Библиотека ивана грозного - миф или реальность

КАК «ЛИБЕРИЯ» ОКАЗАЛАСЬ В МОСКВЕ
И ЧТО МОГЛА СОБОЙ ПРЕДСТАВЛЯТЬ В РЕАЛЬНОСТИ

Морозным утром 12 ноября 1472 года в Москву торжественно въехала великокняжеская невеста - Византийская царевна Зоя Палеолог более известная, как Софья Фоминична. Это имя она получила в Риме при Папском дворе и являлась на тот момент по сути католичкой. Вместе с ней прибыл внушительный обоз с приданым. Правда, как утверждают источники, в громоздких сундуках лежало отнюдь не золото и серебро, а древние фолианты. Очевидно, Римский Папа, сосватавший Зою за Великого Московского Князя Ивана III, решил, что книга - лучший подарок. Вполне, так сказать, по-советски.
По свидетельству современников, эти старинные манускрипты - гордость не одной династии Византийских императоров, - чудом вывезли из осажденного турецкими янычарами Константинополя. Уже тогда этим рукописям насчитывалась не одна сотня лет. Для того времени библиотека, или как ее еще на латинский манер называли «либерия», была огромна. Только для ее перевозки, согласно летописи, понадобилось около семидесяти подвод.
Вот те основные факты, которые легли в основу истории с «либерией». На них, собственно, и зиждется множество гипотез и домыслов. Пересказывать эту мешанину измышлений нет смысла, но, используя логику, здравый смысл и бесспорные факты мы попытаемся докопаться до истины.
Прежде чем проследить историю библиотеки необходимо понять, что она из себя представляла и действительно ли была так стара? В ранней античности основным материалом для книг служил папирус. Представляли они собой длинные свитки, но папирус – материал не долговечный, поэтому, уже к первому веку до нашей эры стали повсеместно использовать пергамент.
Он хотя и был дороже, но значительно превосходил папирус по прочности и долговечности. К тому же его можно было использовать несколько раз, соскребая с него ранние надписи, и писать по новой. С момента перехода на пергамент появились книги в нашем современном понимании, то есть переплетенные. Но уже в X-м веке в Европе в обиход входит бумага, которая начинает широко использоваться в книжном деле и делопроизводстве.
В Византии, особенно в период расцвета, написание книг было достаточно развито. Переписчики не ограничивались религиозными произведениями, так же они переписывали тексты античных авторов - так сказать язычников. Правда, не совсем ясно откуда брались оригиналы. Известны большие собрания книг в Константинополе, существовавшие еще со времен Константина Великого.
Судьба этих библиотек сложилась печально. Так, во время захвата столицы Византийской империи крестоносцами в 1204 году и последующего его разграбления, огромное количество древних рукописей подверглось бессмысленному уничтожению. Воины Христовы были почти поголовно безграмотны и книги для них не представляли какой-либо ценности.
Поэтому, манускрипты, якобы привезенные Зоей из Рима, могли быть только более поздними «переизданиями» конца XIII-го – начала XV-го веков. Хотя, неисключенно, что какие-то древности и могли чудом сохраниться. Во всяком случае известно, что после захвата Константинополя турками в 1453 году, разными людьми было вывезено в Европу большое количество рукописей, счет которым в мире идет на десятки тысяч, и это наряду с тем, что огромная масса книг просто погибла. Турки, увы, как и крестоносцы, тоже не были читателями.
Из этого можно заключить, что фолианты, включенные в приданое царевны Зои, для Западной Европы не являлась особенно ценными. Иначе бы Ватикан не расстался с ними. Возможно, часть книг, написанная (или переписанная) в конце XIII-го века была, так сказать, в бумажном варианте. Поэтому, какая-то глубокая древность «либерии» на поверку может оказаться мифом. По логике, возраст книг на тот момент не мог быть старше полутора сотен лет.
Кроме того, сама Зоя родилась уже после падения Константинополя дата ее появления на свет известна лишь приблизительно – это 1455 год. Кстати, происхождение принцессы не совсем царское. По материнской линии она - потомок генуэзского купца, пусть и весьма богатого. Когда османы в 1460 году захватили Пелопоннес ее семья бежала в Италию, где получила небольшое содержание от Папы Римского.
Иметь какое-то серьезное собрание древних рукописей при таких обстоятельствах беглецы не могли. Очевидно, что если книги и были в приданном, то специально подобранные представителями Ватикана. Может быть те, кто снаряжал принцессу Зою в далекую Московию, даже специально приобрели для этого какие-нибудь греческие фолианты, вывезенные ранее из Константинополя, а их, как мы уже отмечали, ходило по рукам немало.
Также есть сведения, что в сборах принимал участие кардинал Виссарион Трапезундский - византийский грек и предатель Православия, а также известный собиратель манускриптов. Он вполне мог укомплектовать приданное каким-нибудь книжным собранием, преследуя при этом, скажем так, политические цели! Ватикан не оставлял попыток распространить свое влияние на Русь. Мы доподлинно не знаем ни тематики, ни содержания книг из «либерии». Никаких документов, проливающих на это свет, не сохранилось.
Также не выдерживает критики предположение, что в приданом, имелись рукописи из знаменитой Александрийской библиотеки. Уже во времена ее существования манускрипты из папируса, возрастом более двухсот лет, считались невероятной редкостью. К тому же хорошо известно, что это хранилище античной мудрости погибло еще до появления Византии и завоеваний арабов. В общем, папирусные свитки из нее никак не смогли бы физически «дожить» до конца XV-го века.
Обратим внимание и на то, что сохранность бумаги по сравнению с пергаментом, далеко не одинакова. Ей нужны специальные условия хранения, иначе она быстро разрушается. Это знает любой букинист, и сомнения некоторых историков о сохранности «либерии» до нашего времени надо признать вполне справедливыми.
А теперь посмотрим, как сложилась судьба книг в Москве. «Спасенной от варваров» «либерии», а на самом деле вывезенной из Рима, стал угрожать совсем иной враг, а именно огонь. Российская столица конца XV-го века была почти сплошь деревянной. Пожары - обычное явление, причем нередко случались и такие, от которых вся Москва выгорала чуть ли не дотла. Каменным был только кремль, где и стала жить Софья. Для размещения фолиантов требовались большие площади. Но хранить свое приданное в деревянных палатах она опасалась.
Думается, что поначалу проблему разрешили просто, укрыв книги в подвалах Кремля. Там они пролежали какое-то время, а затем были перевезены в другое безопасное от огня и лишних глаз хранилище типа каменного «мешка». Считается, что с этого момента, а по расчетам автора это могло быть в 1490-х годах, местонахождение библиотеки становится тайной. У исследователей принято считать, что с этого момента ее следы в истории России теряются. Исчезновение «либерии» сбило с толку не одно поколение исследователей, но на самом деле манускрипты вот так вдруг никуда не исчезли.

