Азбука жизни Часть 6 Чужая боль. Торонтский детект

Часть 6 Чужая боль. Торонтский детектив.

Глава 1.6 Незаменимость

Сегодня Головин улетает с Ричардом в Америку. Вчерашний разговор о моей «необходимости» не выходил из головы. Тревожная мысль колотилась в висках: неужто Володя подсказал Ричарду заманить меня в Штаты какой-нибудь хитростью? Мой старый друг давно пытался соблазнить меня одним интересным сценарием.

Пальцы сами блуждали по клавишам, выискивая неуловимую мелодию, прятавшуюся за тревогой.
—Вика, что-то играешь необычное, — голос Ричарда вернул меня в гостиную.
—Не хитри! Я как раз об этом и думаю, — не прекращая играть, бросила я ему.
—А мне твоя импровизация ничего не навеяла.
—Мелодии незнакомые.

Ричард сделал паузу, подбирая слова. — Мы с Николаем заметили, ты сегодня грустишь. А ты нам с Серёжей в Сан-Хосе необходима. Есть одна задумка, чужие глаза там ни к чему. Лучше и быстрее тебя эту работу никто не сделает. Вересов не возражает, если мы тебя на время заберём. В чём дело, раскрой душу?

Я оторвалась от рояля, встретившись с его взглядом. — Бывает, пишешь что-то захватывающее, живешь этим... а потом накатывает пустота. И понимаешь, что всё в этом мире уже ясно, и ничего больше не хочется.
—Знакомое состояние, — кивнул Ричард. — Но тебе рано его испытывать. Меня оно настигло лишь после тридцати. Самая причина встряхнуться. И ты очень нужна...
—Володе! — закончила я за него.
—Да уж, провести тебя трудно, — рассмеялся он.
—Потому что сама могу кого угодно провести.
—Не дано это тебе. Ты насквозь прозрачная.
—Себя-то я не всегда понимаю, а для других — открытая книга.
—В этом и есть твоя прелесть.
—Чему улыбаешься?
—Рядом с тобой легко и хорошо. Просто.
—Нет, ты смеёшься по другой причине.
—Как раз над твоей «прелестью». Даже Ричард раскусил. А ты хороша тем, что близко не подпустишь мужчину, не соответствующего твоим параметрам...
—Некоторые берут приступом, — бросила я, кося взглядом на Николая.
—Не обижай Николая! — тут же парировал Ричард.

И Вересов, словно поймав этот взгляд, вопреки своему железному правилу, при всех обнял меня. Счастливо и крепко. Кто здесь посторонний? Ричард? Пожалуй, с первой же встречи я почувствовала, что он станет другом навсегда. Впервые нечто подобное я испытала к мужчине. Почему? Богатый, щедрый на дружбу, но при этом никогда не упускающий своей выгоды. Мы были настолько разными, что это не могло не притягивать.

Как они оба сейчас хороши! Весёлые, умные глаза. И самое приятное — ни капли похотливости. Оба любят своих жён. Сидят в этих старинных креслах, попивая наше вкуснейшее вино. Интересно, кто сидел в них до нас? Сколько я ни пыталась от них избавиться, Николенька непреклонен.

— О чём задумалась, родная?
—Думаю, как бы всё же уговорить тебя выбросить этот антиквариат. Он нарушает всю гармонию в гостиной.
—Не согласен! Сейчас ты играешь Шопена — и они идеально соответствуют музыке. Правда, Николай? Поразительно, как легко она переходит от одного жанра к другому, меняя композиторов совершенно незаметно.
—Ричард, иногда её переменчивость действительно восхищает, — мягко вступил Вересов. — Но когда я вижу, что сильное движение души мешает ей самой, мне становится её жаль, и я пытаюсь отвлечь.
—И как он тебя отвлекает, Ричард, можешь себе представить? — подмигнула я.
—Виктория, но и в Америке ты мне нужна... — начал Ричард.
—Как и Володе для этих же целей! — не дала я ему договорить.
—Но ты и развлекать нас, и себя умеешь. Не представляю, чем бы ты занималась, не научись ты с детства так виртуозно играть.
—В нашей семье все хорошо играют на фортепиано, Ричард, — заметил Николай.
—Но у Вики получается лучше всех! — парировал американец. — Особенно когда они за двумя роялями с Эдуардом. Тот очень бережен, когда играет с ней. А она, зная, что он услышит её импровизацию и легко подхватит, просто хулиганит.
—Однако это хулиганство нежное, Ричард, — защитил меня Вересов. — У неё во всём чувство меры.

Он защитил. А Ричард лишь довольно улыбался. Как же хорошо было сейчас рядом с ними! Так хорошо, что хотелось творить чудеса, чтобы вернуть им хотя бы крупицу той радости, что они дарили мне.

— Как же я люблю, когда она нежно и с таким сильным чувством переходит к Шопену, — тихо произнёс Ричард.
—Николай, она уже мысленно прощается с тобой и соглашается лететь в Америку.

А Вересов лишь сиял. Он искренне хотел, чтобы я сменила обстановку.

