Город и горожане. Часть 3

***
Выйдя из ателье, Дарья пошла прогуляться. Завтрак уже не тяготил и энергии теперь было с избытком. По пути точно попадётся что-то, куда захочется зайти. Кинотеатр не годится - сама идея, сидеть полтора часа, не привлекала. Тир? Нет! Зайдя в магазин электроники на пять минут, просто посмотреть каков здесь технологический уровень, вышла оттуда через час: с большим складным игровым компьютером, голографическим проектором, студийными беспроводными (на полголовы), миниатюрными карманными наушниками и многоколоночной акустической системой для домашнего кинотеатра. Телефон покупать не стала - и так два уже есть. Фирменная сумка, без рекламы, но с маленьким логотипом в углу оказалась очень удобной - всё вместила и не болталась, не била по ногам. Дальше попался музей железных дорог, в котором были миниатюрные поезда и детские железные дороги разных народов и эпох; настоящие рельсы и поезда были выставлены в другом филиале этого же музея - за городом. В "большой" филиал можно было приехать на пригородной электричке, ходившей каждые полчаса. Состав заезжал в сам музей, разворачивался на специальной поворотной площадке, выпускал посетителей и вёз желающих обратно — это было написано на табличке при входе. Пролетев по музею и полюбовавшись древними деревянными железными дорогами, туристка выпорхнула на улицу. Мотоклуб её заинтересовал - она никогда не водила мотоцикл. Записавшись на ускоренные курсы вождения, она отправилась на трассу за город, на такси. Таксист оставил ей номер телефона, пообещав, что заберёт после занятий. Кольцо на его пальце говорило о безопасности этого предложения. Купив себе экипировку, она пошла за тренером. Первые два дня шли теоретические занятия: ПДД, устройство, классы, виды, назначения мотоциклов и тому подобное. Сидеть на занятиях следовало в мотоциклетной одежде, правда без шлема и перчаток - ученики привыкали к экипировке, а не участвовали в состязании или истязании. Занятия длились сорок пять минут или полтора часа - в зависимости от материала и задач учебного дня. Оставив одежду в шкафчике в раздевалке, Дарья позвонила таксисту. Он уже три минуты её ждал. Таксисты - кладезь знаний и иностранцы в любой стране. Полчаса туристка слушала, изредка задавая вопросы. Выяснив многое о родственниках в деревне и беременную жену, она так и не услышала про плохие дороги и глупость правительства, но не придала этому особого значения. Подъехав к дому (водитель не пользовался картами на встроенном планшете), жёлтая машина остановилась ровно напротив её подъезда. Невесть откуда взявшийся водитель, элегантно открыл ей дверь, помогая достать поклажу.
***
Сложив покупки на диван и взяв другую сумочку, она выскочила на улицу. Позвонила Георгию, но у него было много работы, и он предложил перенести прогулку на завтра. Теперь - к фонтанам. Где они находятся, Дарья не знала, но где-то должны быть. Энергия всё не кончалась, хотя завтрак был давно - в прошлой жизни. Не дойдя до фонтанов (она по-прежнему не знала где они), туристка наткнулась на надпись «прогулки на катере». Экскурсии были на больших катерах или теплоходах, а девушке понравилась маленькая белоснежная четырёхместная лодка… Да и хватит ей на сегодня музеев и экскурсий. Ей пришло в голову, что экскурсионные прогулки: на речных трамвайчиках ли, автобусе ли, поезде ли - превращают живой город в мёртвый музей. Дарья села на скамейку со спинкой, в корме яла - у неё за спиной висел мотор, с подведёнными тросиками и шлангами. Отвязавшись от берега, моряк несколько минут позволял посудинке плыть по течению, после чего сел на раскладное сиденье из трубок и досок, завёл двигатель и покрутил руль туда-сюда. Громко заведясь и прогревшись, мотор ровно и тихо замурчал, периодически выскакивая за комфортные децибелы.
