Азбука жизни Часть 7 Нежность и сталь

Часть 7 Нежность и сталь

Глава 1.7. Разумный авантюризм

Самолёт из Торонто в Москву. Я почти уверена, что в этой «операции» был замешан и Николенька.

— Дядя Андрей, ты не спишь. Давай поговорим. О чём думал?
—О тебе.
—Даже догадываюсь. Твоя племянница в последнее время ходит по лезвию ножа.
—Вот и хорошо! Сама начала. Зачем ездила в Петербург перед отлётом в Канаду?
—Просто встретиться с однокурсниками.
—Я так и понял. А зачем заглянула в тот дом, где жил Олег?
—Хотела проверить одну версию. Кстати, она совпала с твоей. Олег говорил, ты считал её маловероятной. Признавайся! Моя первая поездка на презентацию и «случайная» встреча с Ланой в самолёте — не случайность. Как и сама презентация, организованная твоим сватом. И зачем ей понадобилось описывать всё на сотне страниц? Да ещё по-французски! Талантливая девочка. Мне бы хватило двух страниц. Остальное есть в интернете.
—А как ты догадалась про связь мужа Ланы с бывшей женой Олега? Ещё до нашего появления в ресторане.
—На последнем курсе я подрабатывала у одного олигарха.
—Петровского...
—Его сын живёт в том доме. Купил квартиру благодаря мне, хотя я узнала об этом последней. Мой однокурсник помогал Олегу искать арендаторов-иностранцев. Я бывала в том доме. В квартире Олега как раз шёл ремонт. Когда в ресторане я увидела тебя с мужем Ланы, всё встало на место. Он был тем самым рабочим. Красивое лицо, но какое-то зажатое. Это меня тогда удивило.
—Ты никогда не рассказывала, как познакомилась с Петровским.
—Не хотела расстраивать. Все однокурсники подрабатывали, вот и я решила «набраться опыта». Бизнесмен из Израиля открыл фирму в Москве, потом филиал в Петербурге. Там я и «работала». Обошла всех директоров, предлагая товары израильтянина. Потом описала эти похождения и показала своему первому редактору. Он с юмором сказал: «Как казах, который поёт о том, что видит в пустыне». Среди тех директоров был и Петровский. А ему как раз нужно было уехать на свою виллу в Майами. Позже я поняла, зачем он пригласил меня. Но до этого у нас вышел занятный разговор. Менеджер пытался меня обойти, видя, какую «рыбку» я поймала. Прихожу к Петровскому, а он с хитрой улыбкой: «Мы всё уже обсудили с вашим менеджером». Я промолчала, а потом невозмутимо заявила: «Знаю. Я пришла по другому делу — мне нужно напечатать книгу». Он даже не моргнул, а потом предложил: «Идите ко мне работать!» Я ответила, что нужно получить диплом. Он ждал меня после защиты. Поэтому я и задержалась в Петербурге, особенно после того, когда мама с Аркадием Фёдоровичем уехали в Париж, а ты взял бабулю в Канаду.
—И долго ты у него проработала?
—Месяц! Директором производства. Когда Петровский вернулся, сказал: «Что вы время теряете? Идите и пишите! У вас отлично получается». Особенно ему понравился образ дяди, списанный с тебя. Чему улыбаешься?
—Думаю о твоём авантюризме.
—Да! Я описала тот самый дом, где мой однокурсник подрабатывал у Олега. Он с первого курса занимался недвижимостью и преуспел. Петровскому стало интересно моё творчество, и он нашёл в записях описание того дома, где муж Ланы делал ремонт. Я была в шоке, когда однокурсник рассказал, что Петровский купил там квартиру. Огромная, на сто метров. Позже Олег сам подтвердил это, когда просил помочь через тебя разобраться с тюрьмой в Испании. А перед отлётом в Торонто я поехала в Петербург, потому что была уверена — ты неслучайно меня втянул. У меня остались диски Петровского о его деятельности. Он просил написать о нём и дал материалы. Я ими воспользовалась. Но охрана меня не пустила. Один тихо сказал, чтобы я больше не приходила, — олигарху эти диски больше не нужны, он о них и забыл.
—А как ты раскусила, что брак Александра с Ланой — дело рук Кати?
—Понимаешь, дядя, как только в стране случается что-то плохое, мои неописанные герои оживают. Иногда кажется, что мир тесен. Все нити ведут наверх.
—Ты о друге Олега, которого убили?
—Не только. Помнишь дело о хищении в министерстве? Там тоже было убийство. Я общалась с женой погибшего. Ты же знаешь, я люблю рассказывать, что пишу книги, и собирать информацию.
—Николай мне о ней рассказывал.
—А Николенька знает, что я участвовала в твоей «операции»?
—Конечно, иначе бы не отпустил тебя одну.
—Макс был с тобой заодно, а Алекс, как и я, ничего не подозревал.
—Я боялся вас подставить, поэтому сказал правду только Максу.
—Он оказался хорошим актёром.
—К тому же он умеет быстро принимать трезвые решения.
—А почерк Кати я распознала просто: охрана сказала, что в квартире Олега никто не живёт. Пройдись вечером по Невскому — увидишь, что квартиры куплены москвичами, но в окнах нет света. Как и заводы в Петербурге, которые переоборудуют под офисы, оставляя один цех для прикрытия.
—Чтобы платить меньше налогов!
—Ещё в университете преподаватель говорил, что законы пишут для себя.
—Надеюсь, ты об этом писать не будешь?
—Конечно, нет, дядюшка.