Глава 2.6. Настоящий рай

Дела затянули наше пребывание в Сен-Тропе. Да и Ричард, наш гость, казался совершенно очарованным этим местом. За неделю он успел продегустировать всю нашу винную коллекцию, давая каждому сорту профессиональную оценку.

Сегодня неожиданно прилетели Эдик с Беловым — всего на пару дней, но именно их приезд убедил Ричарда задержаться еще немного. По всеобщей просьбе мы устроили небольшой музыкальный вечер. Эдик на этот раз привез скрипку, и, судя по реакции слушателей, наш дуэт пришелся всем по душе.

Когда последние ноты растаяли в вечернем воздухе, ко мне подошел Белов.
—Интересно, о чем ты думала, играя? — спросил он. — А как Эдик тебе подыгрывал!

— Он был невероятно вдохновлен, исполняя «Одиночество» Пьяццоллы. Его скрипка буквально стонала от тоски.

— Это его душа говорит. Знаешь, он как-то признался мне, что был счастлив, когда в твоей жизни появился Николай.

— И наконец выдохнул с облегчением?

— Именно!

— Я почувствовала это через музыку.

— Особенно после твоего возвращения из Сан-Хосе со старшим Головиным и Андреем Аркадьевичем. Помню, Николай Дмитриевич смотрел на тебя с восхищением, а Андрей Аркадьевич — с умилением. Сказал тогда: «Заслужила, девочка, любовь таких мужчин!»

— Я помню тот вечер, когда он появился у нас в загородном доме со старшим Лукиным.

— Мне понравилось, как он тогда подошел и взял тебя за плечи.

— Он понимал, что в той обстановке подобное мог позволить себе только он один.

— Вика, я хочу спросить... Что же было в том втором варианте «Исповеди», если даже редактор запретил тебе заниматься творчеством?

Я невольно вздохнула. Бедный Серёженька.

— Зачем задаешь такие вопросы? Я тот вариант сразу удалила, чтобы никто никогда его не прочел.

— И мне не скажешь?

Тебе, родной, и тем более.

— Просто хочу понять ту девочку. Там была боль из-за того, что мы тебя предали?

— Нет! — мой ответ прозвучал резче, чем я планировала. — Удовлетворит тебя такой ответ? Скорее, редактор испытал разочарование.

— Из-за тех персонажей, которыми ты окружила главную героиню? — Белов прищурился. — Почему улыбаешься?

— Вспомнила, как он тогда вскочил со стула и с возмущением заявил: «Все! Больше не пишите!»

— Но потом наша милая писательница принесла третий вариант, где изобразила всех его друзей и близких в лице Головиных, Свиридовых, Беловых и Ромашовых. И твой покровитель сдался.

— И засмеялся, спросив, где же тут настоящая правда.

— А ты ему в ответ: «Вот я перед Вами — это и есть правда!»

— И редактор смирился! — рассмеялась я. — Еще я вспомнила один забавный момент. Я ведь обычно, описывая наряд героини, приходила к нему в кабинет в тех же самых одеждах.

— Причем ни разу не повторилась!

— Именно! И вот однажды я пришла в назначенный час, а в кабинете — трое мужчин. Я заглянула и ахнула: «И куда это я пытаюсь взобраться при таких маститых писателях?» Они вышли минут через пять, даже дверь за собой забыли закрыть. И все трое уставились на меня. Я удивилась, но когда вошла в кабинет, все сразу поняла. Обычно он сидел в своем сером, неизменном костюме, зарывшись в рукописи. А тут передо мной предстал настоящий франт! На нем был светлый костюм, который он как раз описывал в своей новой книге — ту самую, что потом мне и подписал. Я все поняла, но сдержалась, а выйдя из кабинета, расхохоталась. Его друзья-литераторы были шокированы этой метаморфозой. Увидев меня, они, видимо, «все поняли». У них на лицах было такое изумление! А редактор все видел и ухмылялся, как мальчишка. Таким — озорным — я его и запомнила.

— Он просто подыграл тебе в тот момент.

— Да! А его приятели подумали нечто совсем иное, вот и удивились, не ожидая от старого друга такой... склонности.

— К хорошим девочкам. — Белов усмехнулся. — Короче, на мой вопрос ты так и не ответишь?

— Нет!

Вересов с Беловым сидят в беседке, смотрят на меня и улыбаются. Любопытно, о чем они? Надо будет сегодня перед сном выпытать у Николеньки причину этих улыбок. Мне отлично видно их из библиотеки. Буду наблюдать за всеми. А перед сном непременно опишу эту идиллию.

Глава 3.6. Раннее взросление

Вот уже две недели, как мы с Серёжей в Сан-Хосе. Дни проходят в офисе Ричарда или у дедули, а вечерами мужчины неизменно усаживают меня за рояль. Иногда наведываются Майкл, Ада с Володей. Аду обычно занимают мужчины, а мы с моим «мучителем», как окрестил его Ричард, чаще всего уединяемся. Сценарий, который Володя задумал для Голливуда, продвигается из рук вон плохо. Майкл как-то заметил с улыбкой, что если для других Голливуд сегодня — дорогой бренд, то для меня он оказался слишком несерьёзен. Я тогда поддержала его шутку, как и все остальные, но если говорить откровенно — так оно и есть. И Володя это отлично чувствует.