– Вы местный? – шум двигателя вместе с ветром мешал говорить тихо, приходилось повышать голос. Туристка, свесившись за корму несколько минут любовалась кильватерным следом и его появлением, после чего пересела на переднее сиденье, которое сама и разложила. Теперь не нужно было кричать.
– Вы же местный? - смотровое стекло, почти невидимое, хорошо убавляло шум ветра.
– Нет, хотя и террсиянин. В деревне родился, у меня до сих пор там дом стоит. Ну, не совсем у меня - у родителей. А вы?
– Не террсиянка. Из Еврозоны. Туристка.
– Отрывистые ответы, словно стесняетесь чего-то. Проблемы? Беженка?
– Нет. Говорю же - туристка. Ничего постыдного, просто... Не знаю. У нас к чужакам относятся плохо, только за деньги готовы терпеть. Если иноземец не способен достойно платить, его либо терпеть никто не будет (общаться станут, как с грязью), либо толпой объяснят особенности местного менталитета. Когда с утра и до вечера телевизор объясняет, что все проблемы - из-за мигрантов, равнодушных к их судьбе не остаётся. Мне показалось, что ваше отношение ко мне изменится, когда я признаюсь, что не местная. Но и террсиянкой притвориться не получится - ни внешний вид, ни акцент не позволят.
– Не вижу тут повода переживать: даже если моё мнение изменилось бы - я оставлю его при себе, и оно ни на что не повлияет. Да и к чужакам здесь нормально относятся, если те обычно себя ведут, безо всяких там. Если честно, моё мнение о вас изменилось - мне вас жаль. Вы, словно зверёк, которому с детства прилетало по шапке ни за что, ждёте что и сейчас прилетит, стоит вам расслабиться или совершить иную ошибку. Прошу, хотя бы сейчас не думайте об этом: здесь я капитан и вы в безопасности!
– Хорошо, попробую, - «зверёк» напряглась.
Пробуя сделать то, о чём не ведала, она не была уверена в верности результата и правильности действий: сказать правильные ли у неё чувства могла только она, не понимая, что именно нужно ощущать. Рацио в её душе говорило, что безопасных мест не существует - есть лишь готовность хрупкого человека реагировать на разные повороты судьбы. Откуда, например, этот моряк знает, что руль не заклинит и ял не врежется в опору моста или не попадёт под сухогруз? Пожар в двигателе, переворот на волне, столкновение с теплоходом, даже простой выход двигателя из строя - уже опасен, ведь вёсел на катере нет... Сколько убийств, бомбардировок, войн, пострадавших, беженцев во имя безопасности видела она за свою недолгую жизнь... а борьба за неё всё продолжается. Нет, лучше быть готовым к неприятностям, чем их жертвой. Она положила телефон в водонепроницаемый карман сумочки.
– Где вы работаете зимой? Навигация же прекращается? – знакомые картины лодок на прицепах, убранных на зиму, проплыли перед глазами.
– Лёгкие суда, типа моего, вытаскиваются на берег, а тяжёлые пароходы остаются в доке или у бонов в яхт-клубе. Правда, климат позволяет до ноября ходить по реке. Зимой же, помогаю отцу в теплице: мы овощи и фрукты растим. Можете записать мой номер - всё покажу, похвастаюсь. Особенно зимой интересно: на улице снег, а внутри - ягоды летние и фрукты разные. Сам-то я на биолога учился, но мне это уже не интересно.
– Вам нравится ваша работа?
– В понедельник с утра - не очень, – улыбка, – а в остальном... стараюсь не превращать работу в рутину. В бардачке лежат книги, на которые не хватает времени: история города, древние романы, сборники стихов и так далее. Сейчас прокачу вас и почитаю немного, пока следующего пассажира ждать буду. Сейчас главного героя разбудили звонком по экстренной связи в половине октября и ему предстоит сражение с П.А.У.К.ом.
– И не хотите вложиться в какие-нибудь акции и получать пассивный доход, ничего не делая? Так и на книги время будет.
