Азбука жизни Книга 1 Исповедь московской блондинки

Книга 1 Исповедь московской блондинки

Часть 1 Возвращение к себе

Глава 1.1. В Сан-Хосе

— Вика, можно?
—Входи, Влад!
—А я заметил свет в кабинете, решил заглянуть. Какое удовольствие — приехать из Москвы в Петербург и окунуться в эту великолепную квартиру твоего деда. А ты почему не спишь? Легли поздно.
—Это ты засиделся с моими гостями, а я ушла в кабинет и моментально уснула.
—Дина к тебе заглядывала, но не стала будить, понимая, что после перелёта ты устала. Анастасия Ильинична жалеет...
—Бабуля старается сейчас быть больше возле него в Сан-Хосе. Да и дедуля скучает.
—Но ты ему сегодня особенно и не даёшь .
—Пошла досыпать в спальне. Вы удобно устроились?
—В квартире, где 400 квадратных метров?! Что собираешься делать после университета?
—Я параллельно занималась музыкой.
—Александр Андреевич много в тебя вложил.
—Дедуля понимает, что я должна окончить консерваторию.
—После механико-математического факультета!
—Но после школы я поступила в Москве в университет по собственному желанию.
—А почему тебя увезли после первой сессии сюда?
—Дедуля так захотел. Это его любимый город.
—Или Марина Александровна решила спрятать единственную доченьку от её поклонников. Ты ушла в кабинет...
—И Ромашов Влад с Соколовым Эдуардом Петровичем вспомнили обо мне. Могу представить! Вам не уступали и мои однокурсники. Это Эдик тебя уговорил приехать?
—А ты ещё сомневаешься?! Ты же улетаешь к деду в Сан-Хосе. Захотели тебя увидеть!

Мама неслучайно увезла меня после окончания университета сразу в Сан-Хосе к своим милым родителям. И сейчас мы с ней одни в доме. У мамы было желание со мной поговорить. А мне не хочется, хотя понимаю, что этот разговор назрел.
—Я уже сомневаюсь, Вика. Не надо было тебя отправлять после школы в Петербург. Ты своим откровением заставила меня заговорить.
—А я не для вас писала! Хотелось самой разобраться.
—Вика, мы с Андрюшей и Ксенией Евгеньевной удивились, что ты нас ни в чём не обвиняешь. Объяснить можешь?
—Когда ты родила, тебе и восемнадцати не было. Неизвестно, как бы Москва после школы повлияла на меня. Согласись, годы быстро пролетели. Тебе было не до меня, когда вы учились с папой в университете. Воспитанием занимались дед и бабушка. И твой дедуля мне много дал. Мудрый и очень терпеливый! Зимой на каникулы вы приезжали на две недели в Петербург, как и летом на два месяца меня увозили, но с Настенькой.
—Папа любит, когда ты называешь так маму.
—Я с рождения это слышала от деда. А потом привыкла, видя, что Анастасии Ильиничне приятно. По этой причине и тебя называла только «Мариночкой», как твои родители. Но я гордилась, что тебя принимали за старшую сестру. И вот дочь незаметно для вас подрастает. Вы оканчиваете университет. Папа много работает, продолжая учиться в аспирантуре. Ты тоже больше думала о диссертации. Ксения Евгеньевна забирает меня от бабушки с дедом, которые уезжают в Америку, привозит в Москву. И я мгновенно остаюсь в одиночестве. Тебе хочется везде успеть, поэтому ты просишь няню, с которой я провела детство в Петербурге, переехать на время в Москву. Вечером появляется папа, один-два часа мне уделяет, тем более заниматься со мной особенно и не надо было. В четыре года ребёнок уже читал, рисовал и музицировал! А так как я дружила с рождения с сыном директора школы, наш милый Константин Сергеевич Ромашов, видя, как я положительно влияла на его сына, помогает и меня пристроить с Владом в первый класс в шесть лет.
—Костя говорил, что вас можно было определить во второй класс. А я тогда работала очень много. И после гибели Георгия, когда умер Алексей Андреевич, надо было поддержать Ксению Евгеньевну, поэтому ты и жила возле неё.
—А зачем отправила меня после школы снова в Петербург?
—Сама не раз в книге отметила, что не могла разобраться в своих чувствах.
—Не отрицаю!

Глава 2.1. Приятное знакомство

Я сегодня уговорю хотя бы одного таксиста?
—Девушка, я за Вами наблюдаю минут пять. Не повезут Вас туда таксисты.
—Простите, а может , Вам по пути со мной?
—Прошу! А то время золотое уходит.
—С удовольствием!
Сколько дед предупреждал,чтобы не садилась в чужую машину. Но симпатичный парень. Постарше лет на пять. Прекрасно одет! И галантный.
—А Вы где-нибудь в Барвихе живёте, если так охотно согласились подвезти меня? Что-то я Вас там не встречала.
—Сколько Вас не было в Москве?
—Здесь чаще наездами после школы! А сейчас — из Америки.
—Догадался, когда Вы на прекрасном английском что-то объясняли при выходе из метро иностранцам. Заметили в Вас своего человека. Быстро забываем о России, как только попадаем в Америку.
—Вы как мой дедуля ворчите. Рановато!
—Если честно, я так боялся Вас упустить из виду, когда стоял на переходе в ожидании зелёного светофора. Но, заметив, что направляетесь к стоянке такси, успокоился. А когда услышал, в каком направлении едете, порадовался. Так что у меня сегодня удачный день!
—У меня получается, тоже. Спасибо! Мерседес... Приятный хозяин!
—О! Благодарю!
—Хотела сделать сюрприз, поэтому и не сообщила.
—А в Америке учились?
—У деда дом в Сан-Хосе. Он там с девяностых годов.
—Да... У моих друзей родители тоже в девяностые годы и нулевые уезжали в Канаду, Европу. Кто-то там учился, но в основном жили с бабушками и дедами в России. Вас как зовут?
—Вика!
—А Вас?
—Макс!
—Вот здесь остановите!
—Приятно! Дедушка учёный?
—А как Вы догадались?
—Я здесь с рождения. А номер телефона можно?
—С удовольствием!
—Вы завтра в Москву возвратитесь?
—Да.
—Тогда я за Вами заеду.
—Спасибо! До завтра!
—Пока!

Глава 3.1. Исполнение желаний

— Макс, прости! Но я сочла неудобным рано утром беспокоить тебя. Бабушка летит сегодня в Европу, поэтому мы рано с ней вернулись в Москву.
—Кто звонил?
—Тот самый вчерашний мой знакомый.
—Я заметила его вчера, когда вы подъехали к дому. Чем он занимается?
—Понятия не имею. А это надо спрашивать в первые минуты знакомства?
—А о чём вы говорили тогда?
—Ксения Евгеньевна, это вы не привыкли терять времени. И если я появляюсь в Москве, вам сразу надо всё узнать о моих старых и новых друзьях.
—Хотя бы через твоих друзей узнавать о тебе побольше.
—Я вроде бы всё вам поведала в книге.
—Для нас твоя открытая книга покрыта тайной.
—Ксюша, ваше воспитание! В этом моей вины никакой. Я для вас всех была подопытным кроликом. Особенно для Головиной Марии Михайловны!
—Но она биолог по образованию.
—Догадываюсь, куда клоните, Ксения Евгеньевна.
—Как мне хочется тебе счастья!
—Вот и Головина, всё учитывая, решила, с помощью моей мудрой мамочки, которая ещё сама была девочкой, увезти меня от своего взрослого сына.
—Но Машенька любит тебя с рождения.
—Бабуля, я знаю. Какой я ещё могла быть рядом с вами? Все с академическим образованием! И когда Ирина Игоревна взяла меня в качестве своей ассистентки на экзамен по математике, я, решив за всех интегралы в группе, сама пролетела на экзамене.
—Она мне тогда позвонила и сказала, что тебе надо дать нагрузку.
—Поэтому вы убедили своего коллегу и нашего декана отправить меня и на экономический факультет?
—Но Александр Андреевич позвонил мне из Сан-Хосе и сказал, что из тебя не только хороший экономист получился, но и инженер-механик отличный.
—Прости! Исполнив все ваши желания, сейчас отдам своё предпочтение музыке.
—Меня уже порадовала Мариночка.

Всё же жалеет иногда бабуля, что её любящий папочка настоял на том, чтобы она поступала в университет на математику, а не в консерваторию. Понимаю её чувства. И ради бабули я должна получить музыкальное образование. Тем более дед столько потратил на меня средств, чтобы я не прерывала занятия музыкой.

Глава 4.1. Настоящая элита

Надо спешить! Скоро гости подъедут.

В шесть лет мама обнаружила, как я вращалась перед зеркалом и танцевала, поэтому и сделала в моей комнате зеркальную стену, чтобы ребёнок танцевал, получая удовольствие. Сейчас я понимаю чувства мамы. Она как бы извинялась передо мной, выполняя все мои желания, хотя я об этом и не просила.

Всё прибрала, надо освежиться в душе. Быстро убрала пылесос в тёмную комнату. У мамы и здесь полный порядок на полках. Она никогда старые вещи не держит в квартире.

Мама позаботилась и повесила новый халатик. Привезла, наверное, из Парижа. Ванную комнату выложили жемчужно-серой плиткой, красивое овальное зеркало.

Слышу весёлый голос Серёжи! Надо спешить. Хочется поговорить, пока не приехали ребята.
—Вика, я скучаю и страдаю!
—Я почти готова.
—А ты без косметики нравишься нам больше.
—Она на мне чисто символически.

Как хорошо возле Серёжи! Сколько же мы беседовали с ним в этой гостиной. У нашего блондина волосы уже темнеют, а глаза по-прежнему излучают радость. Серёжа унаследовал черты лица от отца.
—Молчишь! Такой же и в детстве была. Забьёшься в угол дивана и наблюдаешь своими огромными голубыми глазами. Лицо очаровательное, волосы пышные, а впереди завивались две кудряшки, и ты их постоянно пыталась смачивать водой. Папа подшучивал над тобой и говорил: «Вика, это же красиво!»

А сколько фотографий, благодаря твоему дядюшке! Андрей и фотографом стал с твоим появлением. Я жил постоянно у деда на Поварской улице и, когда приходил к отцу, то заставал тебя чаще в библиотеке.
—Боялась выдать свои незнания. А в кабинете я пыталась просмотреть все книги.
—Сколько же ты взрослым доставляла удовольствия. А сегодня заговорила. Много в твоей головке мыслей накопилось.
—Серёжа, долго молчала.
—Да... Идём Марине и Зое помогать на кухне. Скоро гости соберутся.

Мама сегодня постаралась. Всё очень вкусно и красиво на столе.

Бабуля сидит за столом как натянутая струна. Сейчас среди нас самая молодая. Живые глаза. Ничего в них не могла прочесть в детстве, кроме любви, уважения и доброты. Бабуля никогда не пыталась кого-то судить. Обычно говорила: «Надо знать причину, тогда и следствие воспринимается спокойно».

Смотрит с интересом на всех. Когда я родилась, ей было так же, как и маме сейчас, всего лишь 38 лет! Я не забыла, как ею гордилась всегда. Одевалась модно и со вкусом. Бабулю постоянно принимали за мою маму, потому что рядом видели только её. Черты и сегодня не утратили благородства. Взгляд серых глаз спокоен.

Бабуле нравится разговор. Как много знает Аркадий Фёдорович! По утверждению мамы, он и дома, когда возвращался с работы, из кабинета не выходил. За столом о работе не вспоминал, а спрашивал о нашей жизни и учебе. И когда он всё успевал?! Я удивлялась его познаниям. Он разбирался абсолютно во всех областях.

Сережа после моего откровения сидит притихший. Пожалуй, сейчас одна Мила слушает Аркадия Фёдоровича внимательнее других.

Когда Мила вышла замуж за Васильева, я радовалась. Из них получилась хорошая пара. Саша любит свою красавицу жену. Они даже стали похожи. Правильные черты лица. Только у Милы глаза больше и они карие, как у моей мамы. А у Саши глаза серые.

Катюша Ромашова сидит напротив Зои Николаевны между Сережей Беловым и Владом. Красивая шатенка. Впервые она у нас появилась в загородном доме. Мне в тот день исполнилось восемнадцать лет. Зоя Николаевна только с появлением Катюши поняла, что все её планы давно разрушены. Ей тогда пришлось смириться с женитьбой сына. Влад женился рано! Познакомился с Катей в педагогическом университете, который оканчивала его бабушка Татьяна Васильевна и родители.

Сережа пока молчит и прислушивается к разговору отца, иногда к нему подключаются Ромашовы, но женщины больше обмениваются мыслями между собой.
—И долго будешь нас обозревать?
—Саша, давно не была рядом с вами, поэтому слушаю и отдыхаю.
—Прости! Папа заболел, но передал свои поздравления с успешным окончанием университета. Прочитав твою книгу, я согласился с отцом, сложилось впечатление, что все годы спала. Вот и давайте выпьем за пробуждение Вики!
—Саша, а мне твой тост понравился. И всё же она прочно стояла на ногах и сегодня уверенно идёт по жизни. Я её знаю с рождения. Она была очаровательным ребенком. С пяти лет Зоечка и Ксения Евгеньевна наблюдали за ней больше, чем мы с Мариной. Согласитесь, она среди нас самый большой романтик.
—Аркадий Федорович, а я не сомневалась, что назовёте циником.
—Что ты, Вика!
—Почему же, папа? Настоящий романтик не может быть циником?
—Верно, Сережа! Вот за это и выпьем. К вашим тостам могу добавить как автор, который вымучивал своё произведение. Пью за разум! Бабуля, не улыбайся. Обещаю, что эмоций проявлять больше не буду.
—Вика, всегда была ангелом. Мне Анна Ефимовна рассказала этим летом о последнем вашем преподавателе математики.
—Папа, её сестричка Вероника нам уже, благодаря Вере Николаевне, поведала. Для Вики это было тоже открытием.

Константин Сергеевич Ромашов посмотрел на меня с интересом.
—Костя, и я знала об этом.
—Зоя, ничего мы о них не знали.
—Папа, не обобщай! Мама много знала о Вике. Они часто с ней беседовали при "закрытых дверях".

Вероятно, Зоя Николаевна делилась с Владом своими догадками. Мама с интересом посмотрела на Ромашову. Однако бабуля спокойна. Все мои тайны она узнавала через Ромашову. Та была моложе, и я делилась с ней иногда. А Зоя Николаевна уже просеивала информацию и выдавала бабуле то, что было необходимо.

Последняя фраза Влада завела моего дядюшку Андрея. Может вспоминать о той девочке бесконечно.
—Серёжа, не забыл, как в семь лет Вика отвечала на ваши шутки?
—Нет!
—Марина, помнишь, как однажды Ксения Евгеньевна заставила учить Вику немецкий язык летом? Сережа смеётся.
—Ирина, ей Андрей тогда купил книгу «Техника танца», и Вика целыми днями вращалась перед зеркалом, представляя себя балериной. Марина не забыла, если улыбается.
—Да, Сережа! Я говорила тогда повышенным тоном, вы услышали в гостиной. Марина ринулась в комнату Вики, боясь, что её ребенка обидят, а Вика, сделав хитрющие глаза, в пачке и пуантах, изображая балерину, прошла мимо, сдерживаясь от смеха.
—Сколько тебе тогда было?
—Восемь лет, Ирина Владиславовна!

Все посмотрели на меня, удивляясь тому, что я сразу ответила. Я такие моменты не забывала. Ирина Владиславовна тогда меня похвалила и сказала, что я их могу научить правильному произношению.
—Мила, как она иногда жаловалась на память в школе.
—Не улыбайся, Влад! Когда меня гладили по головке, я помню всё. Тем более Ирина Владиславовна знала в совершенстве европейские языки, поэтому и гордился ребёнок похвалой авторитетных взрослых.
—Вика, относительно моих знаний преувеличиваешь.
—Ирина, она права!
—Верно, Зоя Николаевна! Я счастливый человек, глядя на вас всех. И наш могикан Аркадий Федорович себе сегодня не изменил. Постоянно усаживал напротив себя Владимира Степановича Светлова. А его дочь сидела рядом со мной и шептала: «Посмотри на папу! Как ученик перед учителем».
—Проказницы были с Надеждой! Казалось, не видели и не слышали ничего.
—Напрасно, Аркадий! Сколько раз сидели за столом, если Вика исчезала, найти её можно было в библиотеке за энциклопедией.
—Я лихорадочно искала неизвестное, дядюшка. С Олегом вы занимались. Серёжа рано стал взрослым возле своего дедули, а ты мне, дядя Андрей, до окончания школы дарил куклы. И сегодня не можешь расстаться с этим музеем. Бабуль, так и лежат в кладовке все мои куклы?
—Вика, а они мне тоже дороги. Напоминают о вашем детстве с Олегом.
—И Ирина Владиславовна уже на стороне дяди, почему я так долго и пребывала в детстве.
—И мой дед высокого мнения был. Он любил тебя за любознательность.
—Сережа, один Николай Николаевич и видел во мне тогда человека, а не куклу.
—Согласись, что была липучкой. Сейчас бы и Олег подтвердил. Куда не пойдем с ней, сплошной поток вопросов. А мы ещё сами были детьми.
—Сын, она ваши незнания рано стала разоблачать.
—Зато сегодня и отвечает на все вопросы сама.
—И всё же один вопрос, мама, звучит в ее произведении.
—Интересно, Катюша, какой?

Ромашова с беспокойством посмотрела на сноху. Как Зоя Николаевна ревностно оберегает меня. Даже мама заметила.
—Аркадий Федорович, для чего живёт человек.
—Она его задаёт, Екатерина, с иронией, а сама легко с помощью героев отвечает на него.

Ромашову Константину Сергеевичу не откажешь в наблюдательности. Хотя он всех моих героев знает давно.

Мила решила продолжить школьные воспоминания, зная, что всем доставит удовольствие.

Глава 5.1. Радость бытия

Вчера прилетели Ада и Володя из Лос-Анджелеса. Если бы не Володя с Адой, я, возможно, не издала бы свою книгу в Калифорнии.

Сегодня они у деда в гостях. Мне приятно, что я вторую книгу смогла написать за месяц, пока живу у деда в Сан-Хосе. Но путешествуем с дедом вечерами, а весь день в моём распоряжении. И столько прекрасных впечатлений!

Жаль, что нашего соседа сегодня не будет. Ричард улетел в Нью-Йорк. Скучает по семье, но и дела. Ден учится в университете, а жена нашего американца занимается там бизнесом. Но у них и совместный бизнес с отцом Дианы.

Вот и нам надо у них учиться. Дедуля молодец! Вовремя сбежал из России и не растратил свой научный потенциал. А сейчас у него проекты совместные не только с Ричардом, но и с Беловым в Москве и с Франсуа в Париже, как и в родном Петербурге, где он с друзьями по университету и бывшими коллегами начинает возрождать предприятия. Я горжусь своим дедом, что всё вовремя сумел рассчитать и не потерял времени.

А в гостиной уютно. На окна повесили белую ткань. Несколько кожаных белых диванчиков. Черные столы, как и на кухне, красиво отражают свет. Камин отделан тёмным мрамором в тон со столами. В углублениях под стеклом на столе орехи, натуральный сок, который бабушка каждый день делает для меня из фруктов. А я целыми днями за инструментом.
—Вика, идём, родная, пообедаем! Уже четыре часа.


Глава 6.1. Таинственный незнакомец 
               
- Вика, а ты где?
- Прости, Макс! Мне надо было слетать в Париж. Я через неделю буду в Москве. Необходимо помочь в фирме моей подружке. У её мужа с моим дедом совместный проект.
- А почему не сообщила, когда уезжала?
- Улетала рано утром, поэтому не позвонила. Если хочешь, прилетай!
- С удовольствием! В Москве мне особенно делать нечего.
- Прекрасно! Моя подружка - коренная москвичка, будет рада тебя видеть в Париже.
- Воспользуюсь твоим приглашением!
Надежда смотрит с удивлением.
- Ты с такой теплотой говорила с ним. И кто это?
- Он музыкант. Мы с ним практически не виделись. Макс меня подвёз до Беловых, когда возвратилась от деда.
- Но ты вся светилась, когда с ним говорила. Кто-то растопил сердце нашего айсберга?
- Мне только 20 лет! Берёте пример с Мариночки, которая родила меня в 18 лет.
- Но мама всегда вспоминает с грустью, что Георгий Алексеевич так рано ушёл из жизни. Марина была счастлива возле мужа.
- Она и сейчас счастлива возле Аркадия Фёдоровича. Он её ещё при жизни папы полюбил.
- Это тебе Ксения Евгеньевна рассказывала?
- Да! Она его уважает и рада, что её невестка не осталась одинокой.
- С такой красотой!
- Но они учились в аспирантуре с папой. И в тот момент уже Белов не жил с женой.
- А почему она оставила Сергея с отцом?
- Потому что вышла замуж за англичанина. Но с Серёжей связь не прекращалась. Он жил с дедом постоянно в детстве в Лондоне.
- А когда Аркадий Фёдорович женился на твоей мамочке, связь прервалась.
- Нет! Николай Николаевич уже плохо себя чувствовал, поэтому больше в Лондон не летал. Но первая жена сама оставила Белова, даже порадовалась, когда мама согласилась выйти замуж за её бывшего мужа.
- Удивляюсь, Вика, как можно оставить такого мужчину?
- Надежда, но любят один раз, судя по тому, как Белов обожает маму. И Сергей за отца очень рад.
- Трудно тебе будет выбрать партию на фоне таких мужчин в семье.
- Зато, Наденька, нет возможности сделать рядом с ними ошибку.
- Мой Франсуа улыбается над тобой
- Он и мне однажды сказал, что без любви меня можно только под наркозом соблазнить.

Глава 7.1. Нет права молчать!

Мы уже час сидим в тени у причала и любуемся яхтами и океаном. Бабушка тоже любит смотреть на воду. Я убегаю от мыслей. И ей, вероятно, не меньше моих хочется от них уйти.
—Вика, Володя вчера с грустью отозвался о последней книге. А Ада отвергла его подход к твоему творчеству: «Вика настолько открыта, любит всё красивое, как и взаимоотношения между людьми, но раскрывается тогда, если находит возможным сказать».
—Что делать?
—Мы все достойны в России другой жизни.
—Бабушка, хочу быть президентом Планеты! Вот тогда бы я мир перевернула.
—Ты его и в книге на ноги поставила.
—Я много встречала по жизни интересных людей.
—И все-таки, можно нам еще спасти себя?
—Если научиться работать, а не воровать и заставлять работать на себя. Уметь уважать таланты других. И не забывать, что жизнь у каждого единственная и неповторимая. Забыть, что у кого-то есть право называть себя элитой, а кого-то обзывать народом. Ушло время царей!
—Вот и сделай эпиграфом последние слова к следующей книге. Вика, у тебя нет права молчать. Да ты уже и не сможешь.

Бабушка с грустью смотрит на океан. Нет, никогда ей здесь не привыкнуть. Она прожила красивую и благополучную жизнь в России, чтобы смочь остаться навсегда. А я? А я хочу только счастья всем!

Глава 8.1. В гостях у американца

Ричард сегодня всех собрал у себя в доме. Ада с Володей редко бывают и у деда. Работают они много здесь.
А у Ричарда в доме комфортно.Ничего лишнего в архитектуре и обстановке дома. На первом этаже у входа красивые вазоны с розами и пионами. Ричард мне за эти две недели, пока я у деда, не раз привозил цветы. И сегодня он решил устроить прощальный вечер, зная, что улетаю в Москву .
—Розочка, не помешаю?
—Нет!
—Уютная у тебя комната!
—В этой комнате я с сыном Ричарда когда-то занималась.
—Нравится мне ваш американский размах!
—Вика, у нас тоже есть бедные, которые живут за чертой, как и у вас.
—Я говорю о размахе Ричарда, Роза.
—А как вы жили до девяностых годов?
—По воспоминаниям бабули, жили отлично: учились, работали, воспитывали детей.
—Когда-нибудь серьезно говоришь?
—Если улыбаюсь над собой. Розочка, разве окружающий мир можно принимать всерьёз?
—Тебя можно. Очень хорошо мыслишь! Порою, главная героиня бывает в рассуждениях резковатой, но ты не допускаешь подобного, и на следующей странице всё сглаживаешь. От твоих героев исходит столько обаяния и силы. Иногда читателю кажется, что автор не знает, что напишет на следующей странице. У тебя одни экспромты. Иначе тебе скучно. Вот и сейчас вошла грустная и одинокая. Тебе ли грустить?
—Роза, поругай меня!
—Ты даже в грусти неповторимая.

Роза — хороший психолог. Красивая! И глаза подкупают своей добротой. Этому есть объяснение. В её рассуждениях всегда присутствует мудрость. Она наблюдательна и разумно любопытна. Роза любит говорить о моих героях, пытаясь понять, где вымысел. Она никогда не задавала мне вопросы о жизни в России. Мне нравится, что она принимает моих героев.
—Я тебе уже приготовила сок по просьбе хозяина.
Как нежно и с доброй иронией произнесла Роза«хозяин». Незаметно подняла мне настроение.

Кухня у Ричарда уютная. Сегодня собрал всех наверху. С третьего этажа виден океан, а из окна кухни — прекрасный вид на сад. Ада с Володей привязались к дедуле и Ричарду. Здесь много русских, но моих друзей тянет к уюту и роскоши.
Ричард любит жить в комфорте и знает в нём толк.На кухне жалюзи, а в комнатах у него только портьеры. Качество материала настолько высокое, что, глядя на них, проникаешься симпатией к хозяину. Это редкий дар людей — использовать накопленное богатство по назначению. Входя в дом Ричарда, именно такие мысли и возникают.
—Как она блаженно сидит в одиночестве.
—Сейчас разговаривала с Розой.
—Мне тоже с ней интересно поговорить. Уже много лет убирает у меня в доме. И мы с ней постоянно на равных. Одного возраста. У неё и сын ровесник Дену. Диана родила и не захотела своей грудью кормить сына. Вначале Роза месяц выполняла роль кормилицы, а потом и няни. Джон подрос, я ей предложил быть домработницей. Муж у Розы рано умер. Работал в порту, подорвал здоровье. Ей приходиться самой поднимать Джона. И Диана у меня умница! Ей нравилось, что сын дружил с Джоном. Они влияли друг на друга хорошо. Когда ребята прочитали твою «Исповедь», то им понравилось, как ты описала свои отношения со школьными друзьями.
—Кстати, мужу моей подруги в Париже тоже показалось, что я описала его детство.
—Если ты берёшь Ромашовых, то и мне припоминается моё детство у деда. С отцом я жил в Сан-Хосе, а дед наш занимался фермерством и производством продуктов.
—Что-то подобное мне рассказывал и Франсуа в Париже. Его дед выращивал виноград и производил вина.
—Ромашов рассказывал, как вы занимались в Париже дегустацией. Насколько же ты красивая ! И фигура изящная.
—Это мама наградила прекрасной кожей. Она у меня и сейчас в 38 лет девушка. И бабули очень стройные и модницы! Нельзя мне от них отставать.
—Марина, судя по твоим воспоминаниям, прекрасную жизнь прожила. А ты почему такая грустная?
—Заметно?
—Ада с Володей объясняют, что ты скучаешь по Москве и Петербургу. Мужчины решили в бассейне искупаться. Я забежал за фруктами. Допивай сок и присоединяйся к нам!
—А мне из окна приятно наблюдать за вами.
—Садовник старается. Тоже много лет помогает мне следить за садом.
—Что, и ты находишь время?
—Вика, я занимаюсь только оранжереей. Никому не могу доверить свои орхидеи. Хотя Роза, когда я улетаю в Нью-Йорк, хорошо справляется. А когда возвращаюсь, сам с удовольствием ухаживаю за ними.

Ричард сидит напротив и пьёт мелкими глотками апельсиновый сок. Очень приятное лицо. Умные и добрые глаза. Умеет работать, но в минуты отдыха возле друзей может забыть обо всём, как и сейчас.
—Почему так смотришь на меня?
—Как?
—Спокойно. В твоих голубых глазах ничего, Вика, не прочтёшь.
—У тебя красивые серые глаза.
—Почему бросили гостей? Ричард, какая тебе черта в ней нравится?
—Володя, как тебе она как автор?
—Ричард, а он сегодня меня не воспринимает по-другому.
—Да!
—Хитрость, Володя!
—Пока свой гол не забьёт, не успокоится.
—Вовочка, это на поле в ворота интересно забивать, а в жизни всё иначе. Вот мы сейчас втроём, прекрасно понимаем друг друга. Присутствие каждого из нас приятно. Какие могут быть голы? Тем более хитрость. Я сегодня людей делю на три категории: создателей, исполнителей и потребителей.
—Люди, Вика, во все времена так делились. Это неизбежно! Есть люди творческие, которых ни к одной из этих категорий не отнесёшь.
—Ричард, имеешь в виду и Вику?
—Всё! Уходим, мужчины, к бассейну!

Володя улыбнулся, видя, что у меня нет желания сейчас говорить о творчестве. Хочется окунуться в бассейн и забыть обо всём.

Глава 9.1. Достойное нам детство подарили

Я снова в Москве!
—Бабуля, входи! Я уже не сплю.
—Сегодня спала со мной, как в детстве. Согнулась калачиком.
—Дядя Андрей с Ириной Владиславовной предлагали остаться в гостиной, а я отказалась. Мне так хотелось возле тебя снова ощутить детство. Бабуля, спаси меня от мыслей.
—Каких?

Удивительное спокойствие. Бабуля всегда им отличалась.
—Серёжа Головин уже три месяца в Москве. Прилетел из командировки из-за границы. Живёт сейчас один в квартире на Пречистенке. Квартиру деда на него переписали. Мы приглашены к ним на Новый год в загородный дом. Он уже знает, что ты в Москве. Улетел по делам в Париж.
—Так и не собирается жениться?
—Мы с ним на эту тему не говорили. Я смотрю, ты много вещей привезла.
—Хочешь, чтобы я поделилась с тобой?
—Твои вещи мне уже не подойдут.
—Не прибедняйся, Ксюша! Всё такая же изящная.

Бабуля пытается меня отвлечь от больной темы. Не виделись несколько месяцев, а мне кажется, что прошла вечность. Глаза у моей наставницы сияют.

У дяди Андрея в квартире тепло и уютно. Нет нигде прекраснее места на земле, как квартира дядюшки и мамы. Понимаю Надежду, почему она так рвётся из Парижа сюда. Достойное нам детство подарили.
—У тебя в этой комнате классический итальянский дизайн. Красивый резной туалетный столик, такие же тумбочки возле кровати. Шкаф с четырьмя створками без зеркала. Рядом параллельно с ним поставили кровать. Пуфик возле столика с зеркалом. Всё в гармонии. Как я тебе благодарна за моё детство!

Бабуля смотрит с грустью. Вижу вопрос в её серых глазах. Сколько в лице благородства. Утверждает, что я, Олег и дядя Андрей унаследовали черты от деда, но я много нахожу у себя и у Олега и от бабули. Удлиненный овал лица, слегка расширенный нос. Как утверждал дядя Андрей, что он придавал мне очарование. Тем более на моей легкомысленной головке всегда был лирический беспорядок. И рост у моей бабули метр шестьдесят восемь. Села рядышком в кресло, спину по-прежнему держит прямо. Привычка педагога.

