Давид из Толедо Глава 4

Король Иоанн сидел в массивном деревянном кресле, правой рукой он поддерживал голову, левая вцепилась в кресло, костяшки пальцев побелели. Рядом с ним стоял невысокого роста человек в роскошном одеянии, это был Балдуин Кентерберййский, архиепископ и ближайший советник короля.
– Проклятье! – обратился разгневанный король к священнику, – Уильям разбит вдребезги при Бувине вместе с римским императором, наша армия почти уничтожена. Не стоило доверять командование войсками бастарду, пусть он и мой брат, а ведь ты среди прочих советовал мне это.
– Но, мой король, – принялся оправдывать Болдуин, –всем известно, что Уильям Солсбери превосходный полководец, уверен, что в поражении нет его вины, все эти треклятые немцы, разве можно на них положиться…

Болдуин деликатно не назвал Уильяма его знаменитым прозвищем «Длинный меч», которое Иоанн ненавидел, ведь оно напоминало ему о его собственном куда менее лестном прозвании «Вялый меч».

– Может быть, ты и прав, – Иоанн несколько смягчился, – только что теперь делать? Земли во Франции потеряны, казна пуста, половина баронов уже восстали против меня, и с каждым днем восставших всё больше и больше. Мерзкие предатели подняли оружие на своего сюзерена. Французский король, окрыленный победой, спит и видит, как вторгнется в Англию. Наследство Аарона из Линкольна отправилось на дно морское, проклятый жид вредит мне даже из преисподней.
Иоанн поднялся из кресла и принялся ходить по комнате.
– Будь у меня деньги можно было бы откупиться от лягушатника, нанять наемников и покончить с баронами. Но где их взять? Потребовать с иудеев? Само собой, потребую, но они и так на грани разорения, много с них не стрясешь, да еще эта бойня в Йорке. А что, если…

Лицо Иоанна приняло выражение, которое незнакомый с ним человек мог принять за припадок, и которое означало, что королю пришла в голову гениальная, по его собственному мнению, идея. Архиепископ при этом крайне напрягся. лицо его побледнело.

– А что, если попросить помощи у халифа Марокко, – сказал Иоанн и глаза Балдуина, человека, который привык быть готовым ко всему, округлились, – у него и есть и войска, и деньги.
– Мой государь, заключив союз с магометянами, вы настроите против себя весь христианский мир, – Балдун, хотя и прошёл всю церковную иерархия от простого монаха до архиепископа, отличался тем качеством, что совершенно не верил ни в Бога, ни в дьявола, ни в ад и ни в рай. Однако, он прекрасно понимал, насколько безумна подобная затея, – и ведь не станет халиф помогать просто так… Не потребует ли он от вас взамен самому перейти в мусульманскую веру?
– От христианского Бога помощи мне было мало, – раздражено буркнул Иоанн, – в любом случае не помешает рассмотреть все возможности. Отправим послов и узнаем ответ Халифа. Но кого бы послать? Не любят эти мавры христиан. А может отправить к ним иудея? Они ведь с арабами двоюродные братья….
Балдуин хорошо знал короля и понимал, когда возражать ему бесполезно,
«Безумец, - подумал он, - погубит и меня и себя. Надо было покинуть его, пока была такая возможность, но сейчас большинство баронов хочет моей головы. Увы, судьба моя прочно связана с судьбой этого идиота на троне».
Иоанн позвал слугу и велел вызвать королевского констебля, а также отправить гонца к Исааку из Уинчестера с приказом незамедлительно явиться ко двору.
Когда пришел констебль, король поручил тому отобрать пятерых надежных рыцарей для чрезвычайно важного дела.
Давид сидел в своей комнате и читал «Мишлей» -притчи царя Соломона. К этому времени он был помощником банкира уже четыре месяца, хорошо справлялся со своими обязанностями, благодаря чему имел некоторое количество свободного времени. В дверь постучали, в комнату вошёл слуга и сказал, что Ицхак срочно зовёт его к себе. Ростовщик сидел за большим дубовым столом и заполнял бумаги аккуратным мелким почерком, при виде вошедшего в комнату Давида он сказал, не отрываясь от работы:
- Король Иоанн вызывает меня к себе в Лондон и велит явиться срочно. Разумеется, он будет вновь просить денег. О, Ашем! Да разве у нас осталось ещё что просить? Ты отправишься вместе со мной, выезжаем сразу после обеда. Можешь идти собираться.
Когда Давид уже был в дверях, Ицхак добавил:
- Оденься поскромнее.

Данное замечание было излишним не то, чтобы Давид обладал возможностями одеться как-либо иначе, чем предельно скромно.
Сам банкир надел свой самый простой кафтан, который был весь в заплатках, словно его носил не самый богатый еврей Англии, а странствующий коробейник.
Дорога из Уинчестера в Лондон заняла у них три дня и обошлась без происшествий. Единственное событие, достойное внимание произошло на второй день пути недалеко от города Базингсток. Было прохладное весеннее утро, мелкая морось создавала угнетающее настроение. Давид и Ицхак проходили мимо большого куста цветущего тамариска, когда увидели телегу с отлетевшим колесом и трёх крестьян в грязной одежде, пытающихся её поднять, чтобы поставить колесо на место.