– А, понял. Речь про биржу, акции, облигации и прочее. Что-то слышал, но, по-моему, в Террсии такого нет. Правда, если бы и было, не стал: деньги не растут на бирже, а берутся из проигравших, а если опыта мало, то проигравшим, скорее всего, окажусь я.
– Да нет же! Эти деньги берутся из фирм и корпораций, когда те проигрывают, а их не жалко. Да и наставника можно найти, который за маленький процент от вашей прибыли будет подсказывать, что покупать, а что продавать.
– Вы много денег на бирже заработали?
– Я не играла... То денег не было, то - времени, – вопрос её срезал, ведь она говорила само собой разумеющиеся вещи, которые она не подвергала сомнению, – но у нас в новостях рассказывали о тех, кто сколотил целое состояние, играя на бирже.
– Даже, если так - в чём интерес деньги нахаляву получать? «Если деньги не заработаны, то и уйдут они легко и бесполезно», так отец говорит. Сколько состояний проматывается, например, в рулетку? – лодочник почерпнул эти знания из книг и не знал проматываются ли нынче состояния, что придало его голосу некую неуверенность.
– Да, никто сейчас и евроцентала просто так не отдаст! – её уверенность в сказанном была бо;льше, ведь она с детства впитывала эти истины.
– Повторюсь: я тут не специалист, да и вы, я так понял - тоже. А, коли так - давайте я вам про Хиндал расскажу, - эта тема была ближе и интересней.
Моряк рассказал про набережные, дома на них, историю фонарей и много всего, что добыл из книг. Его рассказ напоминал калейдоскоп или набор несвязных знаний, а потому Дарья и не пыталась запомнить что-либо, слушая его как радио – приятный фоновый шум. Через час они вернулись к началу маршрута, так никуда и не врезавшись. Попрощавшись, туристка пошла в сторону дома - забрать овощи, заказать на завтра новые и попробовать что-нибудь из запасов Хана. А может и тортик по пути попадётся... В общем, калории были безвозвратно потрачены, о чём сигнализировал желудок. Они с мозгом сговорились и давили на Дарью воображаемыми салатами, котлетами и тортами. До голодного обморока, на который намекал мозг, нужно было успеть закупить провианта, а потому на загорающиеся фонари, туристка внимания не обратила.
Городская легенда гласила, что, если встать между тремя фонарями, ровно посередине и три раза повернуться вокруг своей оси, пока фонари разгораются, после чего сделать два шага на север, загаданное желание сбудется. Ровно посередине, между этими фонарями, на площади Лилии Каннер (героини Народно-Освободительной Войны будущей Террсии), по розовой песчаной (из гранитной крошки) дорожке, и пролегал путь туристки. Террсияне, в основном, в приметы не верили, но легенды не берутся на пустом месте, так что горожане там сделали ямку, о край которой девушка и споткнулась. Пролетев несколько шагов, она упала. Синяк на коленке, ссадины на локтях и ладонях напомнили о детстве. Перевернувшись на спину, она увидела звёзды на стремительно темнеющем небе и перевёрнутые лица людей. Какое-то время она лежала неподвижно, и наслаждалась видом.
В голове мелькали какие-то мысли, ощущения, образы, но их не получалось поймать и рассмотреть, собрать в кучу или выразить словами. Неравнодушный прохожий – буквально - выдернул её из мира грёз, подняв на ноги и поинтересовавшись самочувствием. «Спасибо, блин, всё нормально - просто девушка немножко споткнулась... уже спокойно полежать на гранитной крошке нельзя…».  Двоякое чувство, может впервые в жизни, наполняло её: с одной стороны, она спешит и валяться некогда, да и спаситель её поднял достаточно бережно, а с другой - неужели нельзя помечтать несколько минут и обдумать, что она почувствовала, глядя снизу на перевёрнутых прохожих? Поблагодарила за спасение и пошла, прихрамывая, по своим делам.