А что для меня этот сценарий? То же, что и первый вариант «Исповеди», на который мой первый редактор и наставник наложил табу, возмущённо воскликнув: «Как вы можете окружать свою героиню такой убогостью!» Хотя для Голливуда подобные персонажи как раз и нужны.

Тогда я многого не понимала. Мои размышления о жизни семнадцатилетней девочки показались редактору оскорбительными для главной героини. Он назвал их «болью». На самом же деле я впервые попыталась проанализировать собственную жизнь через своих героев, состарив главную героиню на много лет. В неё я вложила частичку жизни бабули, о которой знала много, но при этом наделила её собственными разочарованиями. Хорошо, что бабуля так и не прочла тот вариант.

И не зря Вероника говорила об этом, когда Серёжа Белов «случайно» подкинул ей мой первый вариант. Случайно ли? Может, мои мысли вызвали в нём сомнения? Вряд ли. Скорее, его поразило моё проникновение в природу человека. Мы с Вероникой в детстве часто ссорились. Он знал об этом, но смотрел на наши размолвки с юмором. Ему нравилась моя независимость.

Пока я работала в кабинете, Розочка накрыла прекрасный стол. Скоро должны подъехать мужчины. Кажется, Володя с Адой опередили их. И это замечательно! Ада пообщается с Розой, а мы наконец поговорим с Володей. Похоже, у него накопилось немало вопросов к последним главам, раз он приехал так рано.

— Входите! Очень рада вас видеть! — Ада с порога одарила меня лучезарной улыбкой. — Почему улыбаешься?
—Потому что знает, что ты уже догадалась о нашем раннем визите, — ответил за неё Володя.
—Володя, посмотри, как Вика прекрасно выглядит, несмотря на то что её любящие мужчины завалили работой.
—Я думаю, сейчас она сама нам всё объяснит, — улыбнулся он.
—Ада с тобой в сговоре? Решил времени не терять и настроить меня на нужный лад?
—Володя уверен, что ты всегда пребываешь на своей Планете, поэтому никаких волнений не испытываешь.

Впрочем, так оно и есть — и было всегда. Володя увёл меня в кабинет, а Ада, с облегчением вздохнув, отправилась на кухню помогать Розочке. Как же хорошо, когда они появляются в доме Ричарда!

— О чём приуныла? — прервал мои мысли Володя.
—Ты ведь тоже о своём думаешь.
—Я думаю о том, когда же ты начнёшь писать нечто по-настоящему стоящее. Порой одной лишь фразой в разговоре ты говоришь так много, что поражаешь собеседника.
—А когда пишу — многого не договариваю?
—Именно!
—В разговоре с вами я знаю, что меня поймут. Но читатели бывают разные.
—Поэтому сдерживаешься, боясь кого-то обидеть?
—Нет! Моё присутствие и так частенько раздражает, а когда я начинаю говорить, порой вызываю такую агрессию, что становится попросту грустно.
—Ты гармонична внутри, но к окружающему миру бываешь категорична. Хотя...
—Именно так, Володя! Моё самое сильное оружие — полное равнодушие ко всему вокруг. Даже мужчина чаще всего любит признание, особенно когда его успех признаёт женщина.
—А тебе всё это скучно.
—Естественно!
—Серёжа Головин смирился. Вы будто одно целое, неразделимое. Но других отношений с тобой и не построить. Ты для него самый главный и желанный друг. И Соколов это понимает, видя, что Вересов отдаёт тебе всё для счастья. Как и старшие Головины, и Соколовы не усомнились в твоём выборе. И Мария Михайловна очень привязалась к Альбине Николаевне. Все поняли, что ты наконец по-настоящему полюбила.

Глава 4.6. Ощущение волшебного сна

— Ты что так долго не брала трубку? Я уже начал волноваться.

— Прости! Я была в наушниках, слушала одну мелодию…

— Только что звонил маме в Сен-Тропе. Она сказала, ты завтра вылетаешь из Калифорнии. Я так счастлив, что скоро увижу тебя. Почему не позвонила сама? Думала, я сплю? Я только вернулся от Беловых. Отец заинтересовался нашим проектом, тоже готов вкладывать средства. Серёжа остаётся ещё на несколько дней?

— Да. Майкл летит в Испанию, а мужчины сжалились надо мной — решили отправить вслед за ним. Я уже сообщила Альбине Николаевне.

— Как же я по тебе скучаю. Люблю тебя так сильно, что даже грусть твоих поклонников меня не задевает. Почему молчишь?

— Я слушаю твой голос. Он для меня сейчас — всё.

— Твой голос — вот что действительно хочется слушать. Он неповторим. Я столько хотел сказать, но сейчас, слыша эти волшебные звуки, забываю обо всём.