Глава 2.7. Природа не терпит насилия

Вересов встречает меня в аэропорту. Дядюшке, я вижу, приятно, что он смотрит на меня такими восторженными глазами. Я специально купила новый костюм в Торонто и теперь вижу, что муж доволен. Я не люблю бежевый цвет, но он отлично сочетается с моими каштановыми волосами.

Никогда еще я так не страдала. Нет, всё-таки природа не терпит, когда её насилуют. Но Николеньке, похоже, понравилось. Одет легко — сегодня в Москве по-настоящему тепло.

Дядюшка — в серых брюках и футболке, которая подчёркивает цвет его серых глаз. Он совершенно не стареет и больше похож на старшего брата, чем на дядю. Ирина Владиславовна следит за его гардеробом так же тщательно, как Вероника — за дядюшкой Димой. Поэтому оба выглядят стильно. И оба — красавчики! Я всегда любила подтянутых мужчин.

Вот и Вересов, счастливый, обнимает меня. У меня захватило дыхание, и он это почувствовал. В его руках — огромный букет белых роз. И как он одет! Приятно, что у него хороший вкус. Он привык одеваться сам, но и моему вкусу доверяет. Никогда не вмешивается и всегда старается, чтобы вещи для себя я выбирала сама. Но если видит красивые платья или костюмы — никогда не пройдёт мимо.

— Что это глазки такие грустные? Андрей, а ведь ей действительно идёт этот цвет.

— Всё равно её не успокоишь.

— Вот отрастут мои волосы — и я постригусь наголо!

Дядя Андрей лишь улыбается в ответ, а Вересов, кажется, уже с удовольствием оценивает эту идею.

— Что молчишь, наш милый Ватсон?
Будешь описывать события, произошедшие за последние месяцы?

— Не думаю, Николай. Она уже забыла о тех событиях.

И дядя Андрей прав.

— Ты не устала с перелёта? — не отступает Вересов. — Хотя лицо сияет свежестью и красотой!

— Все уже в Сен-Тропе?

— Да! Больше всех ждёт Валёк. Мы с Владом улыбнулись, когда узнали, что ты выполняешь задание государственной важности по раскрытию банды мошенников на таком высоком уровне. Он уже несколько дней ходит гордый.

— Ты это серьёзно?!

— Забыла, как в школе Влад с Серёжей Беловым и моим Олегом подшучивали над тобой, а ты всё принимала всерьёз?

Дядюшка привёл Вересова в восторг. Ему приятно видеть наше счастье. Я понимаю, что теперь всю дорогу они будут осыпать меня комплиментами. Но я уже по ним соскучилась — по самым близким и дорогим мне людям.

Замечательно! «Викуль, превращаешься в настоящую женщину». Но я и вправду люблю впервые по-настоящему, поэтому каждый взгляд и прикосновение Николеньки до сих пор кружат голову.