Забрав в овощном вчерашний заказ и выбрав наугад белое полусладкое вино из коллекции Хана, который напомнил, что бутылки нужно будет вернуть. Оглядев её, старик спросил, что с ней случилось. Вместо дежурного "упала с лестницы", она зачем-то рассказала ему всё: где, как, что, какие чувства испытала, что думала. Не планировала, но открылась, словно он был её другом.
– Если я правильно понял, ты всю жизнь стремилась быть первой во всём и не имела возможности расслабиться: даже сон - не отдых, а средство набраться сил для нового витка борьбы с миром за первое место. Постоянное напряжение, хоть и тяготило, но стало привычным. Пока ты лежала и не могла думать о делах, в тебе боролись два "я": естественное (человеческое) и воспитанное. Первое требовало отдыха от бесконечной гонки, второе - бежать и не тратить время на пустяки. Когда же ты увидела людей с непривычного ракурса, твой мозг увидел новый мир и заинтересовался им. А может, ты вспомнила как была младенцем, и смотрела на людей из колыбели: те ощущения тепла и безопасности, уюта и любви.
– Что ж, очень похоже на правду. Вы-то откуда это знаете? – странно, но она не удивилась такой проницательности.
– Да, я сам такой же - везде в первых рядах! Ранили, попал в госпиталь, провалялся пару дней - и обратно запросился. Без дела не могу, а в деле лучшим должен быть. Жена всё изменила: всё стало для неё или вместе с ней. Не сразу, конечно - года три сначала прожили. Она говорила, что я изменился... Давай на "ты", ведь мы уже знакомы. Я раньше считал, что мне, как лучшему (сам себя таким считал), должны лавровый венок на голову повесить, почести воздавать. Но была и обратная сторона: я постоянно оглядывался на других, на их мнение обо мне, зависел от них. Не находя достойного признания, печалился и верил льстецам, которые могли крутить мной, как угодно. Жена, как я потом понял, была моей наградой.
– Приходите как-нибудь с женой в гости, я живу здесь рядом.
– Она умерла семь лет назад.
– Мне очень...
– Не нужно. Она прожила хорошую жизнь, и я её отпустил. Ты же из Еврозоны приехала? Я иногда смотрю новости оттуда и вижу, куда идёт эта страна. Я помню финал такой... жизни. У нас полвека назад было то, к чему Еврозона идёт сейчас. Это был кошмар, впрочем, оставим историю нашей страны на потом. Зайду в гости и расскажу за чашечкой чая. Сейчас же могу сказать, что твоё воспитанное "я" (то, которое воспитали ты и обстоятельства) везде ищет подвох, врага в каждом, конкурента, которого надо уничтожить, а для нас это всё - пережитки. Здесь все стараются построить страну для людей - каждый на своём месте старается всё сделать по уму. Ты ещё этого не сознаёшь, пытаешься жить по-... старому. Я не мастер слова, поэтому долго подбираю слова. Наверное, я сложно объясняю, и ты не понимаешь, но я очень хочу тебе помочь и боюсь сделать хуже... Потом расскажу, как мы строили свою Террсию и тебе многое станет яснее, а сейчас давай закончим этот разговор.
– Согласна. Я утром зайду... Найдётся для меня что-то покрепче? – указала на бутылку, – А то сегодня мыслей и приключений - через край.
Не произнеся ни слова, Хан ушёл в подсобку и вернулся через минуту, держа двумя пальцами, словно драгоценность, небольшую пыльную бутылочку на четверть литра.
– Личные запасы. Оригинальную пыль сохранил. На твоём месте, я бы сделал натюрморт с участием этой бутылки, хотя, может быть, я этого хочу только, потому что в юности был лишён такой возможности и пили мы из бутылок, которые не успевали покрыться пылью. Да и фотоаппаратов у нас не было, но это другая история. Так или иначе, это - тебе.