ПОПЫТКИ МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ
ПРИОБЩИТЬСЯ К МУДРОСТИ ДРЕВНИХ

Основная проблема с книгами заключалась в том, что их никто не мог прочитать, работа с ними была попросту невозможна. Рукописи были практически недоступны для тогдашнего, скажем так культурного общества Московского царства. Грамотных людей в то время было совсем немного даже среди духовенства. В лучшем случае они умели читать и писать на церковно-славянском. Получить фундаментальные познания в древних языках станет возможным значительно позже: неудивительно, что книги лежали невостребованными в подвале почти полвека. Когда книги принимались в княжескую казну их наверняка пролистали, но ни названий, ни тем более содержания не поняли,
В 1524 году стала популярной идея «Третьего Рима», а значит ее нужно было подкрепить документально, вот тут-то и возникла острая необходимость в источниках. Вместе с тем ощущалась и нужда в новых богослужебных книгах, основанных на греческих подлинниках.
В эти годы Русская церковь все еще филиал Византийской. В 1518 году сын Великого князя Ивана III - Василий III принимает в Москве посольство греческого духовенства, рассчитывавшего по своей бедности на его царские милости. Так в Москве появился Максим Грек, в миру Михаил Триволис, в то время, кстати, уже немолодой человек. Он получил определенное образование и, как многие продвинутые на Западе люди той эпохи, пробовал себя и в богословских сочинениях.
Максим Грек представлялся также и переводчиком, но есть сведения, что он мог знать лишь древнегреческий и латынь, поскольку учился всему этому в Италии, а вот тем же древнееврейским он скорее всего уже не владел. Впрочем, рукописей на этих языках в «либерии», скорее всего, не было.  Этого знатока Московский князь затребовал себе на службу. Какие книги из «либерии» он конкретно перевел для Василия III так и осталось загадкой. Естественно, никаких античных рукописей по истории Древнего Мира Максим Грек на церковно-славянский язык не переложил, потому что их там попросту не было.
Но к библиотеке просвещенный грек, видимо, все-таки имел какое-то отношение: археолог И.Я.Стеллецкий установил, что он работал над книгами в подмосковной царской усадьбе Коломенское. Хотя результатов его многолетних трудов до нас практически не дошло, что породило немало споров и резонных сомнений.
Надо отметит, что судьба самого Максима Грека на Руси оказалась печальной. Он хотел вернуться обратно в Грецию, но Московский князь его не отпустил. Может он оказался к тому времени посвященным в какие-то государственные секреты.
Поскольку с книгами, очевидно, не задалось, Максим Грек неосторожно влез в церковные интриги. Этот греческий монах активно выступал за подчинение Русской церкви Константинополю. А если принять во внимание Флорентийский собор в 1442 года, то ратовал за главенство ненавистных всем православным латинян.
Неудивительно, что он очень быстро попал в опалу, был обвинен в ереси и оказался в тюрьме Волоколамского монастыря, где просидел несколько десятков лет. О главной задаче, ради которой собственно и вытребовал монаха Московский князь у греческого посольства, к тому времени как-то уже позабыли. Все это наводит на мысль, что надобность в его переводах отпала.
Как выяснил И.Я.Стеллецкий, Максим Грек упоминает, так называемый, каменный «мешок», где хранились древние манускрипты. Правда, выяснить его местоположение удалось далеко не сразу, поэтому и возникли разные гипотезы. И только спустя некоторое время И.Я.Стеллецкий, путем логических рассуждений, локализовал его в Дьяковском храме, который в те древние времена имел совсем иной внешний вид.
Если внимательно взглянуть на план храма, то в глаза бросается несколько нюансов. Складывается впечатление, что возводили его как бы частями. Изначально храм представлял собой башню, возможно даже имитировавшую небольшую церковь. Центральный столп, который стоит особняком, имеет в боковых стенах два прохода, из которых один сквозной, а второй – тупиковый. Для чего нужно было городить этот аппендикс?  Не понятно.
И.Я.Стеллецкий предположил, что он куда-то вел, возможно там был скрыт вход в подземелье храма. По некоторым сведениям, его постройкой руководил как раз известный мастер подземных тайников Алевиз Фрязин. Самой ранней датой сооружения Дьяковского храма считают 1529 год, но нет сомнений, что первую «башню-церковь» спешно возвели значительно раньше, не исключено даже в самом конце XV-го века, то есть еще при Иване III, а боковые приделы пристроили уже во второй половине XVI-го столетия. Это и объясняет всю ее очевидную архитектурную нелепость, которую пытаются выдать за некое подражание деревянному зодчеству. Эта открытие археолога стало отправной точкой в его дальнейших поисках.
И.Я.Стеллецкий утверждал, что тайник находился в Коломенском, но определял место самим великокняжеским дворцом. Хоромы, якобы соединялись неким подземным ходом с той самой сторожевой башней, имитирующей церковь. Вполне возможно, что какое-то количество рукописей и находилось в тереме, а вот касаемо подземного хода, тут, скорее всего, из области фантазий.
Так или иначе книги пролежали в каменном «мешке» невостребованными еще более четырех десятков лет. Про них, между тем, не забывали: вспомнил о них и сын Василия III – Иван IV Грозный. Последними, кто видел манускрипты из знаменитой библиотеки, были ученые немцы, плененные в Дерпте во время Ливонской войны, где-то в 1565 году.
Об этом факте мы узнаем из «Ливонской хроники» рижского бургомистра Франца Ниенштедта, составленной им в конце XVI-го столетия. В ней упомянуты - пастор Иоганн Веттерман, Фома Шреффер, Иоахим Шредер и Даниил Браккель.
Все они знали русский язык, а потому и были приглашены на аудиенцию к царю. Позвали их с единственной целью: показать государево книгохранилище и узнать, что за книги в нем лежат и какие из них могут оказаться полезны для перевода. Открыть библиотеку для немцев царь Иван IV Грозный поручил трем своим придворным - думному дьяку Андрею Щелкалову, казначею Никите Фуникову и дьяку Ивану Висковатому.
Немцы, ознакомившись с некоторыми из рукописей, пришли в неописуемый восторг. Это были книги или вовсе неизвестные Западной учености, либо известные разве что по ссылкам на их авторов. (Тут тоже есть вопросы, но мы пока оставим их в стороне.)
Считается, что собрание содержит около восьмисот томов. Но вот беда, эта серьезная цифра появилась уже в XIX-м веке и ничем не подтверждена. Поэтому, объем библиотеки может оказаться далеко не таким большим. По некоторым источникам она содержит редкие и ценные книги, в том числе «Комедии» Аристофана, «Историю» Тита Ливия и «Песни» древнегреческого поэта Пиндара, а также «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, «Истории» Тацита, Цицирона и Полибия, «Энеида» Вергилия, «Оратории» Кальва. Заметим, те о которых мечтали все историки Мира.
Так это или нет - спорный вопрос. Веттерман со товарищи, судя по дошедшим до нам источникам, не могли «перелопатить» все книжное собрание, а значит хоть как-то каталогизировать его не имели возможности. Тогда откуда такая осведомленность? Неясно.
Несмотря на перспективу войти в Историю, переводить все эти древние фолианты немцы наотрез отказались, несмотря на заманчивые предложения царя. Оно и понятно, затея с переводом могла обернуться для них пожизненным «заключением» в каком-нибудь московском монастыре.
Да и дьяки, ответственные за книжную казну, также могли оказаться в вечных надсмотрщиках над немцами. Ни тем, ни другим такое будущее не улыбалось. Видимо, по обоюдному сговору с переводчиками, дьяки доложили царю, что немцы, дескать, языки древние разумеют плохо, а потому от затеи с переводами отказываются. Тут возникают сомнения в знание немцами древнегреческого языка.
В общем, дело похерили, а пастор Веттерман и его товарищи по окончанию войны благополучно возвратились домой. Они же и поведали о фантастических книжных богатствах Московского государя. Однако, есть историки, которые ставят под сомнение само существование этого самого Веттермана и его товарищей, считая их поздней выдумкой, ничем документально не подтверждённой.
И вот с той поры, то есть со второй половины XVI-го столетия, книжное приданное византийской царевны Зои и становится легендарной «библиотекой Ивана Грозного» не дающей покоя кладоискателям и археологам с историками.
Тут, мы несколько отвлечемся и отметим, некоторые исследователи видят в «либерии» Ивана Грозного продолжение, так называемой, библиотеки Киевского князя Ярослава Мудрого и говорят уже чуть ли не о тысячах древних книг. Это крайне сомнительно: никаких рукописей, датируемых XI-м – XII-м веками, до нас практически не дошло. Все немногие сохранившиеся летописные источники, описывающие те времена, написаны в XV-м – XVI-м столетиях.
Да и представить себе какое-то значительное собрание книг у Ярослава Мудрого сложно. Это было время начала становления церковно-славянского языка. Грамотными людьми на Руси были, в подавляющем большинстве греки духовных званий пришлые из Византии, а своих грамотеев, если и было, то буквально единицы. Писать русские книги было по сути не кому, а привозимые из-за моря фолианты на греческом или латыни, едва ли кто мог прочесть.
Как киевская библиотека через пятьсот лет могла попасть в Москву - не ясно. Скорее, она оказалась бы в Польше или Литве. Некоторые историки толкуют значение «либерии» гораздо шире, представляя ее неким секретным архивом Московского царя, место хранения которого тот держал в глубокой тайне. Но тут уже реальность переходит в конспиралогию и теорию Заговоров. Мы их рассматривать, разумеется, не будем.

ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ ПОИСКОВ ПРОПАВШЕЙ «ЛИБЕРИИ»

О «библиотеке Ивана Грозного» знали немногие, но информация о ней каким-то образом просочилась на Запад. В то время, а это напомним XVII-й век, там началось активное увлечение древностями, поэтому слухи о ней возбудили интерес у европейцев. И, естественно, многие были не прочь ее приобрести.
Первый такой иноземный искатель - грек Петр Аркудий - приехал в Москву в 1598 году в составе польской дипломатической миссии, но представлял интересы Ватикана. Это был образованный человек, знавший и древнегреческий и латынь, поэтому мог оценить значение и стоимость книг. Он хотел увидеть царское книжное собрание и попытаться приобрести некоторые рукописи из него. Действовал он при этом весьма напористо и бесцеремонно, чем, собственно, и оттолкнул царских дьяков, заподозривших в нем шпиона.  В итоге Аркудий так ничего и не нашел, и, разочарованный, отписал в Рим, что де никаких книжных древностей в Москве нет.
После Смутного времени попытки европейцев ознакомиться с «либерией» опять возобновились. Так, Паисий Лигарид писал письма царю Алексею Михайловичу с просьбой допустить его к «либерии», а хорват Юрий Крижанич даже предлагал себя царю на пост главного царского библиотекаря. А некие французские купцы обращались к кардиналу Ришелье за грамотой к Московскому царю, которая бы способствовала приобретению ими книг из этой самой библиотеки. Но все эти попытки окончились, судя по всему, ничем.
Это довольно странно: на Западе знали о каких-то старинных фолиантах в Московии и мечтали ими завладеть, а царь как будто не имел о них ни малейшего представления, чем и вводил иноземцев в недоумение. Они удивлялись и гадали, почему царь Московии, так прячет свои книги.
Время шло, но молва о рукописных сокровищах продолжала будоражить воображение кладоискателей и авантюристов. Снова о них заговорили через полвека уже в самой Москве.
В конце XVII-го столетия царевна Софья и молодой Петр сошлись в битве за трон. Понимая всю шаткость своего положения, Софья в 1682 году посылает своего доверенного дьяка Василия Макарьева разведать (на случай опасности) подземелья Московского Кремля. Отважный дьяк обошел все ходы под стенами и в одном месте обнаружил таинственные помещения. Железные двери не позволили ему проникнуть внутрь, но сквозь решетчатое окошко он увидел, что комнаты от пола до самого свода заставлены кованными сундуками.
Обо всем увиденном было доложено царевне. Она решила, что в сундуках драгоценности, лежащие еще со времен Рюриковичей. С дьяка Василия Макарьева, естественно, взяли клятву о неразглашении тайны, которую тот и хранил до конца жизни.
Но исповедуясь на смертном одре, Василий мог рассказать о ней приходскому священнику церкви Иоанна Предтечи на Пресне. Вполне возможно, что в этот момент на таинстве присутствовал в качестве служки и пономарь этой церкви Конон Осипов. Узнав тайну, пономарь настолько заболел кладом, что буквально угробил свою жизнь, разыскивая пресловутый «Макарьевский тайник» под стенами Кремля.
Осенью 1718 года он у дверей Преображенского приказа выкрикнул «государево слово и дело». В те времена к сообщениям о кладах официальные лица относились весьма серьезно. Делу дали ход. Вместе с представителями власти Конон Осипов лазил по подвалам кремлевских башен, но так ничего и не нашел. Все ходы оказались засыпаны или просто обвалились от времени. Власти быстро потеряли к кладу всякий интерес.
Но сам кладоискатель не сдался и продолжал осаждать со своими прожектами разные инстанции. В конце 1724 года он едет в Санкт-Петербург и пишет «доношение» в канцелярию фискальных дел, которое попадает в руки самому Петру Первому. Ознакомившись с ним, император приказывает учинить розыск, но десятилетние поиски и раскопки никаких результатов не дали. Это вызвало подозрения начальствующих лиц в том, что поиск загадочного клада лишь хитрое прикрытие для растраты казенных денег. Незадачливый авантюрист чуть было не отправился за мошенничество на каторгу в Сибирь.
Тут стоит отметить одно обстоятельство: сам Конон Осипов никогда не говорил в своих «доношениях» о «библиотеке Ивана Грозного» или хотя бы просто о древних книгах. Он сообщал чиновникам несколько туманно: «в подземелье две палаты, наполненные сундуками», заверяя, что они наполнены некими сокровищами, не уточняя материальные они или духовные.
Почему потом исследователи решили, что те сундуки доверху наполнены именно старинными фолиантами - совершенно не понятно. После авантюры пономаря на протяжении последующей сотни лет искать «либерию» с лопатой в руках никто не пытался.