Цвет стен в комнате розоватый, такие же и портьеры на окне. И в этом оазисе любви и покоя на окне торжествуют целогины!
—Как тебе удаётся выращивать красивые орхидеи? Люблю, когда они цветут. Чисто-белые орхидеи с удивительным ароматом!
—Я любила их разводить на даче.
—Помню! Особенно целогины!
—Поэтому и пестовала их весь год, хотелось тебя порадовать.
—Дядя Андрей ещё работает в библиотеке?
—Сказал, что минут через пятнадцать освободится. Франсуа хочет, чтобы ты поработала в его фирме в Париже и помогла вместе с Серёжей Головиным.

Ну и переходы! Ксюша улыбнулась, понимая, что моя подружка решила мне помочь в сложившихся обстоятельствах.
—Пойду, освежусь под душем. Встретимся на кухне.

Квартира после ремонта смотрится свободней. Изменили цветовую гамму стен и мебели, убрали стену, разделявшую прихожую с коридором, поставили застеклённые двери в столовую и гостиную. И в коридоре стало светло!

Расширили и ванную за счет убранной тёмной комнаты. Стены облицованы топазовыми плитками. Мебель и аксессуары до мелочей продуманы. Удобная сушилка слева от двери, справа в углу комнаты душевая кабина. Душ массажный освежает хорошо. И светильники в виде капсулы над раковиной красивые. Рядом два широких бронзовых кранa для полотенца. Слева от раковины стиральная машина. Слышу голос дяди Андрея. Надо спешить. Замечательный фен!
—Вика, скоро? Мне пора уходить.
—Всё, дядя Андрей, только переодену в комнате халат.
—Идём! Извинюсь перед мамой.

Дядюшка счастливый обнимает. Красивый шерстяной тёмно-серый костюм. Сорок два года, а седых волос нет. И шевелюра у него ещё красивая. Бабуля смотрит счастливыми глазами. Как она любит, когда мы с дядей Андреем рядом.
—Мама, это я захотел увидеть Вику домашней.
—А она не возражает. Тем более в книге подробно описала её отношение к одежде. Могу расслабиться.
—И хорошо, что отстала от экономики!
—Дядя Андрей, помоги!
—В чем? Я очень рад за тебя! За последний год в твоей головке больше порядка.
—Спасибо, дядя Андрей, за откровение!
—Отдыхай! И постарайся ни о чем не думать.
—Я об этом все годы сознательные мечтаю.
—Мама, передай Ирине, что жду её к двум часам! Она знает, где мы с ней встречаемся. Прости, Вика! Очень спешу!
—Мог бы и не оправдываться. Другим она тебя и не знает.

Глава 10.1. Истинный портрет настоящих мужчин

Я уже несколько минут рассказываю Серёже Белову о жизни в Калифорнии, а он почти не отрывает взгляда от фото. Красивый Серёжа! Открытый лоб, большие серые глаза, светлые волосы. Нос у Белова прямой, удлиненный овал лица. И рост у него, как у сына дяди Андрея, Олега. Только Серёжа шире в плечах. Одет всегда безупречно. Сейчас на нём черный свитер, темно-синие шерстяные брюки.
—Почему замолчала?
—Твой портрет пишу. Головин не изменился? Мне страшно с ним встречаться.
—Ты даже краше стала. У Сережи много твоих фотографий.
—Откуда?
—Только не разыгрывай удивления! Тебе это уже не удаётся. Знаешь, что сказал о второй твоей книге Сергей?
—Непосредственно о главной героине?
—Да!
—Что она напористая?
—Но твою новую черту по-прежнему заслоняет очарование.
—Рада, что я завтра увижу Сережу! А где жену потерял?
—За городом у Головиных, помогает Марии Михайловне. Завтра там много гостей соберётся.
—Я так соскучилась!
—А тебя некоторые не могут дождаться.
—Хорошо, что вы у меня есть. Чтобы я сегодня без вас делала?
—Возможно, грустила бы по своему дружку по консерватории Эдуарду Петровичу, как он по тебе.
—А разве во второй книге о Соколове есть?
—Но ты описываешь его портрет. Все до мелочей подметила.
—Головин не ревнует?
—Вы с ним в этом похожи! Чем больше тебя любят мужчины, тем ты ему дороже.
—А если наоборот?
—Вика, невозможно наоборот.
—А я очень ревнивая.
—Ты настолько любишь себя, что ревновать не сможешь.
—Ревность — всего лишь пережиток. Я человек современный.
—Тебя трудно отнести вообще ко времени. Оно для тебя не существует. Вика, всегда была загадкой.
—Самое грустное, что я сама для себя загадка.
—Про себя знаешь сегодня всё. И надёжна! Эмоции уже проявляешь только в творчестве. И то идёт какая-то игра. Если пытаешься обличать пороки современного общества, в этом видишь только твою улыбку.
—А разве о пороках современного общества можно говорить серьёзно? Серёжа, если бы я всерьёз принимала сегодня окружающий мир, как бы в книге это прозвучало скучно.
—Поэтому ты улыбаешься?
—Да!
—Ты сильна!
—В чём?
—В пренебрежении к человеческим слабостям.
—Не будь наивен! Слабый человек тем и силён, что считает себя умнее и хитрее других. Почему смеёшься? Не веришь?
—Идём лучше к Марине на кухню! Она просила долго не засиживаться.
—Мама тебя больше любит, чем меня.
—Тебе мало любви мужчин?

Мамочка в красивом платье, в домашних туфлях на платформе — и мне подкинула. Серёже нравится моя «небрежность», а мама не допускает.

Появился Аркадий Фёдорович. Как обычно, целует маму, а меня гладит по волосам. Я для него навсегда останусь той девочкой, приходившей с бабулей в гости.

На Аркадии Федоровиче костюм темно-серый, «с иголочки». Как всегда, спешит. Вспоминаю дачу. Он появлялся с работы последним. Извинялся, если Светлов Владимир Николаевич приезжал раньше. Летом обычно сидели на веранде. И папочка Надежды, как заместитель Аркадия Фёдоровича, рассказывал о своих проблемах, а тот внимательно слушал. Вместе на той же веранде находили выход.

Я с детства определяла всех по лицам. В Аркадии Федоровиче не замечала человека, который стоял над другими. Чаще видела уважение к собеседнику или озабоченность. Но вот деловой разговор заканчивался, и он становился душой компании и интересным собеседником. Видела его и в качестве хорошего ученика, когда на даче появлялась Головина Мария Михайловна. Красавица и умница! Доктор биологических наук! И в такие моменты я и замечала трепетное отношение Аркадия Федоровича к светилу науки, особенно когда гуляли по лесу. Сколько же интересного я услышала от неё о флоре и фауне Подмосковья. Любила наблюдать за их лицами, замечая уважение друг к другу. Вне дома таких отношений я не видела. Поэтому и глупость людей утомляла. Часто страдала, порою долго не могла уснуть от неосторожно сказанного слова, вызвавшего у кого-то обиду или усмешку. Впоследствии, когда стала понимать неприкрытую глупость, с улыбкой вспоминала страдания той девочки. Сознаю уже и причину восторгов взрослых к себе в детстве. Влад Ромашов оказался прав, когда сказал, что моим нравственным силам можно позавидовать. Однако моей заслуги нет. Взрослые наделили разумом и любовью к истинной красоте. В этом и есть секрет.

Нет большего счастья для человека, когда он способен видеть и осознавать окружающий мир людей. Поэтому, если раньше я страдала от человеческой близорукости, то сегодня уже не позволяю вступать в конфликты ни с кем.

Аркадий Федорович спешит на работу, а Серёжа, наконец, обратил на меня внимание.
—Молчишь... О чем думала?
—О вас. И любуюсь тобой! Как мама смотрит влюбленными глазами на тебя. Хочу объяснить, что же со мной было, но не получается.
—Есть вещи, которые не поддаются разуму. Пытаешься сказать, что окружающий мир тебя не интересует, но отношение к себе перевернуло всё в сознании. И согласиться с этим трудно. Кричишь, родная! И крик твой, как и всё, что подарила природа, особенный. Не вызываешь сострадания, а — радость, что повзрослела. Сильна и верна в оценке действительности.
—Серёжа, она боится описывать правду наших дней.
—Не хочу ни вас, ни себя подставлять! Сегодня, Серёжа, время всех обнажило. И это надо видеть. Мне удалось с подачи мамы изучить все разновидности общества. Невольно станешь мудрой.

Серёжа посмотрел на маму. Однако она не страдает из-за меня. А что произошло? Жила пять лет с бабулей в Петербурге. Трудно иногда было. Некому было защитить. Да и надо ли меня защищать? Кем бы я сегодня стала? Зато познала все причины российских бед. Просто объясняю для себя наши дни. Спокойно смотрят с экрана телевизора представители от власти. Ты слушаешь их и удивляешьсь. Как это может терпеть общество в целом? А что такое наше общество сегодня? Вот они передо мной! На их жизнь и нравственность ничто не может повлиять.

Часть 2 Чувства

Глава 1.2. Дорогие лица

Вижу любящие и любимые лица. Я слушаю их воспоминания о той восторженной девочке, но её уже нет. А Головин счастливый подыгрывает как Белову, так и моему братику Олегу. Влад им вторит. Но в его улыбке больше игры, потому что только он заметил мою отстранённость от этого праздника жизни.

Володя сказал, что я покорила американцев Головиными. А чем хуже Свиридовы? Олег Ильич — аристократ и внешне, и по жизни. Не уступает ему и сын. Саша уже директор собственной фирмы. Саша с Тоней имеют много общего в чертах. Мне нравится чёрный брючный костюм Тони с позолоченным пояском. На Ольге Ивановне Свиридовой зеленоватое платье, у неё и глаза с таким же оттенком. А на Головиной — черная юбка ниже колен и серебристая блузка.

Обратила внимание, насколько все дамы молоды. У них нет причины стареть. Все защищены своими мужьями. Ревности никогда не знали. Рядом с ними о ней смешно вообще говорить. Все заняты важными делами и много приносят пользы для государства.

Как всё относительно! Одни молчат, не предлагая никаких идей и не пытаясь прийти к власти, чтобы использовать её в корыстных целях, а другие трубят о своих «делах», ничего не делая при этом, обманывая. Кого-то этот обман устраивает. Есть возможность ничего не делать и наживаться. А Головины и Свиридовы всегда защищены от любых пороков, поэтому и тянут всю массу на себе. Кто виноват? Они! Слишком благородны и порядочны, чтобы возмущаться. Да и не хотят ввязываться в распри.

А интересно! Смог бы отойти от этого золотого правила старший Головин или Свиридов? Наверное. Однако те же современные выскочки и крикуны удивились бы этому и показали жестом на голову, что они ненормальные.

Тонечка Свиридова не спускает с меня восторженных глаз, не претендуя на первенство. Среди них оно никому и не нужно.

А что может повлиять на Николая Дмитриевича Головина? Он всегда и во всём был первый. Николай Дмитриевич окончил институт, поступил сразу в аспирантуру. Интересная тема диссертации. Его родной дядя тогда преподавал на кафедре в этом же институте. И Николай Дмитриевич Головин мог бы остаться при кафедре. Однако друзья предложили внедрить его идеи на одном из заводов Москвы.

Мария Михайловна, как и моя бабуля, окончила Московский университет. Серёжа родился, когда они еще учились и жили на улице Пречистенке у отца Николая Дмитриевича. После тридцати уже имели квартиру из четырех комнат.

И у Серёжи все действия разумные. Рано защитил диссертацию, как и отец. Видя с детства уважение и любовь родителей друг к другу, не мог довольствоваться случайными встречами. Поэтому и ждёт свою единственную. Много путешествовал по миру с родителями, потом один. Большая библиотека, интересная работа и постоянная учеба, наверное, и скрадывали разлуку. И мне приятно это сознавать! Я всегда предпочитала сильных мужчин, не умеющих зависеть от женской юбки.

Материальная избалованность не могла на него повлиять. И тот взгляд Марии Михайловны в новогоднюю ночь, когда я в шестнадцать лет появилась у них в квартире, я сегодня понимаю. Она осудила сына за то, что увлёкся девочкой.

Свиридов Олег Ильич вспоминает студенческие годы. Рано защитился, стал главным инженером завода, а сейчас уже директор. Николай Дмитриевич неизменно остаётся главным металлургом этого же завода. И кто из них важнее, сложно определить. Каждый занимает своё место. Уже много лет друзья. Им думать некогда было, в какой стране живут и в какое время. Знают, что кроме них никто не сделает того, что творят и создают они.

— Наблюдаю за тобой минут пять. Глаза то горят, то гаснут.
—Саша, она среди нас не живёт.

После слов Аркадия Фёдоровича все взоры обратили на меня. Сашу уже не унять.
—Вика, можешь ответить на один вопрос?
—Почему я уделила столько внимания зависти? Напрасно смеёшься. Этот вопрос, Свиридов, я слышу только от мужчин. Могу ответить всем и сразу, что в зависти нахожу слабость.
—Больше похоже на уродство в твоём изображении.
—Не возражаю, Влад!
—А этому есть объяснение.

Интересно, что скажет Ольга Ивановна Свиридова?
—Вика, у тебя независимый и красивый взгляд на человека. Понять даже нам невозможно, где у тебя реальные герои и вымышленные.
—Я стремлюсь только к тому, чтобы каждый узнавал себя. У меня нет желания никого учить.

Серёжа берёт красный томик. Я знала и ждала, когда он воспользуется им. Какое невозмутимое у Головина лицо! Все с интересом наблюдают за ним.

— Простите! Прочту несколько замечательных строчек Фридриха Ницше. Кстати, мама нас натолкнула с папой на эти мысли.
—Читай!

Все улыбаются, вспомнив, как и раньше я кокетничала с Серёжей.
—«Но когда-нибудь, в более сильное время, чем эта гнилая, сомневающаяся в себе современность, появится все-таки человек-избавитель, человек великой любви и презрения, творческий дух, неугомонная сила которого постоянно гонит его от всего, уклоняющегося от естественного, гонит от всего потустороннего, одиночество которого неверно понимается народом, как будто бы это бегство от действительности: — между тем как оно является только погружением, углублением, зарыванием в действительность с целью выйти когда-нибудь снова на простор и освободить эту действительность: освободить от проклятия, наложенного на нее прежним идеалом. Этот человек будущего, который избавит нас от прежнего идеала, точно так же, как от того, что должно было вырасти из него, от великого отвращения, от воли ни к чему, от нигилизма, этот полуденный удар колокола, удар великого решения, который вновь освободит волю, который вернёт земле её цель и человеку его надежду, этот противник христианства и антинигилист, этот победитель Бога и ничего — он должен некогда явиться...»
—Серёжа, а ты сомневаешься?
—Где там! Тоня, посмотри на её невозмутимое лицо.
—Серёжа, здесь же есть и пророческие слова Заратустры.
—Я знаю, Вика! Итак: «Беззаботным, насмешливым, насильственным — таким желает нас мудрость: она женщина, она любит только воина».
—Саша, у тебя сомнения? Вика не терпит тиранов, а воины у неё замечательные! У всех голова кругом идёт, когда она создаёт любимые образы своих мужчин.
—А от тиранов, Тоня, она бежит.
—Олег Ильич, в этом и есть мудрость человека! Если понимаешь, что сильнее, не ввязывайся в споры. Хотя при удобном моменте, который в любой ситуации возможен, скажи своё слово.
—И тебе удавалось победить слабых людей, Вика?
—Саша, всегда, когда я молчу.
—Молодец!

Старший Головин улыбается.
—Я уже не смогу так сказать, как Аркадий. Прекрасные монологи его во второй книге!
—Отец, а ты попытайся. Хорошо сказал о Вике, когда прочитал её книгу.
—Саша, а он уже не помнит.
—Нет, Оля, я не забыл! Пусть нам лучше объяснит, как ей удаётся сохранять уникальные качества в человеческом сумасшедшем доме? И в одной, и в другой книге это очень заметно. Ты как бы пытаешься нам открыть глаза. Постоянно звучит вопрос: «Для чего вы все живёте, если не Головины?»
—Олег Ильич, сами и ответили на свой вопрос. Но не принижайте себя рядом с ними.
—Вика ответила на все вопросы, Олег Ильич. Что Вы от неё ещё хотите?
—Какой замечательный у тебя защитник!

Серёжа старается не смотреть на меня лишний раз!
—Посмотрите, как она ожила после реплики Олега.
—Мария Михайловна, Вика жила бы и сегодня в своих сказках, если бы после школы осталась рядом с вами. В школе её не зря защищали учителя.
—Влад, я низко склоняю голову перед Анной Ефимовной. Если мама испытывала постоянный страх, что я не живу рядом с ней, то у моей наставницы были одни мысли — как уберечь меня от грубости людей. Это только кажется, Олег Ильич, что я сильная. Я сегодня шага не могу сделать лишнего без страха. Человек закладывается в детстве. Я рано потеряла папу, но мне примером служил Аркадий Фёдорович, дядюшки, как и Ваш сын.
—В этом, Мария Михайловна, и трагедия Серёжи. Она и его считала за отца.
—Не отрицаю, Саша! Но и вы во мне все видели ребёнка в шестнадцать лет.
—Сейчас Серёжа читал Ницше, на лице улыбки не было. Так же и мы сидели, с грустью слушали. Красивая у Вики жизнь.

Все после слов Тони притихли. Приятно, что младший Белов счастливый смотрит на Серёжу. Меня ещё не принимают за взрослую. Нет никакой трагедии в моей жизни. Это пробуждение!

Глава 2.2. Чудесный день

Сегодня все собрались за городом, у Головиных. Прекрасный двухэтажный дом. Головины счастливы, а мама почему-то грустит.

Зоя Николаевна с Ириной Владиславовной прошлись вокруг дома, а я с Серёжей, Владом и Катюшей готовимся пробежаться на лыжах. Аркадий Фёдорович и мой дядюшка Андрей приехали с нами подышать свежим воздухом.

Какой чудесный день! Ветер совсем не ощущается, на солнце тепло. Никто даже не пытается войти в дом.

— Ну что, Вика? Ты у нас хорошо ходишь на лыжах. Будь ведущей!

Все с симпатией смотрят на Головина, а Влад наблюдает за мной с интересом.

Какие сейчас женщины красивые! Разрумянились лица на свежем воздухе. Жаль, что сегодня не смогли приехать Васильевы и Константин Сергеевич Ромашов. Все заняты. Мила дежурит в клинике, а Саша без неё никогда не позволяет выезжать за город. Понимаю, почему мама грустит, видя счастливыми моих школьных друзей.

— Вика, как ты сразу легко заскользила по лыжне!
—Катюша, на неё такие надежды возлагали в школе, но она сама отказалась от своего будущего.

Влад сказал с гордостью, а Катюша возражает.
—Зачем ей это надо было, Влад? У неё изящная фигура!

Я не заметила, как оторвалась от Ромашовых и Серёжи. Лес красивый! На ветках снега почти нет, а лыжня накатанная. Мужчины удачно смазали лыжи.

— Ты зачем от нас убежала?
—Серёжа, я забылась.
—Хотя бы здесь ни о чём не думай.
—Серёжа, а нас Катюша с Владом догнали.

Головин смеётся. Я обычно так в шестнадцать лет убегала от его вопросов, переключаясь на другую тему.

— Вика, очень легко и красиво скользишь по лыжне! Я уже на стороне Влада. Надо было пожертвовать своей фигуркой и доставить себе и другим удовольствие. Представляешь, как рано ты обрела бы успех.
—Катюша, как же ты плохо знаешь Вику! Она свои силы ради успеха растрачивать бы не стала. Её интересует только признание, в котором она видит возможность честно заработать деньги.
—Влад, мне абсолютно всё равно, какое место человек занимает в обществе: печёт искусно пироги или пишет замечательные романы. Я от одного и другого хочу получить одинаковое удовольствие! Для здорового человека духовная и материальная пища должны быть единой.

Серёжа наблюдает за нашим диалогом с Владом. Катюша с уважением смотрит на Головина, видя, как он спокойно принимает в свой адрес дифирамбы, когда я что-то вспоминаю из нашего прошлого. Сергей этим всегда отличался. Его природный аристократизм меня и подкупает.

— Вернёмся?
—Влад, жалеешь Катюшу?
—Ему лень, Вика! Он ради меня сюда и приехал.
—Я и не сомневалась! Он и в детстве таким же был. Любил больше, лёжа на диване, читать книги. Я его за это и обожала.
—Вика, я отдохнула! Можем продолжить прогулку.
—Больше спешить не буду.

Какая красивая пара из Катюши и Влада! Напрасно Зоя Николаевна мечтала нас объединить с Владом. Он познакомился с Катюшей на первом курсе университета. Полюбили друг друга. Какие бы отношения у нас с Владом с детства ни были, он как женщину меня никогда бы не полюбил. Я импульсивная, а Владик спокойный. Такая же и Катюша!

Совершенно не чувствую своего тела. Не сомневаюсь, что Серёжа сегодня за обедом вспомнит о той шестнадцатилетней девочке. Я не забыла его лучистых глаз после таких прогулок. Только с ним любила ходить в лес на лыжах. Всё-таки та глупышка начинает мне нравиться. В каждом возрасте должны быть свои прелести. Хотя за свою непосредственность я обязана взрослым. Они разумно оберегали.

Ромашов быстро отказался от прогулки. Головин особенно и не сопротивлялся, понимая, что у них с Аркадием Фёдоровичем ещё много дел до его отлёта в Париж.

Снова в квартире Аркадия Фёдоровича собралась наша большая семья.

— Добрый вечер, Константин Сергеевич!
—А с нами почему не здороваешься?
—С Беловым и с тобой, Олег, я никогда в мыслях не расстаюсь!
—Идём ко мне в комнату, я тебе кое-что привёз из Лондона. Солнышко! Соскучился! Мне кажется, когда читаю твои книги, в твоей головке вмещается столько информации, что жалко тебя бывает. А ты её в любой момент спокойно можешь обработать.
—Не приходила мысль почему?
—Твой дядя Дима однажды подсказал, что ты с детства умела всё видеть. Кто бы думал, что у этого очаровательного создания будет такая бурная жизнь.
—Какие замечательные духи! Спасибо! Аромат приятный. Хорошо выглядишь! Шикарные джинсы и свитер! Мамочка подарила?
—Я у неё один!
—Мне иногда казалось, что и мама тебя больше любила. Постоянно мне говорила, какой ты умница и физик прекрасный!
—Она хотела, чтобы ты обратила внимание на меня.
—Напрасно смеёшься! Я была ещё ребёнком. И у меня было много увлечений. Я пыталась везде успеть. И сегодня времени не хватает ни на что.
—Потому что увлеклась творчеством. Вот и твори! В этом твоё предназначение. У тебя мысли идут сплошным потоком. Иногда ждёшь с интересом: «Вот здесь она должна загнать себя размышлениями в угол», а получаешь от неожиданности в конце главы взрыв эмоций, не догадываясь даже, что так можешь выкрутиться.
—А если я себя в угол не загоняю, мне кажется скучным глава.
—Читаю твои книги и часто слышу звуки танго любви.
—Всё-таки я счастливая!
—Конечно! И приятно, что стала это сознавать.
—Идём! Сыграем «Танго любви». Только я на фортепиано, а ты на гитаре мне подыграешь.
—А потом Олега с Владом подключим.
—Замечательно! А то мама с бабулей грустят.

Все гости ушли. Я с бабулей осталась у Беловых. Пообщаюсь перед сном с мамой.

— Вика, я могу войти к тебе в комнату?
—Конечно, Аркадий Фёдорович!
—Давай, красавица, поговорим.
—Даже догадываюсь о чём! И кто Вас попросил! Мама и дядю Андрея настроила.
—Я, когда прочитал твою «Исповедь», лишний раз убедился, что не надо было тебя увозить в Петербург в 16 лет. И в школу не было необходимости отправлять в 6 лет. Окончила бы школу в семнадцать. В этом возрасте год много значит.
—И обратила бы внимание на Вашего Серёжу или Головина? Я и повзрослела, когда села за воспоминания.
—А можешь объяснить, откуда у тебя комплексы?
—Благодаря вам они и возникли! Все были взрослые, рано защитили диссертации. Я и считала себя рядом с вами нулём.
—И нашла единственную возможность сбежать в Петербург?
—Это решение мамы! И Вы это видели.
—Мне хотелось видеть тебя возле своего сына! Серёжа постарше и разглядел в тебе первую женщину. Но ты была ещё таким милым ребёнком!
—Зато сейчас повзрослела. Иногда кажется, что я старше вас всех.
—Да... И мы другие были. Хотя, как ты пишешь, рано защитили диссертации и занимали высокие посты. Человечество, наконец, обнажило себя и ту мерзость, которая была за «железной занавесью», как некоторые трещат об этом. Не было этой «занавеси» для нас никогда! Мой дед был прекрасным инженером. Отец, сама знаешь, до последнего дня не уходил со своего поста директора завода. Жизнь настолько коротка, что надо дорожить каждым днём! Вот и Франсуа это понял! Хорошо поддержал нас в прошлом году. А сегодня высокие технологии внедряет в своё производство, благодаря нам.
—Как они мило беседуют! Аркадий, я же просила тебя поговорить с Викой! А вы опять решаете мировые проблемы?
—Марина, если твоя дочь не захочет говорить, её никто не сможет заставить. Она увела от «важного» разговора. Но я понял, что в нём нет необходимости. Уже первый час ночи!
—Тонкое замечание, Аркадий Фёдорович!

Глава 3.2. В Париже

Я на неделю решила слетать с Серёжей Головиным в Париж. Что-то не вижу встречающих.
—И чему же мы так улыбаемся?
—Приятно, что ты рядом, Вика! Посмотри, кто к нам идёт навстречу!
—Ребята, как я счастлива! Франсуа оказался дипломатом. Ему хотелось, чтобы я без него насладилась этими минутами.
—Вика в разговоре с Франсуа могла бы испортить настроение дорогой подруге, вспомнив о мировых проблемах.

Как ожил Серёжа с появлением Надежды!

Моя подруга безупречно одета! Сегодня морозно, и наша красавица в норковой шубке и красивых сапожках. Длинные волосы с рыжим оттенком. Красивый блеск сияющих карих глаз. У них по цвету с Серёжей глаза одинаковы.
—Надежда, ты мне позволишь сесть за руль «Мерседеса»?
—Конечно!

Головин галантно помогает нам сесть в машину.

Серёжа с Франсуа тихо беседуют за столом.

Красивая пара из Франсуа и моей подружки. Радуется нашему приезду не меньше. Счастливая Надежда рядом с ним! И родилась в прекрасной семье! Дедули с бабушками были учёными, поэтому и родители много времени уделяли внимания учёбе, как и в моей семье. Жили всегда в достатке, поэтому Надежда изнежена с детства.

Хороший особняк. Много комнат. И живут в престижном западном районе. Мне нравится их зал на первом этаже. Небольшой вход, встроенные в нише, вдоль левой стены от входной двери, шкафы для одежды. Лестница на второй этаж из красивых железных прутьев. Гостиная от входа стеной не отделяется, поэтому много пространства. Возле стены стоят белые кожаные диванчики. В левом углу — рояль, справа — большая пальма.

Франсуа — настоящий француз. Красивые кудрявые тёмные волосы. Они ростом с Сергеем одинаковы. Только Головин физически покрепче.
—Вика, трудно прочесть в твоих глазах: рядом ты с нами в этой комнате или где-то далеко.
—Франсуа, она с детства была близко и далеко.
—У них это наследственное.

Головин говорит с теплотой. Уже догадываюсь, что подразумевает.
—Мальчики, пока вы заняты производственными разговорами, мы с Надеждой удалимся.
—Вика, а Надин весь вечер этого желает.
—Надежда, сейчас смотрела на меня как заговорщица.
—Сегодня села в самолёт и стёрла все следы на своей странице. Зачем? Ксения Евгеньевна не знает, что ты написала эту песню для женского голоса?
—Как и опубликовала у себя на странице.
—Хорошо же написала!
—Он эту песню пел с болью. Но так хотелось приоткрыть тайну. Как он красиво любил бабулю! Она, кажется, жалеет, что тогда пришла с тем прекрасным букетом пионов на его концерт.

Глава 4.2. Быстрое взросление

Как Серёжа любит оставаться наедине со мной.
—Вика, ты решила написать всё же детектив?
—Помнишь, я рассказывала тебе случай из жизни.
—Да!
—Почему бы не использовать такой сюжет? И детектив готов уже на две трети! Что удивляешься?
—Грустно, что ты так быстро взрослеешь.
—Головин, ты как бабуля, всегда меня будешь принимать за ребёнка. Я уже простилась со своим детством.

Глава 5.2. Нежные отношения

Мама с Головиной не удержались, прилетели на неделю в Париж перед Новым годом. Что-то их волнует. И всё же никто так не переживает за меня, как дядя Андрей. Дядюшка нашёл выход и залетел по пути в Испанию в Париж по делам, узнав, что Головин в Москве, а я пока остаюсь в Париже.

Серёжа почти мне не звонит. Все вопросы по работе решает с Франсуа или Надеждой. Подружка тоже пытается не говорить о моих взаимоотношениях с близкими для меня мужчинами.

—Мои дорогие!
—Пришла пообедать?
—Нет, Мария Михайловна, пока не хочу.
—Тебе пора уже, Вика, поесть.

Мама сказала с такой нежностью, что Головина невольно с симпатией посмотрела на мою Мариночку. Нравятся мне их близкие отношения. И Головина спокойна, даже радуется, что я пока с её сыном всего лишь подружка. А мамочку что-то волнует в моих отношениях с мужчинами. Рано полюбила папу, после школы на первом курсе вышла замуж, моё рождение...

—Как твой детектив?
—Мария Михайловна, я решила от него отказаться.
—Почему?
—Мама, Серёжа находит, что он у меня не совсем корректный по отношению к прототипам.
—Что у тебя и прототипы есть в убийстве?
—Мария Михайловна, не пугайтесь. Нет их у меня! Если правде в глаза посмотреть, то их легко обнаружить.
—Вика, если посмотреть на жизнь людей, то больше заметишь в обществе самоубийц.
—Мария Михайловна, и Вы начали мыслить как Вика.
—А ты, Мариночка, разве не так видишь нашу действительность?
—Мама ещё оптимистка. Она верит, что Головиных и Свиридовых с Беловыми и Светловыми в обществе большинство. Какой сегодня вкусный сок!
—Мария Михайловна выжимала его из фруктов.
—Замечательное ассорти получилось! Вы так меня опекаете. Спасибо!

Мама с грустью посмотрела на Головину. И та её взгляд понимает. Они рядом с мужьями счастливы, по этой причине у всех вопрос: почему моя жизнь не похожа на их и на жизнь моих друзей? Самой бы это понять.