Дарья так же аккуратно приняла подарок, отметив про себя, что теперь считает себя должником. Придя домой, поставила драгоценность на стол, и положила рядом фрукты. Первая фотография вышла не очень хорошей: чего-то не хватало. После пятнадцатой фотосессии, стало получаться лучше. Полтора часа куда-то делись, а потом, как обычно, случайная композиция оказалась самой удачной. Настолько, что хотелось на стену повесить и любоваться. Быстро появилась идея и нашлась мастерская. Конечно, сейчас никто никуда не пойдёт. Настрогав салат и приготовив посуду, туристка села перед телевизором. Новый европейский фильм начался интересно: миллионер пригласил на свой день рождения друзей и брата, с которым поссорился много лет назад; теперь брат думает, что подарить брату-миллионеру, у которого всё есть.  Самогон оказался неплох - мягок и вкусен, салат - хуже (выяснилось, что эти оранжевые плоды – сладкие, и в солёный овощной салат не очень годятся). Впредь, надо быть внимательней.
Брат миллионера пришёл в фирму, которая устроила представление, в ходе которого именинник лишился своего состояния, пару дней побыл бездомным, потерял брата (его убили), друзей (они отвернулись от нищего) и покончил жизнь самоубийством от безысходности. В нанятой фирме всё рассчитали и участниками спектакля стали даже те, кто не догадывался об этом. Отыграв свои роли, все собрались в одном месте, оказались живыми и по-прежнему богатыми. Пресыщенный прежде миллионер, получил то, чего был лишён долгие годы - счастья. И брата.
Четверть литра, оказавшаяся в Даше, позволила поплакать, да и фильм был хорош. Это был плач облегчения, словно с души свалился какой-то тяжёлый груз. Туристка не поняла, да и не хотела разбираться, что это было - просто стало легче дышать. Белое вино было в обычной, без пыли, хоть и красивой, голубоватой бутылке. Теперь можно и новости Еврозоны посмотреть. Пожары, взрывы, наводнения, экологические катастрофы... Минут через пять стало очевидным, что всё это - пыль, пущенная в глаза обывателю, чтобы он не думал о том, как ему плохо жить, а лучше - не думал вовсе. Раньше таких мыслей не было. Следующий канал рассказывал о мудрости правительства и преемственности нынешних героев биржи с героями прошлого. Скучно. Следующий канал вещал о жизни обезьян. Интересно, но не то, чего хочется. Передача про цветы: как сеют, выращивают, пашут и прочее - хороший, красивый фон, на который приятно смотреть. А мысли беспорядочно крутились в голове - мешанина из образов, чувств, слов.

+++
Паром только причалил к берегу. Её машина была первой, почти упираясь в трап, который начал опускаться. Железнодорожный переезд в пятидесяти метрах был закрыт, и светофор горел красным. Ожидание тяготило. Шлагбаум ещё не поднялся, а педаль газа уже была выжата до упора. Утопив водителя в кресло, машина прыгнула вперёд, оставив паром и столб пыли, даже не сзади, а где-то в прошлом. Цель гонки - добраться быстрее всех до шезлонга в пентхаусе. Не щадя ни машину, ни конкурентов, она расталкивала всех, стараясь причинить бо;льший вред всем, с кем ехала в одном направлении. Маленькая машинка для инвалидов улетела в кювет без особых усилий, легковушка с детьми сопротивлялась дольше, но тоже вышла из гонки. А они, вообще - участники? Нет времени думать. Фура с кормом для животных, вовсе не заметила дарьиных движений, продолжив спокойно идти. Пришлось пойти на хитрость: притормозить, разбить переднее пассажирское стекло и, изогнувшись, выкинуть через окно шипованную ленту. Конечно, скорость фуры была невысока, но до финиша дойдут не все, и эта улитка может выйти в лидеры, пока другие будут драться между собой. Правда, неизвестно: участник это или случайный зритель? Так или иначе, рисковать нельзя. Грузовик, потеряв управление, врезался в столб, а прицеп, соскочив с крепления, не оставил от кабины и мокрого места; паллеты с кормом повалили