— И не нужно ничего говорить. Давай просто помолчим.

— Но тебе это не дано. Ты, молча, говоришь ещё больше. Как мне не хватает сейчас твоих глаз…

— Почему ты не спрашиваешь о делах?

— У тебя столько прекрасных помощников, что не хочется тратить на это наше время.

— А я сегодня совсем одна в доме Ричарда.

— Как бы я хотел быть сейчас рядом с тобой.

— Но ты и так со мной! Такое ощущение, будто это волшебный сон, и мне совсем не хочется просыпаться.

— У меня такое же чувство. Помнишь, в первые дни после знакомства, мне было тебя жаль: «Такая красивая! Зачем она тратит на меня своё время?» Но сейчас, в разлуке, твои книги стали моим спасением. Перечитывая их, я словно погружаюсь в прекрасный сон, полный твоего очарования.

— Как приятно слышать это от тебя. Целую и нежно обнимаю. Готова кричать на весь мир, что я счастлива!

— А я не могу выразить свой восторг словами. Благодарю судьбу за нашу встречу. Как бессмысленна была бы жизнь без тебя.

— Я о себе не могу сказать того же.

— Согласен! Глядя на Сергея, я испытываю гордость и благоговение — тебя любили и любят удивительные мужчины! И от этого я становлюсь ещё счастливее!

— Спасибо! Ты ещё никогда не был так лиричен.

— Зато мои глаза говорят тебе то, что невозможно выразить словами. Ты плачешь?

— Это слёзы очищения. Мы так далеко друг от друга, а я сейчас совсем не чувствую этой distance. Почему замолчал?

— Я слышу мелодию твоего любимого композитора…

— Хочешь, я сыграю для тебя?

— Я об этом даже мечтать не смел!

 Глава 5.6. Незащищённость

Майкл обещал заехать, но его всё нет. Странно...

— Серёжа! А ты почему не в офисе с Ричардом?
—Я лечу с тобой в Россию.

В его голосе прозвучала такая решимость, что я на мгновение онемела.
—Признавайся, что заставило тебя так внезапно изменить планы? Вчера вы с Ричардом строили столько проектов.
—Ты! — он провёл рукой по волосам. — Мне ещё никогда не было так страшно, как сегодня утром. Ты решила, что в доме никого нет, и дала волю чувствам. Начала с Бетховена, а потом перешла к Шопену... Если в его произведении — тоска по Родине, то у тебя оно прозвучало иначе. Ты передала через музыку картины из детства — чудовищную тоску, крик и боль.

Я опустила глаза.
—Прости...
—За что? — его голос дрогнул. — Любить тебя и не понимать, что творилось в душе того ребёнка... Сколько тебе приходилось играть для нас, скрывая всё это.

— Я с детства научилась прятать чувства. Но меня всегда спасала музыка, как и танцы. Я воспринимала мир только через них. От всех вас я скрывала, что у меня есть голос. Когда оставалась одна в загородном доме, закрывала окна и пела, записывала свой голос, слушала его...

— А потом уничтожала записи. — Он горько усмехнулся. — Сколько в твоей жизни надрыва... Последние дни в твоих глазах поселилась тоска. Даже Ричард это заметил, поэтому и посоветовал мне лететь с тобой.

— Спасибо... — я попыталась отшутиться. — Возможно, я просто загрустила, что бабушка с дедом улетели в Канаду.

Серёжа с сомнением посмотрел на меня, но тактично промолчал.

— Ладно, я могу объяснить своё настроение, — сдалась я. — Серёженька, я просто так устала... От людской глупости и этой лютой ненависти вокруг.

— Вот оно что! — он покачал головой. — Значит, в этом и кроется причина той самой ненависти к тебе. Ты настолько защищена своей природой, её совершенством! Чего же ещё ты хотела?

Головин тяжело вздохнул, но легче ему от этого не стало. Он понял то, что я давно знала, — помочь в моих «бедах» не сможет никто, даже Вересов. Остаётся только надеяться, что с годами я научусь смотреть на этот мир проще.

Глава 6.6. В вихре жизни

Кажется, я в Сен-Тропе. Включила наконец телефон — и не ошиблась: десятки пропущенных от Николеньки.