ЗА ДЕЛО БЕРУТСЯ ПРОФЕССОРА-ЭНТУЗИАСТЫ

Интерес к библиотеке вновь проснулся в начале XIX-го века, и опять на Западе. В это время профессор римского права немецкий юрист барон Христофор Христиан фон Дабелов, приглашенный в Дерптский университет профессором Клоссиусом читать курс гражданского права, написал заметку, где указал, что его коллега в 1822 году опубликовал в справочнике для юристов статью, в которой между прочим сообщил названия некоторых греческих и латинских рукописей юридического содержания, якобы находившихся в библиотеке Ивана Грозного.
А теперь уточним, откуда взялась эта информация. Профессор фон Дабелов интересовался, кроме своих коллекций, только узкоспециальной областью лифляндского частного права. Собирая материал для большой работы на эту тему, он разослал письма в архивы всех прибалтийских городов с просьбой оказать ему помощь присылкой нужных документов. Одним из первых откликнулся на эту просьбу архив приморского городка Пярну (теперь - Эстония), приславший профессору папку с четырьмя старыми тетрадями, из которых ему, впрочем, пригодилась только одна. Он назвал ее «Пярнской коллекцией».
Перелистывая эту тетрадь, профессор фон Дабелов обнаружил в ней два пожелтевших листа. Документ «был написан на простонародном немецком наречии... мелкими буквами и чрезвычайно нечетко, желтыми некрасивыми чернилами и на бумаге, также совсем пожелтелой». Это были заметки, некогда жившего в Дерпте безвестного немецкого пастора, перечислявшего вкратце редкие книги, виденные им в «библиотеке Ивана Грозного». Две из них, по его словам, он даже перевел по просьбе царя.
Дабелов снял копию с этих заметок, привел выдержки из них в своей статье, напечатанной в дерптском юридическом справочнике. Вопреки его ожиданиям, статья эта не произвела впечатления разорвавшейся бомбы. Иностранные ученые усомнились в достоверности приведенных в ней сведений, и фон Дабелов решил больше не возвращаться к этому вопросу. Однако, заметками пастора заинтересовался Клоссиус, но Дабелов не мог ему ничего предложить, кроме снятой со списка копии. Он давно отослал тетрадь обратно в Пярну вместе со всей папкой.
Клоссиус не скрывал своего возмущения, как можно было отослать назад список, пусть далеко не полный, но содержащий перечень сокровищ «библиотеки Ивана Грозного»! Это же каталог, именно тех ценнейших, считавшихся навсегда пропавшими, латинских и греческих рукописей, которые он, Вальтер Клоссиус, уже столько лет безрезультатно разыскивал в книгохранилищах Европы!
Когда копия этого драгоценного списка оказалась в руках Клоссиуса, и он прочел названия книжных сокровищ, то задался вопросом: а стоит ли приниматься за труд об иноязычных рукописях в России, пока не выяснена судьба их главного хранилища? Ведь, если бы удалось найти хотя бы часть этих книг и дать их научное описание, его работа приобрела бы огромное значение. Трудно понять почему, но дальнейших шагов в поисках «либерии» дерптскими профессорами предпринято не было. Казалось о «либерии» опять забыли на долгие годы.
Но в 1891 году в Москву из Германии неожиданно приезжает приват-доцент Страсбургского университета Эдуард Тремер. Своей целью он ставит не больше не меньше, как отыскание в Кремле легендарной «библиотеки Ивана Грозного», причем путем раскопок.
Очевидно, Тремер обнаружил записи, оставленные пастором Веттерманом, в архиве какого-то из германских университетов. Тщательно проработав у себя на родине все документы и материалы, касающиеся библиотеки, он составил четкий план действий.
Все внимание акцентировалось на розысках в Кремле места, где когда-то была церковь Воскрешения Лазаря. Под ней, якобы и должна была находиться «либерия». Получив Высочайшее соизволение на раскопки, немецкий ученый уверенно взялся за дело. Остатки этой церкви обнаружили довольно скоро и под ней действительно оказался подвал, правда, находились в нем не сундуки с книгами, а старые бочки со смолой и дрова. Экспедиция за бесценными для науки рукописными раритетами провалилась.
Очередную попытку найти «либерию» в 1894 году предпринял директор Исторического музея князь Н.С.Щербатов. Он провел самые масштабные за все время раскопки в Кремле. Рабочие, судя по его отчетам, наткнулись на несколько древних ходов, подземных палат и тайников, но никаких рукописных древностей так и не обнаружили. Раскопки велись всего один сезон, продолжить изыскания ему не позволила череда официальных мероприятий, которые постоянно проводились в Кремле с 1895 года. Поэтому страсти вокруг поиска библиотеки несколько поутихли, но ненадолго.
Уже в начале ХХ-го века за разгадку тайны берется известный русский археолог Игнатий Яковлевич Стеллецкий. В отличие от предшественников, он являлся ученым, специализировавшимся на исследовании старинных подземных сооружений. Тем не менее в успех и его предприятия мало кто верил.

КАК И КУДА ПРОПАЛА «ЛИБЕРИЯ»?