Глава 3.7. Уникальность

Сегодня мы с Вересовым прилетели в Париж. Головин работает здесь уже неделю вместе с Франсуа. Сейчас они забрали с собой и Николеньку, а нам с Надеждой устроили выходной. Но моя подружка не хочет идти по бутикам и тем более по салонам красоты. Она в шоке от моего нового вида, хотя Франсуа с Головиным остались довольны выходкой Вересова.

— Всё! Посуду загрузила в посудомоечную машину. Идём в гостиную, родная! — сказала Надежда. — Вика, зачем так издеваться над собой? Хотя выглядишь необыкновенно хорошо!

— Эти идеи я подкинула Вересову ещё в аэропорту. И он с таким удовольствием сам меня «оболванил».

— Но твои прекрасные и умные глаза говорят об обратном.

— А Вересов нашёл, что я без волос — само совершенство.

— Рассказывай, как прошла «операция» в Торонто? Разве у тебя не было подобных подозрений?

— Были, но лишь отчасти! Я сомневалась, что первый раз летела с Ланой случайно. И в последний момент всё подтвердилось. Когда дядя Андрей вошёл с Александром в ресторан, я всё поняла. Александр делал ремонт в квартире Олега, а я как-то раз заходила туда со своим однокурсником и запомнила его лицо. При хороших, даже классических чертах, он показался мне совершенно незащищённым человеком. И у меня почему-то проскользнула мысль, что любая стерва может использовать его в своих целях. Вот и Катюша, бывшая жена Олега, этим воспользовалась. Она решила женить этого Александра на Лане. Её, конечно, вычислили. Умерла бабушка — и дядя оказался за границей. Остались две шикарные квартиры в центре Москвы…

— Но разве Александр влюбился в Лану и раскрыл все карты Кати?

— Нет! Он приехал из Киева в Петербург поступать в университет, но не прошёл по конкурсу. Решил подработать. Кто-то его устроил делать ремонт в квартире Олега. А Катя воспользовалась моментом. Мой однокурсник как раз нашёл Олегу иностранных арендаторов из Америки. Вернее, это фирма, в которой они работали, сняла квартиру за пять тысяч долларов в месяц. А Катюша тем временем увозит Олега в Испанию. Он там даже учился на юриста. Но в какой-то момент Катюша со своими подельниками сажает Олега в тюрьму. А у него есть привычка: со всеми, с кем работает или общается, старается обменяться визитками или номерами телефонов. Вот он через друзей и передал моему однокурснику, зная, что у меня дядя — хороший адвокат, просьбу вызволить его из тюрьмы.

— Это когда вы летали с Андреем в Испанию?!

— Да! Но мы с дядюшкой даже не предполагали, что здесь замешана Катя. А потом всё закрутилось. Дядюшка сразу распознал почерк Кати. Поэтому и разыграл со мной этот сценарий, потом вовлёк своих ребят, молодых юристов. Одному из них он открылся, чтобы подстраховать меня на случай неожиданного развития событий.

— И всё прошло гладко. Катя снова на свободе?

— Разве ты сомневалась? Всё, Надежда, идёт сверху. Катю используют. И она даже не боится показываться на глаза.

— Они делают это специально.

— Вот именно то, что мне сказал дядюшка.

Глава 4.7. Земля! Земля! /переработанный вариант/

— Вика, когда я улетал из Сан-Франциско в Россию, Володя просил меня поговорить с тобой насчёт книги.
—О тебе? Почему улыбаешься?
—Как ты сказала.
—Я мечтаю написать о Гроссах, о том, как они создавали электронную промышленность в XX веке.
—Любопытно, с чего бы ты начала своё повествование о них?
—С крика «Земля! Земля!», который раздался 12 октября 1492 года на каравелле «Пинта», шедшей впереди флотилии Христофора Колумба. В тот день была открыта земля, которую великий генуэзец принял за Индию.

Позже выяснилось, что речь идёт о новом континенте, названном европейскими географами в честь другого выдающегося мореплавателя — Америго Веспуччи. На этот материк хлынули конкистадоры в поисках сказочной страны Эльдорадо. Именно золото было тем магическим словом, что манило испанцев к незнакомым берегам. Они неслись на парусах через Атлантический океан в Америку.

