Поручик Трубецкой

Поручик Всеволод Трубецкой и красногвардеец Мойша Кацман. Рассказ
(Галина Сиротинская)
... Когда Московский Кремль 28 октября 1917 года заняли юнкера, они довольно сильно помяли одного из лидеров большевиков, Берзина, который ушел от них чуть живой. До полусмерти был напуган юнкерами и первый красный комендант Московского Кремля, Миней Губельман по кличке Ярославский. 3 ноября им пришлось худо-бедно убраться по добру и поздорову да ещё и радоваться, что господа юнкера не пришибли их.
Только и оставалось Губельману и его помощнику Мойше Кацману со вздохом вспоминать дни своего владычества в Кремле...
А вспомнить было что... Вот в кожанках и с наганами Губельман и Кацман с самодовольными лицами в шапках и с папиросами, оба под хмельком входят в храмы Кремля. Плюнуть окурком в лик Спаса или Богоматери - да не вопрос! Защитить иконы было некому. Интернациональный отряд красногвардейцев: латыши, русские, китайцы, евреи избивали и выбрасывали из кремлёвских храмов православных священников, диаконов, пономарей. Один седовласый худой высокий протоиерей лет семидесяти встал на колени перед Казанской иконой ухватился за нее, отказывался уходить. Тогда Левка Рабинович энергичный красногвардеец лет 19, изо всех сил рукояткой нагана ударил в висок старика. Полилась кровь, священник упал. Левка отдал приказ китайцам и те быстро и бесшумно вытащили священника из храма и выбросили за территорией Кремля. Священник ещё дышал, настоятель и два пономаря из ближнего храма на извозчике отвезли его в госпиталь.
Вот и хозяйничал Губельман со своей бандой в церквях Кремля.Теперь ведь их время. Но этого времени оказалось в обрез. Все же второпях оба успели разворотить две небольшие почитаемые иконы Богоматери в киотах. Иконы просто бросили на пол, а подвешенные пожертвования - золотые и серебряные кольца, цепочки, распихали по карманам.
Они дальше бы продолжили свой обход.
Они были очень довольны охранявшими их солдатами 56 запасного полка. На этот полк была возложена охрана Кремля от мятежников, однако уже месяц полк находился под влиянием большевистский агитаторов и мгновенно перешёл на сторону революционного комитета, то есть Иосифа Таршиса (Пятницкого), Яковлевой, Губельмана (Ярославского) и Розенгольца.

Но вдруг - тревога! На территорию Кремля, которую красные считали уже своим владением прорвались юнкера.
Солдаты 56 полка по совету Губельмана решили применить хитрость. Они заявили о том, что сдаются и сдают оружие, хотя многие припрятали оружие в верхних этажах казарм и впустили юнкеров, надеясь заманить их в ловушку и потом стрелять из верхних этажей. Юнкера приказали солдатам строиться и начали пересчитывать их. Как раз в это время по уговору солдаты из верхнего этажа казармы открыли огонь по юнкерам. Однако юнкеров прикрывал броневик, который открыл огонь по рядовым 156 полка. Юнкерам удалось очистить Кремль от красных.
Передовой отряд юнкеров под руководством капитана Андрея Силантьевича Ознобишина схватил Берзина.
Ловкач Губельман раньше всех оценил ситуацию и сумел бежать. Мойша бежал за ним,не мог догнать да ещё и упал ушиб ногу. К Мойше подбежали юнкера из второго отряда и привели к своему начальнику. Начальником их отряда был участник боев в Галиции поручик князь Всеволод Власович Трубецкой из обедневших Трубецких, сын мелкопоместного дворянина князя Трубецкого.
Высокий широкоплечий статный и белокурый 26 летний Трубецкой с изумлением и отвращением смотрел на нового плюгаваго хозяина России. И впрямь, Мойша в свои 38 лет был ростом метр 62, сутулый кривоногий, с намечавшимся животом. Кисти рук у него не пропорционально большие, волосатые, черная шевелюра закрывала низкий лоб, под черными лохматыми бровями - маленькие темные плутоватые глазки, на щеках была жёсткая щетина.
- Ох господин, пощадите - пощадите единственного сына моей мамаши... - повалился в ноги Мойша и тонким сиплым голосом заныл, размазывая слезы и сопли и забыв уточнить, что мамаша его умерла лет 10 назад а в семье он был четвертым из сыновей.
- Вот все, все возьмите что есть у бедного Мойши, оставьте только жизнь...
С этими словами Мойша протянул руку и, разжав кулак, показал несколько золотых цепочек и золотой перстень с рубином...
На мгновение Трубецкому словно туман застелил глаза... Сразу в памяти встали мирные дни. 1913 год. Они молодые новобрачные, он и Ульянушка, приехали к московским святыням... Ульяна сейчас, слава Богу, на даче в Финляндии с двойняшками и бабушкой...И вот в Казанском соборе их внимание привлек рядом с Казанской иконой ещё один маленький образок. То был список Тихвинской иконы. Они поставили свечки, помолились Богородице. И запомнилось ему, что среди пожертвований там на иконе - вот это перстень с рубином.
- Как ты смеешь святотатсвовать, нехристь! - вскричал поручик и ударил ладонью Кацмана.
Тот завизжал словно поросенок и обхватил сапоги поручика, прося помиловать его.
- Что это я? - подумалось поручику. Этот поганец все же безоружный... Но как эти все Кацманы ополчились против наших святынь, против Бога,против нас, против всего русского...
- Моисей Кацман! Я могу отпустить тебя под честное слово. Ты должен обещать, что не станешь разорять русских храмов, участвовать в революции, убивать.
- Клянусь, даю клятву - торопливо затараторил Кацман, - Ну и дурак же этот офицеришка глупее я ещё не видел подумалось Мойше.
- Юнкер Павленков!
- Есть!
- Проводите вот этого красногвардейца через наши посты и отпустите его.
- Есть!
- Буду помнить! Отблагодарю! - проверещал Кацман и, прихрамывая, поплелся за юнкером.

Галина Сиротинская