— Ты что, издеваешься над нами? — его голос прозвучал одновременно сердито и радостно.
—Вовсе нет! — рассмеялась я. — Просто два симпатичных француза пытались обогнать меня на трассе. Успокойся!
—Так и хочется спросить, когда же ты перестанешь лихачить... Но ты сама когда-то показала мне высший пилотаж, так что за тебя я спокоен. У тебя трезвая голова даже на бешеной скорости. Да и дорога там прекрасная.
—Вот именно! Как было не воспользоваться? Но ребята оказались джентльменами — подгоняли, но не обгоняли. А когда я остановилась выпить кофе, они дождались.
—Любопытно... Красивая девушка...
—...в шикарной машине, на грани лихачества, но не переходя её, уверенно ведёт автомобиль? — закончила я за него.
—Как легко с тобой говорить! Ты всегда знаешь, что я хочу сказать.
—Звонил Надежде? Я в Париже у неё даже не появилась. Оставила в своей квартире записку — пусть предупредит тебя и Головина, что я безмятежно сплю.
—Серёжа твоей подруге не поверил бы — знает, что она тебя прикрывает.
—Ты не обиделся, что я из Калифорнии помчалась сразу сюда, минуя Москву?
—Я тебя слишком хорошо знаю. И ты умница! А ребята — молодцы! Дали тебе прокатиться с ветерком. Я только рад! Этот кризис должен был случиться. Мы с Серёжей надеемся, что это был последний всплеск. Кстати, Серёжа сказал: «Я рад, что она всё выбросила из головы». Не совсем понял, что он имел в виду, но счастлив за нас всех. Хочу видеть тебя всегда весёлой и беззаботной. Я так тебя люблю!
—Я тоже! Сейчас приму душ, переоденусь — и в имение. Соскучилась по Альбине Николайловне и нашему ангелочку!
—Они скучают не меньше! Я уже звонил маме, сказал, что ты рядом с Сен-Тропе. Они там готовятся к приёму королевы. Соседка оставила в нашей квартире кое-что для тебя — букет белых роз от Серёжи и платье, которое выбрала мама. Надень его! Доставишь всем огромное удовольствие. Отдохни, любимая, рядом с детьми и нашими покровительницами. Уверен, ты мгновенно сбросишь всё напряжение.
—Я уже в квартире... — замерла на пороге. — Огромный букет и твоё платье... Оно шикарное! Спасибо! Целую! До встречи!
—Взаимно, любимая!

Глава 7.6. Жизнь в чувствах

Что творит Эдик на аккордеоне! Вересов обещал прилететь завтра, но, видно, не удержался. Мы не виделись целых три недели, и как же приятно, что он здесь. И Эдик появился в имении — а может, не только он?

Я провела сегодня шесть часов в библиотеке, погружённая в расчёты. И вовремя! Сейчас самое время сесть за рояль. Что он вытворяет на аккордеоне! Не показывается у окна, ждёт из гостиной. Что ж, постараюсь не уступить!

С первыми же аккордами в гостиную ворвались дети. Глаза Машеньки сияли от счастья. Она закружилась с Димочкой, а тот потянул за собой и Валька, хотя тот слегка смущался. Как повзрослел сын Влада! Я невольно перешла к композиции «Жизнь». Дети смеялись, счастливые, и замерли, когда в гостиную вошёл Эдик и начал мне подыгрывать. Вересов, держа на руках Сашеньку, пустился в пляс, увлекая за собой и остальных детей.

Великолепно! Сколько радости они подарили. В гостиную осторожно вошли женщины, стараясь не нарушить всеобщее счастье. Эдик не унимался, подбирая для детей всё новые мелодии. Милые мои красавицы, довольные и восхищённые, устроились на диванчиках. Как прекрасна жизнь! Я заиграла «Либертанго». Эдик подхватил. Как же божественно он играл!

Вот она — жизнь в чувствах, где ничто не скроешь. Когда мы с Эдиком исполняем эту композицию, все замирают, даже дети. Кажется, будто все в гостиной слились в едином порыве, унесённые прекрасной музыкой в заоблачные выси. Я сама парю вместе со слушателями. Эдик не сводит с меня глаз, улавливая малейшее смятение чувств.

Вересов смотрит на меня умоляюще — он хочет услышать свою любимую композицию! Ту самую, что я играла в наш первый вечер в ресторане, и потом — по просьбе его друзей.

Эдик уже догадался и подошёл к нему. Какие трели он выдаёт! Как они хороши в этот момент! Рояль звучит волшебно, унося меня прочь из гостиной. Но я замечаю взгляды женщин. Альбина Николаевна смотрит с восхищением, а Головина, прижимая к себе Машеньку, вспоминает прошлое — как её сын в выпускном классе купил инструмент ради меня. Как тогда сердилась Мария Михайловна, что её взрослый сын увлёкся шестнадцатилетней девочкой!

Дети притихли и слушают, заворожённые, словно мы с Вероникой когда-то, когда за инструмент садилась бабушка.

Вересов снова ловит мой взгляд, умоляя не переходить к другой мелодии. Эдик, кажется, тоже вошёл в раж и импровизирует, но тактично делает паузу, давая мне возможность продолжить.

Глава 8.6. Загадочное исчезновение

Володя не раз говорил мне: "Приковывай читателя с первых строк". Что ж, начну с реальных событий и назову эту историю...

"Загадочное исчезновение"

Необычная встреча случилась со мной два месяца назад. Я летела в Канаду по приглашению главного редактора одного издательства в Торонто — на презентацию своей книги. Рядом со мной оказалась очаровательная двадцатитрёхлетняя блондинка. Настолько гармоничная, что я не могла оторвать от неё взгляда. Девушка заметила мой интерес и мило улыбнулась. Именно тогда я разглядела её бездонные голубые глаза — и в них была настоящая мука. Заметив, что я поняла её состояние, она старалась улыбаться чаще.