Их алчность и жадность оказались так велики, что, хотя неосвоенных территорий здесь были неоглядные дали, а устремившихся сюда завоевателей поначалу было не так много, между ними возникла конкуренция, грозившая вылиться в жестокую борьбу. Чтобы предотвратить её, в 1494 году Лиссабон и Мадрид заключили в испанском городке Тордесильясе договор. Согласно ему, решено было провести по меридиану к западу от островов Зелёного Мыса условную линию от Северного полюса до Южного. Все земли, открытые или те, что будут открыты к западу от неё, отходили Испании. К востоку — Португалии. Просто, удобно, понятно, а главное — выгодно, поскольку это помогало избежать споров, ссор и войн.

— Но избежать споров и войн всё равно не удалось.
—Ты забегаешь вперёд, Ричард. На некоторое время в деле разграбления Америки был наведён порядок. Восточная часть Южноамериканского континента превратилась в португальскую колонию Бразилию. Почти все остальные земли были объявлены владениями испанской короны, а опоздавшим к разделу южноамериканского пирога голландцам, французам и англичанам достались жалкие крохи.

— Викуль, при всей этой красоте... Если женщина умна, а её ум проявляется только через юмор — это прекрасно! Не хочется мне оставлять тебя в России.
—Зов предков: всё лучшее прибирать к рукам. Что смеёшься?
—А вот здесь ты права! Ты дороже любого золота.
—И нефти! А если серьёзно, зачем ты меня увёл и разбудил так рано? Ты любишь понежиться в постели, а вчера мы легли поздно.
—Я уже успел поговорить с моей женой. С восторгом рассказал ей, как ты пела вчера. А она мне вдруг говорит: «Я могу помочь ей с концертами в Нью-Йорке». Меня это тоже увлекло. Представь: такая красавица с удивительным голосом на сцене!
—Насчёт концертов я подумаю. И мне надо поближе познакомиться с твоей единственной и неповторимой.
—Она тоже об этом мечтает.

Глава 5.7. История из первоисточника

После обеда Головины и Вересовы уехали по делам. Майкл сидит в беседке с бабушкой и с интересом о чём-то беседует. Ей действительно есть что рассказать. Американцам, видимо, хочется знать нашу историю из первоисточника. А Ричард снова уединился со мной.

— Ричард, ты обещал рассказать мне о своих дедах. Я даже диктофон приготовила.
—Виктория, это будет так скучно… Давай лучше вспомним о твоём не таком уж далёком детстве.
—Кто тебе о нём рассказал?
—Неважно! Если сама не расскажешь, продам твою историю Володе.
—Уже поняла. Это Ромашов выдал.
—Надо сказать, вспоминал он об этом с гордостью.
—О том, что их подружка не сломалась перед такими ребятами? Ты же видишь, в каком окружении я живу с детства. Причём в четвёртом поколении. Родственники моих друзей — точно такие же. Я только сейчас начинаю оглядываться и понимать, сколько вокруг было глупости и лжи, как крепко все они засели у власти. О них даже говорить неприлично, потому что все их действия сводятся к одному — как набить карманы. Поэтому я воспринимаю мир только через своих близких и родственников друзей. И мне с ними повезло.
—Иногда кажется, что ты агрессивна…
—Но как иначе воспринимать наши новости, особенно на фоне прекрасного прошлого старшего поколения?! Посмотри на своего брата Майкла — с каким удовольствием он слушает бабушку. Уговорил! Я осознанно расскажу тебе о том, что произошло в тот год. И я благодарна маме, что она отправила меня после школы в Петербург. Во второй редакции своей «Исповеди» я сделала героев на сорок лет старше, чтобы мысленно вернуться в те юные годы бабушки и её друзей.
—Ксения Евгеньевна оканчивала школу на Южном Урале?
—Да! Но её отца, моего прадеда, перевели в Челябинск, когда укрупняли совнархозы. После того как бабушка окончила школу, а прадеда с образованием министерств пригласили в Москву, она поступила в университет. Училась она всегда отлично, математику и физику знала прекрасно, поэтому прадед предложил ей выбрать математический факультет. Там она и познакомилась с моим дедом. Он коренной москвич! Его отец тоже работал в министерстве. Поженились они рано. Дед был прописан в квартире своей бабушки, в той самой на Кутузовском проспекте. Но они хотели самостоятельной жизни и снимали жильё, хотя родители помогали им материально. Когда бабушка моего деда умерла, они окончательно переехали на Кутузовский.
—Поэтому ты и запутала своего первого редактора?
—Да! Он гордился, когда я описала его поколение. И проникся ко мне таким уважением, что простил все мои эксперименты над ним…
—В тот момент он и спросил тебя, где же правда?
—Да. Потому что главной героиней, как ты понял, во всех эпохах была я. Его потрясло, что семнадцатилетняя девчонка так точно воспроизвела историю страны.
—Но ты снова уходишь от рассказа о своих шестнадцать.
—Мама с бабушкой решили увести меня подальше от Соколова и Головина, чтобы я подросла и разобралась в своих чувствах.
—У всех проблемы разные, а у Викули — только на любовном фронте. Удивительная у тебя жизнь!