—Вы вчера с мамой были в магазинах. Смотрю, и новые красивые платья на вас.
—В Париже, Вика, довольно приличные вещи можно значительно дешевле купить в магазинах.
—Но новые модели в салонах дорогие, мама.
—С твоей красивой фигурой надо одеваться в салонах. Мариночка, вспоминаю один момент. Вошла с Серёжей в шестнадцать лет, под Новый год, в нашу квартиру, раскраснелась на морозе. Очень юная! Ростом ещё была поменьше, такая же тонкая и стройная, как сегодня.
—Мария Михайловна, а Вам идёт бежевый цвет. Вы у меня такие стильные и красавицы! Своими воспоминаниями вынудили встряхнуться. И ваши счастливые и доброжелательные взгляды подогревают. Напрасно смеётесь. Я вполне серьёзно. За сок спасибо!

Наговорила прекрасным дамам достаточно комплиментов. Мне это доставляет удовольствие. Как же я люблю счастливых женщин. А почему? Наверное, они могут позволить себе быть только добрыми. Говорят о моей отрешённости постоянно, но сами точно такие же.

Глава 6.2. Доброжелательность

Мы прилетели на недельку с Головиным к дедуле в Сан-Хосе.

Сегодня с Ричардом провели день вместе. Завтра улетаем в Москву. Надо было помочь им в расчётах в фирме в их совместном проекте. Получила снова удовлетворение. И впервые ощутила размах деятельности Ричарда. Поэтому его и привлекает Россия. Наверное, таких Гроссов в Америке единицы, как и в России Головиных. Разумное объединение их научных и финансовых возможностей, думаю, принесёт для всех выгоду.

Не сомневаюсь, что Серёжа с Ричардом быстро найдут общие интересы. И такого уровня специалист, как Головин, в фирме Ричарда нужен. Прекрасная дорога, и Ричард уверенно ведёт машину на предельной скорости.

—Вика, читаю твои мысли. Мне очень легко с тобой. Сегодня провела у меня в фирме весь день, но никто в тебе не заметил иностранку.
—Я люблю искренних и доброжелательных людей, других сегодня не обнаружила. Поэтому и была естественной.
—Это у тебя врождённое качество. Почувствовал с первых строчек твоей первой книги.
—Раньше я этого не замечала. А постарше, когда вызывала у других бурю эмоций, удивлялась: «Зачем я им? Они мне совершенно не нужны».
—Сегодня подобные вопросы возникают?
—Я уже от эмоций людей убегаю. Только разумный человек воспринимает мир таким, какой он есть, и старается не вмешиваться в окружающий мир его людей. Раньше наивной была. Многое не понимала, но эмоций во мне никто не мог вызвать. Скорее, это была игра.
—Не поверю!
—Я разыгрывать эмоциональность в себе могла, а потом улыбалась над собой.
—Ты такая юная, а уже во всё проникла!
—Ричард, а это очень просто, когда ты способен судить только себя. Хотя иногда я от низких побуждений людей устаю. Они вызывают во мне отрицательные эмоции.
—Положительные эмоции по отношению к близким мужчинам ты по-прежнему проявляешь.
—Ричард, любые эмоции – это только обман.
—Не возражаю.
—Приехали!
—Приятных сновидений.
—И тебе того же желаю!

Глава 7.2. Чистота и непосредственность юности

Вот мы и в Москве! Сидим в кабинете у Саши Свиридова. Новая офисная мебель. Завёз, наверное, перед нашим визитом.

Ричард ещё не отошёл от впечатлений от московских встреч с моими родственниками. Сейчас с удовольствием беседует со Свиридовыми и Беловыми. Младший Белов как-то загадочно поглядывает на меня. Надо увести его в приёмную и поговорить.

Ричард с интересом посмотрел на Серёжу, когда тот взял меня за плечи и повёл к выходу.

— Вика, золотую рыбку нам привезла. И русский язык знает хорошо.
—В этом заслуга и моего дедули.
—Если бы не расписала в двух книгах нас, то он бы ещё подумал. Заметили, что в сомнительное предприятие деньги не вложит. Всё сразу увидел.
—Уже подчеркнул, что я вас плохо раскрыла.
—Любишь больше своё отношение высказывать относительно политиков, а мы — между прочим. Вот тебе визитка. Езжай! Он знает, что ты в городе.
—Леонид Лукин! Директор производственного объединения «...» Ну и рекламу себе сделал.
—Таким объединениям реклама не нужна.
—Догадываюсь.
—А у тебя румянец на лице появился.
—От волнения, что новый сюжет для Володи!
—Как он на меня вышел, узнаешь от него.
—И как жену в Испанию проводил?
—Спасибо, что вспомнила про Татьяну. Она сегодня улетала и сожалела, что тебя не увидела.
—Отлично выглядишь. Все сегодня в красивых костюмах. Ричард отметил официальность встречи и радуется, что я ваши портреты ему описала точно.
—После сегодняшней встречи, надеюсь, исправишь свои недостатки и допишешь образы мужчин. Я рад за тебя. Так хороша сейчас!
—Специально надела этот костюм. Покупала в салоне Парижа.
—Тебе идёт прямая длинная юбка, и разрез глубокий кое-кому голову вскружит. Серо-голубая ткань к голубым глазам очаровательной блондинки подходит.
—Убегаю! Думаю, в его кабинете не задержусь.
—Уверена? После стольких лет разлуки найдёте, о чём поговорить.

Белов провожает сияющими глазами.

Олег с Владом с улыбкой вспоминают о моём коротком увлечении, а мне те мгновения кажутся сегодня сказкой.

Небольшая пробка, позвоню. Волнуюсь, даже дрожь в пальцах. Было бы странно, если бы не испытала трепет. Всё же встреча с прекрасной юностью.

— Леонид Витальевич, привет! Что смеёшься?
—Вика, и голос узнаваем. Кружит голову.
—Через пять минут буду в твоём районе.
—Уверена? Хотя такой красавице всюду зелёная улица.
—Не спеши с комплиментами, чтобы не разочароваться через десять минут.

Пожалуй, здесь движение несколько меньше, чем на Садовом кольце. Осторожнее! Серёжа не зря предупредил. Я город уже не узнаю, но, проезжая по проспекту, все улицы, примыкающие к нему, оживают.

Интересно, а где сегодня Ирочка? Окончила медицинскую академию. Дружили, пока я не уехала в Петербург. Жаль! И вина здесь тоже моя. Сколько теплоты осталось, но мои сложности жизни уводили от самых близких друзей.

И о Петрове ничего не знаю. Как Володя хотел тогда, чтобы я прислушалась к его маме и осталась в Москве. Она преподаёт в университете литературу.

Слева от проспекта, недалеко от этой улицы, квартира родителей Лёни, в которую я в тот вечер так и не попала из-за своего детства. Или благодаря разумности той девочки? Вспомнит про ту предновогоднюю ночь?

Сколько раз возвращалась в мыслях в те короткие месяцы, проведённые вместе, но нет сожаления, а только благодарность, что эта встреча состоялась. Первый поцелуй, признание в любви.

Уже кажется всё сном, но голос Лёни успокоил. Как-то странно звучал. Впечатление, что он обо мне знает всё. Вышел на улицу и ждёт. А Лукин, которого я когда-то называла Грибоедовым, в силу схожести с нашим великим писателем, почти не изменился. Этот умница, думаю, и сегодня не занят мыслями о женщинах. Бабуля утверждает, что кто способен любить, забыть не сможет свою первую любовь. Сейчас проверим.

— Могу поцеловать?
—В щёчку! Что смеёшься?
—Повзрослела.
—Лёня, прошло столько лет! Хотя бабуля считает, что я ещё не вышла из детского возраста.
—Согласен. В творчестве зрелая, а в жизни всё та же.

Лёня себе тоже не изменяет. Как и прежде, вежлив. Как он помог выйти из машины и букет белых роз преподнёс. Немного располнел, но ему к лицу. Современного директора крупной фирмы не напоминает. Очень благородное лицо. Наверное, женщинам голову кружит по-прежнему. Хороший серый костюм, белая рубашка и галстук. Приятный аромат духов, ботиночки чёрные сияют. И кожа у них изумительная.

— Входи!
—О, какой кабинет! Сегодня у Свиридова тоже отметила, хотя три года назад ещё ничего не менял. А сегодня постарался для Ричарда.
—Какого Ричарда?!
—У меня впечатление создалось, когда звонила из машины, что ты обо мне всё знаешь. И как ты вышел на меня? Белов ничего не объяснил. Оберегал нас, боясь, что нам нечего будет сказать друг другу.
—И ты так считаешь?
—Хочу всё о тебе знать.
—Не забыла те прекрасные мгновения?
—Их не так и много было в моей жизни, чтобы забывать. И в них был только ты.
—Я, Вика, прочитал все твои книги.
—Их пока две.
—Но ты в них сказала всё о нас.
—И ничего о себе.
—И всё-таки непонятно, почему столько лет жила в полусознательном состоянии? Думаю, я тебе не первый задал такой вопрос. Что сразу загрустила?

Как они сейчас похожи с Головиным. Тот так же отступил. Однако Лёня отличался тогда решительностью.

— Лёня, ответь вначале на мой вопрос.
—Узнаю прежнюю девочку. Могла вовремя уйти от ответа. Была городская научная конференция. Чему улыбаешься? Не можешь поверить, что в наше время это ещё возможно. Все эти конференции больше сходки напоминают, судя по лицам.
—Что-то вроде этого.
—Тем не менее, это было несколько месяцев назад. Ты только улетела с Сергеем Николаевичем в Париж. Твой красивый покровитель Белов вышел на трибуну поделиться, как они, создавая высокие технологии, внедряют их в производство. После перерыва подсел к нему. И вдруг услышал его разговор с мужчиной, сидящим рядом. Он называл его Сашей. Когда произнесли твоё имя, я всё понял. Ты тогда о них мало рассказывала. Счастливый случай, Вика! Они с юмором говорили о тебе и с не меньшей любовью. Отвлекать их не стал, а когда конференция закончилась, подошёл к ним. Подаю визитку. Свиридов расплылся в озорной улыбке, а Белов обрадовался. Мы с ним встретились в его офисе. Он подал тогда книгу на английском языке. Веришь, закружилась голова, когда Сергей сказал: «Нет смысла нам о ней говорить. Лучше самой о ней никто не скажет». Смотрел на меня с сожалением, как бы говорил: «И где же вы раньше все были?» Я радовался, что встретились с ним в конце дня. Я в тот вечер не мог оторваться. Было нетерпение. А когда прочёл страниц сто, ахнул, что ты сама с каждой главой открывала себя. За улыбкой видел твою растерянность. И впервые прошла боль и обида. Только я не понял, Вика, в чём твоя тайна? Тебя так любили всегда. Ты описываешь школу, университет. Я уже не говорю о твоих родственниках. Смотришь с грустью.
—Я рада, что ты прочитал. Не надо ворошить прошлого. Жаль, что тогда обиделся. Я слишком обожала тебя, но мне приятно, что обид на тебя не держала. В ту предновогоднюю ночь я не смеялась над твоими чувствами. Сама я ещё далека была от них. Бабуля мудро с детства оберегала. Возможно, я не возражала провести с тобой ночь, но и мысли не могла допустить, что твои родители придут под утро и увидят нас вдвоём.
—Как провести ночь?! Я собирался утром своих родителей и твоих близких поставить перед фактом и объяснить, что люблю тебя. Я не хотел тогда с тобой расставаться.
—Значит, так объяснил, что я неправильно поняла.
—Расширила свои прекрасные глазки. Рад, что не забыла.

Леня прав! Он тогда сказал, что утром придут родители, и он им всё объяснит.

— Снова прозрение?
—Сам и виноват!
—Ничего в тебе не изменилось.
—Поясню, почему права.
—Может, шампанское? Есть хочешь?
—Глоток шампанского и вот эти конфеты с орешками. Когда-то я их любила. И ты запомнил! Приятно. О, ещё не разучились делать настоящие конфеты.
—За тебя и нашу встречу! Я так волновался, когда позвонила. Но вот выпорхнула из машины, и я вижу всё ту же Вику.
—Сейчас всё скажу, несмотря на твои старания.
—Вика, ничего не понимаю.
—Лучше пей коньяк, тогда и поговорим.

У Лени растерянность в глазах. И не пытается скрыть своё состояние. Интересно, как сложилась его семейная жизнь? Однако сейчас не хочется задавать подобные вопросы. Лукин не отрывает взгляда.

— А я не забыл тот вечер, когда нашёл тебя возле дома зарёванной. Был хоккей, решающий матч, но затянулся. И я опоздал на наше свидание. Вика, я тогда дня без тебя не мог прожить. Хотелось посадить за учебники перед сессией, но ты училась легко.
—И я помню, как ты в тот вечер, когда навсегда расстались, вошёл счастливый к маме в квартиру.
—Однако я хочу вспомнить именно тот вечер, когда мы и повенчались, Вика. Я узнал причину твоих слёз. Косметикой не пользовалась. И заплаканные глаза, когда увидела меня в первое мгновение, засверкали. Вначале напугался, решил, что-то случилось.
—Я привыкла к твоей пунктуальности.
—Или впервые переживала, что тебе вовремя игрушку не дали.
—Верно, Лёня. Я с детства избалована. И любил ты красиво. Был очень нежный. И я боялась, вероятно, потерять тебя.
—Однако Вика оказалась великой актрисой. Умеешь отравлять жизнь.
—Всюду я виновата!
—Вика, скажи правду. Если бы тогда не сыграла со мной злую шутку, мог бы рассчитывать на счастье быть рядом с тобой? Я только сейчас понял, что мы натворили.
—Нечего ответить. Так сложилось! Винить некого после твоего признания. А у тебя, Леня, есть дети?
—Хитра! Всё же выбралась сухой из воды. Отец осудил, что я упустил тебя.
—Где Петров Володя?
—А я ждал, когда спросишь про него. Тоже не понимала его чувств? Вика, как же тебя не любить! Усмехнулась. Догадываюсь. Ты высокие требования предъявляешь к мужчинам. Я с себя не снимаю ответственность, но ты в шестнадцать лет настолько уже имела глубокие знания, что на окружающий мир смотрела по-своему.
—Никак я на тот мир не смотрела, как и сегодня.
—Вика, а вот заниматься тебе творчеством надо. Мне трудно осознать твою жизнь. Ты никогда никому не откроешься. Но ты успокаиваешь своими книгами. Пиши о нашей любви, не стесняйся. Мне приятно было прочитать о себе во второй книге твои воспоминания. Я и не догадывался, что женщина способна так красиво любить. Сам я виноват. Не передать в данный момент свои чувства. А как о Володе Петрове догадалась?
—Отец у него тогда был в администрации города по научной части, а мать преподавала в университете литературу.
—Они и сейчас там работают.
—Я у них была только один раз. Володя, вероятно, специально завёл меня к родителям, но не одну, а с группой ребят, они уже были и моими друзьями. Всё делалось ради Володи. Ребята сочувствовали ему. Володя, возможно, сказал родителям обо мне. В те мгновения, когда я появилась у них в квартире, запомнила родителей. Они стояли возле двери кухни. Мать высокая ростом, красивая блондинка. Но не забыть её прекрасных глаз. Отец не проявлял эмоций. Он, на фоне избалованной матери, смотрелся потрясающе. Так что Головиных в моей жизни было достаточно.
—Сергей Николаевич молодец! Ждёт и надеется, когда повзрослеешь. Хотя он старше нас.
—В те годы ты мне тоже казался взрослым. На пять лет старше!
—А я замечал в тебе отрешённость.
—Хорошо бы! Мне и в школе в характеристиках писали о ней. Я была наблюдательной, но эмоций никогда не проявляла, а вот сейчас бываю ранимой.
—Не забыла Андрея Аркадьевича?
—Друга твоего папы, который мне однажды сказал, что я всегда должна быть в числе первых?
—Да! Он с удовольствием прочитал, как и папа, твои книги. Оба сказали, что в тебе не ошиблись, а меня осудили.
—Я и не сомневалась. И от вас одна горечь осталась.
—Ты и пишешь о нас как бы с укором.
—И сегодня не понимаешь. Лёня, не умею я плакаться. Никто в нашей судьбе не виноват. Мы просто были детьми очень воспитанными. Я вам простила бездействие. Вы были уверенные в себе, а я с набором комплексов, о которых знала только сама. От того и не могли понять моего поведения. Головин и в семье меня знал лучше, чем ты с Володей. И ваши родители понимали наши отношения, а мы были максималисты, поэтому и ссорились или, как я, не замечали чувств.
—Вика, растравила душу. Позволь, я ещё выпью. Мне за руль садиться не надо.
—Такое огромное производство! Держитесь? А где сейчас твой папа?
—Всё на том же заводе. Объединились с родственным предприятием.
—А в твоей карьере, Лёня, я не сомневалась! Рано стал подавать большие надежды.
—Конечно! Ты в учебники не заглядывала, поэтому я и блистал на твоём фоне. Мне приятно было, как ты по немецкому языку ребятам помогала, как и хорошо разбиралась с производными и интегралами. Хорошо описала студенческую жизнь.
—Это моя стихия, Лёня. Я и сегодня люблю языки и точные науки. Когда занимаюсь, отдыхаю от мыслей. А пишу только тогда, если не могу молчать. Хочешь, познакомлю тебя с Ричардом? Приезжай к нам на ужин. Приглашаю и родителей. Я твоего папу буду всегда боготворить. Он из-за нашей ссоры страдал больше.
—Всё видела!
—Да!
—Вика, а сегодня счастлива?
—Мне некогда страдать и задавать подобные вопросы. Если бы тогда не придал значения моему «артистизму», всё сложилось бы иначе у всех.
—Ты в судьбу веришь?
—Обстоятельства всегда были против меня. И причину начинаю понимать.
—Сочувствую себе, Вика.
—Провожать не надо. Пусть думают, что у директора была деловая встреча. Не боишься, что сотрудники могли увидеть тебя, когда при встрече поцеловал?
—О, Вика, у меня настолько безупречная, в этом смысле, репутация.
—Ты женат?
—Да!
—А жена работает с тобой?
—Да. Мы с ней заканчивали вместе. Но тех красок во взаимоотношениях, как с тобой, не было.
—А в этом я никогда и не сомневалась. Любить можно один раз. А в 16 лет, вероятно, был восторг в отношениях с вами. Но вы же ничего не сделали для того, чтобы защитить своё счастье. Нашли, что я вас не любила. Иногда, Лёня, чрезмерная независимость от женщины мешает. Мы любим, чтобы нас лелеяли. Тем более я с детства другой любви и не знала, поэтому показалась вам капризной или равнодушной, а для тебя и легкомысленной. Если посмотреть на вещи реально, то та девочка оказалась мудрее тебя, потому что я думала в ту ночь не только о нас с тобой, но и о близких мне людях. Мама и бабуля даже мысли не допускали, что можно жить с мужчиной без записи в загсе.
—Больше не исчезай! Мне не простят ни Володя, ни Андрей Аркадьевич. Возьми их визитки! Позвони! Им будет приятно.
—Мне не меньше!

Глава 8.2. В Мадриде

Дядюшка, видя, как я устала за неделю, путешествуя по Мадриду, любезно заказал столик. Всё очень вкусно.

—Ты сегодня такая нарядная! Удачно прихватила это серое платье.
—Дядя Андрей, прежде чем лететь в Испанию, я её изучила. Начала с климата и обнаружила, что разница дневной и ночной температуры резко меняется. Чему улыбаешься?
—Вспомнил, как сегодня задавала вопросы французам: «А почему площадь, расположенная в западной части города, названа Восточной?» Этой симпатичной французской паре, путешествующей по Испании, приятно было, что ты хорошо говоришь на их языке.
—Адель у Жака красивая!
—Она вначале решила, что ты живёшь во Франции, судя по её восклицаниям?
—Да.
—Мне понравилось, как вы с юмором о чём-то говорили, когда мы проходили по периметру площади.
—Мы обе обнаружили, что все двадцать монументов испанских королей похожи. Если бы поменяли вывески на пьедесталах, то никто бы и не заметил.
—На площади Испании ты порадовала своих новых знакомых познаниями и рассказала довольно подробно возле памятника Сервантесу о его жизни. Жак интересные вопросы задавал.
—Он и сам прекрасно знает жизнь и творчество писателя. Заметил, что у настоящих ценителей этот памятник не вызывает симпатию, потому что он прославляет величие Испании, а не писателя.
—А в музее Прадо была?
—Конечно, пока ты был занят делами. Дядя Андрей, этот музей — третий в мире после Лувра и Эрмитажа.
—И познакомилась с англичанами, если сегодня на английском говорила по телефону?
—Им было приятно. Я люблю так знакомиться с иностранцами, тем более в чужой стране. Хотелось услышать их впечатления.
—Заметил, как в парке Ретиро побеседовала с испанцами. Довольно легко с ними общалась.
—Хотела узнать о жизни испанцев из их уст? Дядя Андрей, у них своих проблем тоже хватает.
—Мне запомнился один мужчина в парке, когда ты стояла возле фонтана.
—Отлучался в этот момент! Наблюдал за мной со стороны?
—И было очень приятно видеть, как ты с очаровательной улыбкой что-то ему отвечала.
—Он мне сказал... Почему смеёшься, Андрей Алексеевич?
—Над тем, как тот испанец отметил: «И кто этот счастливый человек, которого вы любите?»
—О, как ты хорошо перевёл слова испанца. А зачем тогда взял меня в Испанию в качестве переводчицы?
—Боялся, что дело запутанное, и я один не справлюсь с бумагами. Но ты мне хорошо помогала вечерами. О чём ещё разговаривала с тем приятным незнакомцем?
—Дядя Андрей, он мне рассказал, что они любят отдыхать в этом парке, который занимает сто тридцать гектаров площади.
—Красивый парк! Прекрасные фонтаны и скульптуры, искусственный водоём с лодочной станцией. А на улице Пасео-дель-Прадо была?
—Где фонтан «Нептун»? Я и фонтаном «Сибелес» наслаждалась. А того симпатичного мужчину зовут Фернандо. Он мне с гордостью рассказывал о Мадриде как культурном центре страны. Кстати, здесь проживает восьмая часть населения Испании. А у тебя, Андрей Алексеевич, удачно складывается командировка? Что-то тебя тревожит. Не жалеешь, что взялся за такое дело?
—Мы об этом потом поговорим.
—Я даже догадываюсь о чём. В первом варианте своей «Исповеди» я пыталась твоего подзащитного Олега с симпатией описать.
—Сейчас он сидит в испанской тюрьме.
—Я не сомневалась, что его авантюры к этому и приведут.
—И я не сомневался, что моя любимая племянница сейчас скажет подобное.
—Всё, дядюшка, больше ни о чём не говорю. Я за завтраком завтра расскажу об Олеге. Вижу, что тебе жалко его. Однако твои усилия он не оценит достойно, даже в такой критической ситуации для себя. Ты ещё посиди за столиком, а я поупражняюсь в ноутбуке.
—Я тебе сам хотел посоветовать.
—Но я уже много сделала записей, пока ты разбирался с делом.

Заметно, как дядюшка любит, когда сажусь за компьютер.

Глава 9.2. Возвращение в реальность

Вчера — Москва, сегодня — Париж. Прекрасно! Надежда счастлива, что Головин, Франсуа и Ричард уехали в фирму, а у нас есть возможность побыть наедине.

Как ей признаться, что сейчас появится Лёня? Лукин прилетел вместе с нами. Сочувствую. Только кому?

— Вика, куда пойдём? Как хорошо выглядишь! Я ещё в аэропорту заметила. Рассказывай, что натворила.
—Сейчас сюда явится Лукин Леонид! Я с ним в Москве встречалась в его фирме.
—Вика, ты авантюристка!
—Эту встречу мне устроил Белов. Я к этому не имею никакого отношения.
—Он тебя все эти годы не забывал?
—Как видишь! Но и я, Надежда, не могу забыть те прекрасные месяцы рядом с ним.

Надежда задумалась, но улыбка с губ не сходит.
—О чём думаешь?
—Вспомнила, какая ты была счастливая, когда познакомилась с ним. Часто мне говорила о нём с восторгом. Олег с Владом твоё увлечение не принимали всерьёз. А когда вы с Лёней поссорились, то я не заметила, чтобы ты страдала.
—Было просто обидно.
—Понятно! Жила среди любящих мужчин в семье.
—Трудно объяснить. Лёня мне признался о причине своей обиды. В ту ночь, когда он предложил пойти к нему домой, должна была ему объяснить абсурдность его желания, а я только улыбнулась.
—Вика, в тебе тогда ещё женщина не проснулась.
—Не знаю. Первый поцелуй был с ним.
—Видя его бездействие после окончания школы, ты сбежала в Петербург? Теперь я могу объяснить твой поступок. Если Леонид любил, как он тогда отступил?
—Надежда, есть вещи, в которых самой себе боишься признаться.
—Серёже сказала о Лукине?
—Нет.
—Может, и к лучшему. Хочешь, могу предложить остановиться у нас? Зачем он будет страдать в гостинице. Франсуа сегодня приглашает всех в ресторан. Не выдавай меня. Заказан ужин. Мой муж сегодня будет тебе долги возвращать.
—Хочет танцевать со мной, как в Москве в ресторане?
—Да! Всё решено! Я предлагаю Лукину остаться сегодня у нас. Мне, Вика, так интересно стало. Представляешь лица мужчин, когда ты с ним появишься в ресторане! Они из фирмы сразу туда заедут. Мы с тобой такие примерные девочки были, можем сегодня немного пофлиртовать. А как он выглядит?
—Прекрасно! Почти не изменился, только уже не такой весёлый, как раньше.
—Его понять можно. Сильному мужчине надо время, чтобы успокоиться. А у меня его поступок вызывает уважение. Кажется, звонят в дверь. Иди сама открывай! А я по такому случаю переоденусь. А может, вообще не показываться?
—Нет! Ты должна познакомиться.

Надо позвонить ему на мобильный, чтобы не волновался, увидев чужое лицо.
—Лёня, это ты у входной двери?
—Да!

Как приятно его встречать здесь.
—Входи!
—На фоне этой роскоши ты смотришься потрясающе. В особняке мы вдвоём?
—Нет! Сейчас появится хозяйка. Идём в столовую?
—У меня планы другие. Я хотел погулять с тобой по Парижу, посидеть в хорошем ресторане.
—Это мы сделаем вечером. Столики уже гостеприимным хозяином заказаны. А сейчас хорошо пообедаешь, познакомишься с моей подругой и забудешь о грусти.
—Что, Вика, заметно?
—В мои шестнадцать лет ты казался веселее.
—А сейчас приятно тебя видеть именно во Франции, в центре Парижа, в такой обстановке. Она тебе больше подходит. Как ты меняешься!
—В твоём кабинете была другой? Я умею из настоящего мысленно уйти в прошлое, а затем, как сейчас, возвратиться в реальность. Чувствую себя свободнее, чем в твоём кабинете. Там мешали воспоминания прошлого, причём очень короткого, связанного с тобой. А в этой гостиной я ощущаю наше время.
—Не любишь возвращаться в прошлое?
—Лёня, а его нет, как и будущего.
—Что ты имеешь в виду?
—То и имею, что этот день принадлежит нам с тобой. И мне приятно.
—Ты в своих книгах возвращаешься постоянно в прошлое.
—Это желание, когда хочется что-то понять для себя и объяснить иногда другим.
—Не задумываясь, а понял ли тебя читатель.
—Я рассчитываю на умного и терпеливого читателя.
—Пытаясь недосказанные мысли в первой книге выразить во второй или третьей?
—Узнаю прежнего тебя. В этом и заключается моя интрига по отношению к читателю. Настоящему читателю интересен процесс, как автор идёт к развязке.
—В принципе, могу согласиться. Дом очень уютный у твоей подруги. И гостья удачно вписывается.
—Не будем скромничать. Гость тоже в гармонии с данной обстановкой.
—А с тобой?
—Ты этого не ощущаешь?
—Я уже живу в гармонии с той самой встречи, когда ты появилась у меня в кабинете.
—А я постоянно всё то прекрасное время, связанное с тобой, чувствовала себя впервые гармонично, но наша ссора, вернее, твоё нежелание понять меня и подавить в себе эгоизм, разрушило ту гармонию.
—А позже не испытывала подобные чувства?
—Конечно, нет! Так любить можно один раз. Или, если не обидишься, обмануться.

Лёня притих. Ждёт появления хозяйки или задумался над моими словами?
—Сейчас наблюдал за тобой. Ты растворилась в этой гостиной.
—Хозяин очень любит жену. Иногда свои чувства выражает таким образом. Раньше здесь стояли обыкновенные кожаные белые диванчики, а сегодня они рассеяны по многочисленным комнатам особняка.
—И здесь бывает иногда тесно, если собираются все твои герои?
—Но этот двухэтажный особняк скромен на фоне некоторых других, которые сегодня могут позволить себе сильные мира сего.
—Но сильных мира сего, как я понимаю, ты видишь в лице Головиных?
—Безусловно, Лёня! Сегодня можешь испытать все прелести цивилизации в этом доме.
—Я в гостинице намеревался.
—Кто же тебе позволит? Надежда так любит, когда появляются гости из России. Так что будешь спать в роскошной постели.
—А ты мне в те месяцы никогда не рассказывала о своих друзьях.
—Потому что все мысли были заполнены тобой, Лёня.
—Счастливчик тот Лёня. Однако та девочка не забывала о чём-то и другом, что боялась открыть.

О, да Лукин наблюдателен ещё был. И я не забыла многих его рассуждений, если они иногда меня шокировали.
—И всё-таки мне хочется вернуться в тот год и понять, в чём причина твоей игры, когда после ссоры уехала в Петербург.
—Заглядывала, вероятно, в будущее. Возможно, не могла себя поставить рядом.
—Я тоже не мог понять, зачем ты остановилась на университете. У тебя склонность к музыке и к языкам.
—А Головин так не считает. Все мужчины видят во мне хорошего экономиста и инженера. Я довольна, Лёня, своей страстью познать больше. Нет желания потом утверждать себя и доказывать, что ты в чём-то сильнее и умнее других. Не переношу этого качества в людях и считаю его оскорбительным для себя. Для здорового человека должна быть золотая черта, за которую у него нет права заходить.
—Чтобы потом от тебя не страдали другие?
—Молодец! Как и прежде, понимаешь меня мгновенно.
—Значит, мой максимализм и увёл от тебя.
—Думаю, что твой эгоизм, который и помешал тебе разобраться тогда!
—Вика, не хитри. Вспомни, сколько нам было лет!
—Мне шестнадцать, а тебе уже двадцать один!
—Ради этого и прилетел сюда, чтобы разобраться.
—Всего лишь хотел потешить своё мужское самолюбие. И стоило ли тратить время? Хотел убедиться, что твоей вины ни в чём нет.
—Добрый день! Вика, давай покормим нашего гостя. Надежда!
—Очень приятно! Леонид!

Как моя подружка оделась! Хотя ей трудно изобразить из себя золушку. Если надеть только домашнее платье, но и они хороши у неё. Лёню тоже трудно удивить, как и раньше. Он и не обращал внимания на то, во что я была одета. Его восхищало моё присутствие. Я постоянно видела это в его глазах, поэтому и не забыть те прекрасные мгновения. И звонил он с теми же нотками восторга. Лукин, как и в Москве, со вкусом одет. В тёмно-сером костюме, белой рубашке. Интересно, сам одевается или жена старается? Легко рядом с ним! И Надежда отметила. Сейчас понимает, почему я тогда сходила по нему с ума. Не забыть его раскованности по отношению к окружающим, в какой бы среде мы ни находились. Он знал много об искусстве, а были ли у него другие интересы, я не помню. Так была увлечена Лукиным!

