Водобог пришёл!

     Тревожно билась в толстое аквариумное стекло рыбка Хельма. «Рано она сегодня завозилась. Оголодала?».
     С этой мыслью Гунга окончательно проснулась, но едва открыла глаза, поняла, что подняться не сможет. Получилось шевельнуть только самым кончиком хвоста, да и тот почти уже не ощущался. Нет, не покормить ей Хельму. Не увидеть больше любимого внука Макхонтри, не поклониться чудесному водяному божеству.
     Никто ей не верил, но однажды, пять оборотов Солнечного пятна назад, она увидела, как божество вынырнуло из озера – великолепный, сложенный из сияющих капель дракон, похожий на древних. Гунга упала на колени и поклонилась. Водобог благосклонно кивнул. С тех пор он больше не показывался, но она всё приходила к озеру и кланялась, а когда ходить стало невмочь, подолгу смотрела на малиновые блики Солнечного пятна на озере и представляла сияющее водяное божество...
     – Ты будешь жить!
     Сама не зная как, Гунга узнала его голос и улыбнулась. Она понимала: он хочет ободрить.
     – И Макхонтри, он будет рядом, – складывались её губы в беззвучные слова.
     – И Макхонтри, он будет рядом!


     – Агломерация двенадцать! Жилище четыре! Счастливого временного пребывания! – радостно сообщил динамик.
     – Ничего счастливого, – еле слышно буркнул Макхонтри, спрыгивая с платформы.
     – Закрой свой рот, нытик мелкочешуйчатый! – И без того заплаканного Макхонтри нагнал подзатыльник воспитательницы Цитры.
     Мак только вжал голову в плечи. Наверное, воспитательница права, он нытик. Но слёзы лились сами, и он никак не мог их унять. В А-12 они прибыли по самой печальной из всех возможных причине – проводительной.
     Пейзаж вокруг раскинулся таким, как он его и запомнил, разве что дорога к озеру отчего-то казалась короче, а приземистые холмы жилищ – ещё приземистее. Воспитательница называла их презрительно – норы, но два оборота назад Мак гостил у бабушки целое лето и прекрасно знал, что это никакая не нора, а удобное земляное жильё, и понимал, почему многие старые дракониды не хотят переезжать в город, в высокие дома из камня и стекла. То его лето было самым лучшим. Бабушка водила его на озеро, рассказывала легенды о древних и историю, как увидела одного из них, раскрывала секреты, многие из которых успели ему пригодиться – как быстро заживить трещину на чешуе, как избежать грустных или страшных снов... Мог ли он подумать, что следующий приезд будет проводительным?
     Мак направился к дверям, но воспитательница наступила ему на хвост.
     – Запомни, мелкая ошибка двух драконидов, если не будешь вести себя подобающе – пожалеешь!
     – Вы мне хвост отдавите! – пискнул он.
     – Мда? И чем это плохо? – Цитра вытащила из сумочки изящную, но совсем не маленькую фляжку лимонного цвета, отхлебнула раз, другой, третий и только потом убрала ногу с его хвоста. Мак знал, что напиток во фляжке – алкоделика. Шутники называют его «веселящая моча», из-за цвета и действия. Глотнув, дракониды становятся веселее, а под их прозрачными чешуйками начинают летать оранжевые лучистые огоньки. Цитра иногда даже добрела.
     Воспитательница появилась у Мака не так давно – когда развелись родители. С тех пор большую часть времени он проводил с ней. А она большую часть времени нещадно ругалась и щедро раздавала подзатыльники, от которых гудела голова, а иногда ломались чешуйки. Жаловаться на неё было бесполезно. «Такая, какая нам, сынок, по карману», – единственное утверждение, на котором родители объединялись в слаженный дуэт. Вот и на проводы бабушки Мака отправили с Цитрой. Папа загружен работой, а мама сказала «ну уж нет». Цитра тоже сказала что-то такое, но деваться ей было некуда.
     – Заходи, чего встал, как баран?
     Что-то она в этот раз не подобрела...
     Макхонтри скользнул в двери.
     Светошар был почти разряжен, но его скудного света хватало, чтобы понять – бабушки здесь нет.
     – Что ещё за сюрпризы? И где она? Где твоя сумасшедшая мёртвая бабуля?
     – Она не сумасшедшая.
     – Ну да. Точно. Поэтому ей и привиделось озёрное чудище.
     – Это было не чудище. И она не сумасшедшая, – упорствовал Макхонтри, смирившись с неизбежностью очередного болючего подзатыльника.
     – Ты ещё скажи, не мёртвая! – вдруг расхохоталась воспитательница. – Зачем мы вообще сюда притащились? Ни бабки, ни соседей... Может, в этом богом забытом А-12 больше никто и не живёт?
     – Ещё недавно жили. И сообщение пришло...
     – «Сообщение», – противным голосом передразнила воспитательница. – Некровести самоактивируются, кретин мелкочешуйчатый! Знаешь тут кого-нибудь?
     – Рефлиса, Магору, Рафтанью...
     – Так иди и спроси у своего Рефлиса, что происходит! Стоит тут... – Цитра осеклась. Кто-то медленно открывал скрипучие двери. – Кто-то сюда крадётся... – прошептала она. – О боже, это Чёртов Дракон, это Чёртов Дракон!
     – Это Рафтанья, – невольно улыбнулся Мак.
     Кряхтя и опираясь на клюку, в землянку проковыляла сгорбленная драконидка. Она была такая старая, что с неё уже осыпались все до одной чешуйки, а совершенно гладкая кожа помутнела и потемнела. Здесь, в полумраке еле тлеющего светощара, она выглядела и вовсе чёрной.
     – Здравствуй, сорванец... Здравствовать и тебе... кем бы ты ни была, – без интереса глянула она на воспитательницу. – Приехали, значит... А Гунгу-то мы уже проводили...
     – Как это? Но позвольте! – воскликнула Цитра. Голос её звенел от возмущения.
     – Позволяй, не позволяй... Там она, на холме... На Синем холме. Так она хотела...
     – Вы должны были нас подождать! – негодовала Цитра.
     – Так вроде нечего... нечего было ждать. Гунга всегда говорила... Говорила... никто не приедет... Макхонтри мал, а так... никто.
     Старуха ткнула клюкой в светошар и развернула его более яркой стороной к стене.
     – Вот...
     Почти всю нишу занимал аквариум со спутанными, похожими на серую мочалку водорослями.
     – Что это ещё такое? – брезгливо оттопырила нижнюю губу Цитра.
     – Хельма это... Любит, чтоб темно... – Старуха тихонько постучала клюкой по стеклу. Из водорослей выплыла крупная пучеглазая рыбка с фигурными плавниками и роскошным хвостом. – Забирайте...
     – Это Чёртов Дракон знает что такое! – чертыхнулась Цитра. По пластинкам на её хребте пронеслась волна крайнего раздражения. – Зачем нам рыба?
     – Не вам. Ему... Он внук. Вроде как на память...