Глава 6.7. Свои проблемы решать самостоятельно

Ричард хочет через мои воспоминания что-то понять о России. А мне грустно от мысли, что большинство людей, живущих здесь, даже не догадывается, в какой прекрасной стране они жили до 1991 года.

— О чём задумалась? Воспоминания вызвали что-то неожиданное?
—Нет.
—Похоже, у тебя достаточно тайн от Марины и Ксении Евгеньевны.
—У нас в семье такое правило: свои проблемы нужно решать самостоятельно. Если честно, я всегда подсознательно гордилась своими близкими. А ты, я смотрю, хорошо осведомлён. Ты читал второй вариант моей «Исповеди»? Неужели Олегу и Владу удалось его сохранить?
—Да! И я советую тебе к нему вернуться. Начни прямо сейчас.
—Я познакомилась с Лукиным и Петровым в художественной школе. Они, кстати, до меня ничего не знали друг о друге.
—И ты влюбляешься в Леонида!
—В него было невозможно не влюбиться. Вся группа была в него влюблена, включая преподавателей. Он был старше меня на пять лет, уже окончил колледж, и его знания были на совершенно ином уровне. Мы часто бывали в гостях у его деда. Тот меня просто обожал. К таким восторженным взглядам я с детства привыкла в семье и особого значения им не придавала. Но Петров начал ревновать, стал приходить ко мне один под предлогом помощи по математике. Вскоре я заметила, что он и сам в ней неплохо разбирается. Постепенно влюбляясь в Лукина, я нарочно при Петрове вспоминала о Соколове и Головине, показывала фотографии, и он догадывался, зачем меня отправили в Петербург.

В семье Лукиных я бывала часто. Его дед преподавал в педагогическом институте, был профессором — прекрасный собеседник. Он никогда не засиживался с нами надолго, всегда уходил в свой кабинет. А бабушка Лёни была просто чудо. Очень начитанная, она умела ненавязчиво поддерживать беседу и удивлялась моим познаниям. Я же не любила распространяться о том, что знаю, и подолгу у них не задерживалась. Но даже короткие разговоры и воспоминания бабушки с дедушкой о советском времени наполняли меня гордостью. Возвращаясь домой, я сразу вносила всё услышанное в компьютер.

И Ксения Евгеньевна, уезжая по делам в Европу, часто оставляла меня на попечение своей давней подруги. Та хранила множество прекрасных воспоминаний о прошлом. Её отец был главным металлургом на заводе в ВПК. Естественно, я тщательно записывала и её рассказы. Она делилась со мной щедро, и за тот короткий период я так глубоко погрузилась в советскую эпоху, что поняла — не написать об этом я не имею права. Первым читателем стала Ольга Вениаминовна. Её поражала глубина моего проникновения в материал. А я благодарила их всех, потому что мои прадеды и прабабушки были похожи на её родителей, на Лукиных и Петровых. Все они жили как-то одинаково: занимали высокие посты, но жили скромно. Единственное, что отличало их от квалифицированных рабочих, — они жили в добротных домах, но только в центре города. По количеству комнат разницы не было. У Ольги Вениаминовны, например, была четырёхкомнатная квартира, though одна комната была всего шесть метров и выходила на лоджию.