— Я смотрю, вы остались довольны друг другом. Покормим, наконец, нашего гостя, Надежда?

Лёня с улыбкой достаёт из чёрного кожаного портфеля духи. Угадал мои любимые французские духи. И два букета красивых красных и белых роз.
—Вика, ты же дома! Должна была сразу пригласить в столовую.
—Я решила его не смущать.
—Мне было приятно с Викой побыть в шикарной гостиной.

Надежда улыбается, но нет эмоций от похвалы гостя относительно её гостиной. Мою подругу радует, что Лёня появился здесь.

А Надежде идёт коричневый цвет. Тонкая ткань платья с причудливым нежным рисунком. Карие открытые глаза, небольшой прямой носик, очень аккуратный овал лица.

У Лёни настроение часто меняется. Видя такую атмосферу, он всё ещё пытается вернуться в прежние годы, судя по поведению. Постоянно что-то открывает во мне для себя. Счастливый! А меня уже ничем не удивить. Может, в этом и есть моё преимущество, как и тогда, когда мы поссорились. Да, я играла постоянно какую-то роль с ним и с другими, но с Головиным, как и с Надеждой, я всегда была самой собой. Они принимали меня любую, зная, что на всё есть причина. Стало быть, в своей шутке, что Лукиным двигал иногда эгоизм, я оказалась права. А сегодня он здесь по другой причине. Его потрясла наша встреча в Москве. И меня радует, что та девочка не ошибалась в своём выборе никогда, однако обстоятельства выше нас, этим и могу объяснить отношения с Лёней. Мы слишком любили тогда друг друга.

А Лёня возмужал, стал ещё интереснее в общении.
—Что молчишь?
—Завтра, Надежда, она сядет и спокойно опишет сегодняшний день.

Дам возможность им улыбнуться над собой, а сама полюбуюсь ими и обстановкой.

Если гостиная метров сорок пять, то столовая меньше. Стены белые. Широкое окно, закрытое жалюзи. Мебель из каштана, обивка у стульев синего цвета. На полу серое покрытие. По периметру стулья из нержавеющей стали. Очень красиво и удобно.

Надежда решила гостю подыграть и защитить, хотя он в этом и не нуждается, но иногда растерянность в нём заметна. Надежда предлагает спасительный напиток. Хороший коньяк! Кажется, и Лёня видит в нём сейчас выход. А почему я такая спокойная? Надежда с удивлением бросает на меня взгляды. Жизнь, наверное, закалила. Я рада, что мы сейчас втроём, но жду и вечера с нетерпением. Хочется Лукина познакомить с мужчинами. Не сомневаюсь, что Ричарду и Франсуа мои проделки понравятся. А Серёжа готов к моим очередным сюрпризам. Но идея встретиться в Париже была со стороны Лёни. И я рада, что он здесь. Сегодня доставим своими воспоминаниями всем удовольствие. Головин воспользуется моментом и расскажет о той глупышке. А так ли, судя по моим поступкам в те годы? Я смогла и своими воспоминаниями защитить себя. Так что с улыбками не получится. Просто всем приятно будет вернуться в свою юность.

Лукин пока сдерживается, но глаза его часто выдают.

Хозяйка сделала прекрасные салаты из сыра, мясо чудесное.
—А Вы как планируете провести сегодняшний день?
—Погуляем с Викой по бульварам.
—Машину не хочешь взять? Ты же не пила, Вика?
—Как, Лёня, воспользуемся гостеприимством хозяйки? Можешь не волноваться, управляю я машиной хорошо. Тем более Париж знаю лучше Петербурга.
—И Москвы?
—Москву мы с Викой прошли пешком, а в Петербурге ей жить некогда было.
—Давайте, девочки, за новое знакомство!
—Прекрасный, Леонид, тост! Вика и для меня постоянно незнакомка. Я вижу, что часто рядом с ней теряетесь.
—Надежда, последние твои слова для него прозвучали комплиментом. Та девочка и увлеклась тем молодым человеком потому, что он никогда и ни при каких обстоятельствах нигде не терялся.

Лёня улыбается, с позволения хозяйки наливает себе ещё вина. Понимаю, родной! Настоящему мужчине такие ситуации переносить трудно. Надо ему помочь.
—Надежда, я вспоминаю, как Леонид однажды пошутил со мной.
—И ты помнишь?!
—Лёня, сейчас объясню почему. На первом месте у него тогда была учёба, на втором — работа, и только на третьем — была я.

Надежда довольна, а Лёня смотрит с удивлением.
—И ещё ты сказал однажды: «Вика, я — мужчина западного типа».
—И ты поняла буквально?!
—Да! Верно, Надежда, налей ему ещё этого прекрасного вина. Вкус у него хороший. Даже наши духи с тобой угадал.
—Вот и выпьем, девочки, за вас!

Лёня с удовольствием уже смакует вино и не отрывает взгляда от меня, забыв про хозяйку. Коньяк и вино ему помогают обрести былую смелость. И Надежда довольна.
—Так мало времени у нас. И Вы, Надежда, возможно, планировали чем-то заняться.
—Нет, я хотела уделить сегодня внимание Вике и проехать с ней по салонам.
—Хорошая идея!
—Нет, Лёня! Салоны отпадают с тобой. Возьмём машину, и я покажу тебе тот Париж, который ты, возможно, не знаешь.
—Не забудьте подъехать к ресторану к семи часам!
—Постараемся, подружка.

Лукин с удовольствием меня уводит, а Надежда с грустью смотрит нам вслед. А я так уже вжилась в роль гида, думаю только о том, как успеть за день показать ему любимые места. Я сегодня хочу быть счастливой и дарить счастье другим.

Лёня доволен, что после путешествия по Парижу мы с ним заехали в салон и купили к сегодняшнему вечеру чёрное платье. Уговорили в салоне под давлением Лукина. С каким удовольствием он следил за мной, когда девочки подбирали мне и туфли.

Поднимаемся в лифте Эйфелевой башни на этаж, где нас ждут. Не сомневаюсь, что Надежда обо мне насочиняла, что я задержалась в одном из музеев, а сейчас спешу к ним. Давно мы с ней не шкодили так, как в детстве. Сегодня рядом с нами такие блистательные мужчины! Хочется чего-то особенного.
—Ты настолько легко в этой башне ориентируешься.
—Мы любили с Надеждой здесь иногда посидеть.
—Ты мне подарила сегодня такой день!
—Он мне тоже показался сказочным.
—Я рад!

Итак, выход сделан! Мужчины сидят в шоке, а Надежда счастливая улыбается, не ожидая такого эффекта.
—Добрый вечер!
—Добрый... добрый!

Ричард после растяжки Франсуа рассмеялся. А Серёжа с симпатией смотрит на Лёню. И замечательно!

Лукин загрустил. Франсуа, понимая, как и остальные мужчины, чувство Лёни, обласкал и посадил между мной и Надеждой. Головин сидит напротив, и улыбка удовлетворения не сходит с губ.
—Итак, Вика, сюрпризу, о котором никто не догадывался, мы рады, судя по лицам. И я не хочу оставаться в долгу. Ты понимаешь, на что я намекаю?
—Франсуа, догадываюсь. А вот у мужчин на лице вопрос.
—Вначале произнесём тост за приятное знакомство, поедим. Мы голодны.

Лёня с симпатией смотрит на всех и пока молчит, как и Головин с Ричардом.

Надежда, понимая, что мимо салона Лёня меня не пропустит, надела красное платье из крепа, на руке красивое кольцо из белого золота с бриллиантами и браслет из платины, на шее тонкая золотая, еле заметная, цепочка.

Лёня доволен, что я в салоне не отказалась от подобного браслета. С каким наслаждением он мне его надевал на руку, вызывая симпатию у работников салона не только потому, что покупатель оказался богатым, но и бережным к своей спутнице.

Серёжа мне сейчас нравится. Не сомневаюсь, что благодарит мысленно Лукина за визит. И в эти минуты я для них всё та же вчерашняя Вика.

Ричард откинулся в кресле и с удовольствием наблюдает за всеми.

Франсуа уже не терпится. Подаёт знак музыкантам. Понятно, почему столик выбран напротив них! Музыка уже заказана. Под эту музыку мы с ним наслаждались степом, когда были в гостях у его тёти в Бургундии, удивив тогда всех. Но я степом занималась у профессионалов. А Франсуа быстро схватывает, и я его научила.

Если бы не Лёня, то я не решилась бы здесь танцевать. Он своей грустью, которую пытается скрыть от других, завёл меня. В течение дня не раз сказал, что мои комплексы тогда его и сбили.

Всё! Не хочу ни о чём думать. Давно я себя не чувствовала такой свободной и раскованной. А Франсуа молодец! Он сегодня старается, видя, сколько глаз устремилось на нас в зале. Могли бы посидеть уединённо, но знал, что творил. И я ему благодарна, не замечая уже посторонних глаз.

Надежда довольная не отрывает от нас взгляда. Ричард с Серёжей наслаждаются. И Леня сбросил годы, забыв обо всём.
—Франсуа, может, достаточно?
—Хорошо! Делаю знак музыкантам. Ты так красиво сейчас танцевала!
—Молодцы!

Ричард сказал довольно громко и зааплодировал, увлекая и присутствующих в зале.
—И как?
—Хорошо танцевали.

Серёжа ответил на мой вопрос спокойно и без эмоций, но с удовольствием. Головин это умеет делать. Франсуа счастливый наполняет мой и бокал Надежды вином, а мужчинам наливает коньяк. Догадываюсь... Не хочет неожиданного напряжения за столом. После такого танца все забыли о сложностях. А есть ли они для нас? Думаю, что нет! Потому что все мужчины за столом забыли, кто есть кто.

После ресторана мужчины уютно устроились в столовой. Ричард заинтересовался фирмой Лукина. И меня радует. Для него вложить в надёжный проект несколько миллионов ничего не составляет, для Лукина такие инвестиции будут хорошей поддержкой.

Мы решили с Надеждой уединиться в гостиной. Вечером в этой комнате особенно приятно.

Надежда счастливая ушла за фруктами на кухню, а меня оставила со стопкой журналов мод. Чем ещё можно заняться после такого прекрасного дня и вечера?
—Ты уже успела переодеться в брючки и блузку!
—Не хочу от тебя отставать. Вика, как с грустью на тебя смотрел Леонид, когда ты с Франсуа танцевала танго в ресторане. Мой муж — замечательный партнёр, но больше любит танцевать с тобой.
—Или с любимой женой. Он мне однажды в откровенном разговоре сказал, что женился на девушке. Я вначале не поняла, а он добавил, что его жена жила в ожидании своего единственного принца. Я не удивилась. Ты жила в элитной среде, где всё было построено на уважении к себе.
—Вика, а мне жалко Леонида. Он какой-то растерянный. Пытается взять всю вину на себя, но с чем-то никак не может смириться.
—Я подобное испытала, когда писала первую книгу.
—Могу понять твои чувства.
—В том-то всё и дело, что не можешь. Так же и Лёне никак не осознать, что же тогда с нами произошло. Мы друг без друга дня не могли прожить.
—Эту сказку ты ему создавала. Умный мужчина умеет ценить чистоту в женщине. Догадываюсь, почему Леонид здесь.
—Когда встретились с ним в Москве, он был потрясён. Прочитал мои книги и решил, что это всего лишь выдумки. А сегодня забросал вопросами. В Париже он не первый раз. Но этот город открываешь для себя постоянно. Сегодня пыталась его отвлечь среди картин импрессионистов. Он сам меня туда завёл с надеждой, что поймёт меня.
—Ты о них много написала с восторгом, преломляя через своих героев ощущение автора.
—Об этом Лёня мне и сказал. Я его грусть смогла растопить только в салоне, куда он меня завёл насильно.
—Хочет понять, кто тебя так наделил комплексами?
—Да!
—И ты ему сказала причину?!
—Возможно, моя правда ему показалась обидной, но ответила коротко, что он эгоист и думал тогда только о себе.
—И как он отнёсся к твоему откровению?
—Согласился, Надежда, со мной.
—С тобой сегодня сложно спорить. Ты ангелом была.
—Что-то подобное сказал и Лёня, вспоминая ту девочку.
—Грустно!
—Нет, Надежда, это закономерно. Всё я видела и понимала. Чтобы мне в шестнадцать лет не говорил Лёня, я оценивала верно. На первое место он, вполне серьёзно, ставил учёбу, на втором – у него была работа, но всё для меня. Он любил, но забыл, что я ещё была ребёнком, поэтому и проявил эмоциональность, в которой видит свою ошибку.
—Мужчины в ресторане заметили, как он страдает.
—Я попытаюсь ему завтра перед отлётом сказать правду.
—Какую?! Сколько раз мне мама с папой, а потом и Франсуа, задавали вопросы, почему у тебя так жизнь нелепо сложилась. Ты умудрилась в сильной среде незаметно для всех воспитать в себе разъедающее чувство неполноценности. Поэтому и явилась бумерангом. Иначе твоё творчество никто не воспринимает. Сочувствую Лёне. Сколько же в тебе силы с детства, если даже мне не открывалась. Я до сегодняшнего дня была уверена, что у тебя никаких тайн нет от меня. Раньше обижалась, если ты пыталась что-то скрыть, но сегодня сочувствую. Сейчас я понимаю твои мысли, они уже не раз звучали, что есть тайны у нас, которые мы не имеем права открывать. Это удел благородных натур. А благородство доступно только сильному человеку. Слабый человек, чтобы потешить себя, идёт на всё, не задумываясь, какое произведёт впечатление на свою «жертву».
—Узнаю свою Надежду. Как я любила тебя в юности за эмоциональность. Франсуа тебя любит. Он мне признался однажды, что до тебя у него не было ни одной женщины.
—Какие у вас могли возникать откровенные разговоры!
—Поиграем в четыре руки на рояле, иначе мужчины за производственными разговорами о нас не вспомнят.

Глава 10.2. Чувство тревоги никогда не покидает

Все собрались в загородном доме Беловых. Как всегда, за столом шли интересные беседы, а мне захотелось уединиться в гамаке возле цветника с книгой.

Первым не выдержал Николай Георгиевич и направился ко мне. Отец Зои Николаевны на два года старше Ромашова Сергея Ивановича, но выглядел прекрасно: спортивная фигура, лёгкая походка. Мой дружок чем-то похож на деда — те же умные, весёлые серые глаза, в которых светились удивительная доброта и любовь, когда он с нами разговаривал. Раньше он преподавал историю в педагогическом институте, но потом его пригласили в райком партии.

— Почему не была с нами за столом? Хочется побыть наедине?
—Да.
—Как ты их всех объединила!
—Николай Георгиевич, посмотрите на это чудо! Димочка, папа скоро придёт и поможет тебе собрать самолёт.
—Сколько Андрюша уже привёз твоих игрушек из своего музея детям Серёжи!
—Старые игрушки стали детям дороже новых. И качество у них порой значительно лучше. Машенька, например, больше любит моих кукол.
—Ты сама с ними долго не расставалась.
—В школу даже носила. Мама с дядей Андреем покупали их много.
—А сегодня не жалеешь, что поздно с ними рассталась?
—Я рано стала взрослой. Моё отношение к окружающему миру было лишь наивным. Николай Георгиевич, вы в последние годы при советской власти были секретарём райкома. Как относитесь к нашему времени сегодня?
—Для умных и порядочных людей, Вика, время всегда одно.
—Сегодня власть умнее? Вам лучше знать. Вы же принадлежали к той власти, которую новое поколение сегодня осуждает.
—«Нуворишей»?
—Как хотите их называйте. Они считают, что берут своё.
—Порядочный человек при любом строе живёт без компромиссов. Я никогда не пользовался служебным положением. Такими же были и твои прадеды, поэтому достойно жили во все времена. Так же и Головины, и Свиридовы — каждый на своём месте, а потому не зависели от власти. Что такое была власть в России до девяностых? Каждый на своём посту занимался делом. Были, конечно, и аферисты. Военно-промышленный комплекс тогда оказывал на власть большое влияние.
—Многие из них помогали поднимать экономику в Индии и Китае. Мне Головин рассказывал про своего прадеда.
—В Китае было много договоров с нашими предприятиями, поэтому специалисты подолгу жили там в командировках. А вот в Индии металлургические заводы нашим специалистам приходилось строить с нуля.
—Не жалеете о прошлом? Вы прекрасный педагог, могли бы работать в высшей школе, а выбрали райком партии.
—Хитрая! Не меняешься! Мне повезло. Меня окружали интересные люди. Я был хозяином в своём районе и знал о специалистах правду.
—Дима, давай я помогу тебе собрать самолёт!
—Нет! Я сам!
—Сергей любит его за это. Валёк Ромашов совсем другой.
—Спокойнее.
—Да. Что-то их никого не видно.
—Ушли в лес через парадный вход. Прошёл хороший дождь, должны быть грибы. Могут гулять до вечера, взяли с собой перекусить. Сколько в твоём взгляде, Вика, тревоги. Никак тебе не живётся спокойно. Почему? Ты защищена.
—Вы уверены, Николай Георгиевич? Меня чувство тревоги никогда не покидает.
—Марину это и беспокоит.
—Я знаю. Мама всегда найдёт причину для волнений.
—Иди, поговори с Ксенией! Ребята привыкли играть возле меня в песочнице.
—Им уже скоро спать. Я на минутку забегу к бабуле. Как у вас сердечко? Не тревожит? Выглядите прекрасно!
—Это о тебе можно сказать. В коротком платьице! Всё ещё девочка!
—Но мне ещё так мало лет.
—Ты душой молода. Это и спасает женщину. Какие бы ухищрения с кожей вы ни делали, от возраста не уйти.
—В таком случае, я останусь навсегда двадцатилетней. Знаете, почему я не терплю насмешников и завистников?
—Почему?
—В их душе никогда не звучит музыка. А я так люблю танцевать.
—Это заметно по твоей летящей походке. Ты не ходишь, а порхаешь над землёй.
—Я два дня сидела, творила, после Испании и Франции. Пойду, спрошу у бабули, как мне это порхание удалось изобразить?
—Дай и мне почитать перед сном.
—С удовольствием! Если это для вас ещё и снотворным не станет.
—Ты пишешь легко, но в главной героине тебя сложно узнать.

Мне было приятно слышать такое откровение от Николая Георгиевича.

В столовой мужчины оживлённо беседовали. Как только детки уснут, надо воспользоваться моментом и поговорить с Алексеем Вениаминовичем. Он психолог со стажем, тесть моего братика Олега и замечательный собеседник! К тому же он любит рассказывать о жизни в Канаде. Сравним с Россией, Францией и Америкой. А много ли я знаю об этих странах? Франция ассоциируется у меня с Франсуа, Америка — с Ричардом. Вот и все мои познания. А Нина Андреевна с Алексеем Вениаминовичем, будучи прекрасными педагогами, Канаду изучили вдоль и поперёк. Хочется послушать. Счастливая Светочка — сколько они ей уделяли внимания в детстве, я это помню по даче Аркадия Фёдоровича.

— Бабуля, отдыхаешь?
—А на кого детей оставила?
—На деда.
—Когда-то ты и Николая так же звала, как и Влада.
—Помню. Он отпустил меня поговорить с тобой.
—Что-то меня волнует. То работаешь, то разъезжаешь.
—А ты меня осуждаешь.
—Никак тебе не сосредоточиться ни на чём.
—Или ни на ком? Скажи, как мои новые наброски?
—Мысли интересные, но тебе не сосредоточиться на Испании — всё показываешь в сравнении.
—Это мои двухнедельные наблюдения. Что ты хотела получить? Я просто отдохнула от своих мыслей.
—И замечательно!
—Мои мысли тебя смущают. Понимаю! Обещаю, о негативе больше писать не буду. Всё лишнее буду отсекать.
—А Ричард благодаря чему разбогател?
—Его отец оказался в нужное время в нужном месте для государства. Пентагон в те годы щедро оплачивал заказы. И прадед дал начальный капитал ещё деду Ричарда, а его отец, как и сам Ричард, приумножили богатство.
—А какие планы у вас с Серёжей?
—У нас с ним планы разные! Он, как и ты со своим другом Вили, советует мне сосредоточиться на консерватории.

Бабуля не скрывала радости. Как бы ей ни хотелось, чтобы Серёжа был рядом со мной, свою юношескую мечту она решила воплотить во мне.

— А Серёжа чем займётся?
—Будет сотрудничать с Ричардом. У них общий проект, и с моим дедом тоже.
—Направленность та же, что и в фирме Франсуа в Париже?
—Конечно! Дочитывай мои наброски. Николай Георгиевич тоже хочет почитать.
—И Марина с Машенькой!
—Я ушла к детям в песочницу. Им уже скоро спать.

Часть 3 Гармония

Глава 1.3. Мудрость

Скоро должен подъехать дядюшка на Кутузовский. Надо успеть приготовить что-нибудь из его любимых блюд. Он-то знает, что времени у меня в обрез — завтра снова улетаю на гастроли, — так что будет благодарен за внимание вдвойне.

Дядя Дима расслабился после бокала прекрасного вина. Смотрит на меня счастливыми, немного влажными глазами. Давно мы не оставались с ним наедине. И он этим по-настоящему рад.

— Что ты так на меня смотришь? — наконец спрашиваю я.
—Вспомнил Георгия. Он тоже, бывало, зашивался по работе, в постоянных командировках, но если выдавалась свободная минута — с книгой в руках отдыхал. Ты на него похожа.

— Я помню, как папа научил меня читать в четыре года.
—Именно об этом я и хочу сказать. Его всегда поражала твоя логика. Ты любила, чтобы он тебе читал, но после каждого абзаца он требовал пересказа. И вот тут-то твои фантазии не знали границ! Георгий возлагал на тебя большие надежды. Чего смеёшься?

— Выходит, я уже тогда занималась сочинительством. Папа читал, а я витала в облаках. А когда он требовал пересказа, я начинала отсебятину нести. Какие-то обрывки фраз ловила, но сосредоточиться не могла. С тобой та же история была. Я постоянно мыслями где-то далеко. Потому с первого по четвёртый класс в характеристиках и писали: «Девочка способная, но рассеянная». Я никогда по-настоящему среди вас не жила.

— Поэтому тебе и не прощали твоей отстранённости.
—Да... Но друзей у меня всегда было вдоволь.
—Среди мужчин! — с лёгкой ухмылкой замечает он.
—И среди настоящих женщин я тоже всегда пользовалась успехом.
—Потому что никогда ни для кого не была соперницей.

— Не стану спорить.
—Ты с детства была защищена своей собственной природой. Моя Аннушка тобой всегда восхищалась.
—Я это видела. Потому твоя мамочка, защищая свою любимую Веронику, и ревновала.
—Мама перед тобой виновата.
—Возможно. Но я на бабушку не в обиде. Она в семнадцать лет назвала меня высокомерной, а мне просто не было дела до людской глупости. Я жила в своём мире.

— Ты была уязвима к грубости и зависти, но умудрялась обходить эти подводные камни. Никогда не связывалась, если тебя пытались оскорбить.
—Верно. Я этого даже не замечала. Но в таком состоянии я пребывала только в школе. Моего голоса на уроках почти не было слышно. Вера Петровна по литературе постоянно просила: «Вика, говори громче!»

— Сколько же ты от нас скрывала... — с лёгкой грузью в голосе говорит дядюшка. — И приласкать тебя было сложно. Никому не доверяла.

Он сказал это, прекрасно понимая причину. Папа любил меня так сильно, что своей любовью избаловал — и в чувствах других я с тех пор всегда сомневалась.

Глава 2.3. Защищенное детство

— Вика, а ты уйдёшь, когда я усну?
—Разве тебе не хочется спать, Валечка?
—Нет! Но дядя Володя велел мне поскорее заснуть.
—Он всегда так улыбается, когда это говорит.
—Дядя Володя тебя любит так же, как я?
—По-другому, милый. Если ты — моё любимое дитя, то для Володи я — его детище. Он помогает мне в творчестве. Вернее, направляет. Его небольшие замечания и советы очень многое для меня значат.

— Вика, а я слышал, как дядя Серёжа Белов говорил, что у тебя и у дяди Эдуарда абсолютный слух.
—Дядя Серёжа насчёт моего слуха немного преувеличил, а вот у Эдика он и вправду абсолютный. С ним легко играть — он мгновенно улавливает моё настроение, все струны моей души. Знаешь, музыкальный слух есть у всех, просто у кого-то он ярче, у кого-то — тише. И его можно развить. Я в детстве училась в музыкальной школе. У нас в первом классе был мальчик, у которого сначала совсем не было слуха, но он так хотел играть на фортепьяно, что в итоге обогнал всех. И на скрипке играл, и на других инструментах. А скрипка требует как раз абсолютного слуха. И, конечно, очень важно, чтобы повезло с педагогом.

— А дедушка сказал, что ты меня и без педагога научишь.
—Научу, если не потеряешь желание.
—Вика, а папа говорил, что скрипка у дяди Эдуарда звучит, как скрипка Страдивари.
—Его скрипка и впрямь звучит прекрасно. Лучшие скрипки делали итальянские мастера в XVI–XVIII веках — Амати, Гварнери и Страдивари. Эти инструменты до сих пор считаются непревзойдёнными, и играют на них лучшие музыканты мира.

— Вика, а кто такой Паганини?
—Твоя бабушка Зоя сказала про игру Эдика очень эмоционально. Хотя, признаюсь, когда он вышел в сад и раздались первые звуки его скрипки, я тоже вспомнила о Паганини. Он был феноменальным виртуозом. Его творчество сильно повлияло на таких композиторов, как Берлиоз, Лист, Шопен, Шуман. Паганини даже обвиняли в колдовстве — в те времена ещё верили в чудеса. Люди не могли поверить, что простой смертный способен так совершенно играть без помощи волшебных сил.

— Вика, я тебя очень люблю!
—И я тебя люблю больше всех на свете!
—Даже больше, чем Машеньку?
—А почему ты вспомнил только про Машеньку? Димочка тоже ведь маленький.
—Но он — мальчик.
—Умница... Спи, родной. Скоро папа с мамой приедут. Температуры у тебя уже нет, так что мы им ничего не скажем.

Зоя Николаевна Ромашова смотрит на меня с безграничной любовью. Я сразу понимаю, о чём она думает.

— Валёк тебя так любит... Из тебя вышла бы прекрасная мать. Ох, как же тебе будет трудно выбрать себе пару среди Беловых и Головиных.
—Только, пожалуйста, не напоминайте мне про Эдуарда Соколова.
—Я думаю, Вика, ты никого не хочешь обидеть, вот и остаёшься для всех просто подружкой.

Глава 3.3. Откровенный разговор

Пока дети Белова спят, можно помочь Марии Михайловне. Белов с Головиным уже в пути, скоро будут.

Шикарный дом у мамочки с Аркадием Фёдоровичем! Всюду красивая резная мебель. Как же важен уют для полноты жизни.

— Мария Михайловна, дети уснули. Могу помочь?
—Спасибо, Вика, я уже почти всё закончила.
—Какой прекрасный вид из окна... Здесь так приятно находиться.
—Вика, скажи честно, ты вчера вечером не обидела Эдуарда? Вы очень долго говорили по телефону.

Забавно видеть в Головиной это материнское волнение. Умница во всём! Жизнь так коротка. Ей уже за пятьдесят, но выглядит она превосходно. Благородные черты лица и добрые мысли, кажется, не позволяют ей стариться.

На ней красивое платье зеленоватого оттенка, который ей очень к лицу. Каштановые волосы, морщин почти нет. Серёжа вылитая мать, такой же высокий.

— Ты мне так и не ответила, Вика.
—Мария Михайловна, а разве я вообще способна кого-то обидеть?
—Нет! Но иногда достаточно одного неверного слова, чтобы задеть Эдуарда. Он тебя любит.
—Об этом он мне вчера и твердил. Соколов знает меня слишком хорошо, чтобы обижаться на шутки. Но вчерашний разговор был серьёзным. Эдик пытается понять мою жизнь. Считает, что в ней слишком много абсурда.
—А ты сама как её воспринимаешь?

Смотрю на Головину — с каким неподдельным интересом она ждёт продолжения.
—Я никогда раньше не задумывалась о своих возможностях.
—Тогда и про нас можно сказать то же самое.
—Не стану спорить. Но у вас всех есть оправдание: вы много работали, любили своих мужей, растили детей, на которых можно положиться.
—Но ты же в своих книгах пишешь, как старшее поколение допустило развал страны.
—А я сейчас всё больше преклоняюсь перед тем поколением. Они учились, работали и творили.
—Тогда объясни мне вот что... Ты жила среди интересных, сильных людей. Как получилось, Вика, что ты в себе так сомневалась?

Словно сговорились. Вчера тот же вопрос задавал Соколов.

— Как они увлеклись беседой, даже не заметили, что в доме гости!
—Влад! Валёк, беги будить малышей, им пора.
—Мария Михайловна, мы вас не побеспокоим?
—Конечно нет! Такой гость! — она тепло улыбается Владику.
—А я пришёл поговорить с нашей красавицей.

Головина смотрит на моего друга детства с явным одобрением. Когда я в Москве, Влад всегда найдет меня, чтобы пообщаться.

— Не томи, зачем пожаловал?
—Вот так-то! Пусть Валечка с малышами побудет. Пойдём в твой кабинет, поговорим. А у тебя здесь уютно... Твоя мамочка везде устраивает для любимой дочки райский уголок. Хочет загладить вину за то детство с Ксенией Евгеньевной?
—Мариночка и сама любит комфорт, вот и для меня старается.

— Вчера наш общий друг позвонил мне после вашего долгого разговора. Никак не пойму, почему ты в детстве была такой зажатой.
—И до какого возраста, по-твоему, продолжалась моя «зажатость»?
—Примерно до семнадцати лет, пока не села за первое своё произведение. Я сочувствую тебе. Много открытий сделала?
—Открытий не было. Было удивление — оттого, что раньше многого не замечала.
—А что именно ты должна была заметить?
—Влад, ты, как никто другой, видел мою наивность во всём. Если кто-то пытался меня задеть, я искала причину в себе — и всегда находила её в собственном равнодушии к окружающим.
—Значит, это была не наивность! Хотя бы со мной не играй.
—Это Соколов вчера тебя так настроил?
—Разговор наш прыгал с темы на тему. Я пытался осторожно объяснить Эдику причину твоей отстранённости.
—А он мне на это сказал, что я просто морочу голову вам всем.
—Наш общий друг решил тебе поплакаться?
—Давай поговорим серьёзно, Влад.
—О чём, Вика? Я сегодня многое для себя переосмысливаю. Иногда я попадала в такие обстоятельства, которые до сих пор не могу до конца понять. Но могу сказать одно: моя сосредоточенность в Питере... Ты же хотел поговорить о Люсе?
—Да!
—Люся попросила у меня прощения за все свои «эксперименты». Знаешь, никто так не оберегал меня от вас, как она. Если бабуля и мама никогда не говорили...
—...и уводили тебя в шестнадцать лет от парней, понимая, что тебе нужно повзрослеть?
—Но я Люсю понимаю и даже сочувствую ей.
—Вика, тебя нельзя ни с кем сравнить. Ты с первых страниц поражаешь. И я знаю причину — твоя мгновенная, безошибочная оценка любого человека. Ты, сама того не желая, смеёшься над людскими пороками.
—Верно. В людях я никогда не ошибалась, но прощала им слабости, когда они меня цепляли. Сколько раз мне приходилось наблюдать за глупостью мужчин... Как они смешны и нелепы в своём желании быть первыми! Все войны — тому подтверждение. Мужчины жалки, когда зависят от порочных женщин и при этом пытаются возвыситься над другими. Уроки истории им не впрок.