Следует отметить, что в российском ученом мире к «библиотеке Ивана Грозного» всегда относились весьма скептически, почти как к мифу, и основания для этого были. Тут уместно вспомнить труд С.А.Белокурова «О библиотеке Московских Государей ХVI столетия», выпущенной по горячим следам раскопок Э.Тремера и Н.С.Щербатова в 1898 году. В нем есть интересные строки: «Предположение о том, что библиотека царя Ивана IV скрывается под землей невозможно допустить и по чисто рассудочным соображениям.» Но вот почему кто-то решил, что она лежит прямо в земле? Ведь каменный «мешок» - это совсем не открытый грунт, куда обычно закапывали горшок или кошель с монетами.
Далее С.А.Белокуров делает ряд выводов. «1. Мы не имеем ни одного современного русского свидетельства о существовании в ХVI веке царской библиотеки, состоящей из громадного количества иностранных рукописей. 2. Свидетельство хроники Ниенштедта по многим причинам весьма сомнительна и не может быть принято. 3. Список профессора Дебелова поддельный. 4. …600 греческих, латинских и еврейских рукописей в ней не было. 5. В Московском кремле под землей никакой библиотеки нет.»
Некоторые выводы вполне логичны для ученого человека, но не будем предаваться унынию. Очевидно, С.А.Белокуров искал книги из «либерии» в библиотеках ведомственных архивов и документов, датированных ранее начала XVIII-го столетия, и ничего не обнаружил. Оно и понятно, за несколько веков много бумаг сгорело или просто пропало.
Кроме того, ходили слухи о том, что якобы незадолго до своей смерти Иван Грозный даровал все книги из своей библиотеки крупным русским обителям. Некоторые из подаренных фолиантов даже вроде бы обнаружились уже в XVIII-м веке во время ревизии монастырских ризниц и архивов.
Скажем прямо, это весьма сомнительно. Во-первых, книгохранилищем при Иване Грозном ведал казначей Никита Фуников, значит она являлась частью государственной казны. С какой, спрашивается, стати царь станет жаловать свои богатства монахам, которых, кстати, не очень-то и любил?
Во-вторых, хорошо известно, что языками коими были написаны эти книги, на Руси никто не владел. На это указывает привлечение ученого-монаха Максима Грека и пастора Веттермана. Кроме того, обычно в дар монастырям передавались книги духовного содержания, годные для дальнейшего богослужебного использования.
И в-третьих, обнаружься хоть один из этих рукописных фолиантов (в XVIII-м или XIX-м столетиях - неважно), какой бы поднялся шум во всем тогдашнем научном обществе. Но ничего подобного не случилось, а ведь искали тогда уже очень грамотные люди. Итак, вывод очевиден: если «либерия» и существовала, то она до сих пор компактно лежит в том месте, куда ее положили еще при Московском князе Василии III.
Прежде чем приступить к поискам книгохранилища Ивана Грозного, следует ответить на очень простой с виду вопрос, но который как-то игнорируют ее искатели: почему она собственно исчезла, и когда?
Для ответа вспомним ход событий в XV-м - XVII-м веках. В 1472 году «либерия» оказывается в Москве. Древние манускрипты сразу попадают в великокняжескую казну. Но книги - не слитки золота или серебра, из них не начеканишь монет, не сделаешь нужных в дворцовом обиходе вещей. Проку от них, написанных к тому же на непонятном языке, практически никакого. А вот места они занимают немало. Кремль в ту эпоху имел меньшую площадь, чем в XVII-м веке. Он - не просто резиденция правителя со всеми ее службами, но и первоклассная крепость, а значит каждый квадратный аршин подземелья имеет важное значение. Тут и продовольственные погреба, арсенал, склады амуниции и огневого припаса. Нет никаких сомнений, что столько книг, к тому же практически нечитаемых, в такой тесноте явно были лишними.
В последующие века московский Кремль пережил столько строительных бумов, что будь библиотека где-то там, на нее обязательно бы наткнулись строители. Поэтому логично предположить, что сам Иван III Васильевич, супруг Софьи Палеолог, распоряжается «библиотеку» из Кремля вывезти.         
Вопрос - куда? Ответ может быть только один в свою загородную резиденцию, село Коломенское (доподлинно известно, что именно там с ней работал Максим Грек). Между тем, этот факт почему-то оставили без внимания почти все искатели древней «либерии». Ускользнул он первоначально и от И.Я.Стеллецкого.
После того, как Максим Грек оказался в застенке, книги хранили в тайнике – каменном «мешке», где они пролежали мертвым грузом, видимо, вплоть до Ливонской войны 1560-х годов. А после, как с фолиантами ознакомились пленённые ученые немцы, «библиотеку», очевидно, уже более никто не тревожил.
Но почему все сведения о древней «либерии» напрочь исчезли из памяти людей той поры? На этот вопрос нетрудно ответить, если проследить дальнейшую историю России. В 1584 году Иван Грозный умирает, царем становится Федор Иванович, правление которого заканчивается через четырнадцать лет в 1598 году. Нет сомнений, что он знал не только о существовании «библиотеки», но и об ее местонахождении. Вместе с ним посвящены в тайну были казначей и еще несколько приближенных дьяков. Саму «либерию», надо полагать, караулила тогда небольшая команда стрельцов, но едва ли те имели хоть какое-нибудь представление о том, что они охраняют.
После смерти Федора Ивановича на престол садится Борис Годунов. Правит он недолго, но, как и его предшественник, скорее всего был осведомлен о существовании «библиотеки». Борис Годунов умирает в 1605 году, начинается так называемое Смутное время. На Руси разгорается гражданская война, к Коломенскому 28 октября 1606 года подходит мятежное войско И.И.Болотникова.
Как же распорядились в этих сложных обстоятельствах книжной казной люди, ответственные за ее хранение? Куда незаметно могли эвакуировать немалый обоз с бумажными сокровищами? А события тем временем развивались с немыслимой быстротой, в Москве уже закипали политические страсти, разгорались беспорядки и такой ценный транспорт могли запросто ограбить. Нет никаких сомнений, что было принято, единственно возможное решение: замуровать вход в тайник. Естественно, о этом знали буквально единицы, и начало октября 1606 года следует считать реальным истоком легенды о «либерии».
Последующий десяток лет Москва превращается в арену бесконечных ожесточенных сражений. Лжедмитрии, «Шуйские», поляки, казаки, Первое земское ополчение, ополчение под предводительством князя Пожарского… Все отчаянно боролись между собой, а на всем пространстве Московского царства рыскали банды грабителей. В общем обстановка была тревожной, было попросту не до книг.
Когда в 1613 году воцарился Михаил Федорович Романов, столица Русского государства была практически вся разграблена и сожжена. Очевидно, что сгорели и все тогдашние архивы, и поначалу молодому царю было не до загадочной библиотеки его царственных предшественников: надо было укрепить свою власть и восстановить порядок в стране.
О «библиотеке Ивана Грозного», видимо, вспомнили, когда стали описывать государственную казну или то, что от нее осталось, но вот вспомнили поздно. Как мы уже говорили, о самом тайнике с книгами и его местонахождении знало всего несколько приближенных к царю придворных, которые и принимали непосредственное участие в ее сокрытии в начале трагических для Московии событий.
Наверняка некоторые из них погибли во время Смуты, а иные могли вообще бесследно сгинуть. Ведь с момента, когда ее прятали прошло почти десять лихих лет, а в последний раз ее официально видели больше полувека назад. Таким образом отсутствие информации привело к тому, что искать тайник не пытались за отсутствием средств, желания, да и, собственно, практического смысла.
Тем не менее, об исчезнувшей «библиотеке» помнили в Западной Европе, очевидно, благодаря пастору Веттерману. Знали ли о ней в Москве - вопрос посложнее, поскольку многие государевы архивы сгорели. Отсюда становиться понятно почему инициатива ее поисков, в основном, принадлежит зарубежным искателям.
В Московии же, пережившей лихолетье, информация о «либерии» трансформировались в некую легенду. Не исключено, что случилось это с подачи тех же дьяков, не заинтересованных в сомнительной перспективе розысков «либерии». Этим объясняется их молчание в ответ на запросы по поводу библиотеки, присылаемых из Западной Европы.
Когда через две с половиной сотни лет после последнего контакта с «либерией», ею вновь заинтересовалась мировая научная общественность, то начинать пришлось буквально с нуля. К сожалению, некоторые исследователи мыслили узко, зацикливаясь на каком-то одном гипотетическом месте поисков, а потерпев фиаско быстро сдавались, переходя в лагерь скептиков.

ФАНАТИК «ЛИБЕРИИ» И.Я.СТЕЛЛЕЦКИЙ
 И ЕГО ПОИСКИ ПЕРОМ И ЛОПАТОЙ

И вот за поиски принялся сам И.Я.Стеллецкий – известный археолог, специализирующийся на древних подземельях. Он не стал повторять ошибок предшественников, а подошел к проблеме шире, поскольку уже имел некоторый опыт в подобных изысканиях. (До этого занимался поисками знаменитой казны князя Иеремии-Михаила Вешневецкого в городе Лубны.)
Но была одна незадача: как только археолог доходил в своей работе до момента, когда до сокровищ было рукой подать, какая-то зловещая необратимая сила останавливала работу. То он получал неожиданный отказ властей, до этого поддерживавших его, то начиналась война и революция, в ходе которой бесследно исчезал годами собиравшийся бесценный материал. Но надо отдать должное энтузиасту, он не падал духом, а снова упорно брался за дело.
В самом начале своего пути И.Я.Стеллецкий критически подошел к определению локализации легендарной «либерии», вполне резонно предположив, что ее местонахождение вовсе не обязательно должно быть в Кремле. Александровская Слобода, где некоторое время жил Иван Грозный, Коломенское – летняя резиденция московских царей, далекий Кирилло-Белозерский монастырь, - все они гипотетически могли скрывать в своих подземельях рукописные сокровища.
К сожалению, деятельность И.Я.Стеллецкого сводилась в основном, к архивным изысканиям и теоретическим выводам на их основе. Подобно Шерлоку Холмсу, ловившего преступников с помощью наблюдательности и логики, И.Я.Стеллецкий по началу искал «либерию» не заступом, а пером.
Он собрал множество материалов по подземной Москве, детально воссоздал историческую картину того времени, когда пряталась библиотека. В результате Кирилло-Белозерский монастырь и Александровская Слобода отпали сами собой. Северная обитель в XVI-м веке была еще слишком малозначительна, в Слободе же жил лишь Иван Грозный с опричниками, да и то не слишком долго. Едва ли бы там стали прятать ценности государственного значения. К тому же эти сооружения относились к середине XVII-го века.
Поэтому оставались только Кремль и Коломенское. Кстати, археолог побывал даже в архиве города Пярну и, якобы даже отыскал там тетрадь со списком Дебелова, но не смог его скопировать, а потом было уже не до списка. Приступить же к археологическим исследованиям потенциальных мест нахождения «либерии» И.Я.Стеллецкий не успел, началась Первая Мировая война.
Вернувшись после революции 1917 года обратно в Москву, ученый обнаруживает, что весь собранный им материал о «либерии» бесследно исчез. Судя по всему, в горячке революционных экспроприаций бумаги конфисковали, а затем свалили на каком-нибудь из многочисленных складов, где они и канули в лету. И.Я.Стеллецкому пришлось начинать все заново. На сей раз знаменитый археолог пошел по другому пути: стал всеми силами популяризировать тему «библиотеки Ивана Грозного» и вместе с тем писать письма в высшие исполнительные органы советской власти с просьбой о содействии.
Через некоторое время власти действительно обратили внимание на его деятельность. Так, в 1930 году он получает разрешение ЦИК на раскопки в Коломенском. Главный объект исследования – церковь Вознесения. Однако сколько не копали и не бурили пол в ее подвале, каменного мешка обнаружить так и не удалось. Зато все эти поиски вызывали яростное раздражение у директора музея «Коломенское» П.Д.Барановского. В своих доносах он обвинял И.Я.Стеллецкого во всех смертных грехах, из-за чего археолог чуть было не оказался за решеткой.
В ноябре 1933 года И.Я.Стеллецкого, по указанию самого И.В.Сталина, приглашают в Кремль для археологического исследования его древних подземелий. Раскопки с небольшими перерывами продолжаются почти два года. В основном, исследовались подземелья стен и башен на предмет возможности проникновения в них фашистских диверсантов, а таинственные книжные сокровища искали попутно. Естественно, ничего кроме мусора в этих ходах не обнаружили.
Впрочем, по словам археолога, лазая по подвалам кремлевских башен, он интуитивно чувствовал, что «библиотеки» там нет. Однако, это не означало прекращения поисков: И.Я.Стеллецкий продолжал фанатично верить в дело, которому посвятил не один десяток лет жизни.

