Релятивность человеческого мышления

Около шести утра междугороднее такси – семиместный «Опель» – бегло взбиралось по пологому серпантину. Мелькали в темноте, между стволов дубов, рябин, ясеней, буков, вязов, кленов и елей, редкие косые желтые лучи автомобильных фар.

Водитель «Опеля» только что обогнал буксирный тягач с полуприцеом и уверенно покорял очередной поворот перевала. Он следил за дорогой, одновременно прислушивался к происходящим в салоне машины разговорам. Бородатый парень на заднем сиденье спал. Сидящий рядом с ним пассажир был пьян  и никак не мог уяснить, по какому маршруту такси вьедет в столицу, другой ругал правительство и оппозицию, требуя от других сделать заявление касательно своей гражданской позиции в отношении грядущих выборов. Девушка-студентка возмужащалась тем, что водитель не отказался от обслуживания захмелевшего клиента.

 – С утра? Напиться с утра? – бормотала она, – и это наша трехтысячелетняя культура? Это ваш пример будущим поколениям? Ради денег взяли? А что тогда за более крупную сумму сделаете?

– Ой, дочка, ну и что? Нельзя выпить, что ли, человеку, когда захочет? – укоряла ее толстозадая грудастая женщина с неухоженными волосами, – подумаешь... Водитель семью содержит – мы, что ли, его детей кормить будем? Вон, за границей, и того хуже: на машинах в людей вьезжают, воюют почем зря, по детишкам снарядами да дронами бьют. Жуть! А тут – да ладно! – выпил человек. А ты спроси его: зачем он пьет? Может, у него горе? Проблемы...

 – Но мне не приятно сидеть с ним рядом, – перебивая толстозадую возражала студентка,  – от него воняет. Пусть напивается – сколько хочет. Только за рулем своей машины.

Судьбы людей за границей, как и пьяного человека за рулем автомобиля ее вовсе не трогала.

За водителем сидел мужчина средних лет в плаще. «Девка на один раз – неопытная неврастеничка. Из таких и получается та масса, которая за разными каудильо и кормчими послушно топает. По направлению к концентрационным лагерям. В наше время – цифровым. Случайно ли это, что именно у таких особей, имеющих проблемы в половой сфере, больше всех наблюдается слепое повиновение самым преступным замыслам руководящих элит?». Он задумался, сколько ему нужно будет выпить, чтобы овладеть толстозадой. Но пить он не любил (что не мешало ему ехать в одной компании с пассажиром-алкоголиком), а толстозадых, грудастых, безинициативных поклонниц единственной позы терпеть не мог.

Новоявленный политолог, тем временм, неистовствовал:

 – Только и умеют налоги поднимать! Полиция... Что они тут по дорогам разьезжают, патрули эти? Ну, переехал я сплошную, так что? Сразу штраф? Пусть зарплаты увеличат! Только доить и умеют. Вот был я в ....

Машине резко свернула влево. В свете ее фар мелькнул котенок, отбежавший от обезглавленного трупа кошки, валяющегося в центре дорожного полотна. Голова животного находилась поодаль – на противоположной стороне дороги. Удар, видно, был сильным....

Водитель равнодушно вывернул руль, вернул автомобиль в нормальное положение. Мужчина в плаще продолжал фантазировать – он был в разводе уже три года. Обладательница бюста запредельного размера запричитала:

– Бедный котеночек! Как он тут, в лесу, один.... Загрызут здешние псы бездомные! Ох, горе, горе! И не взять с собой... Какой живодер сбил? Из-за кого осиротела животинка бедная?

Студентка, поправляя очки в круглой оправе, почесывая маленький носик, напряженно всматривалась в редеющую темногу. Все же, было видно, что она тоже переживает за судьбу котенка.

Горе-политолог раскрыл рот, хотел было что-то сказать, но запнулся («...ведь ни правительство, ни оппозицию в нарушении Кодекса правил дорожного движения обвинить было сложновато. Пьяный пустил слезу, всхлипнул.

Водитель скользнул взглядом по лицам своих клиентов через зеркало заднего вида, что на ветровом стекле.

 – Утром и вечером вся дорога дохлятиной выложена. Собаки, кошки, лисы.... Коров сбивают – сколько сельчанам не тверди, что нельзя через трассу республиканского значения скот перегонять....

«Трасса республиканского значения.... Стыдно – четыре машины с трудом проедут. А жизнь здесь никогда не ценили и не уважали. Особенно – человеческую. А животных жалеть – так их и садисты нацистские жалели. Даже плакали, когда овчарки, на людей натасканные, околевали... Басе был прав: плач детеныша обезьяны люди переживают куда эмоциональнее, чем плач ребенка. Дай им волю – перегрызут друг другу горло по малейшему пустяку. А тут – котенок... Жалостливые какие....».