— Потрясающая игра! Ты когда-нибудь бываешь... естественной?
—А как ты думаешь?
—Думаю, что нет. Ты не женщина, ты — дьявол!
—Владик, в хорошем смысле?
—Безусловно! Я рад, что мы поговорили. Серёже так и не откроешь всю правду? Он за тебя постоянно переживает.
—Знаю... Не хочу его разочарований. Он слишком уважает моих друзей. Пусть всё остаётся как есть. А Люсю я понимаю лучше, чем её собственная мать. Когда-нибудь, когда повзрослею и осознаю всё до конца, я опишу это. В Люсе есть сильный стержень. Она умела сдерживать эмоции. У меня это никогда не получалось. Я её уважаю, но объяснить, почему она до сих пор одна, не могу... да и не хочу. Поверь мне!
—Что ж... Будем надеяться и доверимся твоему умению оценивать людей. Ты верно всё подмечаешь. Не любишь писать скучно, всегда захватываешь читателя.
—Раскрыл мой секрет?
—Но вы, женщины, можете и пожалеть нас иногда.
—В этом и заключается наша главная ошибка. Жена президента должна видеть недостатки своего мужа и стоять над ним, чтобы вовремя защитить его, детей и потомков от народного гнева. Но нам подавай роскошь, успех... Вот и живём в нищете столько лет. Люди до сих пор не поняли, что жизнь слишком коротка.
—Некоторые особи понимают это очень даже хорошо — отсюда и их развитые хватательные рефлексы. Только проку-то в таком богатстве для них нет. Их жизнь ужасна своей бесцельностью.
—Я наблюдала это рядом с одним олигархом. Он сам мне посоветовал не писать о рыночной экономике.
—Ладно, заберу ребятишек, поиграю с ними в саду. А ты посиди за компьютером. Тебе это должно помочь.

Как же я рада, что Влад заставил меня поговорить с ним откровенно. Сколько в нём уважения к своей подруге детства. И я ту глупышку с каждым днём люблю всё сильнее. Может, поэтому и пишется легко. Все эти годы я пыталась смириться и оградить себя от людской глупости, порой срываясь на них от бессилия. А кто простит женщине её разум? Только сильные люди. Было ли на моём пути много интересных встреч? Да, и это меня успокаивает. Хочется верить в разум людей.

Глава 4.3. В Подмосковье

Я устала после гастролей и решила отдохнуть в Подмосковье, рядом с Сергеем Ивановичем. Он сам за мной заехал — прекрасно понимает, что здесь не только отдыхается легко, но и думается. Дедуля Влада живёт в прекрасном двухэтажном доме, где я часто бывала в детстве с ним и Зоей Николаевной.

А сегодня подъехали Влад, Белов и Головин. Сергей Иванович Ромашов щедро снабжает нас всей продукцией со своего богатого хозяйства.

Сейчас все сидят за столом, но дружок увёл меня в дедов сад. Влад в последнее время, едва я появляюсь в Москве, стремится уединиться со мной.

— Вика, ты меня слышишь?
—Влад, и зачем ты увёл меня от других?
—Разве это так сложно объяснить?
—Если ты хочешь услышать, как я отношусь к Эдику...
—...и к Сергею!
—К какому? — кокетливо переспрашиваю я.
—Не притворяйся!
—Влад, и Серёжа, и Эдик останутся для меня надёжными друзьями. Утешил?
—Мне от этих слов только грустнее. Ты и раньше чувствовала неловкость от внимания. Теперь-то я понимаю причину. Живя в Петербурге с Ксенией Евгеньевной, ты на подсознательном уровне познала жестокость. И если открытая неприязнь тебя уже не задевала, то искренняя расположенность людей вызывала сомнение.
—Она радовала, Влад! В добрых людях я искала своё спасение, когда жить становилось невыносимо.
—А сегодня тебе легко? Вика, недобрых людей судить нельзя — им можно только посочувствовать. Они страдают от одного твоего присутствия в этом мире. Ты понимаешь причину их раздражения? Ты даришь людям столько света, что вызываешь ненависть у тех, кто живёт во тьме. Надёжным может быть только сильный человек, а нравственно слабый — опасен в любой момент. Знаешь, я не встречал людей со столь смелыми суждениями.
—И сегодня наконец понял причину?
—Я догадываюсь, что сейчас ты начнёшь оправдывать своё отношение к жизни обстоятельствами, в которых оказалась с рождения.
—Владик, так оно и есть! Никто не лишён талантов, но многие в плену у своих слабостей. Большинство людей — во власти эмоций. Я от них тоже страдала. Однако, открыв себя, я разучилась подыгрывать и научилась любить себя. Для некоторых же любые безнравственные поступки — норма. А я себе никогда не прощала даже малейшей глупости.
—Что-то я не припоминаю за тобой подобного.
—Любопытно, зачем ты всё-таки увёл меня в сад?
—Хотел разобраться наедине. Мне жаль не только Сергея с Эдуардом, но и их родителей, которые к тебе всей душой привязались.
—Пожалей ещё и родителей Лукина! Его отец видел, как я любила в шестнадцать лет его сына, и до сих пор винит во всём Лёню. Но мы были детьми. Знаю, ты возразишь. Да, в силу обстоятельств я была взрослее его — в этом и была моя трагедия, что всё это оставалось в подсознании.
—Мы все когда-то были детьми, и чаще — незащищёнными. Но в своих жизненных просчётах ты никого не винишь.
—Именно поэтому я не удивляюсь тому, что творится во власти. Слабости людей, как и их преступления, происходят от неспособности судить себя за содеянное. В этом трагедия и тех, кто совершает зло, и тех, кто прощает, надеясь на лучшее завтра. Но оно не наступает, потому что большинство людей по натуре — самоубийцы, потому и творят преступления из поколения в поколение. А те, кто живут разумом...
—...раньше их называли святыми. Их и сегодня немало. Они-то и поддерживают жизнь столетиями, но бессильны остановить хаос. Разумные творят добро и двигают прогресс, но не могут ничего поделать с теми, кто живёт за их счёт, превращая слабых в своих рабов. В твоих книгах эта мысль звучит постоянно.
—Какая именно?
—Что глупцы правят рабами.
—Влад, два миллиарда человек на Земле страдают от голода!.. Как же хорошо мне всегда было возле твоего дедули.
—У тебя потрясающие переходы в разговоре!
—Я так устала от этих мыслей, что в любой момент могу от них сбежать в беседе. Особенно с тобой. Ты — единственный человек, с которым я могу говорить обо всём. Мне дорого, что ты, как и Серёжа, принимаешь меня любой.
—Только сегодня я понял, почему ты, садясь за инструмент, загораешься мгновенно. Я-то думал, это твоё озорство, да и техника позволяет тебе импровизировать как угодно. А ты просто освобождалась от мыслей, которые тебя вечно преследовали.
—Прав!
—В чём же мой внук прав, Вика?
—Сергей Иванович! Ваш внук утверждает, что нынешняя власть дала нам свободу творить, о которой ваше поколение мечтало. А я ему доказываю, что нормальные люди во все времена работали. Им было некогда мечтать. Они все свои мечты, если очень хотели, воплощали в жизнь сами.
—Ты имеешь в виду учёных, вроде Головиных? — уточнил Сергей Иванович.
—А сегодняшним политикам захотелось изменить всё и сразу. Вика точно подметила в своей последней книге — чудес не бывает. У нас было настоящее. Это политики нам обещали коммунизм, а наши деды и отцы в нём уже жили — по сути.
—Дед, вы жили, не задумываясь о будущем. Вы учились не ради выживания, а ради самой жизни.
—Браво, Влад!
—Вика, чему улыбаешься? — обратился ко мне Сергей Иванович. — А мне нравится этот разговор. Какая ты хитрая — исподтишка заставляешь нас говорить о том, о чём тебе хочется.
—Интересно, дед, а ты-то зачем вышел в сад? Наверное, с другой целью?
—Мужчины в гостиной заговорили о мировых проблемах, а мне захотелось чего-то полегче. Иногда так устаёшь от политики...
—Дед, с Викой это вряд ли получится. Она любую беседу к этому сведёт.
—С любым обществом?
—Сергей Иванович, я могу жить только среди вас — в обществе Соколовых, Беловых, Головиных, Свиридовых...
—А среди других?
—Среди других, дед, она пытается выжить, — ответил за меня Влад.
—Да, Влад. И уйти живой.
—Как же с вами легко, дети!

Глава 5.3. Сотрудничество

— Вика, можно к тебе?
—Ричард, входи! Я почти закончила.
—Когда уезжаешь с гастролями в Канаду?
—Через неделю. Решила дописать главу. Вчера был Володя — требует, чтобы я не уходила от главного.
—Мы с Серёжей тоже этого хотим. Хотя я заметил, что тебе нужно чаще отвлекаться. И ты это любишь.
—Ричард, не томи! Я уже догадываюсь, зачем пожаловал.
—У нас с Серёжей появилась идея. Включись в сеть и поработай с нами.
—Всё-таки решили воспользоваться венчурным капиталом?
—Стоит всё испробовать. Какая ты сегодня красивая!.. Иногда жалко видеть тебя за компьютером. Хотя ты так виртуозно общаешься с представителями фирм, используя всё своё обаяние.
—Рядом с такими умными и влиятельными мужчинами очаровывать — пара пустяков.

В комнату тихо вошёл Серёжа.
—Посмотри на Ричарда, как он просиял. Кажется, даже забыл, зачем пришёл.
—Тебе здесь нравится? — спросил он.
—Очень! Какой вид из окна... Я, когда первый раз увидела твой дом, сразу прониклась уважением к хозяину. И не подозревала, что ты станешь надёжным партнёром не только для деда, но и для всех российских предприятий, с которыми связаны мои мужчины. И приятно, что в отсутствие жены и сына мы скрашиваем тебе одиночество.
—Не лукавь. Ты и сама одиночества не жалуешь.
—Рядом с Викой одиночеству, Ричард, не место. Она вечно в движении. Её окружает столько прекрасных мужчин — если мы с тобой исчезнем, она и не заметит.

Как же он ошибается. А Ричард явно доволен, что Серёжа рядом. Иметь такого друга и коллегу — дорогого стоит. Приятно, что Ричард видит в нём сильную личность.

— Идёмте ужинать, Вика! Скогда и Александр Андреевич подъедет.
—Ричард, видел её последние главы? — спросил Серёжа.
—Вика мне о них ничего не говорит.
—Гастроли отнимают много времени.
—Но и отдыхать тоже нужно.
—Это ты мне говоришь, Ричард?
—Я — мужчина. Для меня такие нагрузки в порядке вещей. А ты должна беречь свою женственность.
—Ричард, я с тобой согласна.
—Да только у неё не получается, — с лёгкой укорой сказал Серёжа. — Она может встать в пять утра и сесть за компьютер.
—Серёжа, я не люблю страдать от бессонницы. Идёмте в столовую! Надо накрывать на стол.
—Розочка с Адой уже всё сделали. Они тебя от кухни оберегают.
—Серёжа, она и так много работает.
—Я вам так благодарна — особенно когда скучаю по России.
—Я в этом не сомневался.
—Серёжа, нужно понимать её непоседливость. В творчестве она такая же.
—Нет, Ричард! В творчестве я щажу читателя.
—Поэтому у тебя такие короткие главы?
—Ричард, она мне уже объясняла причину, — вступил Серёжа.
—И в чём же она, Вика?
—Боюсь показаться читателю надоедливой.
—А если мне полюбился герой, и я хочу узнать о нём больше?
—Найдёшь его в следующей книге.
—Серёжа, не иронизируй. Я это делаю в коммерческих целях.
—Так ты хочешь привлечь читателя? — уточнил Ричард.
—Ричард, я очень любопытна, но терпеть не могу скучных и долгих описаний. Поэтому, уважая читателя, стараюсь не задерживаться на одном герое. Я описываю его только тогда, когда он интересен мне самой.
—Ричард, а мне её жаль, — тихо сказал Серёжа. — Так хочется, чтобы она меньше сидела за компьютером.
—Хотя ты ждёшь её новых мыслей не меньше нашего.
—Они рождаются у неё неожиданно и часто радуют меня. Порой она говорит удивительные вещи, но не всё открывает читателю. Не потому, что ей завтра нечего будет сказать, а потому что считает некоторые мысли несвоевременными.
—В каком смысле, Серёжа?
—Вика очень уважает читателя и ждёт определённого состояния души, когда эти мысли зазвучат по-настоящему.
—Серёжа, до нас великие люди уже всё сказали. Но мы живём в совершенно новое время.
—Вика, а как ты назовёшь его сегодня? — повернулся ко мне Ричард.
—Свободным и разумным. Временем больших перемен для человека, способного творить и мыслить.

— Пригласили в гости, а сами забыли о нас? — в дверях появился Володя.
—Володя, Вика тут интересные мысли высказала.
—Больше говорил Серёжа, а я лишь подтверждала его наблюдения. Слышу из столовой голос Ады. Мы как-то поздно собрались.
—Завтра суббота, можем позволить себе отдых. Володя с Адой останутся сегодня у меня, а завтра сыграем в теннис.
—Ада, добрый вечер! Вы давно здесь? Дом такой большой, я не услышала, как вы подъехали.
—Нас Майкл по дороге забрал.
—Я же обещал привезти тебе розы!
—Майкл! Спасибо!
—Я голоден, ребята!
—Майкл, я тебе предлагала ужин, — покачала головой Ада.
—Ада, о чём ты? Брата бы обидел.
—Да ещё в такой прекрасной компании.

После моих слов Майкл с готовностью усаживается за стол. Он похож на своего двоюродного брата, только Ричард повыше и шире в плечах. Майкл стал частым гостем у Ричарда в Сан-Хосе, особенно когда я приезжаю к деду. Мы умеем отдыхать — и заражаем этим других. За таким столом часто рождаются новые интересные идеи.

Женщины приготовили великолепное мясо, несколько сортов сыра, овощные и фруктовые салаты. Все едят, и разговоров никаких — они возникнут позже, сами собой. Тон обычно задаёт Володя. Пока он не задевает меня вопросами, но несколько раз взгляд его скользнул в мою сторону. Значит, хочет поговорить наедине. Я дала ему на прочтение последние главы. Возможно, снова придётся что-то править.

Глава 6.3. Секрет успеха

— Вот ты где! А я проснулась, приняла душ, заглянула на кухню — там уже Розочка хозяйничает. Сказала, что ты в саду. Александр Андреевич вчера с сожалением заметил мужчинам, что ты слишком много времени проводишь за компьютером. Майкл на это почему-то улыбнулся.
—Я и для него работу делаю. Ему понравилось, как я ориентируюсь в Интернете, предложил за хорошее вознаграждение помочь и ему.
—Такой огромный букет роз тебе привёз... Володя только улыбнулся, а Майкл ответил, что такую девушку трудно не заметить. Ты много работаешь. И Володя сегодня будет приставать — ему понравились твои новые главы. Интересно пишешь в последнее время, мысли стали более зрелыми. Ты как будто пропускаешь их через себя и преподносишь в уникальной форме, которая свойственна только тебе.
—Подобное ты мне, Ада, говорила и в Петербурге. Если иначе — не стоит и касаться.
—Творчеством ты занималась с самого рождения. Когда Володя привёз в Сан-Франциско твою первую рукопись, я прочла её за ночь на одном дыхании и увидела в тебе одновременно и непокорную, и наивную девочку. Тебе мешают комплексы, причём навязанные извне. С этим парадоксом сложно согласиться, но у любого читателя создаётся впечатление, что автору с детства приходилось защищаться.
—Верно! Только в детские и юные годы меня оберегали взрослые.
—А может, не стоило этого делать? Хотя языками с тобой занимались серьёзно. Я с тобой согласна — ребёнку нужно изучать языки с детства. Английский я в основном в университете осваивала, потом много лет работала переводчиком. Знание языка помогает мне и здесь.
—Поэтому я и смогла работать на Ричарда.
—Ты хороший экономист и психолог. Вчера это отметил и Майкл.
—Он мне как-то сказал, что из всех видов грабежа торговля находится на первом месте. А я вношу в любые сделки нечто особенное.
—Майкл это «нечто» объяснил.
—И как?
—Ты умеешь работать, Вика. Мужчины вчера о производственных делах не говорили — философствовали.
—Любопытно! О чём же?
—Ты спрашиваешь без всякого интереса. Серёжа порадовался, что тебя не было с нами. Не хочет, чтобы ты забивала голову новыми мыслями. А мне кажется, ты не просто перенимаешь наши мысли, а пропускаешь их через себя.
—А у тебя разве иначе, Ада?
—Нет! Но я умею легко отключаться, а ты постоянно комбинируешь идеи.
—Это природное качество, Ада.
—Если бы ты после университета не окончила консерваторию, из тебя вышел бы прекрасный педагог или руководитель. Ты не любишь, когда тебя ограничивают, поэтому даёшь свободу и другим, объясняя это равнодушием к окружающим. Но его в тебе нет. В душе ты всем сочувствуешь и хочешь видеть людей независимыми.
—У меня одно желание — чтобы люди научились жить своим трудом. Пока человек этого не поймёт, ему не жить в цивилизованном обществе. А почему я быстро заключаю сделки? Всё просто: я уважаю настоящих предпринимателей и доверяю им. Они умеют находить выгоду в любом деле, если оно построено не на лжи. Торговый работник, как и любой предприниматель, теряет только тогда, когда нечестен с покупателем, сотрудниками или клиентами.
—...или берётся не за своё дело.
—Это первая причина банкротства на любом уровне.
—О чём это вы, красивые женщины? Ада, ты не против, если я уведу Вику в кабинет?
—Сегодня же суббота, Майкл!
—Я Вику ненадолго, минут на пятнадцать. Тем более скоро появится Володя — у него тоже к ней разговор. Согласись, Ада, сколько бы Вика в творчестве ни открывала простые истины, они у неё звучат по-особенному. Так же она ведёт себя и в деловых отношениях с нашими партнёрами.
—И секрета из этого не делает.
—Майкл, Ада поняла причину моего успеха.
—Ты, когда пишешь, не забываешь о читателе.
—Постоянно, Майкл, думаю о том, чтобы его не обидеть. Так же я честна с твоими клиентами и партнёрами. В этом и есть залог успеха.
—Как и на государственном уровне?
—Майкл, государственный руководитель должен быть прежде всего порядочным и добрым.
—Ада, а Вика с тобой не совсем согласна.
—Потому что государственный чиновник должен в первую очередь задаться вопросом, имеет ли он право занимать такую высокую должность.
—А ты бы отказалась, если бы тебе предложили управлять страной?
—Майкл, не забывай, я в семье младший ребёнок, а это накладывает отпечаток на личность.
—А почему у тебя одни герои носят имена своих прототипов, а другим ты меняешь фамилии?
—Сожалею, Майкл, но некоторые из них — известные личности.
—Но они узнаваемы в узких кругах.
—Вика к этому и стремится. Она хочет отдать дань талантливым людям, поэтому её герои так прекрасны.
—Мне, Ада, повезло с ними встретиться. Я ничего не придумываю.
—Но у тебя есть и отрицательные герои.
—У неё только один отрицательный герой — власть, в прямом и переносном смысле.
—Не стану спорить, Ада. Власть она вообще не переносит. Вика признаёт только гармонию, поэтому всегда будет стоять над всеми, а это редко принимается людьми. Они не осознают, что их раздражение вызвано её желанием никого не стеснять своим присутствием, но и самой не позволять садиться себе на шею. А сбрасывать она умеет лихо.
—Майкл, я просто люблю умных людей, а они никогда не сядут на чью-либо шею. В этом их достоинство.
—А разве у глупого и слабого человека есть достоинство?
—Конечно, нет. В этом и заключается их сила. Идём! Покажу тебе кое-что интересное из вчерашних находок в Сети.
—Хорошо сегодня выглядишь!
—А вчера выглядела хуже?
—Была заметна усталость. Когда ты ушла, мы все словно выдохнули.
—Чувствуете свою вину передо мной? В последние дни работы было много. Да и Володя ждёт новые главы.
—Ты и вправду хочешь написать сто романов, как как-то пошутила за столом?
—Это от меня не зависит. Иногда неделями убегаю от творчества. Но бывают дни, как сегодня, когда пишется легко.
—Разговаривая с нами, ты же писала?
—Напрасно смеёшься. Я постоянно фиксирую окружающий мир, Майкл. Иначе жить не умею.
—А на твоём лице никогда ничего не прочесть. Судя по твоим героям, которым ты отдаёшь дань, ты часто бывала одинокой. Иногда кажется, что все они — сказочные.
—Ричард так не считает после поездки в Москву.
—В твоей жизни всё сложно для понимания тех, кому ты дорога. Хотя сама живёшь легко.
—Нас всех поразила твоя первая книга. Ты так искренне описала детство.
—Это вы с Ричардом нашли в ней много общего со своим детством. Мы не знали материальных проблем. Родители нас обеспечили, поэтому Головин вам близок и по интеллекту, и по положению.
—Значит, социальное положение ты не учитываешь?
—Конечно, нет! Ваш класс в Америке относят к «нуворишам», но тебя и Ричарда так не назовёшь.
—Если бы не наш дед, который разбогател на развитии электроники, не знаю, к какому классу нас бы причислили. Вика, все эти классы условны. Нам с Ричардом, как и вам с вашими предками, просто повезло. Общество делится на людей и нелюдей. И с этим человечеству придётся смириться. Самое сложное — заставить человека уважать себя. Информация интересная, неожиданная. Спасибо! Ты здорово поработала. Могу я попросить тебя ещё пообщаться в Сети?
—С удовольствием! Я же не только для вас ищу информацию, но и для себя.
—Вика, ты великолепно работаешь с клиентами!
—Я привыкла общаться со своими героями на страницах романов, поэтому легко нахожу подход и к вашим клиентам. По интонации голоса порой сразу понимаешь, с кем имеешь дело.
—Ты придёшь в столовую?
—Спасибо, я уже поела. А вот и Ада снова!
—Володя меня подослал. Ему второй день не удаётся поговорить с тобой наедине. Он ждёт в саду. А я увожу Майкла в столовую! Мужчины там интересные темы подняли, хочется послушать.
—Ты и сама в разговоре активна. Мне нравятся твои неожиданные мысли.
—В таком кругу иначе и быть не может.

Майкл улыбается, с симпатией глядя на Аду.

Глава 7.3. Неизбежность

Как я люблю сидеть с детьми в столовой и наблюдать, как они едят. Теперь я понимаю маму, которая так переживала, когда я в детстве капризничала и отказывалась от еды. Татьяна Белова и Катюша Ромашова, в отличие от неё, никогда не заставляют малышей есть — и те уплетают за обе щёки.

Наверное, мама не могла быть со мной в детстве так часто, как хотелось, и пыталась компенсировать это двойной порцией нежности. Но избаловать ей меня не удалось. Вот и Валёк у Влада — серьёзный не по годам, с ним никогда не будет проблем. Хотя Машенька тоже умница, а Димочка вечно поглощён своими машинками. Вижу, как Белов с гордостью смотрит на сына.

— Вика, с какой нежностью ты смотришь на детей... — замечает Мария Михайловна. — Вспомнила, как ты однажды отдыхала с нами на озере. Обычно Серёжа не любил, когда я присоединялась к вам. Я потом ворчала на него, говорила, чтобы оставил мысли о тебе.
—А сейчас, Мария Михайловна?
—Не кокетничай! Прекрасно знаешь, как Серёжа к тебе относится. Если бы после школы ты не уехала в Петербург...
—А я рада, что вы с мамой уводили меня от него.

Он и сейчас для меня лучший друг. Головина это прекрасно видит.

— С каким аппетитом они кушают... Мама до сих пор с содроганием вспоминает, как её любимая дочка в их возрасте плохо ела.
—Я это замечала, когда мы приезжали к Аркаше на дачу.
—Я помню.
—Мариночка рядом с тобой всегда волновалась.
—У неё ко мне особое отношение.
—Никогда не пойму Марину. Зачем она отправила тебя в Петербург после школы? Сама же пишешь, как сильно среда влияет на становление личности в юности.
—Детям нужно давать свободу, Мария Михайловна.
—Но тебе она не помогла. Вика, ты любишь людей, но остаёшься равнодушна к их недостаткам — в этом твоё спасение. И пишешь ты настолько легко и будто небрежно, не задумываясь, поймёт ли читатель... И невольно вызываешь у одних уважение, а у других — раздражение.
—Почему?
—Потому что ты открыта в своих мыслях и бескомпромиссна — тебя невозможно зацепить. А в жизни ты всегда была актрисой, чего тебе многие простить не могут.
—Я тоже проявляла слабость, когда нужно было защищаться.
—Ты смотришь на мир проще, чем твоя мама.
—Мама более сдержанна, чем я. Смотрю на вас, на маму... Вы обе счастливы в семье, рядом с вашими мужьями.
—Марине с тобой было сложнее.
—А у меня их трое! — смеюсь я.
—Не иронизируй. Из тебя выйдет прекрасная мать. Я вижу, как трепетно ты относишься к детям Серёжи и Влада.
—Терпеть не могу строгих педагогов.
—А мой Серёжа обожает тебя за весёлый нрав.
—Хотя понимает, что в этом есть доля рисовки.
—Играя ту или иную роль, ты будто убегаешь от мыслей?
—Я с детства привыкла к игре, Мария Михайловна.
—Потому что уже ребёнком понимала не меньше взрослых.
—Я ничего не понимала, но постоянная тревога за свои неблаговидные поступки всегда со мной.
—А разве у тебя была причина для тревоги? Ты что, много плохого совершала?
—Для кого-то мои поступки были нормой, а я страдала из-за них.

Головина задумалась. Что-то в нашем разговоре явно смущает её.

Мария Михайловна сегодня особенно красива. На её лице никогда не заметно усталости. Её не съедают мысли, как меня. Хотелось бы научиться так же убегать от них.

— Ты какая-то бледная... — с беспокойством говорит она. — Вс-таки много работаешь за компьютером.
—Нет, Мария Михайловна, за компьютером я отдыхаю.
—Значит, что-то тревожит?
—Я волнуюсь за всех и обо всём сразу. Не умею отвлекаться, как вы. Иногда мне становится невыносимо от того, что я делаю.
—Ты о творчестве? Вика, ты всё прекрасно оцениваешь, поэтому не мучай себя сомнениями. Завистников и недоброжелателей у тебя всегда хватало, а сегодня ты стала ещё смелее и откровеннее в своих мыслях. А это не каждый способен простить.
—Да, я слишком избаловалась вашей любовью, глядя на ваши трепетные отношения в семье. Вы, будучи учёными, находите время для такой нежности к Серёже. А он с вами так бережен... Вы его очень рано родили.
—И Николай всегда уделял внимание сыну, хотя постоянно учился и работал. Он его очень любит.
—И вас!
—Да. Я тоже избалована мужчинами. Николай, кроме семьи и работы, ничего не знал. Таким же был и мой отец.
—Вы как-то мало рассказывали о себе.
—А ты со мной так откровенно никогда и не беседовала.

Головина произносит это с нескрываемым удовольствием. Мы так увлеклись разговором, что не заметили, как малыши убежали в детскую.

— Чему улыбаешься?
—Мария Михайловна, дети настолько привыкли к нашим разговорам, что научились не мешать — вот и убежали.
—Сейчас Валёк вернётся. Он быстро устаёт от Димочкиной энергии.
—Он боится, что я скоро уеду, поэтому тянется ко мне.
—Я заметила, как Зоечка радуется вашей привязанности к её внуку. Она ведь так мечтала соединить вас с Владом...
—Но Влад остался для меня всего лишь хорошим другом.
—Да...

Мария Михайловна грустно вздыхает. Она понимает: я знала её сына с пелёнок, и потому один навсегда остался в моём сознании братом, а второй — надёжным другом, как и Ромашов, только старшим.

Глава 8.3. Независимость

Жак Друэ доволен — первый тираж моей книги раскупили мгновенно. Я заметила, как он волнуется перед завтрашней презентацией. А у меня — одно лишь любопытство.

Спешить не буду. Дома, наверное, ещё никого нет.