столб и засыпали всё в радиусе десятка метров. Прорвались несколько гонщиков, остальные завязли в корме. На дорогу выскочил кабан и улетел от удара о бампер. Кто-то на джипе догнал её и попытался вытолкнуть с трассы, но был удачно пристроен под встречный грузовик. Следующий догнавший был пропущен вперёд и подтолкнут в зад, чтобы улететь в сторону. Однако, пролетев по полю, он вернулся и продолжил мять её кроссовер. Оружия не было, но взрывпакет подорвал колесо и конкурент, кувыркаясь убрался с трассы, успев помять госпоже Никкей крыло и капот. Последний открылся и, поднятый потоком воздуха, улетел назад, оторвав кому-то голову через разбитое лобовое стекло. Одним меньше. Маленькая юркая спортивная легковушка так и лезла под колёса. Поймать её было сложно, но удалось разбить фары и лобовое стекло. Притерев колесом, удалось оторвать дверь, но эта букашка всё пыталась побить Дарью: подойдя к колесу, что-то повредила и отошла собираться с силами. Всё происходило на огромных скоростях, а потому шлейф жидкости из кроссовера госпожи Никкей был едва различим. Показатель топлива, хоть и снижался, но рывков стрелки не было, температура масла тоже была в норме. Серия таранов колёсами причинила немало вреда, но блоха не сдавалась. В конце концов, кто-то догнал и добил малютку. Переехав её, взялся за Дарью: притерев, оторвал заднюю дверь, помял багажник, снёс крыло. Она ушла чуть вперёд и, притормозив, подставила открывшуюся дверь багажника, пробив ей лобовое стекло придавила водителя и отрезала ему голову. Дверь, то есть багажник, остался в машине конкурента. Изрядно помятый кроссовер продолжил гонку. Впереди был школьный автобус, но он вовсе не сопротивлялся и просто завалился на бок, потеряв опору на одну сторону на откосе обочины. Сзади преследовал один - остальные безнадёжно отстали или были уничтожены. Изрядно потрёпанный седан не сдавался и таранил сильно пострадавший зад кроссовера, подталкивая его в кювет. Дарья уворачивалась, но очередной удар смял радиатор неудачника, мотор закипел, и поршни вылетели, открыв мятый капот седана. Последний соперник выбыл из гонки прямо в кювет, стремительно уменьшаясь в зеркале. Впереди появилась вывеска "Финиш". За ней ещё одна: "Замок Плаза Дель Рей" и какая-то небольшая табличка на столбике, воткнутом в землю. Тормоза не работали, замок с шезлонгом неумолимо приближался. Госпожа Никкей собралась и начала тормозить двигателем. Она ещё не победила, ведь трупу не дадут главного приза. Врезавшись в стену замка, гонщица не погибла, а, пробив картон, упала с машиной в неглубокий (в несколько человеческих ростов) карьер. Мусорная свалка: здесь валялись искорёженные машины, трупы, договоры, акции, вешалки с галстуками, разбитые вывески и прочий хлам. Сейчас тут лежала и она в разбитой машине. Автомобиль продолжал крутить колёсами, но это уже ничего не меняло. На табличке перед "замком" было написано "Продано полностью. Перевезено в _______". Некоторые трупы были знакомы - бывшие миллионеры, разорившиеся предприниматели, опальные артисты, вышедшие в тираж звёзды, лица которых когда-то крутили по телевизору. Была у них общая черта - они были выжаты, высушены, и поэтому валялись и не гнили. К Дарье ползло чудовище на гусеницах и с клешнёй. Медленно, вызывая смесь страха и отвращения.
Выбравшись из машины, она отползла на десяток метров, когда услышала металлический скрежет. Ноги не слушались, подняться не получалось и она продолжала ползти, не оглядываясь. И так было понятно, что, выдавив из машины остатки жизни, чудовище поползет за ней. Кроссовер (она не знала или не помнила этого слова прежде) спас ей жизнь уже два раза: первый - в конкурентной борьбе, второй - от чудовища, сейчас. Осталось выкарабкаться из этой ямы и, собрав все силы, злость, веру, надежды, упорство, поползла по крутому склону. Она ещё не победила: трупу не дадут главный приз - жизнь.