На вопрос, зачем летит в Канаду, ответила уклончиво. Не хотела говорить о себе — я не стала настаивать. На столике лежала книга, страницы которой она иногда перелистывала, но мысли её были далеко. Видно было, как она сдерживает слёзы. Чтобы отвлечь её, я завела разговор на отвлечённые темы.

Моя попутчица свободно рассуждала об искусстве и литературе. Я удивлялась её познаниям в языках, но к моим комплиментам она оставалась равнодушной.

В аэропорту Торонто её встречал респектабельный мужчина лет сорока пяти — дядя. Мы обменялись любезностями. Он с удовольствием отметил, что племянница летела рядом со мной, но не смог скрыть боли за неё. Прекрасная незнакомка в последний раз улыбнулась мне, и мы обменялись телефонами. Я дала свои номера, а они пригласили меня в гости в пригород Торонто. Но дела закрутили, и я забыла об этом приглашении.

Через неделю её дядя позвонил и сообщил, что племянница пропала. Мы встретились. О её жизни он рассказывать не стал, только передал диск с её записями. Я читала их всю ночь, не отрываясь. Утром поехала к редактору, а на следующий день он сообщил, что согласен напечатать их. Мы надеялись, что публикация поможет в поисках.

Прошёл месяц — ничего. Тогда я решила перевести её дневник, написанный на французском, и издать в России в виде исповеди.

---

Исповедь

«Мне было одиннадцать, когда я потеряла отца. Он погиб в автокатастрофе. Мама уехала во Францию к подруге, вышла там замуж, а я осталась с бабушкой. Та с трудом переживала смерть папы и уговорила маму оставить меня в Москве. Мама боялась, что я не смогу адаптироваться во Франции, хотя училась в французской школе.

Летом бабушка отправляла меня в Париж к маме. У неё уже была новая семья, родились два мальчика. Я их полюбила сразу, но обижало, что мама почти не уделяет мне внимания. Больше времени я проводила с её подругой — тётей Ликой. Та жила одна и относилась ко мне нежно.

Возвращаясь в Москву, я, жалея бабушку, говорила, что мне хорошо в Париже. Она верила и радовалась, что внучка снова обрела семью. А я разделила жизнь на две половины: беззаботную — при папе, и другую — после замужества мамы. Ей был всего тридцать один год, когда папа погиб. Я до сих пор горжусь мамой: она с трёх лет занималась со мной языками, сама ещё училась в университете. Папа её очень любил. Я благодарна им за детство.

После гибели папы я впервые ощутила одиночество, когда мама оставила меня с бабушкой. Та уделяла мне много внимания, спасаясь от горя. Через три года не стало и бабушки. Я осталась с дядей.

В семнадцать я окончила школу, поступила в университет, а дядя Николай уехал в Канаду. Хотя мы общались с ним и мамой по интернету, мне так не хватало их рядом.

На первом курсе я познакомилась с будущим мужем. С этого момента моя жизнь превратилась в ад. Александр любил только себя.

После университета он стал хорошо зарабатывать. Помощь мамы и дяди стала ему не нужна, и я стала замечать то, о чём раньше говорили друзья. Он задерживался на работе. В его глазах часто мелькала ненависть. Я в отчаянии говорила ему об этом, а он лишь возмущался. Ссоры обычно случались утром, а вечером он делал вид, что ничего не было.

В какой-то момент я не выдержала и решила оставить его в его квартире, а сама переехала в мамину на Арбате. Тут всё и началось. Мне стали звонить неизвестные и угрожать: если не продам квартиру, лишусь не только её, но и жизни. Я попыталась поговорить с мужем, но он поменял замки и не отвечал на звонки. Пришлось вызывать милицию. Вскрыли дверь — и первое, что бросилось в глаза, была его записка на обратной стороне: "Люблю тебя, жду возвращения". Где он сам — неизвестно. Участковый лишь усмехнулся: "Разбирайтесь сами..."»

---

Все её версии об исчезновении мужа заняли сто страниц. Почему она писала по-французски — загадка.

После публикации записей мне начали названивать с угрозами: "Не вмешивайся — будет хуже". За квартирой дяди установили наблюдение, но безрезультатно — там никто не появлялся.

Через несколько дней дядя снова позвонил из Торонто: какая-то женщина требовала, чтобы он согласился на продажу квартиры, — только тогда он увидит племянницу живой. Женщина говорила на безупречном французском.

Вчера дядя прилетел в Москву. Мы договорились встретиться в кафе. Он опасался за меня, поэтому прислал за мной на машине своего друга. Дядя был взволнован, передавая новые записи племянницы. Он нашёл их в тайнике в квартире на Арбате.

«Я пишу это для тебя, дядя Коля. Не сердись, что скрывала от тебя и мамы details личной жизни. Мне казалось, что я уже взрослая и должна сама разобраться в ситуации...»

Глава 9.6. В Торонто

Третий день в Торонто. Детали операции обсудили с дядей по телефону. Для меня и двух помощников из московского агентства сняли апартаменты в центре — так удобнее работать. Полиция подключена, в Москве установили наблюдение за двумя квартирами.