— Вика!
—Франсуа! Рада, что ты решил встретить меня.
—Жак любезно предупредил, зная, что ты откажешься от его сопровождения.
—У него и без того много забот.
—Он переживает — боится, что тебя засыплют вопросами.
—Жак плохо меня знает, вот и волнуется.
—Именно это я ему и сказал по телефону.
—А где оставил жену?
—Отвёз домой, а потом — за тобой. Ну что, подготовил тебя Жак?
—Твоя мама пригласила на презентацию переводчика.
—Догадываюсь, что это Жан Дерём! Мы работали на одной кафедре в Сорбонне. Жаль, что мама убедила тебя говорить на русском.
—Франсуа, экспромты мне удаются только на родном. Надежда и сегодня думает по-русски.
—Вы обе до сих пор живёте в том прекрасном детстве. Ты постоянно возвращаешься к нему в творчестве. Давай заедем в один симпатичный ресторан — его посоветовала твоя подружка. Жаль, что послезавтра вы улетаете в Москву. Родители Наденьки возвращаются из командировки — и ты исчезаешь.
—Зато волноваться будете всего раз.
—Какие у тебя дальнейшие творческие планы?
—Через полторы недели я уже буду в Сан-Франциско. Не улыбайся! Мне нравится такая жизнь. Грустно только, что время летит так быстро.
—Я часто вспоминаю, как Надежда знакомила нас. В тебе было столько очарования!
—А я ту себя не люблю — за наивность.
—Время меняет всех. Скажи, как ты будешь говорить о зависти? Ты, к сожалению, уделяешь ей много места.
—Не стану спорить, Франсуа.
—Причина для зависти всегда найдётся. Ты доказала это своими книгами. Твои герои прекрасны. Иногда кажется, что ты их выдумала, а потом понимаешь — ты просто видишь в людях то, что другим недоступно.
—В этом нет секрета. Я пережила в жизни то, чего по природе своей не должна была. Я никогда не прощала себе ничего — даже в детстве. А вот поступки других меня почти не задевали.
—Даже если тебя оскорбляли?
—Ты же знаешь моё равнодушие к чужому мнению.
—А мнение читателей и издателей тебя не волнует?
—Ещё как волнует! Мой гонорар зависит от их мнения. Напрасно смеёшься.
—Я никогда не видел, как ты творишь за компьютером. Ты пишешь о себе?
—К сожалению.
—И к нашей радости! Считаешь, что родилась творческой натурой?
—Помню себя с трёх лет. И бабуля замечала, как я фантазировала.
—У вас с Надеждой особый вкус к жизни — и к одежде.
—Можешь это объяснить?
—Вы так любите себя, что одеваться для вас — удовольствие. Что смеёшься? Разве не прав?
—Не думала, что ты так считаешь о своей жене.
—Я за это её и полюбил с первых минут.
—Надежда с детства была избалована Татьяной Григорьевной и Владимиром Николаевичем. В отличие от меня, твоя жена никогда не страдала комплексами.
—Да...
—Её родители — образованные люди! Занимали высокое положение, как и их родители.
—Всё ты легко объясняешь. Иногда мне тебя жаль.
—Я слишком долго, Франсуа, пребывала в «коме».
—И всегда играла на людях.
—Не принимаю тех, кто улыбается в глаза, а за спиной смеётся. Но желание людей посмеяться над другими вызывает у меня лишь жалость.
—И всё же ты проявляла к ним отрицательные эмоции. Хотя и делала это по-своему.
—В этом моя беда, Франсуа.
—Серёжа не раз с сочувствием говорил о твоём артистизме. Я ему возражал — утверждал, что это твоя природа. Ты не играла, а пыталась защититься.
—Я пишу тогда, когда жить становится трудно.
—Ты родилась с аналитическим складом ума. Это заметно в каждой строчке. Можешь возразить, что это всего лишь стечение обстоятельств — счастливых и трагических.
—А в чём, Франсуа, ты видишь эти обстоятельства?
—Судя по тому, как ты задала вопрос, сама догадываешься.
—Мне интересно твоё мнение.
—Сейчас зайдём в ресторан, сядем за столик — и я объясню. Ты своим творчеством невольно зажигаешь нас.
—Но и раздражаю некоторых.
—В этом нет секрета. Ты живёшь в своём неповторимом мире, который недоступен даже для нас. Вика, ты не делишься праздником своей души ни с кем.
—Куда ты меня привёз? Здесь астрономические цены!
—Вика, я в состоянии провести прекрасный вечер с близкой подругой жены в самом дорогом ресторане. Здесь уютно. Тебе нужно отвлечься. Кстати, Надежда сама посоветовала это место, а Жак, узнав, поддержал.
—Прости!

Видимо, моя независимость будет преследовать меня всегда. Франсуа, кажется, понял это — он сдерживает улыбку, видя, что я уже обо всём забыла.

А что, если создать новый сюжет? Сделать сильных героев слабыми. Пусть Франсуа будет тем, кто влюбляется в подругу жены... Прекрасная интрига.

Франсуа сегодня особенно хорош! Тёмно-синий костюм с едва заметной полоской, белая рубашка... Сколько ресторанов мы посетили с ним и Надеждой, но вот здесь оказались впервые.

— Чему улыбаешься? Новый сюжет? Тебя будто и нет рядом. Не замечаешь даже своё любимое блюдо и вино.
—Я только выпью вина. Обидим Надежду — она сейчас на кухне старается.
—Мама и Татьяна Григорьевна ей помогают. Выпьем за твою многообещающую улыбку. В ней столько озорства! Признавайся, о чём думаешь? Я заметил в ней плутовство.
—Представила, что Франсуа увлёкся Викой и забыл на время о своей любимой.
—Себе ты не изменишь. И потом, вы с моей красавицей-женой так похожи — и внешне, и внутренне, — что рядом с вами я отдыхаю. Я рад, что у Надежды есть ты. Вы обе вносите в жизнь столько смысла, дополняя друг друга.
—И всё-таки ты не сказал мне всей правды.
—Вика, ты настолько надёжна, что нам с тобой ничего не грозит. И в том, что ты не опустишься до интриг в творчестве, я не сомневаюсь. Для тебя это слишком дешёвый и избитый сюжет.
—Браво!

Красивая и тихая музыка... Мы совсем разучились слышать тишину. Может, поэтому я и не создаю в творчестве интриг с изменами. Мне хочется покоя и красивых отношений.

— Притихла. Впервые вижу, как ты переходишь от действительности к виртуальной жизни. Тебя уже нет рядом. Ты смотришь на себя как на героиню.
—Франсуа, я всегда смотрю на себя как на отрицательный или положительный персонаж.
—И чаще видишь себя положительной героиней?
—Если наедине с собой. А когда сталкиваюсь с людьми, у которых вызываю негатив, становлюсь отрицательным персонажем.
—И играешь его с блеском.
—Вот ты сам и объяснил, почему иногда вызываю в людях неприязнь. Как бы здесь ни было шикарно, меня тянет в твой особняк, где нас ждут.
—Я рад, что смог вызвать в тебе новые — и, не сомневаюсь, интересные — мысли. Надеюсь, завтра на презентации ты удивишь прежде всего себя.
—Отвечая на вопросы твоих соотечественников?
—Тебя не волнует страна — тебе интересны только люди, которые тебя окружают.
—И природа, которая позволяет расслабляться. Мне уже хочется в Сан-Хосе.
—Там тебя ждут. Тебе не хватило в детстве главного — уверенности в себе.
—Никто не лишал меня свободы действий.
—Серёжа до сих пор не понимает, почему ты испытывала комплексы в юности.
—Зачем ты меня сюда привёз?
—Решила уйти от ответа? Завтра на презентации тебе могут задать такие же вопросы.
—Франсуа, на помощь придёт друг твоей мамы — он выручит.
—Возможно, тайна, которую ты от нас скрываешь, и есть причина твоего проникновения во всё.
—Вот и радуйтесь! Кто же ещё напишет вам сказки, которые вы так любите?
—Я вдруг вспомнил, как тогда в ресторане появился Лукин. Ричард и Сергей были в восторге от твоей проделки. Ты умеешь дарить сюрпризы — и какие! Своими поступками ты словно говоришь: «Я вам не напрашивалась. Сами создали эти обстоятельства — вот и выкручивайтесь, а я буду танцевать». Ты в тот вечер танцевала так раскованно и красиво. Словно унеслась в своё детство, в очарование юности. Я это тогда с удовольствием отметил — как, впрочем, и остальные. Лишь Лукин грустил и смущался, видя всеобщую доброжелательность.
—Хватит воспоминаний! Заводи машину. Я тебя не жду. Твоя мама уже дважды выглядывала из окна.

Особняк прекрасно смотрится вечером. Он напоминает мне детство у Сергея Ивановича Ромашова — там тоже во всех окнах горел свет, когда вечером собирались все.

Завтра на презентации я буду радоваться лишь одному — если получу от этой встречи что-то новое для себя.

  Глава 9.3. Презентация

«Эта девушка очень элегантна». Неплохое начало для презентации. Молодые люди в первом ряду рядом с Надеждой вызвали на её лице торжествующую улыбку.

Жак заметно волнуется. А мне… мне просто любопытно. Всё-таки Аннет умница, что в последний момент предложила в качестве переводчика своего коллегу Жана Дерёма. Он с интересом поглядывает на меня. Видимо, отметил, как и эти ребята, что я сегодня превосходно выгляжу. Не зря же заскочила в салон красоты.

Жан Дерём, кажется, внимательно изучает аудиторию, понимая, что «переводить» мои мысли ему придётся с трудом. Уже отметил оригинальность и неожиданность моих суждений.

Кажется, я начинаю волноваться не меньше Жака. Посреди сцены поставили столик. Зал замер, словно затаив дыхание. Хорошее начало. Значит, моя книга им понравилась. Я писала в первой книге о детстве и юности, но, как с удовольствием отметил Дерём, добавила туда много «философских рассуждений».

— Вика, начинай!
—Интересное начало. Я уже минут пять на сцене. Все, наверное, думают, что я организатор.
—Это мой сценарий. Хочется внести оригинальность. Посмотри, с каким нетерпением ждут твоего выхода!
—А я по сценарию не умею работать.
—Это для тебя работа?!
—Мне хочется отработать достойно те деньги, что потратили на билеты.
—Они, Вика, на это и рассчитывают. Посмотри в зал!

Дерём, я вижу. Вика, соберись! Сегодня мне не хочется быть серьёзной. Сейчас какая-нибудь дама или господин непременно спросят о морали или политике.

Светловы и родители Франсуа смотрят на меня спокойно. Значит, уверены, что я справлюсь. Подружка заметно нервничает, а Франсуа, зная мою улиточью природу, кроме интереса ничего не испытывает.

— Мы поняли, Вика, что тебе нравится этот спектакль, но не подводи Жака. На нём лица нет. Никаких самодеятельностей!

Жак немного знает русский и, кажется, понял значение слов Дерёма. Похоже, Жан готов.

— Начинай, Вика! Только без самодеятельности!
—Я уже волнуюсь.
—Отойди от столика вправо, чтобы меня было видно. Начинай!
—Вика, пощади Жака! Хватит импровизаций.
—Вы посмотрите, какие аплодисменты! Пусть думают, что я долго учила это приветствие на французском.

Жан Дерём довольно улыбается. Франсуа одобрительно кивает — начало, мол, замечательное.

— Я впервые перед такой большой аудиторией и поэтому волнуюсь.

Снова аплодисменты. Дерём ещё не перевёл мои слова. Возможно, в зале много тех, кто понимает по-русски. Не удивлюсь, если половина зала — мои соотечественники.

— Вика, что ты делаешь? Зачем говорила в микрофон по-французски?
—Браво! Продолжайте по своему сценарию.
—Посмотри, как оживились те молодые люди в первом ряду! Они знают русский.

Жак сел рядом с Франсуа. Хорошее начало. Кажется, успокоился. Жаль, что в зале нет Ромашова с Кирилловым — они бы меня поддержали.

— Вот тебе и первая реплика из зала.
—Переведите её мне на русский в микрофон.

Ребята в первом ряду уже улыбаются, глядя на переводчика, но в зале тишина. Все ждут моего ответа. Только бы не перейти на французский — если догадаются, что я его знаю, потребуют говорить на нём. Но без Дерёма я могу провалить презентацию.

Пауза затянулась. Все ждут, понимая, что на вопрос можно ответить двояко. Для меня он сложен. Попытаюсь. Надежда волнуется.

— Люблю ли я правду? Я часто задаю себе этот вопрос в жизни, но в творчестве — никогда!

Жану Дерёму понравилось моё начало.

— Когда я говорю правду? Только если уверена, что меня поймут. А в творчестве я всегда правдива. Автор должен уважать читателя. То, о чём пишу я, любой из присутствующих, возможно, говорит себе каждый день. Иначе вы не пришли бы на эту презентацию. Кто-то пришёл из любопытства, кому-то хочется откровенного разговора.

Кажется, выкрутилась. Дерём переводит дословно. И всё-таки Жак уже осмелел и, наверное, жалеет, что согласился с Аннет. Пока я с Жаком согласна — интонации Дерёма не похожи на мои. Но кто знает, какие вопросы из истории Франции мне зададут, а Жан, профессор Сорбонны, может выручить в трудную минуту.

— Вика, замечательный вопрос: «Как Вы относитесь к событиям в России в августе 1991 года?»
—Пожалуй, я отвечу так: «Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма».

Франсуа не удержался и захлопал. Жан Дерём с улыбкой переводит мои слова. Узнал цитату из древнейшей книги Ветхого Завета!

Кажется, аудитория принимает меня с симпатией. Свободных мест нет.

Жак уже успокоился, и мне дышится легче. Отвечая на вопросы, я невольно смотрю на него.

— Вика, зрители встречают вас тепло. Вот первая записка: «Как Вы относитесь к сегодняшним событиям в России?»
—Могу я напомнить замечательные мысли Перикла?
—«Я держусь того мнения...»
—Да! Прочитайте записку.

Зрители с симпатией наблюдают за нашим диалогом с Жаном Дерёмом и терпеливо ждут. Всё же спокойнее, когда рядом профессор истории. Он сдерживает мои эмоции.

— Спасибо за хороший вопрос. Позвольте мне вспомнить мудрые мысли правителя Греции времён её расцвета, Перикла: «Я держусь того мнения, что благополучие государства, если оно идёт по правильному пути, более выгодно для частных лиц, нежели благополучие отдельных граждан при упадке всего государства в целом. Ибо если гражданин сам по себе благоденствует, между тем как отечество разрушается, он всё равно гибнет вместе с ним».

— Браво!

Франсуа не сдержался. Его в зале поддержали. Светловы и родители Франсуа довольны. Надежда наконец расслабилась. Как же она боялась моих импровизаций. Милая моя подружка, зачем мне чужая зубная боль? Не стоит опускаться до обличения слабостей других — они всё равно не поймут. Опыта в таких вопросах у меня достаточно. Не изменить психологию обывателя. Бездельники с поверхностными знаниями пытаются менять мир. У разумного человека нет на это времени — он дорожит каждой минутой и хочет лишь одного: чтобы ему не мешали творить. Настоящей жизни без творчества не бывает.

Глава 10.3. Неожиданный звонок

— Вика, возьми трубку! — позвал Франсуа. — Незнакомый голос...
—Спасибо! — взяла я трубку. — Привет... Да, отдыхала... А ты уже в Париже?.. Специально прилетел на презентацию?.. Согласна! Мой ангел-хранитель в лице Надежды сегодня не давал мне идти на компромиссы... И да... Мне тоже надоело изображать из себя обличительницу... По природе я ангел, говоришь?.. Это я всегда знала. Но во мне есть один большой недостаток... Молодец! Я не люблю, когда в мою жизнь вмешиваются, и чтобы поставить таких на место, иногда просто улыбаюсь их активности... Ты был в зале?.. Мне тоже понравилось. Обстановка была прекрасная! Я чувствовала себя так комфортно. Эта презентация нужна была мне, чтобы понять, на чём стоит сосредоточиться в письме... Не возражаю! Меня ждёт сюрприз? Любопытно... Почему удивлена?.. Мы с тобой едва знакомы... Но я завтра лечу в Москву... Благодарю, что разрешил заехать... Нет!.. Планы изменились... Я сразу улечу в Сан-Хосе, к деду... Спасибо, что объяснил причину своего трёхлетнего исчезновения. Хотя... Да, ты прав... Я тоже рада... До встречи!

— Шёл мимо, услышал, как ты попрощалась с загадочным незнакомцем, — раздался голос Франсуа. — А наш белоснежный айсберг почему-то порозовел. Ты сейчас необыкновенно красива, хотя твоя аристократическая бледность тебе тоже к лицу. Женщины уже накрыли на стол. Отдохнула? Мне показалось, ты совсем не волновалась.
—Франсуа, я сразу почувствовала доброжелательность в зале.
—Вика, но ты пишешь так легко и искренне, что иного отношения к тебе и не может быть.

Как же он ошибается. Именно моя искренность вызывает у многих неприятие.

— Танечка, посмотри, как блестят у Вики глаза! — воскликнула Аннет.

После этих слов все взгляды устремились на меня.

Всё же я заслужила это внимание. Вряд ли, конечно, все будут обсуждать, как прошла презентация. Скорее, её продолжение развернётся прямо за столом. Жак и Жан Дерём любезно отказались от приглашения. Завтра мы все улетаем в Москву.

Надежда уже грустит — она знает, что без нас их дом опустеет. Хотя родители Франсуа поживут здесь ещё месяц.

Часть 4

Глава 1.4. Мудрые наставники

Словно во сне, если я уже в Калифорнии! Как приятно сбросить с себя шубу и легко одеться. Все же я летнее растение. Легко на душе сегодня. Хорошо в доме Ричарда. Он своим богатством успокаивает душу. И дом деда рядом.
—Рады тебя видеть. Твое отсутствие все ощутили, особенно в Новый год.
—Вероника, соскучилась! Так приятно вас всех видеть.
—И как презентация? Нас удивило, что ты на неё согласилась.
—Женечка, было только любопытство.
—Справилась?
—Женя, её друг Annette хорошо поддерживал.
—Вероника, я привыкла с детства к этому.

Женя смотрит на меня с восторгом, понимая, что я улыбаюсь над собой. Как же моя сестричка и наша одноклассница, а затем его любимая жена, желала всегда лидерства, ну а я, по своей природе улитка, стала такой активной.
—Сколько же вы с Вероникой спорили всегда!
—А её папочка и мой дядюшка пытался осадить лидерство дочери.
—Но сейчас она с теплотой смотрит на тебя, сознавая, что ты попала в свою стихию, Вика.
—Дедуля, как и Ричард с Майклом, смотрит на нас как незнакомец.
—Вика, а он и видит нас впервые повзрослевшими рядом. Если бабушка часто прилетала в Россию, боясь нас упустить, то Александру Андреевичу надо было работать.

Дед пока молчит и ждёт с удовольствием наших шпилек.
—Сейчас вспомню один момент из жизни Вики. Я училась уже в фармацевтическом колледже. Кстати, мне позволили тогда уйти из школы, не закончив её, а вот документы Вике её телохранительница и наставница Анна Ефимовна не отдала.
—Да... Это твоё первое поражение, Вероника.

После улыбки нашего одноклассника и несравненного мужа моей сестрички все рассмеялись за столом, а бабушка — в напряжении, боясь, что мы выйдем за рамки приличия. Но Вероника не унимается. Сегодня не избежать её монолога. И Женя пытается её ещё больше завести.
—Вероника, Вика очень открыта. Скрывать ей нечего.
—Женечка, Вика с восторгом отмечает достоинства других, не видя в них недостатков.
—Вероника, и судит всех по себе.
—От той девочки ничего не осталось.
—Не заметил по твоему откровению.

Ричард с Майклом смотрят уже с нескрываемым любопытством, как и дедуля.
—Окружали с детства сильные мужчины. В школе и в семье познала только благородство. Жила в мире, где не было зла и глупости. И вдруг окунулась в мир людей, в котором меня потрясла зависть и алчность, неприкрытая ложь. Понимала уже тогда всё, но легко прощала, а чаще не задумывалась о глупостях других.
—Вероника!

После восклицания бабушки все взоры обратили на меня. Не ожидала такой реакции.
—Не мешай, бабушка, говорить правду!

Женя подогревает свою несравненную жену, но я пока помалкиваю. Дед решил дополнить.
—А я верил в тебя, Вика! Всегда знала, что хотела. Когда Володя прилетел с твоей «Исповедью» из Петербурга и привёз фотографии, поняли все, что прекрасный мир детства после школы был потерян. Попала в другой.
—Дедуль, ошибаешься! Вика познала тот мир, этим и сильна сегодня. Однако ей надоело описывать нашу действительность. Хочет снова создавать красивые сюжеты, как в четырнадцать лет, сидя в гамаке на даче.
—Сестричка, а ты откуда знаешь?!
—Влад Ромашов рассказывал с удовольствием.
—Женя, не отвлекай Веронику. Она хочет что-то серьёзное добавить к «Исповеди» внучки.

Дедуля снова всех насмешил. Но Вероника ничего не замечает.
—Знаю, что выросла на застольях в гостиных. И поэтому в светлой головке подрастающей девочки возникали фантастические сюжеты. Юное создание не знало, что существует зло в этом мире. А сегодня сюжеты дарит жизнь, их и придумывать не надо.
А как Вика мыслить у нас стала!Сколько человечество бьётся над национальным вопросом, а у нашего автора, если глуп, какая разница, кто ты по национальности?
—Убедился, Женя, почему я после школы сбежала от твоей жены в Петербург?

Дед вспоминает прошедшие годы, но не удержался и сводит к моей «Исповеди».
—Вика, в первых главах много поэзии.
—Дедуль, она и есть поэзия нашей жизни! Поэтому Вика и сильна в нападении.
—Вероника, произошло другое.
—Женя, Вика вышла сама из заколдованного круга, загнала всю страну в угол и улыбнулась: «И как, нравитесь себе?»

Бабушка тонко всё подметила. Но дед не унимается.
—С детства видела всё! Однако в тебе был один недостаток. Почему не замечала своего совершенства?

Все с интересом ждут моего ответа.
—Александр Андреевич, чаще страдала от несовершенства. И привлекали только сильные личности. Я и на красоту своеобразно смотрела.
—Вика, разумно!

После слов бабушки Вероника не удержалась.
—Это сегодня так считаешь, а когда бежала от всех своих поклонников из Москвы в Петербург, думала иначе.

Никто даже не улыбнулся. Все ждут развития мыслей моей сестрички. И Женя пытается подыграть обеим.
—Вероника, она вовремя не учила. Для Вики оценки относительны. Помнишь, как в десятом классе ты обошла всех по физике? Анастасия Ильинична смеётся.
—Нина Федоровна рассказывала на последнем родительском собрании. Вика пообещала ей учиться только на пятёрки.

Женя пытается улыбнуться надо мной после воспоминаний бабушки. С этой улыбки и на уроках начинал.
—У нашей одноклассницы школа позади. Все сделали выбор. Нина Федоровна, очарованная Викой, советует поступать в медицинскую академию. Она там каждый год принимала экзамены у абитуриентов по физике. Обещает, если не пройдёшь по конкурсу, помочь, учитывая твою отличную учёбу.
—Женя, но она прекрасно сдала выпускные экзамены! А как уговаривал тебя твой двоюродный братик Олег, понимая, что уезжать из Москвы не следует.
—Вероника, Вика не могла не пройти этот путь.
—Женечка, не возражаю. Ум у нас один: он либо есть, либо нет. А вот женская логика несколько отличается.
—Вика, умница!

Дедуля решил поддержать меня.
—Ты оказалась символом чистого, непорочного круга людей с сильными задатками. А признание людей с именем в литературном мире и дало выход и веру в себя. Сама не сознавая, поднималась над всеми, поэтому и смотришь на происходящее в мире с удивлением. Сила твоя в том, что видишь самое ценное в жизни. Потрясаешь откровением.
—Александр Андреевич, Вика заслужила эти слова!

Вероника после реплики Ричарда ожила. Последние слова дедули почему-то её задели.
—Александр Андреевич, не родился еще человек, который загнал бы её в угол, как она сумела на страницах своей книги сделать со всеми. Её дядюшка Андрей не раз с улыбкой говорил, что она сухой всегда из воды выйдет. И нападать на неё бесполезно. Спокойно обойдёт и не бросит даже взгляда. Если её допекут, может сорваться, но тут же и улыбнётся над собой, что ввязалась в бездарную игру. Конфликтных ситуаций Вика не любит. Посмотрите на реакцию! Впечатление, что говорим о её главной героине, и Вике интересно нас послушать.

Веронику уже не остановить.
—Женя не забыл Веру Николаевну! Она преподавала у них в выпускном классе.
—Вика к ней имела какое-то отношение?
—Прямое!
—Вероника, я была другой.
—Изменила отношение к себе! Расскажу одну историю, о которой не догадывается даже Вика. Хотя...
—Сестричка, иногда не мешают сомнения.
—Вика, не перебивай! Вера Николаевна пришла к вам, отработав в одной школе десять лет.
—Она математик превосходный, только почему-то срывалась иногда на уроках на Вике. Мы возмущались, что она терпела её срывы. И почему? Можешь ответить сегодня?
—Женя, сейчас и ответит Вероника.
—Веру Николаевну мы знали с детства. Её дочь Жанна училась с нами в музыкальной школе. Ты не знал, что Вика знакома с Верой Николаевной, а я даже не подозревала, когда училась в фармацевтическом колледже, что она преподавала в нашей школе. Не догадывались о её беде и дома. Вера Николаевна заболела, стала срываться на учеников, поэтому и решила перейти в другую школу, надеясь, что, не зная педагогического коллектива и учеников, успокоится. А я, прочитав в прошлом году другой вариант её «Исповеди» в Петербурге, приехала домой, никому не сказала, боясь, что дойдёт до тёти Марины. Ксения Евгеньевна всегда думала только о здоровье своей любимой внучки. И всё же с Верой Николаевной я не удержалась. Жанна пригласила на день рождения, и я решила поделиться. Жанна удивилась, а Вера Николаевна приняла спокойно. С каким уважением она говорила о той девочке. Попытаюсь её слова передать дословно:

«Когда я вошла к ним первый раз в класс, заметила, что Вика не удивилась. Мне показалось любопытным. Я решила ей подыграть. Стала с ними знакомиться, дохожу до её фамилии, Вика спокойно поднимается, ничего не выражая на лице. Первое время я сдерживалась, привыкнув к ребятам, снова взрывалась. Чувствую, что завожусь, вызываю Вику. Она никогда не учила формулы. Знала основные и из них выводила остальные. Мне доставляло удовольствие наблюдать, как она входила в азарт. Ребята над ней улыбались, а она, никого не слушая, молча, в уголке доски выводила формулу. Во втором полугодии Вика формулы знала наизусть. Учителя её любили, но Вера Петровна жаловалась на стеснительность Вики на уроках литературы. А Анна Ефимовна, обожая её за глубокие знания по истории, видя, что Вика необычная девочка, пыталась помочь ей избавиться от комплексов. Я их не замечала. Вика видела, что я ей симпатизировала, но значения этому никогда не придавала.

Однажды даю сложное алгебраическое преобразование. Зная, что Вика доставит своим решением удовольствие, вызываю её к доске, а она подходит и ставит ответ. В ней не было торжества, скорее озорство. И я, воспользовавшись моментом, отметила, что в классе Вика способнее других. Ребята остались довольны моей оценкой. Вика на мгновение засияла от счастья, а потом, забыв обо всём, стала расписывать на двух досках решение.

Как-то вызвала её в очередной раз к доске, неожиданно заскрипел мел, у меня мгновенная реакция: «Выйди из класса!» Ребята промолчали, а Вика спокойно положила мел и вышла. Прозвенел звонок. Делая вид, что собираю учебники, наблюдаю за классом. Обычно ребята на перемене подходили с вопросами, а в тот момент сидели и ждали возвращения Вики. Она весёлая запорхнула в класс. Нет, она не играла, просто не задумывалась о происходящем. Мила зашептала: «Долго будешь её терпеть?» Вика невозмутимо отмахнулась, дав понять, что сами разберёмся. Вечером вы пришли к Жанне, я увидела весёлую Вику».

Кстати, Вера Николаевна не удивилась твоему творчеству.
—У меня было много наставников. Я их не слышала. Мой максимализм и мешал мне в жизни. Я благодарна дядюшкам, что проявляли в детстве ко мне внимание. Это потом и спасало. Помочь мне тогда никто не мог, пока сама не разобралась в себе.

Ричард с Майклом смотрят на нас с Вероникой с симпатией. А бабушка, бросив взгляд на дедулю, наконец-то выдыхает, понимая, насколько её внучки близки друг другу.

Глава 2.4. Друг детства

Пролетели мгновенно две недели в Торонто. И я уже в Москве!

Вчера по моей просьбе Серёжа Белов сразу привёз меня в загородный дом. Я здесь быстро восстанавливаю силы. Сейчас должен подъехать Влад. Скучает дружок, если долго отсутствую в Москве.
—Вика, к тебе можно? Доброе утро!
—Привет, родной!
—Прекрасно выглядишь!
—Спасибо!
—Никак с тобой не пообщаться. Вчера вечером почитал твою книгу. Сам к Белову заехал. Не терпелось. А кто редактировал?
—Ниночка Андреевна!
—Насколько же ты закалилась, что тебя уже не удивить.
—Ты это с детства видел. Владик, меня удивляет только то, что люди чаще принимают уродство, не замечая красоту. В последнее время это особенно очевидно. Я не могу в России смотреть новости. Основная масса лиц от власти вызывает уже не удивление, а отчаяние. Почему смеёшься?
—Экспериментатор! Ты постоянно свои мысли так опробуешь на всех.
—Влад, но меня сегодня пугает действительность. Лживость уже перешла все границы.
—Предыдущие поколения жили в основной своей массе в спячке, а сегодня люди показали свою беспомощность и бессмысленность существования.
—Не отрицаю. У здорового человека не хватает только катастрофически времени.
—Но наши близкие родственники и их друзья никогда не замечали времени, поэтому и приходится задумываться о происходящих событиях в стране. И твоё окружение мужчин даёт тебе уверенность в завтрашнем дне.
—А события в мире! Этого разве мало, чтобы не опасаться последствий?
—Я согласен с тобой. Однако, когда ты описываешь последние свои сознательные годы, то связываешь их только с друзьями и родственниками. Вика, все хотят больше взять, а при таком раскладе ждать отдачи не приходится. Но ты в своих оценках осторожна. Взрослеешь. В обществе много лжи и беспомощности. Надо смотреть на мир реально, Вика. В переходные периоды всегда умному человеку жить сложно.
—А в нашей стране — или переходный период, или времена застоя. Другие еще не наступали.
—Поэтому живи и радуйся каждому дню! Заметно посвежела.
—Счастливые, Владик, мы с тобой!
—Вот и прекрасно! Ксения Евгеньевна просила не засиживаться.
—Тогда идём завтракать!

Глава 3.4. Обновление

Прошла неделя, как я появилась в Париже. Все дни была занята в офисе Франсуа, иногда с ним и дома вечерами работали. С Лазурного Берега приехали и родители Франсуа. Захотелось проводить родителей Надежды в Москву. И мне их хочется порадовать.
—Вика, что ты играешь, родная? Не видели тебя два месяца, но впечатление, что перед нами совсем другой человек.
—Танечка, она всегда этим отличалась.
—Владимир Николаевич, пытаюсь расслабиться и другим доставить удовольствие. Последние дни были напряжёнными для нас всех.

Впечатления от новых встреч дают мне только заряд, без которого я не смогла бы написать ни строчки. Нет, написать я могу в любом состоянии. Но когда меня очаровывают новые встречи, я пишу что-то невообразимое даже для себя. Писать надо на грани чувств, иначе скучно. А новые встречи мне открывают себя. Не хочу ни в чём повторяться.
—Вика, пока наши родители отвлеклись разговорами, Франсуа работает в кабинете. Идём, поговорим в твоей комнате!
—Как заговорщица, Надежда!
—На это меня натолкнула, кстати, мама Франсуа. Когда мы прилетели из Нью-Йорка, я ей призналась, что ты потеряла сознание после презентации. А она мне вдруг спокойно заявляет: «Я её хорошо понимаю. Она впервые посмотрела на свою жизнь со стороны». Что удивляешься?
—Так проникнуть в мою жизнь, которую я именно в Нью-Йорке и осознала.
—Но она объяснила. Когда переводила твою книгу на французский язык, то обнаружила в первом муже главной героини любопытные черты. Ты же слабость этого героя не зря связала с беспомощностью власти.
—А ты понимаешь, что происходит сегодня в России?
—Нет!
—Вот и я, живя в России, видя все нелепости нашей жизни, не могу осознать...
—И всё же для себя ты объясняешь, что происходит в России!
—Когда первый вариант принесла в петербургское издательство, редактор сказал, что кроме боли в моих записях ничего нет. Я подкинула ему второй. Он мне с раздражением: «Больше не пишите! Неужели не понимаете, что герои, какими окружаете главную героиню, ей не соответствуют!»
—Ты, пользуясь его благородством, принесла третий вариант?!
—Конечно! Но я уже изобразила вас всех. Он рассмеялся. А потом, вдруг, серьёзно задаёт вопрос о правде и вымысле.
—А ты и сегодня её не знаешь?
—Это непостижимо! Когда редактор прочёл мой третий вариант, сказал с таким удовольствием: «Я посмотрел текст. В основе – история семьи, автор вызывает симпатию, отдельные моменты – трогательны. Здесь, кажется, главное не сюжет, а настроение, передаваемое образами детства, малой родины, семьи».
—Вот и подвела меня к разговору. Предупреждаю, что идея не моя, а Франсуа с подачи его мамы. Недалеко от нас продаётся квартира. Площадь более 300 квадратных метров. Четыре спальни. Франсуа уже звонил в Москву Марине. Твоя мамочка только улыбнулась: «Я не возражаю. Как Вика на это посмотрит, так и будет!»
—А зачем она мне? Надоело моё присутствие?
—Не сомневалась, что так и улыбнёшься. Мы думаем, что тебе лучше здесь пока пожить. И ты нам нужна в работе. У тебя уже горят глаза.
—А почему бы и нет! И ты не будешь так страдать, когда я уезжаю.
—Я буду только рада!
—А может, нам сейчас же связаться с хозяином?
—Для этого и увела тебя. Мама предупредила, чтобы я с тобой была осторожнее.
—И не навредила? Какую же я жизнь прожила, что вы все меня так оберегаете. Спасибо!
—Ты сейчас своей игрой столько доставила удовольствия, что мы готовы всё положить к твоим ногам.
—Подобное я слышала в ресторане неделю назад.
—Кстати, Марина Александровна, узнав о нём, порадовалась за тебя.
—Всё! Звоним и идём смотреть недвижимость.