Каждый раз им не хватало совсем чуть-чуть, и они выпускали телегу из рук, пытались снова, и опять всё заканчивалось неудачей. Наконец, когда они предприняли очередную попытку, Давид подбежал, взялся за ось и стал поднимать вместе со всеми. На этот раз телега была успешно поднята и колесо установлено на место. Крестьяне смотрели на Давида с удивлением, будто не зная благодарить ли его или наброситься с кулаками. Не дожидаясь, пока они примут решение, Давид отправился дальше.
К его удивлению, Ицхак был страшно недоволен поступком своего помощника. Банкир заявил, что не следует помогать назаритянам, иначе как по необходимости или для собственной выгоды, тем более что они путешествуют по важному делу и не следует привлекать к себе лишнее внимание. Большую часть оставшейся дороги до Лондона, а это почти два дня, Давид был вынужден слушать его брюзжание.

Вечером третьего дня они наконец-то добрались до столицы. Стража у ворот не доставила им проблем, ведь Ицхак показал охранную грамоту с печатью самого короля. Охранники, которые при виде евреев понадеялись хорошенько поживиться, были, конечно, весьма опечалены, но виду не подавали.
Давид никогда прежде не видел такого большого города. Здания здесь были заметно выше и богаче, чем Уинчестере. мощенные улицы были заполнены народом и путником приходилось прорываться через толпу по дороге к королевской цитадели. Люди различных занятий, продавцы различных товаров и поденщики всякого рода спешили по своим делам и общались на французском, английском и на смеси обоих языков; так же порой в хор голосов вливались слова на валлийском, голландском и испанском. Пахло плотью, вином, специями, лошадьми; из харчевен доносился манящий аромат жареного мяса и рыбы, кислой капусты и свежего хлеба. Город активно развивался, повсеместно шли стройки, тысячи рабочих возводили новые дома, замки, дворцы и церкви.
Тауэр произвел на Давида мрачное впечатление. Он возвышался над городом суровым каменным исполином, словно допотопный нефелим, готовый в любой момент раздавить крохотного человечка.

К королю пустили одного Ицхака, и Давид остался ждать у входа в покои, разглядывая убранство дворца. Он с интересом рассматривал фрески, на которых были изображены сцены войны и охоты. На одной из них был изображен огромный кабан, поверженный на землю охотничьими псами. Собакам тоже досталось: две из них были нарисованы с рваными ранами от кабаньих клыков.
Ицхак стоял перед королём склонив голову. Иоанн сидел на троне, закинув ногу на ногу, подперев голову рукой, и презрительно смотрел на ростовщика. Он большую часть ночи пил и крайне неохотно приступил к делам. Балдуин стоял за троном одетый в черное словно королевская тень.
- Королевство наше в положении тяжком, и казна наша пуста, - начал Иоанн, зевая, - иудеи Уинчестера, как слуги короны, должны внести свою лепту и собрать в течение месяца две тысячи фунтов серебра.

- Ваша величество, - Ицхак отвечал умоляюще, - это огромные деньги, а у нас и так почти ничего не осталось. Выкуп и за вашего покойного брата и прочие займы…
«Старый лис оделся в рубище и думает меня провести», - подумал Иоанн.
-Не думай, что я с тобой торгуюсь, презренный жид. Не забывай, что только моя королевская милость защищает вас от гнева толпы. Уверен, что твоя братия сможет найти в своих закромах ещё две тысячи фунтов. Я мог бы потребовать больше и не делаю этого, только из своего милосердия.
Ицхак подумал, что королевская милость не сильно помогла евреям Йорка, но вслух этого не сказал.
- Есть у меня к тебе ещё одно дело, - продолжал Иоанн, -имеется ли среди твоих соплеменников кто-то, кто сведущ в арабском языке и опыт дел с маврами имеет?
- Да, Ваше величество. Племянник жены моей к нам из Испании прибыл, по совпадению здесь он со мной и ждёт за дверью.
Король велел слуге привести Давида.

Давид, будучи впервые в присутствии монарха, переминался с ноги на ногу и слегка дрожал.
- Тебе, – произнёс Иоанн настолько значительно, насколько позволил ему похмельный голос, - будет доверено задание гораздо более важное, чем такой, как ты, достоин. С охраной из моих лучших воинов ты должен будешь отправиться ко двору марокканского эмира, передать наше письмо, получить ответ, устный или письменный, и доставить его обратно. Если выполнишь поручение, будешь щедро награждён, если нет - я обрушу свой гнев на тебя и на всю твою родню.

Последнее, что ожидал Давид от своей жизни, когда помогал продавать ткани в доме отца, это приключения, но, похоже, приключения находили его сами. На время путешествия я дарую тебе право не носить белую ткань на одежде и не сообщать о своём вероисповедании.