— Ты говоришь о какой-то потерянной Атлантиде.
—Так оно и есть, Ричард! И помогли вам, американские олухи. Вы мечтали уничтожить нас, понимая, что наша сила — в научном потенциале. Но никому не приходило в голову, что Россия спасала весь мир от разложения. У власти часто стояли дураки, потому что умные к ней никогда не стремились. Но ВПК и кормил эту власть, и сдерживал Европу от разложения. А что вы видите сейчас? Власть у тех, кто разоряет Россию. Ты много ли видел у власти людей, о которых я рассказываю? Вот и Майкл снова уединился с бабушкой, потому что понял: впервые слышит правду о России. А бабуле есть что вспомнить.

— Но ты снова забыла, с чего начинала рассказ.
—А у меня уже появилось желание вернуться ко второму варианту «Исповеди».
—И тогда я всё узнаю? Но опишешь ты его уже иначе, с долей вымысла.
—Зачем? Я опишу события тех дней уже более осмысленно. Ричард, я уже стала другой. Но тот год не забудется. Представляешь, общаясь с истинной интеллигенцией и настоящей элитой, я не замечала ничего вокруг. Я будто затонувшую Атлантиду возрождала в своём сознании.
—А ты Николаю рассказывала об этом?
—Он часто меня расспрашивает. Но с условием, что и сам расскажет о своих близких. Его предки — тоже коренные москвичи. Но многое я узнала и от Альбины Николаевны. Она видит, как трепетно я записываю всё в компьютер, и часто наговаривает воспоминания мне на диктофон.

Ричард загрустил. Кажется, он тоже начинает понимать, что Америка потеряла с исчезновением той, ушедшей навсегда России. Грустно, но будем вместе возрождать новый мир для наших детей.

Глава 9.7. Сколько всего в тебе

— Родная, ты где?
—Хочешь — подъезжай в ресторан. Я с Лёней. Лукин решил встретиться со мной на нейтральной территории.
—Целую и жду! И передай привет своей первой любви!
—Он тебя слышит!
—Понял!
—А ты умеешь нас подставлять.
—Вас подставить невозможно. В этом ваша прелесть! Рядом с вами я не чувствую ничего, кроме свободы. Сегодня звонил Ричард и так улыбается: «Переговоры доверяю только тебе».
—Ему были нужны точные расчёты. А лучше тебя их никто не сделает.
—Почему?
—Твоя скрупулёзность и ответственность! Сколько всего в тебе заключено. Сама себя знаешь?
—Своих возможностей я никогда не осознавала, поэтому и живу одним днём.
—Когда ты рядом, я постоянно вспоминаю ту нашу встречу. Хоккей! Мы играли с московской командой, матч затянулся…
—И ты опоздал на несколько минут. А когда пришёл, увидел меня всю в слезах. До площади было рукой подать, ты заворожённо повёл меня к памятнику и сказал: «Давай поклянёмся, что никогда не расстанемся!»
—Если бы ты видела свои глаза… В них было столько счастья. Я тогда понял на площади, как ты боялась меня потерять. Но потом ты так легко, почти шутя, рассталась со мной, сбежав в Петербург. Можешь объяснить такие перепады? Я долго не мог прийти в себя. И сессию тогда с трудом сдал — только благодаря прежним знаниям. А ты почти полгода не занималась в университете, но сдала на пятёрки.
—Я на тебя злилась. И чтобы доказать, что тоже чего-то стою, навёрстывала упущенное прямо во время сессии, поэтому не отвечала ни тебе, ни Петрову. Бабуля тогда была занята со студентами. Мама с Аркадием Фёдоровичем отдыхали за границей. Так что я одна сидела в их квартире и день и ночь учила билеты. Это был единственный раз, когда я так зубрила — до смерти боялась получить четвёрку.
—До сих пор помнишь?
—Мне так хотелось тебе тогда доказать!
—А я днями и ночами думал о тебе, ничего не подозревая. Только обида была. Какая же это всё-таки глупость! Как же мы бываем порой легкомысленны.
—И эгоистичны!
—А как объяснишь свой побег от Головина? Он любит тебя больше жизни. Ты и сейчас страдаешь, надеясь, что он женится. Но этого никогда не случится — как, возможно, и с Соколовым.
—Зато ты утешился уже через год и женился в университете.
—Чтобы забыть тебя. У Серёжи Белова тоже получилось, как и у меня. Он как-то раз в этом признался. Ты из тех женщин, что приковывают к себе — и уже никогда не отпускают.
—И эти слова ты говорил своей единственной?!
—Конечно, нет! Но она догадалась с той самой встречи, когда я был с тобой два дня в Париже!
—Удивительная всё-таки штука — жизнь! Для меня те два дня тоже многое значат. Выходит, я прожила рядом с вами несколько отдельных жизней, и разделить их теперь невозможно.
—И хорошо, что ты это наконец понимаешь! И хватит страдать! Ты привнесла в жизнь каждого из нас столько прекрасных мгновений. Разве можно забыть твои заплаканные глаза и тот восторг у памятника, когда мы клялись никогда не расставаться? Надо было принимать тебя любой и не требовать того…
—Чего было ещё рано от меня требовать.
—Нет! Ты тогда оказалась взрослее меня, а я был всего лишь эгоистом. Поверь, я не мог прожить без тебя и минуты. И как бы ты ни пыталась доказать мне тогда своими пятёрками — я не верю. Ты просто глушила в себе обиду. Ты ждала от меня действий, а я…
—А ты?
—Сам сейчас не могу объяснить своего бездействия.
—Почему не хочешь выпить?
—Не хочу вызывать водителя. Довезу тебя сам!
—Тогда на этой ноте и закончим.

