Однажды в... СССР. Глава 22

Начались занятия в школе. Десятый класс. И, если Глеб по-прежнему тянулся на «отлично», то Мишка с Яном даже не старались. Они теперь уже не так часто торчали на голубятне, играли на гитаре и пели песни.
Единственное, что не прерывали, так это тренировки. Втянулись так, что тела уже сами просили нагрузок, и они им в этом не отказывали.
И Вера это поощряла, осознавая, что форма им нужна для дела. А дело — оно, конечно же, на первом месте. И через пару недель она напомнила друзьям об этом.
Поехали уже не на развалюхе «Пазике», а Вера подрядила бомбилу на «Москвиче» на целый день. Как чувствовала, что пригодится.
Знакомая толкучка на этот раз прямо бурлила народом. Друзья были в плащах, а Вера — в плаще с капюшоном. Обследовав толкучку, она остановилась у прилавка, где разбитной мордатый парень торговал джинсами.
— Какие у тебя? — небрежно спросила Вера.
— Какие? Леви Страус, Монтана — выбирай.
— По чём?
— По двести. Ну для такой красотки — за сто пятьдесят отдам. Какой размерчик?
— Не… мне не по карману.
— Хм… Дай подумать… Знаешь что. Давай ты погуляй часок, я распродамся, и тут — колёса у меня. Ко мне домой подъедем, я для тебя уж так и быть, придумаю что-нибудь. А если и… ну там, чайку попьём с кофейком, так может и просто подарю, — расплывшись в сальной улыбке предложил мордатый.
Глаза у Веры сверкнули:
— Подаришь? Правда?
— Подарю! Во, честное комсомольское! — и парень перекрестился с той же похабной улыбкой.
— А ты тут где живёшь? Наверное, в квартире с мамой? А ещё даму приглашаешь!
— Да ты чё? Я в доме бабушкином… Она-то померла. Так я один.
— Ну ладно. Погуляю. Найдёшь меня в стекляшке. Понял?
— Понял.
Через пять минут Вера объясняла друзьям:
— Как только я с кавалером тронусь, вы на таксёре за мной. Я в дом за ним пойду, а дверь входную запирать не буду. Пацаны, чувствую сегодня мы поднимем больше, чем за два прошлых раза. Сечёте? — и тут она увидела, как изменилось лицо Яна.
—  Ты что. Янчик, медовым голосом произнесла она, — уж не ревнуешь ли?
Но Ян, насупившись, молчал.
— Во дурачок! Да он и пикнуть не успеет, как вы ворвётесь в дом. Понятно? — Ян кивнул. — Ну, что сидишь? Давай, угощай девушку мороженным, а то я и позавтракать не успела. — Весело трещала Вера, как всегда, заражая ребят своей энергией, хотя у каждого уже засела мысль — что-что, но ведь в домах они ещё не грабили. И как это всё будет?
Через час, как по хронометру, в дверь стекляшки просунулась морда спекулянта, который, увидев Веру, мотнул головой, приглашая её на выход.
Вера поднялась и медленно прошествовала к двери такой походочкой враскачку, что у ребят аж челюсти отпали.
— Ничего себе… — только и промолвил Мишка, посмотрев на Яна, щеки которого покрылись алыми пятнами. Он первый вскочил и устремился к машине, за ним спешили Глеб и Мишка.
Мордатый усадил Веру в белую «копейку» и не торопясь тронулся в сторону выезда из города. А через минуту ребята потянулись за ним. Они доехали почти до самой окраины и остановились метров за двести от небольшого побеленного домика, у которого причалила «копейка» с Верой и её новым кавалером.
Вера вышла из машины, бросила выразительный взгляд в сторону притаившихся ребят и проследовала за хозяином домика, открывавшим входную дверь, за которой они оба и исчезли.
А вот дальше всё пошло не по плану…