Глава 4.4. В преддверии новой жизни

— Надежда, добрый вечер! А где наш юрист?
—Иннокентий улетел куда-то с Николаем Петровичем.
—А я отключила телефон, чтобы не отвлекали. Понятно! Николай несколько раз звонил.
—Они завтра вечером возвратятся. Николай Петрович очень был расстроен, что ты не смогла с ними поехать.
—Много работы было с обустройством квартиры. А я накупила сладости для вас. Новая коробка с вином! Приходите с Франсуа и родителей пригласите! Будем праздновать!
—По какому поводу, Вика?
—Николай всё же покупает тот виноградник с заводом. Вот и отметим!
—Без хозяина!
—Но мы уже неделю не виделись. И стол уже накрыт.
—Спасибо! А где находятся эти виноградники?
—В сорока километрах от Сен-Тропе.
—А когда они его приобрели?
—Почему ты так поставила вопрос?
—Потому что Франсуа догадался, что это всё ради тебя! А кто родители у Николая?
—Коренные москвичи. Отец купил в Париже недвижимость и оставил сына с женой одних. Не хотел светиться, наверное. Занимался золотыми приисками. Построил завод. Но Николай не вдавался в подробности, а отец лишний раз ничего не говорил. Но все начинания сына он поддерживает.
—А где живёт его мама?
—Как и ты.
—В Москве или в Париже? Николай был женат?
—Нет! Сказал, что некогда было об этом думать. Он всего лишь на три года старше меня.
—Как он смотрит на тебя! Почему смеёшься?
—Вспомнила Ромашову Зою Николаевну. Когда мама Николая пригласила к себе на ужин перед нашим отъездом в Париж, Зоя Николаевна заметила его взгляд, устремлённый на меня.
—Когда ты сидела за инструментом?
—Да!
—Я ещё в ресторане обратила внимание, как вы подходите друг другу. Откровенно, была рада за тебя.
—Вот и Ромашова тоже отметила.
—Вика, но Николай счастлив, что встретил тебя.
—Надежда, я вас жду!

Глава 5.4. Неизбежность встречи

Иннокентий доволен поездкой в имение. Видимо, там действительно очень красиво.
Стол мы сегодня с Надеждой и мамочкой Франсуа не зря так старались накрыть.Радует, что моя квартира недалеко от квартиры Николая.
Николай удивился,что мы решили провести вечер дома, а не в ресторане. Хотя ему наша идея понравилась. Значит, любит отмечать праздники в домашней обстановке.
—Вика, надевай это платье! Николай Петрович купил тебе в Сен-Тропе.
—Какая прелесть, Иннокентий! Спасибо!
—Это ты его будешь благодарить сейчас. Он, кажется, в тебя влюблён.
—Что ты сочиняешь, Иннокентий!
—Это по твоей части. Живёшь в виртуальном мире и не замечаешь никого.
—Я вас всех ценю!
—Заметно. Умеешь быть благодарной, но для тебя свобода дороже.
—Да!
А у Вересова замечательный вкус!
—Викуля, звонят. Иди, открывай! Надежда не подойдёт к двери. Зная, что если это Николай Петрович, то ему будет приятнее увидеть тебя. Классно выглядишь! Доставишь ему удовольствие.
—Вика, какая ты красивая!
—Спасибо, Николай Петрович!

Насколько же хорош сейчас Вересов. И его улыбка, когда я произнесла «Петрович», сразу расположила к себе. Он почувствовал в моей благодарности лёгкую иронию. Это говорит о его уме. Иннокентий поддерживает Вересова.
—Я присоединяюсь, Николай! Вика хороша в нём! Заметил, что она на наши комплименты не обратила особого внимания.
—Иннокентий, вероятно, с детства слышала их.
—Разочарую, мальчики! Мама вслух только однажды произнесла комплимент как женщине, и то при обстоятельствах, когда невозможно было не заметить мои «природные данные».
—Сколько иронии к себе. А сама не замечала?
—Нет, Николай! Хотя признательность к мужчинам в ней была всегда.

Вересову приятно такое откровение Иннокентия. А тот старается показать все мои «лучшие» качества. А зачем? Хочет понять отношение Николая ко мне?
—Иннокентий помог тебе в выборе?
—Конечно! Его восторги все мои сомнения развеяли. И мне твоя квартира нравится. У тебя хороший вкус.
—Но при наличии денег вырабатывается и вкус.

Вересов на мои иронические интонации отвечает пока улыбками.
—Свободная гостиная.
—Николай, Вика впервые...
—Верно, Иннокентий! И с удовольствием устраивала «своё гнёздышко».

Старалась для мамочки и бабули, которым приятно, что я в 24 года стала совсем взрослой. Вероятно, появился настоящий вкус к жизни. И хочется самостоятельности. Тем более эту квартиру я купила на свои купюры, честно заработанные.
—А вот рояля не хватает.
—Николай Петрович, некогда было этим заниматься Вике.

Надежда, услышав звонок, быстро ретировалась в спальню и сейчас появилась в красивом красном платье. Не уступает моему!
Николай с симпатией отметил выход Надежды и её желание объяснить причину отсутствия рояля в новой квартире.

Глава 6.4. Переломный момент

— Николенька, что ты онемел?
—Я в себя не могу прийти после ресторана.
—Но мы сразу с тобой ушли из него, как удалились Надежда с Серёжей.
—Вы с ним за столом великолепно смотрелись.
—А ты не пожалел, что увёл меня от Головина?
—О чём ты! Я, когда увидел тебя первый раз, сказал себе…
—«Она будет моя!»
—Да! И при всём уважении к Сергею ни о чём не жалею. Ты очень к нему привязана, но любишь меня. И какой бы ты сегодня восхитительный маскарад ни устраивала, такой счастливой Сергей тебя видел впервые.
—Не отрицаю. Я это мгновенно поняла, когда вошла в ресторан.
—А танцевала как! Но дело не только в нас. Когда ты подсела к нему, я не мог оторвать от тебя глаз. В какой-то момент увидел в них растерянность, но ты быстро пришла в себя и, как бы, выдохнула. Ему раскрыли какую-то тайну о тебе?
—Да!
—Ты её мне тоже не откроешь?
—Я не хочу об этом говорить. Именно в те минуты я прощалась со своим непонятным детством. Но поверь, мне уже ничего не грозит.
—Твою красоту надо оберегать.
—Вот с этим у Серёжи не получилось.
—Я взял и увёл. Согласись, что все сегодня счастливы.
—А если бы с тобой так поступили?
—Вот на этот вопрос ты ответишь в своей следующей книге.
—Нет!
—Ты так счастлива, что уже не хочешь сочинять романы? Как хорошо с тобой! Постоянная учёба, помощь отцу в его бизнесе. И вдруг небесное создание спускается на землю.
—И ты повержен!
—Как я люблю тебя!
—А как мама относится к твоему захвату?
—Они с отцом счастливы. А мама так и сказала: «Если видишь, что Вика тебя любит, сделай всё, чтобы она была счастлива». Мы сегодня с Серёжей очень волновались и ждали с нетерпением твоего прихода. Но вот входит наш неповторимый Гаврош, который превращается в королеву, и все с облегчением выдыхают. И о чём шепталась с Беловым?
—Он сказал, что вы очень волновались до нашего прихода с Надеждой.
—Молодец! Ты сильная. Пожалуй, Серёжа это понял только сегодня.
—Возможно! Мы почти с ним и не говорили.
—Я вижу, что он очень страдает.
—Конечно! Я ему многим обязана. Но сегодня зависело всё только от вас. 

Глава 7.4. Духовная близость

Подъезжаем к хозяйству Ромашовых. Вересов молча смотрит, не комментируя. Сергей Иванович прислал нам свой автобус «Мерседес». Ромашова Зоя Николаевна тоже с нами поехала.
Вот и особняк Ромашовых!
—Что-то нас хозяин не встречает.
—Зоя Николаевна, а я его заметила в окне.

Сердце моё сжалось от счастья. Я впервые подъехала к дому с таким щемящим чувством, и Николай заметил. Ему сейчас всё дорого рядом со мной.
—Здравствуй, моя красавица! Девочки, а Вика совсем не изменилась.
—Папа, она похорошела. Не заметил?

Зоя Николаевна сказала это с удовольствием. И Николай это отметил. Оба с симпатией пожали друг другу руки.
Сергей Иванович ведёт нас в дом.
—Лиза, какой стол шикарный накрыла!
—Во-первых, такие дорогие гости нас посетили! И я, Виктория, возвращаю тебе долг.
—Николай, как ни приеду — они с Николаем Сергеевичем отдыхают по Европам, а я выполняла за них работу.
—Зато хорошую практику проходила.
—Надо отметить, Лиза, что делала она всё профессионально.
—Сергей Иванович, у меня всё-таки достойное, благодаря лучшему университету мира, экономическое образование. И приятно было вам помочь. Тем более Влад с Константином Сергеевичем тоже много работали в ваше отсутствие.
—Как и твой дядюшка! Дмитрий нас спасает. Столько бы магазинов не построили в Москве и в Петербурге.

Николай Сергеевич зашёл счастливый в гостиную и с удовольствием знакомится с Вересовым. Они понимают общую выгоду, видя надёжное партнёрство. Вот и мой дядюшка появился. Красивый дядя Дима, как и мама! И возраст его не берёт, хотя работает много. Да и душа у него всегда молодая, несмотря на потери. Так и не изменил своей «Аннушке». Не хочет связывать свою жизнь ни с кем.
—Вика, ты где?
—Что ты, дядюшка, смеёшься?
—Не мешайте своей племяннице писать роман.
—Вы уже заметили, Николай Петрович, странности нашей красавицы.
—Что вы меня все называете «красавицей». За столом ещё две красавицы.
—Молодец, Вика! Но папа так скучал по тебе.
—Николай Сергеевич, давайте лучше дегустировать вина, которые Вересовы вам будут поставлять в магазины.
—Эта идея замечательная! И мы вам в Париж будем отправлять натуральную продукцию.

После слов Николая Сергеевича Вересов с удовольствием отметил гостеприимство Ромашовых. Всё, что есть в их хозяйстве, выставлено на столе. Молодцы! Смотрю, и ассортимент колбас, как и мяса, увеличился. И Николенька радуется. Рекламу Ромашовы сделали отменно! Так что в Петербурге и в Москве, как и в Сен-Тропе, вполне в магазинчиках Вересовых можно продавать эту продукцию.
—Вика, спустись на землю!
—Что, я много пропустила?
—Сергей Иванович, я сейчас в глазах племянницы увидел что-то новое. Признавайся! О чём думала?
—О коммерции, дядя Дима. Такие ароматы за столом!
—Умница! Дай возможность вспомнить всем о твоём детстве.

Вересов направляет разговор в нужное русло для себя и не скрывает этого.
—Николай Петрович, они уже забыли о том, какой я была в детстве.
—Да!.. У тебя столько событий произошло в последнее время, что ваше детство кажется таким далёким.

Дядя Дима доволен присутствием Вересова и его вниманием ко мне. Николай и не скрывает своего восхищения. Здесь все — близкие для меня люди, и приятно, что они видят, как Николенька любит меня. И сейчас, именно за этим столом, стало легко от ощущения, что я его тоже люблю. И от Вересова это не ускользнуло.

Глава 8.4. Преданность

Сейчас подъедет Ромашова. Зоя Николаевна ещё не была у Вересова на Николиной Горе.
Что-то надо быстро приготовить.Хотя из хозяйства Ромашова Сергея Ивановича привезено много, особо и не надо задумываться. И вино вчера Вересов доставил из имения. Порадую её.
Ромашова счастлива от дома,хорошего вина.
—Вика, почему мужчины такие жестокие? Тебе через месяц рожать, а ты столько работаешь!
—Зоя Николаевна, все эти расчёты мне в удовольствие, пока нет гастролей.
—Ксения Евгеньевна смеётся: «Как же она любит им помогать». А у меня другое мнение. Ты с детства уже понимала, что должна всего добиваться сама.
—Я, когда поссорилась с Лукиным в 16 лет перед Новым годом и стала избегать его, отец Лёни был подавлен нашей ссорой. Желая не вмешиваться, доверил разговор со мной своему другу Андрею Аркадьевичу. После праздников он приглашает меня в кафе и говорит: «Узнав, что вы поссорились с Леонидом, я не спал всю ночь. Даже за свою дочь я так никогда не переживал, зная, что она обеспечена мною и мужем. И ты избалована достатком, но знай, твоя природа такова, что ты должна быть везде и во всём первая, поэтому не разбрасывайся в жизни». Зоя Николаевна, ни на секунду на протяжении этих лет я не забывала тот разговор с ним. И работа для меня всегда в удовольствие. То, что сегодня происходит в России и во всём мире, даже комментировать оскорбительно умному человеку.
—Поэтому такие, как отец Николая, Головины, как и Свиридовы с Беловыми и Светловыми, сейчас и спасают Россию, используя своё высокое положение, невзирая на то, кто у власти. Они понимают: если работать и творить не будут, то будущего у их детей и внуков просто нет.
—Верно, Зоя Николаевна! Вы в детстве Владу и мне часто говорили с Константином Сергеевичем о том, что надо много учиться и работать, тогда и жизнь наша будет достойной. Этим я и занимаюсь. И знаю, что так, как помогаю я своим мужчинам, никто не сможет. Поэтому всеми расчётами занимаюсь сама. Через месяц рожу и снова в бой!
—Тем более такая бабушка образованная. Альбина Николаевна уже не преподаёт в университете. Все годы посвятила мужу и сыну. Сейчас не дождётся внука. Какой бы сложной твоя жизнь ни была, но ты счастливый человек, Викуля.
—Как приятно слышать такое обращение. Сразу детство напоминаете.
—А оно у тебя ещё не закончилось. Удивительно всё-таки! Сколько нелепостей было возле тебя. Любовь и ненависть, высокие чувства и глупость. Уважение и разъедающее чувство зависти к тебе. А ты с лёгкостью переступаешь через всё негативное, не забывая о нашей любви, идёшь своей дорогой.

Как точно Ромашова сказала о моём отношении к жизни.

Глава 9.4. Возрождение

Вчера был сдан первый корпус больницы Вересовых в Москве. Папочка Эдика Соколова, моего друга по музыкальной школе и консервации, будет главным врачом в этой больнице. Женечка Кириллов помог оснастить необходимым оборудованием хирургическое отделение.

Старший Вересов радуется, что, наконец-то, прибыль от приисков идёт по назначению. Удивительный Пётр Ильич по своей природе, уверенный в себе, мой свёкор, поэтому он так и целеустремлён. А смог ли он осуществить свой крупный проект, если бы не вложения Ричарда с Майклом и моих мужчин в лице родственников и друзей? Да и смог ли бы Вересов Пётр Ильич выжить один в этом мире, если бы вовремя не подоспели мои мужчины со своим научным потенциалом?

Как важно объединяться истинной элите общества, причём не в одном поколении! Тогда никакая государственная система не сможет повлиять на ум, порядочность и благородство. Вот в чём наша сила! Такими же были и наши предки. Какая бы власть ни была, всё зависело только от умных и порядочных людей, которые знали своё истинное предназначение.

Глава 10.4. Бегущая по волнам

— Вика, где сейчас?
—В центре Москвы, в квартире Вересова, Вероника!
—Понятно! Я сейчас поднимусь к тебе. Была здесь рядышком по делам.
—Почему смеёшься?
—Когда ты сказала «в квартире Вересова», меня развеселило.
—Ты за рулём?
—Нет!
—Тогда выпей! Замечательное вино!

Вероника с наслаждением пьёт вино и с грустью смотрит на меня. Дядюшка со мной не решился поговорить о своих открытиях относительно нас, а с доченькой, значит, откровенничает.
—О! Божественное! А какие эмоции сразу! Ты спешишь?
—Да. К твоему папочке.
—Папа с восторгом постоянно отмечает, насколько ты профессиональна в работе.
—Эту привычку вынесла ещё из университета. Мои контрольные по математике исчезали, если преподаватель их не прятала. Я любила расписывать каждый шаг решения. А ребята использовали их для своих вариантов. Сколько раз мне приходилось переделывать! И когда сдавали зачёты и экзамены, меня преподаватели сажали возле себя ассистенткой. И я всей группе решала задачи.
—И что, не замечали преподаватели?
—Однажды после экзамена преподаватель даже расплакалась: «Зачем я училась в институте? Вика, всей группе решила задачи. Думала, хотя бы ты меня порадуешь!»
—А у тебя, как всегда, на последние экзаменационные билеты времени не хватало.
—Пришлось её успокаивать: «Придёт время. Все сами решат свои задачи».
—Вот и настало это время! Как можем, так и решаем свои проблемы. К чему катится страна?
—А что ты хотела получить от такой системы? Бравые ребята уже перешагнули третье десятилетие, назвав это капитализмом. Грабят страну.
—И не остановиться.
—Вероника, самое мерзкое то, что вся жизнь их бессмысленна. Посмотри на их лица! Дом дураков создали в России.
—Он сейчас, Вика, во всём мире.
—Но на Россию, бабуля говорит, в советское время все смотрели с надеждой. А сейчас и мы её потеряли.
—Надейся на себя и дай надежду своему ребёнку. Это будет достаточно для страны.
Идём!Здесь рядом. Прогуляемся.
—Эдик, что за шутки! Зачем вы мне глаза повязкой закрыли?
—Помолчи, родная!
—И ты здесь, Вересов!
—Не мучайте её. Сними, Эдик, с неё повязку!
—Так вот куда ты, Вероника, спешила!
—Вика, эта же «Бегущая по волнам», изображённая Леонидом, — ты и есть.

Лукин , довольный, улыбается. Догадываюсь...
—Вероника, я этот портрет начал рисовать ещё в художественной школе. Помнишь, сколько мне замечаний сделала, Вика, что даже преподаватель удивился.
—Но сегодня ты их, Лёня, все исправил. Вижу и руку Петрова!
Вересов с интересом наблюдает за Лёней,видя, как тот смотрит на меня. А он на меня всегда так смотрел. Черты той юной девы хорошо схвачены. Похожа! Молодцы! Мне приятно, и от Лукина это не ускользнуло.
—Как всегда, Лукин, цветовая гамма замечательная! Порадовало, что я здесь узнаваема. Раньше тебе так не удавалось. И что будем делать дальше?
—Идём все в ресторан!
—Вересов, у меня ещё дела с дядюшкой!
—Дела твои подождут. Все уже за столиками. Здесь рядом есть хороший ресторанчик. Отметим этот шедевр Леонида и Володи Петрова!
—Тогда идём!

Вересов сегодня щедр по отношению к Лукину. И Николай счастлив, что мои черты увековечены в «Бегущей по волнам». Мечта Лукина осуществилась. Вижу, что он доволен.

После ресторана ни о чём не хочется говорить, но Николенька ждёт.
—Сейчас, когда перед сном мыли Сашеньку, ты такой бережный был с ним.
—Но ты хотела со мной о чём-то другом поговорить.
—Угадал! Ты попросил Лёню нарисовать «Бегущую»?
—У Леонида времени не было. Поручил Петрову Володе. Но подключался к нам в выходные. И мы с Эдуардом Соколовым были у них в подмастерьях.
—И сколько выпили вина в тех творческих порывах!
—А как ты догадалась?
—Когда прилетали из Сен-Тропе! С какой быстротой исчезали лучшие вина.
—Всех твоих поклонников одаривал с удовольствием. А сколько они мне рассказали о тебе. Кстати, все оценили хорошее качество наших вин.
—Я рада!
—Что ты смеёшься?
—Представила, как ты им подливал в бокалы вино.
—Заметила, как я это делал у Ромашова Сергея Ивановича?
—Конечно! Было очень забавно наблюдать.
—Но мне так хотелось о тебе знать всё! Тем более с такой любовью о тебе все рассказывали. Но чем ты и хороша, что никогда не обращала внимания на эти восторги, хотя их любовью дорожишь.
—Потому что я хитренькая. Если бы радовалась и гордилась этим, вы меня так не любили. В такой гордости всего лишь глупость. А когда ты принимаешь любовь как благодарность – вот и получается достойный результат.
—Ты не любишь внимание к себе. У тебя всегда желание отвести его. И ты это делаешь мастерски, как тогда у Ромашова Сергея Ивановича. Как ты быстро всех успокоила и увела музыкой от себя и печальных воспоминаний о гибели Игоря, который тебя любил с детства. Ты как всегда была неповторимая, когда играла Бетховена. И удивила не только меня, но и всех своих близких, кто знал тебя с детства.
—Тому способствовала обстановка. Я играла Бетховена, невольно думала о трагедии и печали композитора, как и гибели Игоря. Вспоминала детство. И всё то, что говорила за столом Зоя Николаевна, я воспринимала уже иначе. Как бы убежала в своё прекрасное детство, где не было ещё никаких потерь, а только счастье, восторг к жизни, но через всё это уже сквозила печаль.
—Как же я люблю тебя в такие мгновения. Сколько в твоей мудрости неуловимой лёгкости. Порхаешь по жизни как бабочка.
—Но ни в один сачок не попала до тебя.
—Слишком высоко летала, было не достать.
—Ты с этим легко справился.
—Мне просто повезло. И я смог использовать момент в свою пользу. Ребята, конечно, сумели схватить отдельные черты, но создавать твой портрет я бы не решился. И на фотографиях тебя твой любящий дядюшка не смог до конца уловить. У тебя такое сильное движение души, что даже сама, когда пишешь, меняешься мгновенно. Бурный поток!
—И этот «поток» сносит всё на своём пути.
—Ты настолько гармонична, что не терпишь совершенно дисгармонии вокруг себя, поэтому и превращаешься иногда в стихию. Но это мгновение, которому ты не подвластна. И тебя эти всплески как-то мало волнуют. Ты даже за них себя не судишь.
—Вероятно, знаю ту правду, о которой вы даже не догадываетесь. Но судила себя всегда, если срывалась, хотя и понимала, что была права.
—Сознавала, что доказать эту правду никому нельзя.
—Да!
—Ни о чём больше не хочу говорить. Ты сейчас такая милая и нежная, хочется только раствориться в тебе.

Часть 5

Глава 1.5. Редкая индивидуальность

Мария Михайловна пытается со мной поговорить.

Если мама, как и Вересова, да и Ромашова с моими умницами-бабулями, многое не понимают, что происходит сегодня в России, то я сознаю причину убогости жизни в стране. И будущее настолько туманно. Но Мария Михайловна, анализируя мою прошлую жизнь и сравнивая с другими, даже с Вересовым рядом поставить не может. И я с ней согласна. Для Николеньки сейчас каждый день — праздник рядом со мной. Но я так жизнь уже не воспринимаю.
—Виктория, ты расчётами уже не занимаешься?
—Мария Михайловна, занимаюсь, но мысли отвлекают.
—И я не могу от них уйти. Всё не было возможности сказать, как мы с Дмитрием порадовались, когда возле тебя появился Николай.
—Мария Михайловна, я это заметила.
—Он настолько цельный во всём.
—Ему повезло с родителями, дедом, которого он любил. И дед с ним много занимался, хотя был учёным. Механический факультет университета, где преподавал его дед, Николай окончил с отличием, как и математическую школу.
—С ним интересно разговаривать. Он хорошо разбирается и в литературе.
—Влияние мамы и бабушки. Они ему больше уделяли внимания, чем мужчины. Однако, несмотря на интеллект Серёжи и Николая, власть оказывается «сильнее».
—Вот об этом я сейчас и думаю. Как ты, сравнивая близких мужчин с властью, сильна в оценках. Откуда в тебе это?
—Но у представителей от власти и родители, вероятно, были приземлённые. Если только за редким исключением. Но они одни не могут быть в поле воинами. А такие, как Ваш муж и сын, Свиридовы и Вересовы, никогда и не стремились к власти.
—Как ты можешь одной фразой сказать о человеке всё. Я удивляюсь Марине. Она же умницей всегда была. Как могла с тобой поступить. Это же её было решение отправить тебя с Ксенией Евгеньевной в Петербург после окончания школы. Сколько надлома в твоей жизни.
—Зато я ни на кого не похожа была уже с детства. Это же Ваши слова!
—Хочешь сказать, что раннее становление отразилось в твоей мудрости не по годам?
—Да!
—Почему с такой горечью сказала?
—Вам показалось.

Головина задумалась. Понимает, что я тактично много не договариваю.
—А у тебя никогда не было желания описать свои детские наблюдения? Мне кажется, что ты рано стала всё подмечать.
—Нет, Мария Михайловна! Вы можете оценить жизнь в России, начиная с 1991 года?
—Хочешь сказать, что ты на мир смотришь другими глазами, чем мы?
—Да! Если я никогда не обращала внимания на успех как женщина, то видела, как другие это обожали.
—Вика, сравнивая свою жизнь рядом с убогостью и нашу, возле сегодняшней власти, не можешь понять, что ты куда более в выигрышном положении, чем мы. Почему ты не умела защищаться, отравляя себе жизнь?
—А почему вы, такие все умные и сильные, занимающие в обществе высокое положение всегда, причём в нескольких поколениях уже, терпите столько лет такую власть? Можете не отвечать на мой вопрос. Я ответ знаю! Вы слишком благородны были, чтобы противостоять низким потребностям желающих прийти к власти. Я понимаю, что случилось тогда в 1991 году, потому что, в силу своей специфики работы и желания познать её в совершенстве, изучала все предприятия страны, когда они строились. И сколько средств было вложено в это строительство, как экономист, могу прикинуть вполне. В 1991 году был уничтожен труд порядочных людей, которые на протяжении семидесяти лет создавали страну своим интеллектом и трудом. А сейчас выскочки, которые и понятия не имели никогда о труде, кричат на всех углах, что они дали свободу гражданам России. Они смогли опустить такую огромную великую страну в ту же клоаку, в которую я погрузилась, благодаря наивности мамочки. И я понимаю, что выход страны будет сложным. И будет ли?
—Сколько судеб сломано.
—Если бы сломано! Сколько я знаю в Петербурге людей, которые не выдержали этого разбоя новой власти и ушли из жизни. Это куда страшнее. Именно тот, кто создавал страну, они в основном и умерли от инфарктов тогда. Если раньше они жили и творили, как могли в силу обстоятельств, то в 1991 году их просто вычеркнули из жизни, из истории страны.
—Ты сегодня грустная. Приходила Мария Михайловна. И ты в беседе с ней слишком далеко зашла?
—Эти мысли меня никогда не покидают.
—Завтра самолёт летит в Париж. Давай вернёмся и вспомним те прекрасные мгновения нашей первой встречи. Возьмём Соколовых.
—Как и Ромашовых!
—Ты мало стала отдыхать.
—Я согласна! Нет прекрасней мгновений, чем твои нежные объятия.

Глава 2.5. Правда жизни

Наверное, Надежда звонит! Обещала заехать.
—Привет! Дай поцелую!
—Почему такие нежности? Раньше ты их так не проявляла.
—У Головина по делам в Париже. Вчера вы прилетели из Москвы. Вересов сразу к нам. И Серёжа с Франсуа подъехали из офиса в одно время с ним. О чём-то говорили. Я заметила, что Николай не хотел, чтобы я их слышала. Что случилось?
—Ничего. Наверное, был мужской разговор. Хотя догадываюсь. Я ему сказала, что не смогу быть такой же счастливой, как он, рядом со мной.
—Жестокая!
—Правдивая! Тебе, как и Вересову, этого не понять. Я всегда радовалась за счастливых людей. Мне с детства пришлось защищаться.
—А что ты хотела? Тебя природа наделила такой красотой! Сколько было поклонников! Любая женщина может об этом только мечтать. Вересов тебе сегодня даёт всё. Ты должна вычеркнуть своё прошлое.
—Это невозможно. Когда тебя мамочка спускает в клоаку, не понимая даже этого, а любящие мужчины ничего не делают для того, чтобы спасти тебя, обрести счастье сложно. Хотя я его и в детстве не испытала. Создавала для себя свой неповторимый мир, в который никто не мог войти. Этим и была защищена. Но я никого не сужу.
—А я думаю, что Вересов и Эдуард заметили что-то вопиющее. Ты же настолько легко проникаешь в мир интересных людей, когда пишешь. Однако отношение к завистливым людям для тебя — закрытая тема.
—И не хочу об этом вспоминать. Я написала главу, но не закончила. Возможно, пока была в детской, Вересов её прочёл.
—А ты, конечно, её оставила специально.
—Я иногда на них опробую своё творчество. Он же избалован родителями. Альбина Николаевна даже из университета ушла. Всю себя отдала сыну. Вот Николенька и не способен иногда понять моих наблюдений.
—Он знает, что ты всегда была защищена средой, в которой росла. И вдруг окунулась в мир иной, когда жила в Петербурге.
—Но мужчины, вероятно, так тонко не воспринимают отношения, как мыслящие женщины. Мне однажды дядя Андрей сказал: «Никогда не решай чужие проблемы».
—А ты вынуждена была их решать, живя возле Ксении Евгеньевны, скрывая весь негатив, от которого приходилось защищаться.
—Но дядюшка оказался прав! Пытаясь каждый раз объясниться с людьми, я сталкивалась с непробиваемой стеной. Надежда, я никогда не знала их мыслей и желаний. А если пыталась понять, почему они вели себя нелепо в той или иной ситуации, они ещё сильнее меня начинали унижать. И в лицах было столько неприязни и ненависти.
—А Володя не зря требует от тебя! Заметна твоя недосказанность.
—Надежда, я на то, что пишу, тоже смотрю не только как автор, но и как читатель. Это необходимо.
—Не хочу тебя оставлять с этими мыслями. Едем к нам в офис. Знаю, что работа тебя отвлекает.