Глава 10.7. Двигатель прогресса

— Николенька, а ты где?
—У родителей, в Барвихе.
—Хорошо! Но я не на своей машине. Лукин не пил, поэтому везёт меня сам. Не волнуйся, не отпущу его.
—Что, любящий муж снова приготовил тебе сюрприз?
—Лёня, сегодня же пятница! Вересов каким-то образом пронюхал, что твоя Дина улетела отдыхать в Европу. А ты почему мне не сказал?
—Зачем? У нас с тобой была деловая встреча.
—Понятно, господин директор! Горжусь тобой — в тридцать лет ты уже директор такого предприятия! Хотя ещё в университете покорял всех своими знаниями.
—Вот только тебя не смог. Что улыбаешься?
—Я и собой всегда недовольна. Это и является двигателем прогресса.
—В этом и наши несчастья. Один лишь Николай оказался в выигрышном положении — взял тебя приступом.
—Да! Обставил он это всё красиво. Просто был старше и мудрее тебя.
—А Серёжа Головин?
—Не трави душу! Ты ведь улыбнулся тогда в кабинете, когда я призналась, что между мной и Серёжей — больше чем любовь. Я и сама не могу этого объяснить.
—И не надо ничего объяснять. Тебя Николай любит — вот и позволь себя любить. А тебе это и не обязательно.
—Я вас всех люблю одинаково!
—Но тело отдала только Вересову.
—Ричард продал?
—Да! И говорил с восторгом. Он так рад, что познакомился с тобой.
—Скорее, с вами — потому что увидел свою выгоду.
—Вика, рядом с тобой настолько легко и спокойно, что Ричард забывает о своей выгоде.
—Я и сама это заметила. Он хочет организовать мне концерты в Нью-Йорке.
—Если будешь петь так же, как в последний раз, успех тебе обеспечен. Прихвати и Эдуарда. На сцене вы будете смотреться превосходно!
—А ты не ревнуешь, что меня так любят, хотя забыть ту девочку не можешь?
—Мне и настоящая девушка сегодня покоя не даёт. Но ревновать тебя бесполезно. Чем ты хороша — мы все для тебя лишь герои. Я начинаю понимать ту шестнадцатилетнюю девочку.
—А я её понять не могу.
—А сегодняшнюю?
—Эта мне уже стала ближе. Окна все освещены... Вижу твоих родителей...
—Ксения Евгеньевна совершенно не меняется. И по-прежнему хороша! И держится так прямо.
—Её и сейчас без преувеличения девушкой называют. Похоронила сына, мужа, но, боясь оставить меня в этой жизни одну, выстояла.