Как они и уговаривались, Вера, заходя последней, только щёлкнула крючком внутри двери, но не закрыла её. Однако, мордатый оказался не промах. Обернувшись к двери и увидев болтающийся крючок, он подошёл и опустил его в скобу.
«Амбец! — пронеслось в голове у Веры, а кавалер уже облапил её обеими руками и потащил к дивану.
— Ну ты и кугут! — от злости Вера рванулась так, что парень отпустил руки, — И где же твой чай-кофеёк? — наседала девушка, — я так минимум на коньячок рассчитывала, а ты, как боров — сразу на диван. Я что тебе —сельская клуша, не видишь, что ли? Дурное дело — не хитрое! Ты уважение даме покажи, поухаживай… хотя бы для виду.
Обескураженный мачо дал задний ход:
— Коньячок? Так это запросто! У меня и лимончик имеется! — обозначил он свои недюжинные знания в тонкостях приёма дам. — Я сейчас, мигом… — и скрылся на кухне.
А в это время кипящий от злой ревности Ян, обнаружив, что дверь заперта, уже поднял с земли увесистый кирпич, чтобы развалить окно.
Слава Богу в ту самую секунду дверь отворилась, и первым Мишка, за ним Глеб и Ян просочились в дом, чуть не столкнувшись с хозяином, выходившим из кухни с деревянным подносом, на котором стояли две рюмки, блюдце с разрезанным лимоном и непочатая бутылка трёхзвёздочного коньяка «Арарат».
Увидев трёх друзей, хозяин не растерялся. Схватив правой рукой бутылку коньяка за горлышко, он левой — метнул поднос в лицо Глебу, а сам с бутылкой кинулся на Мишку. Тот повторил манёвр с Валеркой Кибецом, шагнув навстречу мордатому и поднырнув под бьющую руку, ударом головы в подбородок отбросил негостеприимного хозяина, на метр от себя. Клацнули зубы, по подбородку хлынула кровь из прокушенной губы, и хоть бутылку парень выронил, но устоял.
Схватив стоявший рядом стул, он с замаха обрушил его на Мишку. Тот увернулся и ударом ноги в колено хозяина и кулаком в голову, наконец, уложил непокорного на пол.
— Наступите ему на ладони, — кивнул он Глебу и Яну, а когда они сделали это, он кинул мордатому, — где бабки? — тот закусив губу от боли, молчал.
— Вера, он выходил куда-то, прятал деньги?
— Только на кухню.
Мишка протопал на кухню и через десять минут вышел с небольшой потёртой кожаной сумкой.
— За газовой плитой нашёл. Да тут, видно, не только за этот день… — он открыл сумку, которая была полна денег. Мишка присвистнул:                — Ничего себе! Да тут…
— Покажи! — придвинулась к нему Вера, а увидев содержимое сумки, ахнула.
— Давайте свяжем его, — предложила она, — а то, если просто запрём, он борзый, через окно полезет.
Ошеломлённый ударом в голову хозяин больше не сопротивлялся. Его связали найденной в сарае верёвкой, но не сильно, чтобы со временем он мог ослабить путы. Заперли дверь снаружи и были таковы.
В Кремне на голубятне поделили улов. На этот раз каждому перепало аж по четыреста рубликов, и как про себя отметил Ян, его уже не грызла совесть:
«А что… дрались они один на один, другие не помогали. Да и ещё, как сказала Вера, барыга её силой взять пытался, чуть не изнасиловал, сука! Короче, заслужил».
 Глеб сегодня был разговорчив, как никогда, а Мишка даже поделился своей мечтой:
— Ещё чуть-чуть и мотик куплю. Давно мечтаю. Скорость — это всё! Катать вас буду, пацаны, и Веру тоже. Ян, не против? — все засмеялись.
— Ну что, в ресторан? — любила Вера рестораны, — отметим наш успех!
На этот раз отмечали вечером. И хоть и без спиртного, но кайфовали от души. А когда заиграла музыка, Вера тут же схватила Яна за руку и потащила танцевать.
— Ой, да я … я не умею, — слабо сопротивлялся Ян.
— Я научу, не дрейфь! Давай, одну руку сюда, — она положила его левую руку себе на плечо, — другую руку сюда, — его правая рука оказалась у неё на талии, — и в такт музыке: вправо, влево, вправо, влево. Да не так резко, плавней. Ну вот, а говорил, что не умеешь, да ты же прирождённый танцор...

Итак, Ян первый раз обнимал (ну, почти обнимал) предмет своего обожания. И это было так сладко! Так приятно!
Он вдыхал божественный запах её волос, чувствовал под своими руками упругость юного тела и каждой клеточкой своей дрожал от возбуждения. А потом улетел туда, откуда не хочется возвращаться. И, если бы музыка продолжала играть, он готов был танцевать и вечер, ночь и весь следующий день. Но музыка закончилась, а следующий танец уже достался Глебу, потом — Мишане. А потом музыканты ушли на перерыв.
А вот после перерыва, когда Ян рассчитывал полностью завладеть своей партнёршей, произошло непредвиденное.