«НЕГОРЯЩАЯ» РУКОПИСЬ АРХЕОЛОГА

Между тем, начинал сказываться возраст: И.Я.Стеллецкому уже за шестьдесят, пришла пора осмыслить пройденный путь, так сказать, оглянуться назад. В 1940-х годах он работает над своей трехтомной документальной монографией «Мертвые книги в московском тайнике». Это - своеобразный отчет о проведенной работе, где он подводит итоги своей многолетней деятельности, цель которой - поиск «либерии Ивана Грозного». Однако, и на литературном поприще возникли непредвиденные сложности: опубликовать свои труды при жизни ученому так и не удалось.
А после его кончины в 1949 году архив - бесценное научное наследие, - сдается на хранение в музей Истории Архитектуры. Впрочем, как выяснилось вскоре, не весь архив. Часть его бесследно исчезает, а скорее всего попросту растаскивается. Пропала в том числе и рукопись третьего тома задуманной книги, которая, по словам его супруги Марии Михайловны, являлась своего рода научным завещанием потомкам. Но, воистину «рукописи не горят», особенно – такие рукописи.
Бесследно исчезнувший третий том вдруг неожиданно всплыл весной 1994 года на Измайловском Вернисаже. Произошло это обычным субботним утром. К группе ребят, среди которых оказался и автор этих строк, подошел подслеповатый старичок. Видимо, его привлекли букинистические книги, лежавшие на импровизированном прилавке. В руках он держал какой-то сверток.
Дед развернул газету и протянул нам скрепленную бечевкой пачку пожелтевших листов. На потрепанной обложке большими печатными буквами было написано «И.Я.Стеллецкий Мертвые книги в московском тайнике Часть III Открытие тайны библиотеки Ивана Грозного (археологический отчет) Москва 1948г.» Листы машинописного текста были во многих местах испещрены рукописными пометками, а некогда, яркие фиолетовые чернила выцвели от времени.
Я не поверил своим глазам: неужели это и есть та самая исчезнувшая третья часть? По словам старичка, рукопись его отец получил для рецензирования в самом конце 1948 года от самого И.Я.Стеллецкого. Пока тот с ней знакомился, Игнатий Яковлевич тяжело заболел, у него случился очередной инсульт и несколько месяцев он пролежал в больнице.  Разум ученого помутился, он плохо говорил, не мог писать, и 11 ноября 1949 года он скончался на руках у жены. А поскольку его отец со И.Я.Стеллецким был в дружеских отношениях, то он решил оставить рукопись себе, как память о своем товарище. Теперь стало понятно, куда подевалась заключительная часть труда археолога.
Естественно, тут же встал вопрос о цене, и она оказалась для того времени не маленькой. Выкупить ее сразу не получалось, тогда продавцу предложили оставить ее на комиссию до воскресенья, вдруг кто возьмет. Так у автора этих строк появилась возможность более детально ознакомится с содержанием рукописи, но к сожалению, снять с нее полную копию тогда не было возможности, слишком ограничено было время, всего одна ночь. Поэтому, пришлось довольствоваться беглым прочтением и сделать краткий конспект. Дальнейшая судьба рукописи мне неизвестна: старик забрал ее в воскресение вечером и более на Вернисаже не появлялся

ОТКРЫТИЯ И ДОГАДКИ И.Я.СТЕЛЛЕЦКОГО
(ФРАГМЕНТЫ ИЗ РУКОПИСИ)

Итак, о чем же шла речь в столь неожиданно обнаружившейся и снова пропавшей рукописи? Забегая вперед, скажем, что Стеллецкому удалось все-таки найти «книгохранилище русских царей», но только теоретически.
Здесь и далее автор будет цитировать некоторые места из рукописи третьего тома его труда «Мертвые книги в московском тайнике».
«Уже перед самой войной - пишет И.Я.Стеллецкий, - прогуливаясь по Коломенским окрестностям, повстречал я пожилого крестьянина Петра Григорьевича Елизарова, жившего в Дьякове. Из разговора выяснилось, что его отец был старостой в церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи, а сам он несколько лет служил в ней сторожем.
...Как-то само собой я разговорился с этим пожилым человеком. Разговор начался с местных красот, а затем плавно перешел на одиноко высящийся среди деревьев Дьяковский храм, в котором старик в былые годы служил церковным сторожем. 
Вот его рассказ: «В молодости охоч был я до всякой старины, все мечтал клад золотой сыскать. Приятель был у меня Федька кузнец местный, с ним мы тут все в округе на несколько верст перекопали. А когда пришел я с царской службы (имеется ввиду военной - И.С.), отец мне и говорит, иди мол Петро, пока в церковные сторожа, я уже и с отцом-настоятелем договорился. Было это, как сейчас помню, в 1883 году, еще Александр III был жив. Стал я по ночам ходить храм наш Дьяковский караулить. И заприметил я в храме в одном маленьком закутке дверцу чуть больше аршина высотой. Куда ведет - неведомо. Стал у диакона нашего допытываться, а он мне говорит, не твого ума дело.
Взяло меня тогда любопытство. Позвал я приятеля Федьку, а он не только кузнец толковый, но и слесарить мастер. Посмотрел и сказал: «замок здесь дюже древний, ключ ковать придется.» Провозился он долго, прежде чем изготовил отмычку. Ночью стали мы дверь эту открывать, долго бились над замком, но все-таки открыли. Взяли свечи и полезли туда. А за дверью крутая каменная лестница и ведет вниз. Стали мы спускаться по ней. Спустились на один пролет, саженей шесть будет, дальше площадка небольшая и снова лестница, но уже поперек к первой и длиннее ее раза в два, а то и по более.
Сошли мы по ней до конца и оказались в прямоугольной 3х2 сажени комнате высотой около 2,5 саженей. В противоположной от входа стене, мы увидели массивные кованные железные двери в рост человека, на которых висело два огромных замка. У дверей лежал человеческий скелет в истлевшей одежде. Нам стало не по себе, и мы с Федькой решили возвращаться. Дверь опять закрыли, и сделали все, как прежде было...»
К сожалению, узнать, куда ведет подземный ход Елистратову с товарищем так и не удалось. Вскоре, в храме начался ремонт и таинственную дверь заложили кирпичом.