Надежда умница! Именно много работая, я обо всём забываю. Но мне любопытно, что заметил необычного в последней главе Вересов.

Глава 3.5. Пробуждение

Вересов под предлогом занятости оставил меня у квартиры Головина. Вёл он себя сегодня подозрительно.
—Входи, наша красавица! Очень идёт тебе этот небесный цвет, — щедро одаривает меня комплиментами Головина.
—Мария Михайловна, мы сегодня летим в Сен-Тропе?
—Да! Но тебе надо сначала поговорить с Серёжей. Я накрыла стол в гостиной. Николай вчера привёз замечательное вино.
—А вы с нами не посидите?
—Нет! Прогуляюсь по магазинам. Ты меня своим видом вдохновляе — хочется купить что-нибудь новенькое.
—Удачи! А ты чему улыбаешься, Серёжа?
—Ты сегодня ослепительна.
—Спасибо... Но глаза у тебя грустные. Рассказывай! Вересов привёз меня к тебе, и я чувствую, что за этим что-то стоит.
—Меня до сих пор потрясает, как ты всегда могла собой владеть. Я и представить не мог, что в таком хрупком создании заключено столько нравственной силы.
—Иначе бы не выжила.
—Не знаю, с чего начать...
—Может, и не стоит? Хотя я догадываюсь, что Вересов тебя к этому разговору подготовил.
—Он тебя любит. А я... Как же я виноват перед тобой.
—Вы всё добиваетесь от меня правды?
—Мне мучительно хочется понять, насколько я перед тобой виноват, Вика.
—Да я никого и не виню. Как, впрочем, никогда не осуждала и тех, кто пытался меня унизить.
—Вот об этом я и хотел узнать подробнее. Даже Эдуард не разглядел в тебе ту незащищённость... Поч же ты все эти годы молчала?

Серёжа говорит с отчаянием. Чего они все от меня хотят?!
—Не требуй от меня того, что я и сама не могу до конца понять. Володя ждёт откровений, но я могу сказать одно: какое же это счастье — родиться женщиной.
—Хорошо хоть, что Марина даже не подозревает, что тебе пришлось пережить без неё, когда ты оберегала Ксению Евгеньевну.
—Не кори себя. Если я и не сошла с ума среди всех этих недобрых людей, то только потому, что знала: где-то есть ты, бабушки, дядюшки, дедушка. И я благодарна Эдику за то, что он не высказал мне своих догадок. Я понимаю, что он куда больше понял обо мне, чем я сама. Помнишь, на пляже, он, наблюдая за тем, как женщины к нам липнут, сказал тогда Владу: «Не думаю, что им поможет любой психолог»? Когда я появлялась с вами, ребятами, я всегда вызывала у них раздражение.
—Но это же закономерно, при твоей-то красоте!
—Особенно если учесть, что я в себе её не замечала. Для меня все люди красивы, если только они не нравственные уроды. И ты, наверное, уже догадываешься, почему мама так спешила увезти меня после школы от тебя...
—И от других поклонников. Но она и сама не понимала, на что тебя обрекает.
—Не знаю... Скорее, она боялась, что я, находясь рядом с тобой, так и останутся надолго ребёнком, видя в тебе лишь старшего друга.

Серёжа посмотрел на меня с такой болью и отчаянием, что стало трудно дышать.

Глава 4.5. Трепетность отношений

Николенька, увидев меня с Сашенькой, бежит к нам счастливый.
—Ты сегодня решила сделать себе выходной и приехать из имения в квартиру в Сен-Тропе?!
—Когда ты позвонил из Москвы, что прилетаешь, у меня появилось желание встретить тебя именно здесь. Да и хотелось дать возможность отдохнуть Альбине Николаевне.
—Ты в новом платье! Оно тебя очень освежает. Я люблю, когда ты сливаешься со своими нарядами.
—Душой?
—Конечно! Слишком воздушная и нежная сейчас. И ты умеешь подбирать одежду согласно своему настроению. Почему такая счастливая?
—Ты рядом! Посмотри на Сашеньку, как он тебя обнял. Редко видит папочку.
—Как и мамочку! Тебе привет от всех твоих поклонников. А знаешь, я начинаю сочувствовать женщинам возле тебя. Поставь себя на их место. Почему смеёшься?
—Увидела твоё лицо сейчас.
—И что, в нём было столько глупости?
—Потому что глупость сказал.
—Согласен! А Белов тебя любит по-прежнему! Ты для него так и осталась мечтой его юности.
—Я этого не замечала. Меня и Олег, и Влад любят так же, как Белов.
—Возможно!
—Не улыбайся! Тебе кажется, что меня все любят.
—А разве это не так?! Эдик смотрит на тебя такими же глазами. Лукин тоже признался, что тех отношений, которые были у него с тобой, ни с кем больше не было.
—Мы были ещё детьми.
—Тебе было шестнадцать лет. А Леонид уже созрел в двадцать один.
—Уверен! А почему ты созрел только, когда со мной встретился?
—Даже представить не можешь, как я благодарен тому, что был таким недоразвитым до нашей встречи.
—Но тогда и я могу о себе подобное сказать.
—И вот поэтому я счастливее всех твоих мужчин, которые тебя любили и любят.
—А я завидовала твоей любви.
—Зато сейчас любишь так же, как в первую нашу ночь, потому что не боишься быть счастливой. Всё плохое из твоей прекрасной головки улетучилось.
—Ещё как! Меня это радует. Я уже не чувствую себя виноватой перед Соколовым и Серёжей.
—Я сочувствую им, но счастлив и не представляю жизни без тебя. Мне даже страшно подумать, что было бы, если бы ты отказала мне тогда.
—Тебе невозможно отказать.
—Просто мы с тобой похожи, поэтому и влюбились с первого взгляда.
—Это ты влюбился с первого взгляда. Уже забыл, как брал приступом?
—У меня был горький опыт Соколова и Головина.
—Как у тебя всё просто!
—В любви иначе не бывает. Надо всё использовать!
—Какой расчётливый!
—Поэтому и счастливый!

Николенька сам уложил Сашеньку и идёт из детской.
—Что так загадочно улыбаешься?
—Мне иногда кажется, что ты мне послана Богом.
—Володя сказал, когда обсуждали последнюю твою книгу: «Если бы Вика тебя не встретила, то придумала».
—Он прав! Мой «аналитический склад ума», как утверждали преподаватели в школе и в университете, всё равно бы привёл к тебе — если не в жизни, то в виртуальном мире. Я и о кумире так мыслю. Он просто придумал бабулю.
—Вика, а ты чудовище! Он доказал своими песнями и романсами. Десять лет пел только для неё, не задумываясь, поймут ли его зрители и друзья!
—Рядом с тобой я стала понимать, что мужчины способны любить сильнее женщин иногда.
—Мужчинам природа дала силу, которой вы не обладаете. В этом и есть гармония в наших отношениях.

 
Глава 5.5. На пути к успеху

Ричард беседует со старшим Васильевым, а его брат Майкл с интересом обозревает гостей. Приятно, что, находясь в окружении моего деда, они в совершенстве овладели русским языком.
—Может, сегодня расслабишься и не будешь делать из нас своих героев?
—Вересов, тише! Твой папа может услышать.
—Ты прелесть, Вика! Не слушай сына.

Вересовы уже отвлеклись на серьёзный разговор с американцами. Надо подняться на второй этаж к детям и сменить Веронику. Кириллов часто посматривает на меня и смеётся с Владом. Представляю, о чём их шутки!
—Вероника, я пришла тебя подменить.
—Сегодня прощаю, что сделали из меня сиделку. С детками так хорошо, что не хочется спускаться к столу.
—Иди! Выпей прекрасного вина! Стол украсили красиво. Приятно за ним посидеть.
—А мне кажется, что за столом ты видишь только нас. Ты и в детстве такой же была.
—Те столы тоже для меня не существовали. Обычно взрослые вели интересные беседы. Если что-то в их разговоре не понимала, бежала в библиотеку.
—Да, в ваших библиотеках можно много почерпнуть.
—Но и в библиотеке Николая Николаевича я тоже достаточно открыла для себя.
—Хоть раз пригласи нас к Серёже Белову. Удивительная у тебя всё-таки судьба!
—А Влад Ромашов однажды сказал, что судьбу я делала сама.
—Но счастливая ты возле Вересова. Молодец, Николай! Тебя и надо было брать приступом. Ты же всегда была…
—Знаю, что скажешь, Вероника!
—Всем и всё прощала.
—Не живя среди вас, я боялась совершать поступки, которые могли ранить других.
—Скорее, твоя нерешительность и лень.
—Не отрицаю, Вероника!
—Ты умела откладывать всё на «завтра». И Ксения Евгеньевна — молодец! Она никогда не вмешивалась в твоё развитие, видя, насколько ты была любознательна. Знала, что придёт время, и ты сама разберёшься, что тебе нужно знать, а что-то и подождёт. Вика, ты всегда была неуёмной. Как ты умудрилась в музыкальной школе в первом классе меня обскакать?
—Но ты мне не уступила!
—Какой ценой! У тебя абсолютный музыкальный слух. К сожалению, только лень родилась раньше тебя.
—Вероника, не лень, а неуверенность в себе. А это куда страшнее лени.
—В тебе мудрость с рождения была заметна. Но в этом заслуга и Ксении Евгеньевны. Она много внимания тебе уделяла. Если Марина была занята работой, то Ксения Евгеньевна умело направляла.
—Я и говорю бабуле спасибо за всё хорошее.
—Прозвучало иронично. Это можно было отнести к бабушке.
—Хочешь сказать, что ты была в моей тени?
—Ты и сама это видела. Мама тебя обожала. Я помню, как она с восторгом называла тебя «берёзкой», не замечая моих чувств. И бабушку это раздражало. Но это всё в прошлом. Сегодня я понимаю, почему ты была равнодушна и к любви мужчин.
—Потому что только Вересову удалось спустить меня на грешную землю.
—Но когда пишешь, это незаметно. От тебя ничего не ускользает, если смотришь на серость человеческих отношений с болью. Иначе бы не описывала подобных героев.
—Безусловно!
—Твоя единственная слабость — не терпишь дисгармонии вокруг себя. Когда читаю твои книги, мне порою бывает страшно, насколько глубоко ты проникла в нашу действительность.
—Что имеешь в виду?
—Ты легко определяешь, можно изменить человека или нет.
—Вероника, при сегодняшнем устройстве государства не одна я понимаю подобные вещи.
—Нет! Вика, ты настолько глубоко проникла в природу человеческих слабостей при своём ангельском отношении к жизни.
—Любопытно! Как понять «ангельское отношение к жизни»?
—Не рисуйся!
—Я действительно не понимаю, Вероника.
—При таком успехе остаёшься равнодушной к себе. Поэтому мужчины, любящие успех, всегда вызывали у тебя удивление.
—Вероника, именно этого я и не понимаю. Как можно радоваться успеху? Во мне это вызывало только улыбку.
—Потому что подобной тебе никогда не было на земле и не будет. Смеёшься! Так и было всегда?
—А ты ещё сомневалась?! Иначе я была бы как все. И не пропускала бы внимание мужчин. Мне успех в творчестве необходим. Приятно использовать свои природные возможности. Я кроме независимости в жизни больше ничего не признаю. И хочу, чтобы это понимание приносило пользу не только мне, но и другим. Я всегда презирала людей, живущих за счёт других.
—И особенно когда они доказывают, какие они благодетели и умные, хотя только украли для себя.
—Вероника, если они обогатились, окружив себя себе подобными, а вся страна скатывается в нищету при её природных богатствах, как же их можно назвать умными?
—После таких милых разговоров хочется спуститься и выпить прекрасного вина.
—Согласна с тобой, Вероника! Тем более есть чем закусить. Ромашов Сергей Иванович прислал на этот раз такие деликатесы, что наши американцы в восторге, несмотря на то, что избалованы продукцией своих дедов.

Глава 6.5. Истинное счастье

Родители Николая остались у нас в доме на Николиной Горе. Сашенька уснул. А я, по просьбе Петра Ильича, за роялем играю Чайковского и Шопена. Сегодня мы с Беловым и Соколовым играли в четыре руки. И сейчас ему перед сном захотелось послушать меня, чтобы снять напряжение дня.

Николай занят в своём кабинете. Альбина Николаевна легла в детской. Иногда мне хочется поговорить со старшим Вересовым о том, как он сумел так достойно пережить девяностые годы, но я не решаюсь. Он не любит говорить со мной о делах. Постоянно смотрит на меня с восторгом, как папочки Головина и Соколова.

Как всё-таки умные деловые люди похожи. Чистота мыслей относительно нас, женщин, и ответственность перед семьёй, как и перед страной. Пётр Ильич, как и старший Головин, и Васильев, всегда понимал, что рассчитывать надо только на себя. Такими же были и мой отец, и дед, как и родители со стороны Альбины Николаевны. Вот он, главный стержень страны — именно в этих прекрасных мужчинах! Поэтому и жёны рядом с ними всегда счастливы. Они воспитали достойных детей, как и внуков сегодня. Благодаря этим мужчинам и держится Россия.

Николенька похож на отца, а от Альбины Николаевны унаследовал большие открытые и ясные глаза, в которых я легко всё читаю, как и нежный взгляд, когда он смотрит на меня. Пётр Ильич сдержан в своих чувствах, но иногда одной фразой может сказать всё.

Сейчас он расслабился в кресле. Но я знаю по себе — думает о своих важных делах, с которыми до конца дней не расстанется. Такие люди на пенсию не уходят. И живут они вне зависимости от устройства государства, потому что понимают: без них ничего не будет. Именно эти незаменимые люди и создают в стране прогресс.

Николай не выдержал и спустился к нам из кабинета. Нежно обнимает и целует. Вижу, Петру Ильичу приятно. Вероятно, как и Альбина Николаевна, он переживал, что рядом с сыном нет женщины.

— Вика, как ты умудряешься так играть?
—Папа, хочешь сказать, что, играя в совершенстве Шопена, она смотрела на тебя и описывала твой портрет?
—Николай, я это уже заметил. Она и к детям так же относится.
—Папа, согласен! Особенно когда свой максимализм в познании применяет и к ним. Кто-то подарил Сашеньке флейту сегодня, и Вика с завидным упорством стала учиться играть на ней, вовлекая и Валька с Димочкой. Но надо сказать, лучше всех получилось у Машеньки.
—Она способная девочка.
—Папа, я иногда смотрю на Машеньку Белову и представляю в детстве Вику.
—Нет, Николай, Вика особенная! И своими книгами она это ярко доказывает.
—Я это, папочка, тоже вижу. Иначе бы не увёл её у таких мужчин! Увидев Вику в первый раз, у меня даже сомнения не возникло...
—Что с той самой минуты, как я появилась, могу принадлежать другому мужчине?!

Николай смотрит с нескрываемым восхищением — я могу позволить себе улыбаться рядом с его папой так же, как и наедине с ним. Раньше в присутствии Петра Ильича я была более сдержанна. Сколько в его глазах любви и счастья! Пётр Ильич радуется за нас. Понимая, что между нами сейчас никого нет, он деликатно встаёт и уходит.

Глава 7.5. Ритм жизни

Надо позвонить Володе.
—Адочка, вы ещё на даче у мамы?
—Да! А ты откуда звонишь?
—Из квартиры Вересова! Хочу кое-что добавить в последний текст.
—Володя как раз ждёт!
—Тогда я ему перешлю.
—Заедешь к нам?
—Прости! Нет времени. Мы сегодня с Николаем улетаем в Париж, а потом в Сен-Тропе. Много работы.
—Я рада за тебя. Именно в таком ритме ты и жила всегда. Даже ребёнок к твоему отсутствию привык.
—В мамочку пошла.
—Марина умница во всём!
—А вы когда улетаете в Америку?
—Всё зависит от Гроссов!
—У Ричарда с Головиными и Беловыми интересный проект, все дни заняты.
—Я знаю! А Майклу Москва понравилась. Мы с Володей сейчас в роли гидов.
—Рада за всех. Обнимаю и целую! Всем привет! Спешу. Больше никому звонить не буду.

Глава 8.5. В мире всегда торжествует только Красота и Разум!

— Привет! А мы только прилетели с Вересовым из Парижа. Ты откуда звонишь?
—Ричард задержался с Майклом в Испании, сегодня прилетают. А я с Адой на Николиной Горе, у вас в доме. Не заедешь? Ты мне нужна.
—Володя, ты недоволен концовкой?
—Давай встретимся! Это не телефонный разговор.
—Хорошо! Приезжайте с Адой к Вересову. Она была уже в этой квартире. Я буду рада встретить вас здесь.

Быстро добрались мои дорогие гости! Успела только накрыть на стол.
—Ада, посмотри, как встречает нас Вика! Ты мудро поступила, что вызвала скорую помощь. Такие пробки на дороге!
—Петру Евгеньевичу Соколову позвонила в больницу. Скорая была свободная. Решила воспользоваться.
—Вика, я погуляю с твоим ангелочком в парке, а Володя побеседует с тобой.

Ада с удовольствием оставила нас вдвоём.
—Володя, если для вас мои мысли интересны, то я боюсь их иногда открывать даже себе. Мила мне однажды сказала: «Зачем ты фантазируешь? У тебя настолько насыщенная жизнь. Тебя всегда окружали интересные люди. Вот и пиши о них! Тебя даже олигарх Петровский об этом просил».
—Но ты всех описала, кем дорожила. А вот негатива в твоих произведениях почти нет.
—Понятно! Эдик тебе показал фотографии?
—Да! И я хотел бы услышать твой комментарий.
—Я уже и Вересову, и старшему Соколову объяснила, что комментировать подобные фотографии бесполезно.
—И ты так спокойно об этом говоришь? Хотя Ада тоже заявила мне: «Ты посмотри на эту красавицу! Не каждая женщина выдержит её присутствие». Могу тебя понять!
—Володя, подскажи, как можно описывать подобные вещи?! Пётр Евгеньевич мне объяснял поступки завистников как врач, но я с ним не согласилась.
—Но эти поступки ты провоцировала своей красотой и умом. Начни новую книгу с нашего диалога. Сколько глупости сегодня в мире! Как всё это ничтожество надоело! Они же на всех ступенях власти — как в России, так и в Европе, и в Америке. Ты должна переступить через свою гордыню и описать свои наблюдения. Ты же прирождённый психолог.
—Как ты ловко повернул разговор в своё русло. Володя, сколько бы я ни описывала безнравственность, к власти Вересовых и Головиных никто не допустит нигде. Сегодня правит в мире капитал. А ты сам знаешь, что капитал создаётся и держится на безнравственности. Значит, людям нравится, чтобы ими правили дураки. Поэтому и нищенская жизнь — как нравственная, так и материальная — вполне устраивает.
—Но я хочу, чтобы ты сравнила семидесятые и восьмидесятые годы с началом двадцать первого века. Ты живёшь, как и вся Россия, в той стране, которую для тебя создали Ромашов Сергей Иванович, твои деды и прадеды.
—Я с тобой согласна. Меня удивляют сегодня богатенькие, которые в советское время нищенствовали. Кто учился и работал — жили достойно. Прадеда перевели в министерство. И из разговоров старших я поняла, что кадровые рабочие жили в достатке и получали иногда больше рядовых инженеров раза в два. В начале шестидесятых, по воспоминаниям бабули, можно было купить из чистейшей кожи красивую английскую обувь. Свободно в магазинах продавались натуральные ткани красивой расцветки, не уступающие импортным товарам по качеству.
—Вот об этом тебе и надо написать. Кто учился и работал, тот и жил хорошо. И сегодня, как Головины, так и Вересовы, создали государство в государстве, как и твои предки, и Ромашовы сделали в пятидесятые и шестидесятые годы прошлого века. Ада мне сказала: «Когда читаю книги Вики, впечатление, что живу ещё в своём детстве и юности». Дед у неё был директором завода в Сибири. И вот, когда ты описываешь близких родственников с восторгом, она вспоминает с теплотой своих. Они такой же вклад внесли в развитие страны.
—Сам к этому и подвёл!
—Виктория, ты о чём?!
—В мире всегда торжествует только Красота и Разум!


Глава 9.5. Наследственность

Я приготовила для Николеньки ужин и накрыла стол. Всё же успела сделать срочные дела до его прихода. Он, расслабившись от прекрасного вина, с удовольствием слушает, как я играю. Я буквально слилась со звуками прекрасной мелодии. Не хочется отрываться — так бы и играла бесконечно, погружённая в эти волшебные звуки. Вересов заметил, что при моих тонких пальцах они очень сильные. Страсть к музыке вводит меня в такой экстаз, что я не замечаю, как пальцы скользят по клавишам. А вернее, мне хочется через музыку уйти в свой мир, поэтому мне всегда так комфортно за инструментом.

В детстве я любила наблюдать за игрой бабушки. Она очень технична и передала технику игры маме. Но понимать и играть душой научила меня бабуля. Она никогда не заставляла меня садиться за инструмент, а сама начинала играть, когда я изредка появлялась дома. Я ловила прекрасные звуки, и мои пальцы невольно тянулись к клавишам. Я подсаживалась к бабуле, а она осторожно и незаметно вставала и уходила. И тогда я, завороженная её исполнением, пыталась воспроизвести что-то похожее. Надо сказать, бабуля тактично поправляла меня, если я делала ошибки.

— Всё! Давай, родной, поговорим! Я уже заметила, что ты пытаешься начать разговор.

Вересов как бы выходит из волшебного сна, но я вижу: на сантименты сейчас рассчитывать не приходится — он хочет использовать этот момент. Придётся смириться.

— Когда ты прилетела в Париж вместо Москвы из Канады после презентации книги, я вдруг понял, что моё появление в твоей жизни не перечеркнуло твоего прошлого. И от тех фото, которые передал Эдуард, мне стало страшно. Невольно тогда возникла мысль: «А Вика все эти слабости видела с детства».

— Это не слабости. Не знаю, какой бы я была, окажись на месте завистников. Мне было года четыре, если помню. Я находилась в библиотеке у Ромашовой Зои Николаевны. Вошли старшеклассницы, окружили меня и стали восторгаться: «Ой, какая красивая девочка!» Подобное я слышала повсюду. И дядюшки любили меня больше, чем своих детей, — просто сочувствовали, что ребёнок рано потерял отца, который тоже меня очень любил.

— Понятно!

— Молодец! Нас надо любить — тогда мы будем ангелочками.

— Нет! Причина в другом. Ты стремилась учиться, чтобы не отстать от взрослых. И та любовь, которую получала в семье и среди друзей, тебя не баловала, а скорее была авансом. И ты его отрабатывала достойно.

— И чтобы ты не страдал, родной, расскажу тебе об одной встрече. Она лишний раз доказывает, как тот «жестокий мир» повлиял на моё становление. Эта встреча произошла за год до окончания университета. У подруги умер отец. Я была на похоронах, а потом меня пригласили за стол. Было немного родственников, но все — люди интересные, как и папа моей подруги. Все говорили о нём за столом естественно. И он предстал таким прекрасным в этих воспоминаниях, что подруга потом сказала: «Я жалею, что не ценила папу так, как близкие родственники». Среди них был муж сестры отца моей подружки. Бывший шахтёр, он дослужился до начальника, но это — благодаря его предприимчивому брату, который был мэром города.

— Но отпечаток шахтёра в нём остался навсегда!

Вересов всё понял и помрачнел. Надо утешить моего любимого.

— Николенька, дослушай и успокоишься относительно моего прошлого. Ты уже всё понял. Мне было двадцать лет, а тому бывшему шахтёру — за пятьдесят. Что я говорила за столом, не помню.

— Потому что у тебя всегда сплошные экспромты.

— Да! И вот они-то у нашего бывшего шахтёра, хорошо образованного и начитанного, вызывали ко мне восторг. Он до сих пор передаёт мне приветы с удовольствием.

— А ты к его вниманию отнеслась только по-философски.

— С какой грустью ты это произнёс... Да! Он испытал в юности под землёй столько же, сколько мне пришлось с детства защищаться.

— Хочешь сказать, что мне никогда не понять, что тебе пришлось пережить?

— Безусловно! А тот шахтёр ловил каждое моё слово и наслаждался. Когда люди переживают что-то страшное — каждый, конечно, своё, — они всегда видят и понимают друг друга. Так что успокойся, родной! Ты спасаешь меня своей любовью. Я настолько тобой защищена, что бесконечная работа для меня — развлечение, потому что понимаю: делаю всё не только для себя, но и для людей. А знаешь, Николенька, я уже могу поспорить с учёными относительно генетики — порою обстоятельства, в которые мы попадаем, и делают нас настоящими людьми.

— Я бы не стал так рисковать.

Вижу, настроение любимого изменилось после моего откровения. И я рада, родной.    

Глава 10.5. Переход из стадии наживы в стадию доброты

Ричард вчера прилетел по делам в Париж, а сегодня Вересов уже привёз его в наше имение. За столом снова завязался интересный разговор — в этой среде иначе и не бывает. Ричард утверждает, что Россия скоро должна пройти стадию наживы и перейти к стадии доброты.

Человечество, как доказывает история, всегда жило и будет жить в трёх стадиях: наживы, доброты и красоты. Все, кто сейчас передо мной, как и их предки, жили и живут в стадии красоты. И это закономерно!

Все с интересом слушают Ричарда. Бабуля возразила, а Мария Михайловна, будучи учёным, решила подробно объяснить свою позицию. Она уже две недели здесь с бабулей — вижу, что та довольна отдыхом. Николай Дмитриевич предложил не спешить в Москву и отдохнуть здесь хотя бы месяц. Оберегает старший Головин свою красавицу-жену. Место здесь красивое, но я долго не смогла бы здесь жить — слишком скучно. Хотя сегодня в имении настоящий муравейник, и погода радует. Я общаюсь со взрослыми, как и с детками, только за столом или когда просят поиграть.

Заговорили о потребительском отношении к природе. Все невольно обратились к Марии Михайловне, и она с живостью начала отвечать:

— Могу сказать одно: развитие общества идёт по пути науки. В структурах власти находятся люди с высокими степенями, которые используют научные знания, но порою именно этим наносят вред обществу. Лишь технический прогресс даёт удобства, не влияя на другие стороны жизни. Наука довела общество до края бездны. Ведь то, что происходит с нами, — это сфера биологии. Она всегда пыталась понять суть живого организма, процессы эволюции. Однако вне исследований остались информационные, энергоинформационные структуры живого организма, сообщества, их взаимосвязи и взаимовлияния. Вне исследований оказались земные процессы, связанные с космическими. Земля — это частица Космоса, в котором непрерывно идут процессы, влияющие на Планету и на всё живое на Земле. Сознательный отказ от этих исследований превратил науку в технологическую отрасль, а учёные оказались технологами с высокими степенями. Биологическая наука, определяя мировоззрение человека через системы воспитания и образования, формировала ущербного человека. В результате мы пришли к экологическому кризису сознания. Достижения в компьютерной технике и средствах уничтожения не приведут к благополучию — спасти может только мировоззрение, способное жить в гармонии с Природой. Биология в целом должна обеспечивать формирование физически и химически здорового человека. Но этого не происходит.

— Мы в своём кругу не раз касались энергоинформационной теории наследственности и формообразования и сводили к тому, что в Америке большой процент неграмотного населения. При советской власти у вас обучение в школе было обязательным по всему Союзу.

— Сегодня, Ричард, у нас тоже есть «мокрые спины», как и у вас в Калифорнии в восьмидесятые.

В семье давно говорят об этой новой теории. Интересно, чем же закончится разговор.

— Вика вспомнила про «мокрые спины». Я хочу пояснить. Расскажу о нашей Большой Калифорнийской долине, которую нам подарила природа, но как распорядился этим богатством человек. Детство мой отец проводил в этой долине, когда приезжал на отдых к деду. Дед был крупным специалистом в электронной промышленности, а прадед в последние годы жизни занимался не только выращиванием овощей и фруктов, но и их переработкой. Его дело продолжил младший сын. Когда я читал воспоминания Вики о Ромашове Сергее Ивановиче, то обнаружил много общего в природе наших стран и бережном отношении к земле у работающих на ней людей. Мой прапрадед был простым фермером, прадед уже получил университетское образование. Но у нас не было тех революций, что в России, поэтому мои предки из поколения в поколение приумножали богатство, принося большой доход и штату. На полях уделялось большое внимание агротехнике — в этом заслуга местных вузов. Рисовые поля выравнивались сложными машинами, оборудованными лазерами. Посев и внесение удобрений вели с самолётов, урожай собирали специальные комбайны, которые не вязли в тонкой почве. Орошением было охвачено более двух с половиной миллионов гектаров. Его основой были дорогостоящие системы, построенные на средства федерации и штата. Эти системы всегда работали в убыток и отпускали фермерам воду в несколько раз ниже её реальной цены. В этой дотации скрывался секрет экономической эффективности сельского хозяйства Центральной долины Калифорнии. По подсчётам, половина поливной воды до растений не доходила — вода испарялась и просачивалась в грунт. Росла засоленность почв, тысячи гектаров выводили из употребления. Специалисты считали, что половину площадей с ирригацией вообще не следовало орошать. Федеральные власти оправдывали затраты на оросительные системы тем, что вода по льготным ценам будет отпускаться только семейным фермерам с площадью не более 65 гектаров на одного работающего. Однако на практике к системе присоединялись сотни тысяч гектаров поливных земель. В самых богатых районах долины восьми земледельцам в начале восьмидесятых принадлежали 74% площадей виноградников, 71% садов, 54% неосвоенных земель. Бессилие закона и алчность воротил аграрного бизнеса Центральной долины носят скандальный характер. Это стало основной причиной, по которой избиратели Калифорнии в 1982 году отвергли на референдуме проект Периферийного канала, подозревая, что его вода достанется прежде всего корпорациям, а не фермерам. Экономической эффективности долины способствовали и иммигранты из Мексики. Их нещадно эксплуатировали, называя «мокрыми спинами». Ни в одном штате невозможно было так эксплуатировать людей. Восемьдесят процентов из них — нелегалы. Их среднегодовой доход в семь-восемь раз был ниже обычного для страны уровня. Они были изгоями американского общества, отгороженными от него расизмом и законом, который охотился на нелегалов, но именно они обеспечивали эффективность Калифорнии. Под дождём пестицидов, которые рассыпали на поля с самолётов, они за ничтожную плату убирали фрукты вручную.

Ричард замолчал. Наш биолог, как и все остальные, слушали с грустью, понимая, что Россия сейчас проходит подобный период. Всем знаком тот беспорядок, о котором вспомнил наш милый американец. Мы и есть те самые изгои, только в родной стране. И есть ли выход?

Заговорили об основном загрязнителе воздуха — автомобилях. Ричард добавил, что Силиконовая долина в районе Сан-Хосе — тому подтверждение.

Верно подметила Мария Михайловна о качественном истощении и загрязнении водных ресурсов. Их обилие — лишь кажущееся. Гидросфера — самая тонкая оболочка Земли. Проблема не в том, что на Планете мало воды, а в том, как её используют.

Я наблюдаю за дорогими лицами близких мне по родству и духу людей, и меня охватывает тоска. Почему их нет у власти? Как они допустили такой развал страны? И как страшно уже за детей.