Не успела заиграть музыка, как к их столику подвалил молодой симпатичный мужчина в белой рубашке и красном шёлковом галстуке. Галантно склонившись перед Верой, и предложив ей руку, он выдал:
— А позволительно ли будет мне пригласить королеву этого бала на танец?
Ян даже пикнуть не успел, как Вера закачалась в объятиях чужого мужика.
Друзья переглянулись.
— Ну и пижон! — процедил Глеб. У Яна заиграли скулы, а Мишка уже окидывал взором диспозицию. За столиком «пижона» сидели трое таких же, как он, в костюмах мужиков, уговаривавших, судя по числу посуды, уже третью бутылку водки.
Вскоре Вера вернулась за стол. Раскрасневшаяся, с сияющими глазами.
Она даже не обратила внимания на лица своих партнёров, вся в эйфории от каскада комплиментов, которые кавалер шептал ей на ушко.
А тот уже снова был рядом, и снова протягивал руку, приглашая её на танец.
— Она не танцует! — излишне громко прозвучал голос Яна.
— А ты что, мальчик, за неё решаешь? Никогда не поверю. Молодой ещё. Вера, прошу…
— Ты что, глухой?! — Ян вскочил. — Пойдём выйдем, поговорим!
— С тобой?! — В глазах мужика светилось презрение. Он был ростом с Яна, но с бычьей шеей и покруче в плечах. Хотел съязвить, но, увидев устремлённый на него пристальный и вопросительный взгляд Веры, решился: — Ну, пошли... камикадзе.
Ян посмотрел на Веру. В её глазах светился интерес: ведь будет битва двух самцов из-за неё, за самку. Ян и мужик направились к выходу из зала, а когда Мишка увидел, что собутыльники пижона тоже встали и направляются к выходу, он кивнул Глебу, и они направились туда же.
Ян, кипя от злости, вёл противника за ресторан, и когда они завернули за угол, он повернулся, но было поздно — подлец ребром ладони нанёс удар по шее сзади. От неожиданности и боли Ян присел, и, получив удар ногою в спину, уткнулся в грязь лицом.
Крик Веры:
— Яна убили! — заставил Глеба и Мишку пулей вылететь на поле боя. Но и друзья пижона не дремали. Один прыгнул на Мишку сзади, обхватив его шею захватом обеих рук, но тот острейшим ударом локтя назад в печень душителя сбросил его с себя, как назойливую муху. Вторым ударом в пах, заставил сложиться пополам. И, как обычно в таких случаях, с криком —локтем в голову вниз — один в отключке.
Глеб в это время отбивался от двоих, блокируя удары. К счастью, это было не так и сложно — хорошо набравшиеся мужики двигались и махали руками, как в фильме замедленного действия. Улучив мгновенье, Глеб вырубил одного из них прямым ударом в нос. Второго успокоил освободившийся Мишка и тут же бросился к пижону.
Конечно, их противники хоть и имели преимущество в массе, но алкоголь сыграл плохую роль. Пижон был потрезвее и встретил Мишку серией ударов с обеих рук.
И тут же крик поднявшегося Яна:
— Мишаня, отойди!
Мишка попятился. И вновь сошлись самцы. В голове Яна гудело, по шее скользили волны боли, но Вера была рядом, смотрела на него, ждала его победы,
— Ну, что, ты мало получил, щенок сопливый? Или всем скопом на меня навалитесь?
Но Ян молчал. Он вспомнил Мишкину учёбу о холодной голове, о ярости и злости, дождался, когда мужик ринулся на него, отпрянул влево и с разворота нанёс свой коронный удар правой ногой в голову противника с такой силой, что тот мешком рухнул на спину. Ян даже не стал его добивать, увидев, что на крики собирается народ.
Он взял за руку Веру, и через минуту на месте боя остались только мужики в костюмах. Побитые и протрезвевшие.
— Я заплачу за ресторан, — Вера освободила руку. — Жди меня у дома.