     Цитра не потащилась с Макхонтри на могилу его рыболюбивой бабуленции, дошла только до озера. Сам захотел, пусть сам и идёт. Не заблудится. Синий холм высился прямо у воды, да не так уж и высился – рукой подать до его сглаженной, будто пришибленной, вершины.
     Солнечное пятно разогрелось не шутя, было жарко и лениво, и Цитра решила искупаться. Но для начала надо бы избавиться от этой дурацкой рыбины!
     – Фу, какая мерзкая. И это всего лишь рыбка. Представляю, каким было бы озёрное чудище!
     Содержимое банки влажно шмякнулось о гладкую водную поверхность и сразу же пропало. А впрочем... банку туда же. Когда Макхонтри завопит «где рыбка?», ответ будет простым: ушла! «А банка?». С банкой! Цитра захихикала и скинула невесомый сарафанчик.
     Озеро оказалось куда глубже, чем она предполагала. Нырять можно было неожиданно глубоко, и это так её увлекло, что она совершенно не уловила момент, когда погода изменилась. Солнечное пятно затянулась тяжёлыми грозовыми тучами. Засверкали молнии. Хлынул ливень.
     Цитра рассердилась и решила, что гроза ни за что не выгонит её из воды. В конце концов ливень показался ей даже приятным. Тем более приятным, если представлять, каким намокшим и несчастным вот-вот прибежит этот дебилёнок Макхонтри. И она представляла, плавала, ныряла...
     Кое о чём она не знала. Кое о чём, что было важным, что происходило прямо сейчас.
     Повинуясь великому повелителю воды, дождевые капли ловко захватывали частицы души Гунги, осевшие внутри холма. Бесчисленные подземные потоки неслись прямиком в озеро. Душа вновь собиралась воедино...
     Нырнув в очередной раз, Цитра ощутила странный толчок. Такой, как если бы кто-то резко вытолкнул её из комнаты или столкнул с пассажирской платформы.
     – Что происходит? Что со мной такое? – хотелось крикнуть ей, но она только открывала рот и быстро-быстро махала плавниками и роскошным хвостом. – Я что, рыба? Почему я рыба? – переспрашивала она себя на разные лады. Захотелось вглубь, туда, где потемнее, и этому желанию невозможно было противиться. Вглубь и в темноту, в ещё большую темноту... У самых её глаз – какие же они выпученные! к такому ещё надо привыкнуть! – возникла светящаяся морда дракона. И дракон ей подмигнул!
     Тем временем рыбка Хельма, ощутившая такой же внезапный толчок, спрашивала себя о прямо противоположном – отчего она больше не рыба? Впрочем, это было волнующе. Только что она обрела другую, ничем не ограниченную воду, а теперь рассредотачивалась по ней, распадалась на неё, становилась ею...
     Ливень прекратился. Недопролившиеся тучи разъехались в стороны, охотно освобождая Солнечное пятно.
     Гунга вынырнула из озера в прекрасном расположении духа, но совершенно ничего не помня. На берегу она нашла сарафанчик и сумочку с какой-то жидкостью, которую даже нюхать было неприятно...
     С холма к ней спускался дракончик. Отчего-то это придавало невыразимой уверенности и несказанно радовало.
     – Цитра! Вы выливаете алкоделику? Прямо на песок? – Его светлочешуйчатые брови изумлённо взмыли.
     – Значит, я Цитра? – улыбнулась она.
     – Ну, да... Вы не помните? Может, вы ударились в воде? А меня вы помните?
     – Конечно. Ты... Ты тот, кто рядом, – обняла она Макхонтри. А потом, неизвестно зачем, поклонилась озеру.