АРХЕОЛОГ БЫЛ ВСЕГО В ДВУХ ШАГАХ ОТ «ЛИБЕРИИ»

После этой встречи И.Я.Стеллецкий обратил пристальное внимание на Дьяковскую церковь. Из всех известных коломенских храмов она построена первой и возведена не в самой усадьбе, как остальные, а в глухом тогда еще месте на краю обрывистого выступа. Точная дата ее постройки неизвестна, так же нет единого мнения и в том, какому именно событию посвящена закладка храма и как он выглядел изначально.
Помимо изучения Дьяковской церкви археолог начал обходить ближайшие овраги в поисках заброшенных лазов в подземные ходы. Там он наткнулся на две плиты из песчаника, лежавшие на одном из склонов. При беглом взгляде это были обычные валуны. Но при более внимательном осмотре стали заметны правильные геометрические формы. Археолог сделал вывод, что плиты, подобные найденным, использовались при сооружении тайного подземелья.
…но вернемся к церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи. Отгороженная от мира глубоким Голосовым оврагом, в зарослях буйной растительности, возвышающаяся на высоком обрывистом берегу, она и в самом деле будто бы хранила какую-то тайну. О ее постройке сохранилось очень мало достоверных исторических свидетельств.  Стеллецкий обратился к архивам и летописным сводам, где ему удалось отыскать косвенные свидетельства того, как и когда сооружался Дьяковский храм. В Государственном архиве древних актов ученый нашел «Книги нарядов в государевых вотчинах», датируемые 1490-1496 годами.
В них он прочел и такое: «Велено старостам села Коломенского и его приселков снаряжать ежедневно, исключив воскресения и великие праздники, по одной подводе с десяти дворов... а телеги устроить так, дабы сподручно было возить в оных землю и щебень...» Такие не совсем ясные распоряжения крестьянам прослеживаются на протяжении нескольких месяцев. Складывалось впечатление, что где-то в окрестностях царской усадьбы ведутся серьезные земляные работы и, возможно, что на Дьяковском выступе.
Археолог решил повнимательней исследовать местность вокруг выступа, на котором стоит храм. В результате визуального осмотра обнаружились два странных всхолмления почти рядом с обрывом. Странных, потому что между берегом Москва-реки и Дьяковским обрывом простираются классические пойменные луга. Внешне они представляют почти идеальную равнину, кое-где поросшую редкими деревьями, и лишь под обрывом, на котором возвышается храм, луг представляет холмистый участок.
Эта ландшафтная несуразность в стройном рельефе остальной поймы требовала научного объяснения. Археолог пригласил для консультации знакомого геолога. Тот провел работы на местности и по их результатам сделал вывод, что холмистый участок имеет искусственное, а не естественное происхождение. Во всяком случае холмы - не результат оползня.
Вероятнее всего, пара всхолмлений образовалась несколько сот лет назад, и представляет собой обычный отвал породы, всегда сопутствующий выемке земли при рытье глубоких котлованов. Об этом свидетельствовал песок, из которого в основном состоял отвал, а не суглинок, составляющий обычно верхние слои почвы. Какие здесь могли производиться работы? - прикидывал И.Я.Стеллецкий, да еще такие, в результате которых вырастают целые холмы земли? Логично было предположить, что в недрах многометрового обрыва скрыто некое подземное сооружение, и оно определенно предшествовало возведению самого Дьяковского храма. Таким образом, видимое здание явилось как бы «верхушкой айсберга», в то время, как его подвал скрыт от посторонних глаз глубоко под землей.
Внимание археолога привлекла и старая заброшенная грунтовая дорога, идущая с берега реки наверх. Сегодня она практически не используется, И.Я.Стеллецкий предположил, что изначально она служила для подвоза от Москва-реки наверх белого камня, кирпича и прочих материалов, которые доставлялись скорее всего водным путем. Несомненно, что дорога была сооружена перед началом возведения Дьяковского тайного «комплекса», а по завершению работ была заброшена.
Некоторые догадки археолога получили подтверждение уже в наши дни. Так, когда рабочие проводили очередной ремонт в храме, было сделано одно любопытное открытие. Оказывается, его здание стоит как бы на огромной монолитной известняковой плите. Каким образом ее умудрились затащить наверх - неизвестно. Не смогли также точно определить ее толщину: плита уходила на глубину более одного метра.
Летом 1938 года И.Я.Стеллецкий все-таки получил разрешение на проведение археологических работ вблизи Дьяковского храма. По сути копать надо было на кладбище, прилегающем к нему. Ученый успел только заложить шурф, который на глубине около трех метров уткнулся в кладку из известняковых блоков. К сожалению, очень скоро и эти раскопки были прерваны из-за жалоб местных крестьян. Дьяковцы увидели, что кладбище, где покоятся их предки, подвергается варварскому осквернению, и завалили сельсовет и исполком Ленинского района кляузами «на бесчинство, творимое приезжими археологами». В общем, работы пришлось свернуть.

ЧТО ЗАВЕЩАЛ И.Я.СТЕЛЛЕЦКИЙ ПОТОМКАМ
И ЧЕГО ОН ОЖИДАЛ ОТ И.В.СТАЛИНА?