А вот когда он её дождался, то получил тот чудесный подарок, о каком мальчишки помнят всю свою жизнь.
Нежно стерев платочком грязь с его лица, она приподнялась на цыпочки и прильнула губами к его губам. Потом ещё раз. Потом раздвинула языком его губы и… Ян сошёл с ума.
Он сжал её в объятиях так сильно, что она вскрикнула, невольно отметив про себя: «А он совсем не слаб. И даже очень ещё может пригодиться».                Мягко освободившись, она шепнула: «Спокойной ночи, Ян», и испарилась, будто её и не было.
А зачарованный Ян ещё долго стоял, вдыхая ночной прохладный воздух, без мыслей и раздумий. Он смотрел в звёздное небо и ему казалось, что звёздочки одна за одной подмигивают ему: «Ты победитель, Ян! Ты — победитель!»
                ———————————----------------
Осень и зима пролетели как один день. На дворе, огненно-рыжими волосами Веры, маячил май.
Конечно, приодевшиеся Глеб и Ян с Мишкой, которым исполнилось по семнадцать, уже давно прочно заняли ранг самых крутых парней в их школе, а также на танцах во Дворце культуры.
Но Ян не отходил от Веры, свидания с которой продолжались. И целоваться он, конечно, уже научился — неплохая учительница попалась.
 Глеб пока девушек не привечал, хотя всё чаще в снах ему являлась… та же Вера. После того, как он узнал, что его недосягаемая мечта — тётя Туся — спала с его отцом, она слетела с пьедестала. А Вера? Что-то к ней тянуло Глеба, но совсем не так, как было с тётей Тусей. Он ждал их общих встреч, любил ловить искринки её глаз и слышать её смех. Но и не более.
Кроме того, он уже привык, что Вера — девушка Яна. Любимая девушка. А, значит, кто она ему самому? Только сестра.
Мишка то начинал, то прекращал, то снова начинал — встречи с Валей Цыганенко. Она нравилась ему, и он ценил её чистую, как слеза ребёнка, душу, а также верность и умение прощать. Но в то же время Миша понимал, на лёгкую романтику её не соблазнить — на таких только женятся. А это в его ближайшие планы совершенно не входило.
Теперь он преспокойно ездил на Засулье, и ни одна собака даже не пробовала на него тявкнуть. Его победа над королём Засульских в драке у танцплощадки обросла таким количеством легенд, что местные не раз предлагали ему накатить «портвешка» или посидеть в кафе. Обычно отказывался: «Не пью я пацаны и вам не советую».

Как-то Глеб предложил всем встретиться на голубятне, чтобы показать им свою новую песню. До этого они какое-то время не собирались в своём «штабе», а собравшись, почувствовали, что соскучились по этой комнатёнке с широким, но продавленным диваном.
— Ну, давай, композитор! Сбацай нам, чтобы душа сначала развернулась, а потом свернулась, — с улыбкой процитировала Вера монолог Попандопуло из фильма «Свадьба в Малиновке». Глеб сел на табурет напротив, взял гитару, закрыл глаза и негромко, но душевно запел:

Вот капельками ртути годы брызнули назад,
Ну что ж, зачем о прошлом говорить?
Ты лучше посмотри, да, посмотри себе в глаза,
А коль не можешь — другу посмотри.
                А если не посмотришь, коль согнёшься на ветру,
                То разные дороги будут нам.
                Ну что тогда скажу? — Он был мой друг. Да БЫЛ мой друг.
                И грош тогда тебе цена.
За алым горизонтом песня падает в траву,
Клубком волшебным развернётся вдаль.
А с совестью упавшей ведь не выпьешь мировую —
Нет, не сможешь выпить никогда!
                Пусть путь лишь только начат и не надо обещать,
                Что песню без запинки мы споём.
                Но если между нами встанет глупое: «Прощай…»,
                То слово не сдержали мы своё.
Глеб замолчал, задумчиво глядя в окошко, по которому медленно стекали струйки дождя. Потом посмотрел на Веру. Она тоже смотрела на него, и на какой-то миг будто искра пробежала между ними.
Вера явно была впечатлена. Слова и музыка вошли в неё, как нож в растаявшее масло.
 «А ведь он — умница. Какая умница! — пронеслось у неё в голове. — И эта умница далеко пойдёт. Уверена. Он далеко пойдёт…»
Но первым тишину нарушил Мишка:
— Чувак, ну ты даёшь! Аж точно душу пополам разрезал. И как у тебя это получается? И главное, по теме. По нашей теме. Если дружить, так на всю жизнь. Ведь если нам так хорошо сейчас всем вместе, то почему не сохранить всё это? На всю жизнь? Что скажешь, Ян?
— Да что тут говорить? Ни добавить, ни убавить, — задумчиво обронил Ян, — а ты, я смотрю, Глеб, философ. — Сказал и пристально взглянул на Глеба, потом на Веру.
Каким-то шестым чувством Ян уловил искру, пробежавшую между ними, и она больно обожгла его сердце.
— Пацаны, а не засиделись ли вы без работы? — сменила тему Вера. —  Давайте на субботу запланируем. Больше месяца не навещали толкучку. Наверняка всё чисто будет. Идёт?
Переглянувшись, пацаны кивнули. Вера по-хозяйски зацепила Яна за руку, и они первыми спустились с голубятни.
— В кино сводишь? — стрельнула глазами Вера.
— Свожу. На последний ряд? — улыбнулся Ян.
— Размечтался! В субботу, если будешь молодцом, тогда и на последний ряд поедем. Доволен?
— Ладно. В субботу, так в субботу.

Только кино в субботу не сложилось. Не получилось…
                ———————————————-

                Продолжение в Главе 23.