Мои ребята бегло говорят на английском и французском, разбираются в канадском законодательстве. Я за эти дни погрузилась в историю и географию Канады. Но с чего начать расследование — неясно. Беспокоит поведение дяди: того отчаяния, что было в Москве, будто и не бывало. Неужели верит, что местные и московские стражи порядка найдут Лану? Это всё равно что искать иголку в стоге сена.

Ребята, впрочем, командировкой довольны. Стоит обсудить дальнейшие действия. Только собралась позвонить им — в дверь постучали.

— Входите! Я как раз о вас думала.
—Вика, можно так обращаться? — первым заговорил Александр.
—Естественно! Мне ещё и тридцати нет — мы ровесники.
—А мы думали, вам лет двадцать! — улыбнулся Максим.
—Спасибо, Макс. С сегодняшнего дня вы — Алекс и Макс. Переходим на рабочие псевдонимы. Меня зовите Кейти. Так решил Ник.
—Вы с такой теплотой о ней говорите...
—Когда переводила её дневники, невольно прониклась её историей, — призналась я.
—Будем использовать её настоящее имя?
—Родные звали её Ланочкой, но ей не нравилось это имя. Так что — Лана.
—Вика, я не понимаю, как она могла жить с этим человеком? Он же полное ничтожество, — покачал головой Алекс.
—Не будем спешить с выводами, — мягко остановила я. — Лучше послушайте её записки. Дядя Ник много возил Лану по Канаде, сменил несколько провинций, прежде чем осел здесь. Она подробно всё записывала, серьёзно изучала историю и культуру страны. Что важно — с мужем она в Канаде не бывала.
—Почему это важно? — оживился Алекс.
—Пока не готова делиться догадками. Её записи вызывают много вопросов. Послушайте — заодно познакомитесь со страной.
—Мы уже изучили Канаду по путеводителям, — заметил Макс.
—Но через её восприятие можно увидеть то, чего нет в путеводителях, — возразил Алекс.
—Именно! — поддержала я. — Она тонко анализирует книгу Хью Макленнана...
«Сорок гектаров лесов,полей, гор и болот на каждого канадца. По озеру — на шестерых. По реке или ручью — на каждую семью. Избавиться от "комплекса неполноценности" жителям бывшей колонии, оказавшейся в зависимости от Штатов, помогла национальная литература. И первым был Хью Макленнан...»
—И что это нам даёт? — недоуменно спросил Макс.
—Вика намекает, что стоит прочесть «Семь рек Канады», — догадался Алекс.
—Пока версий нет, но книга может подсказать направление поиска, — подтвердила я.

Глава 10.6. Детективная история

Ребята с интересом слушали продолжение перевода. Что их так цепляло в записках Ланы? У меня самой роились десятки версий, но ни одну нельзя было считать окончательной. Меня поражало, как умная девушка могла связать жизнь с таким ничтожеством.

Я вспомнила, как ещё в самолёте отметила её незаурядный интеллект. Обычно такие качества идут из семьи, но здесь случай особый. Она во многом сформировала себя сама. Хотя до одиннадцати лет, пока был жив отец, с ней серьёзно занималась мать. Атмосфера любви и взаимопонимания между родителями неизменно накладывает отпечаток на личность.

— Кажется, мы думаем об одном и том же, — заметил Алекс.
—Вика, мы вчера пытались читать её текст в оригинале, — объяснил Макс, — но потом поняли, что лучше анализировать русский вариант вместе. Иначе отвлекаешься на её интеллект и теряешь суть.
—Согласен с Максом, — поддержал Алекс. — К тому же, когда ты читаешь, слышны твои интонации. Ты заставляешь нас сопереживать Лане. Твои эмоции передаются нам, и мы невольно обращаем внимание на те же детали, что волнуют тебя.
—Раскрыл все карты, Алекс! — рассмеялась я. — Действительно, лучше читать перевод. Возможно, в процессе появятся новые версии. Главный вопрос — зачем она вела эти записи?
—Полностью с вами согласна. Итак, вчера мы остановились на том, что река Святого Лаврентия — это «Французская Канада», провинция Квебек. Её приток Оттава, протекающий по границе Квебека и Онтарио, — символ канадского единства. В низовьях это район федеральной столицы, а в верховьях — осваиваемый Ближний Север.

Ред-Ривер олицетворяет Манитобу, с которой началось освоение прерий Канадского Запада. Река Саскачеван пересекает одноимённую провинцию и Альберту. Фрейзер — это Тихоокеанский район, Британская Колумбия, а река Сент-Джон на противоположном краю континента — родной для Макленнана Атлантический район.

Речные системы Канады

Почти все типы канадского ландшафта встречаются в России и Скандинавии. Нью-Брансуик напоминает Карелию, в Лаврентийских лесах швед почувствует себя как дома. Побережье Британской Колумбии сравнивают с норвежскими фьордами. А Россия, по крайней мере её ландшафт, схожа с Центральной Канадой.