К 1940 году ученый собрал достаточно фактов и свидетельств, которые будучи подкрепленные археологическими изысканиями, позволили ему выдвинуть предположение о местонахождении легендарной «библиотеки Ивана Грозного». Вот как о ней говорит сам И.Я.Стеллецкий: «...Я долго пытался образно реконструировать весь ход исторических событий, связанных с таинственным захоронением собрания книжных редкостей, вывезенных на Русь византийской царевной Софьей. Вероятно, что по прибытии царевны в Москву, опасаясь немилосердного огня частых московских пожаров, сундуки с книгами были спрятаны в подземельях Кремля.
Однако, уже при Иване III Васильевиче возникла насущная необходимость переместить рукописные сокровища в более безопасное место, где враг не догадался бы его искать, и оно могло бы сохраняться в неприкосновенности длительное время до того момента, когда в нем вновь возникнет нужда…
...Поначалу, я увлекся Александровской Слободой, купившись больше на многочисленные предания и слухи о ее подземельях. Хотя наличие даже разветвленной сети подземных ходов еще не говорит о нахождении в них каких-либо сокровищ. Все это, в конце концов, оказывается досужей выдумкой обывателей. Обследования, проведенные в подземельях, лежащих под знаменитым Успенским девичьим монастырем, подтвердили мои сомнения, и я отбросил все предположения, касающиеся Александровской Слободы...
Но, где помимо Кремля и Слободы, могли хорониться письменные сокровища? - спрашивал я сам себя. Да, а на каком собственно основании утверждается, что непосредственно Иван Грозный спрятал книги? Более вероятно, что это сделал его дед, а сам он впоследствии лишь один раз открыл «либерию» иностранцам, и с их легкой руки она и получила его имя. 
Я стал более внимательно изучать историю царских подмосковных вотчин и обратил внимание на одну из них - село Коломенское. Из истории известно, что Коломенское всегда было «за государем» и поэтому на глазах у государя, чему в немалой степени способствовала его близость к столице - всего десяток верст, а также прямой водный путь по Москва-реке. О постоянных приездах в Коломенское великих князей и царей говорит наличие в усадьбе государевых хором (дворца).
...Эти и другие исторические факты навели меня на мысль, что под видом строительства знаменитых Коломенских храмов было осуществлено строительство большой подземной сокровищницы так называемого каменного мешка. Низко стоящие грунтовые воды не будут заливать подземелья, глухая пересеченная местность скроет от многих посторонних глаз государеву тайну. Для этой цели место весьма удобное. К тому же постоянно под контролем государя и его слуг.
...Свои практические изыскания я начал с церкви Вознесения. Проведенные в ней летом 1923 года раскопки успехов не принесли. Не обнаружив там даже следов подземелья, я уже было решил, что и Коломенское не имеет к тайне «либерии» решительно никакого отношения. Между тем, счастливая встреча с бывшим сторожем Дьяковской церкви вновь возродила во мне надежду на удачное продолжение поисков...
Обратив внимание на саму усадьбу, я упустил из виду одинокую церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи. Стоящая как бы на отшибе, по другую сторону глубокого оврага, церковь исполняет роль тайного указателя на место захоронения великих духовных сокровищ. Не понимая ее истинного назначения, можно только недоумевать, почему древние строители выбрали для первой в Коломенском каменной церкви столь отдаленное место.
...Дальнейшие мои изыскания дали блестящие результаты. (Мы выше подробно говорили о них, поэтому не будем повторяться.)
...Конечно, обнаруженная кладка и другие артефакты еще не говорят о том, что под храмом скрыта именно «библиотека Ивана Грозного». Но они неоспоримо свидетельствуют о наличии некоего большого подземного сооружения, вполне вероятно, что хранилища. О его истинном назначении и содержимом без раскопок можно только догадываться. Однако, я уверен, что это именно «библиотека Ивана Грозного». Обнаружение ее явится такой же научной сенсацией, какой стали открытие древней Трои или гробницы Тутанхамона...»
Где-то в конце 1940 года уже постаревший И.Я.Стеллецкий набрался смелости и написал письмо самому И.В.Сталину. В нем он подробно описал результаты проведенных им исследований и попросил содействия в дальнейших поисках бесценного сокровища мировой культуры. Но мечтам И.Я.Стеллецкого не суждено было сбыться, грянувшая вскоре Великая Отечественная война отодвинула поиски на неопределенный срок. В тяжелое послевоенное время также было не до поисков манускриптов. Послание осталось без ответа.
А затем, уже умирает сам археолог, так и не совершив вскрытия «московского тайника» поискам, которого он посвятил всю свою долгую жизнь. С кончиной исследователя никто всерьез уже не занимался «библиотекой». Изредка в прессе нет-нет, да и промелькнет какая-нибудь статейка на эту тему, обычно фантастического содержания. Открытия И.Я.Стеллецкого под забылись некому было подхватить эстафету поисков.

НО И СЕГОДНЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ ПОИСКИ

Между тем, время шло, и вдруг в 1980 году случились события, отчасти подтвердившие догадки археолога. В преддверии московской Олимпиады в Дьяковской церкви проводились плановые реставрационные работы. Руководил ими главный инженер управления «Мособлстройрестоврация» В.Ф.Поршнев.
Однажды ему позвонил В.Бобков, начальник участка, и доложил, что рабочие наткнулись на подземный ход. Приехав на место, главный инженер увидел в углу храма, недалеко от алтарной части, небольшую железную дверцу, скрытую до этого побеленной кирпичной кладкой. Скрепляющий состав утратил прочность, и кладка начала рассыпаться. Рабочие разобрали ее и хотели было взломать и саму дверцу.
Посовещавшись, главный инженер и ведущий архитектор-реставратор Н.Н.Свешников распорядились заложить обнаруженную дверь кирпичом на свежем растворе и побелить, чтобы не было заметно со стороны. Пол в закутке на полтора десятка сантиметров засыпали песком. Так строители обезопасили найденный объект от проникновения в него посторонних. Этот факт стал достоянием гласности уже спустя много лет.
В 1990-е годы о «либерии» Московского царя вновь вспомнили, тогда-то и увидела свет книга И.Я.Стеллецкого. Но вот продолжить дело великого археолога никто почему-то не решался. И все так и находилось бы в стадии планов, если не счастливый случай, который позволил автору этих строк продолжить поиски в середине 1990-х годов. Благодаря рукописи, принесенной неизвестным человеком на Измайловский Вернисаж, третьей части труда И.Я.Стеллецкого, появилась возможность проверить, сведения в ней содержащиеся, так сказать, в полевых условиях. Однако, нам пришлось столкнуться теми же трудностями, с которыми ранее споткнулся знаменитый археолог и пришлось идти к цели окольным путем.
Известно, что где-то под храмом есть старый склеп, но вход туда заложил чуть ли не сам П.Д.Барановский еще в конце 1920-х годов.  Но через него никуда проникнуть было невозможно.
Если верить рукописи И.Я.Стеллецкого, в подземелье храма вел какой-то узкий подземный ход, видимо технического назначения. На схематичном чертеже получалось, что он выходил в дальний овраг. Как его смог обнаружить сам археолог - сказать сложно, но он был. И вот на поиски этого «черного хода» и была убита уйма времени: группе энтузиастов пришлось тщательно, буквально метр за метром, обследовать все окрестные овражные кручи.
Удача пришла совершенно неожиданно: один из участников поисков, карабкаясь по крутому склону оврага, поскользнулся, и падая, ухватился за какой-то небольшой кустик. Если бы тот рос в нормальном грунте, то выдержал бы рывок, но его корни висели в пустоте, поэтому он легко вырвался, открыв небольшое отверстие.
Посветив в дыру фонарем, мы увидели выложенную небольшими известняковыми блоками узенькую галерею. Судя по направлению, она должна была идти в сторону Дьяковского храма. Решено было немедленно проникнуть туда и исследовать ход, но попасть в него, как выяснилось, оказалось не просто. Никаких инструментов с собой не было, поэтому разгребать землю и расширять проход пришлось голыми руками. Но влезть туда смог только один из нас - самый худой.
Наш товарищ протиснулся в отверстие и исчез в нем. Показался он только через полчаса, которые показались всем нам вечностью и тут же начал сообщать о своих впечатлениях. Древний ход оказался надежным, но метров через сто пятьдесят уперся в препятствие оригинальной конструкции. Это была стена, но не глухая замуровка, а похожая на решетку каменная кладка. Вероятно, по замыслу строителей она должна была играть роль вентиляционной решетки. Никаких средств, чтобы ее пробить у нас разумеется не имелось. Впрочем, ломать препятствие в таких условиях – занятие отнюдь небезопасное. Увы, без серьезных технических средств, попасть в каменный «мешок» с манускриптами было невозможно, да и проникновение в сокровищницу такого значения требовало уже специальных полномочий и подготовки: неосторожное вскрытие могло погубить древние книги. В общем открытие снова повисло в воздухе.
Разумеется, со временем все тайное станет явным. Нет сомнений, что в недалеком будущем многовековая загадка Дьяковского храма будет разгадана и обогатит историю Коломенского. А пока, остается только набраться терпения и подождать подходящих для этого условий.
Евгений ИВАНОВ

Автор просит извинения у читателей за минимум иллюстративного материала в произведении, поскольку данный ресурс не поддерживает больше одной иллюстрации. Но их вы можете найти в книгах Е.В.Иванова на эту тематику.