— Вика, тебе сообщение, — прервал Алекс.
—Спасибо! — я пробежала глазами текст. — «Вика, срочно в тот ресторан, где мы ужинали в прошлый раз! Лана вышла на связь. Не знаю, что она задумала, но просила меня не приходить. На ней парик брюнетки, серый костюм. Ждёт за столиком у входа. Я заказал два столика. Алекс и Макс должны подойти познакомиться. С ней будет ещё одна девушка».
—А если за ней следят? — насторожился Макс.
—Согласен, — поддержал Алекс. — Тебе нужно изменить внешность. Ты шатенка — стань блондинкой! Этот парик идеально сочетается с твоими голубыми глазами. И надень эти очки!

Кстати, парик был из моих же волос. Когда я окончила школу, парикмахер согласилась подстричь меня только при условии, что мы сделаем из волос парик. И вот он пригодился. Кажется, я начинаю понимать, зачем дядя-адвокат настоял, чтобы я перекрасилась в шатенку. Пока это лишь одна из версий.

— Вика, ты меня слышишь? — переспросил Алекс.
—Не возражаю! — кивнула я. — Вам двоим тоже нужно перевоплотиться в раскованных парней, которые не прочь познакомиться с симпатичными девушками.
—А если вторая окажется неинтересной? — подмигнул Алекс.
—Смотрю, ты уже вошёл в роль, — улыбнулась я. — Тем лучше! Значит, больше внимания достанется Лане.

Так моя версия подтвердилась! Не зря дядя Андрей хранил молчание. Спасибо, родной! Научился у племянницы устраивать сюрпризы. Рисковать не стану, но, кажется, я догадываюсь, за какой столик мне сесть.

— Алекс, Макс! Я сяду вон за тем столиком, рядом с тем красавчиком.
—А мы — за соседний. По описанию дяди, это он.
—Всё! Ко мне никаких вопросов. И не удивляйтесь моему поведению.
—Андрей Алексеевич нас уже предупредил, — усмехнулся Макс.

Олег даже бровью не повёл, когда мы вошли в ресторан.
—Привет, Олег!
—Здравствуй, красавица! Твой дядюшка решил сделать из тебя Ватсона?
—Если честно, я давно хотела описать, как твоя жена кинула тебя на полмиллиона. Всё времени не хватало.
—Андрей Алексеевич рассказывал, что она упекла меня в тюрьму?
—Знаешь, я редко ошибаюсь в людях, но с твоей Катюшей промахнулась. Когда ты сидел в испанской тюрьме благодаря ей, я как раз отдыхала в Испании, а дядя тебя вызволял. Я даже посочувствовала ей, а когда узнала, что она — член банды, была в шоке. Мы с дядей тогда не догадывались о её афёрах.
—Они меня развели. Когда Андрей Алексеевич рассказал, благодаря кому я сел, я готов был прибить её.
—Я видела её в одной программе — показывали русских эмигрантов в Бельгии, а она выступала от их имени. Дядя Андрей тогда сказал: «Глянь, какая стерва! И не боится светиться». Я промолчала, но не могла понять, как ты мог на ней жениться, да ещё и фамилию её взять.
—Меня заставили!
—Не сомневаюсь! Вербовали парней из глубинки. Я в этом никогда не сомневалась.

— Вика! Эта стерва заходит с Ланой! — прошипел Олег. — Я её из миллиона узнаю. Что делать? Этого никто не ожидал. У Андрея Алексеевича эта версия была на последнем месте. Я думал, это его фантазии, но он узнал почерк этой твари.
—Идём к роялю! Рядом дверь. А я сяду за инструмент.
—Но как?
—Дядя Андрей всё предусмотрел. Был уверен, что она появится.
—Так и хочется прибить её!
—Идём! Прибьёшь на суде. Сейчас главное — чтобы она тебя не узнала.
—Серая мышь!
—Успокойся!

Я обратилась к пианисту по-английски, затем перешла на французский — это был наш пароль. Он охотно уступил мне место. Что сыграть? Начну с этюдов Шопена, будто разминаюсь. А Алекс молодец — идёт ко мне с видом прожжённого гуляки.

— Объясни, что происходит? Кто этот парень?
—Подтвердилась одна из моих версий. Та, что с Ланой, — его бывшая жена. Кинула его на полмиллиона, работает подставой в банде.
—Сама бы такой сюжет не придумала?
—Конечно, нет! Заказывай! Что сыграть тебе и Максу? И положи те доллары, что я тебе дала. Подойди к их столику с той же развязностью. Только не топчись на месте — действуй раскованно, но с шиком. Смотри на Лану влюблёнными глазами.
—Я уже смотрю. Какая она милая! Нет твоей свободы, но всё равно пленяет.
—Отлично! Я буду играть, а ты их развлекай. Если понадобится Макс, щёлкни пальцами один раз — я заиграю танго. Я ему глазками передам, чтобы подошёл. Если откажутся танцевать — щёлкни дважды. Я найду, как выкрутиться.