Азбука жизни Часть 8 В круге понимания

Часть 8 В круге понимания

Глава 1.8. И это успокаивает

За столом собрались такие влиятельные господа, что я невольно радуюсь и перевожу взгляд на наших ребят. Влад вот-вот улыбнётся — он только и ждёт подходящего момента. Он знает, что я провела весь день с Лукиным.

А мама Лукина — интересная шатенка. Устроилась между Соколовой и Головиной. Ромашов без слов, одними глазами, даёт мне понять: «Смотри, эти милые дамы — твои несостоявшиеся свекрови».

Лукина, в то короткое время, когда я была влюблена в её сына, возможно, и могла бы повлиять на наши с ним отношения. Его папа тогда смотрел на меня только с восхищением. Впрочем, какой мужчина смотрел на меня иначе с самого детства? Именно поэтому я такая непробиваемая — ко мне даже ревновать бессмысленно. И это успокаивает.

Соколовых и Ромашовых я знаю с детства. Они всегда были мне самыми близкими. Хорошо, что сегодня не приехала Зоя Николаевна, хотя Николенька не мог её не пригласить. Влад и Катюшу с собой не взял. Она, впрочем, не особенно страдает, зная, что за этим столом пока обсуждаются лишь производственные вопросы.

Ричард решил помочь и Лукину. Но не бескорыстно же! Ричард и доллара не вложит в сомнительное предприятие. Зато он верит моим героям. Вот опять эти «герои»... Но сегодня я точно внесу их в следующую главу. Как упустить такое застолье!

Лукина поглядывает на меня с любопытством. В первый вечер, когда мы увиделись, её смущало присутствие Дины? Боялась, что своим интересом ко мне обидит невестку? Вряд ли! Дина и мужа ко мне не ревновала. А может, она просто сдерживает эмоции? Но в таком окружении мысли не спрячешь. Да и пишу я так, что не всегда можно понять мой текст. Хотя за этим столом подобных героев нет: они понимают друг друга с полуслова.

— Виктория, ты весь день провела за расчётами рядом с Леонидом, а мы тоже хотим твоего внимания.
—Николенька, могу я просто расслабиться и помолчать?
—Николай, последняя её фраза прозвучала угрожающе. Сколько ты отсутствовала в гостиной, пока переодевалась?
—Тебе лучше знать, Влад, раз уж задаёшь этот вопрос. Только Лёня может понять, почему я отсутствовала двадцать минут. Но признаюсь: перед тем как переодеться, я решила на пять минут прилечь и просто выдохнуть.
—Я что говорил! И Вике приснился сон? Ты можешь отключиться на пять минут, а потом в своих книгах описываешь удивительные сны.
—Влад, не приставай к ней! Когда она вошла в гостиную, вид у неё был плачевный.
—Какой ты, Эдик, наблюдательный!
—Напрасно отнекиваешься! Все заметили твою грусть.
—Вересов, хочешь, чтобы я испортила вам всем настроение?
—Николай, если она предупреждает, то это вполне возможно.
—Пётр, она всегда выкрутится.

А мне нравится, что старший Головин уже перешёл на «ты» с папой Николеньки. Все с интересом ждут продолжения.

— Не тяни! А хочешь, я расскажу один твой сон?
—Давай, Влад! А Вика пока с мыслями соберётся.

Старший Соколов сегодня в хорошем расположении духа. Хотя он всегда таким бывает.

— Однажды снится Вике сон. Огромный свод!
—Это, Влад, была наша разрушенная Россия!
—Вика, помолчи, раз уж позволила мне рассказать.
—Она просто дополняет тебя!
—Согласен, Николай! У неё шикарные импровизации не только за инструментом — в жизни она это делает так же легко, просто наблюдая за событиями в стране.
—Сын, не отвлекай Влада!

Соколова редко кокетничает, но сейчас у неё это хорошо получилось. Все смеются, но ждут с интересом: если она не внесла этот сон в свою очередную книгу, значит, ещё не созрела и не может его объяснить.

— Я продолжаю? Или сама?
—Если по ходу рассказа понадобится, я дополню.
—Хорошо! Могу представить твои дополнения... Итак, Вике в том сне была с метлой, а рядом с ней — жена президента, тоже с метлой. Мели они под этим сводом песок. Вика не удержалась, подошла возмущённая к президенту, который стоял поодаль и живо о чём-то толковал с иностранцами. Ни малейшего внимания ни на жену, ни на Вику! Возмущённая Виктория, подойдя к президенту, заявляет: «И зачем мы метём с Людмилой этот песок? Бесполезное занятие!» Но в этот момент наша героиня просыпается.
—А у меня есть ещё один сон, который я никому не рассказывала. Сидит на моей кровати... Путин!
—Так... Это уже любопытно. Николай, не боишься, что ей такие сны снятся?
—Влад, не отвлекай Вику!

Это уже подаёт голос Лёнечка, а Николенька только улыбается, глядя, как мы с Владом развлекаемся.

— И что было дальше?
—Вересов, успокойся! Он сидел у моих ног и прыгал, как ребёнок, объясняя свои эмоции.
—Говорил, какая ты молодец и как помогаешь ему.
—Да, Николенька! Сметать всю нечисть в одну кучу!

Влада уже не остановить, и он решил вспомнить ещё что-то. Я раньше часто рассказывала ребятам свои сны.

— А вот ещё один! Если Вика посмотрит новости или события из истории России, ей обязательно снятся удивительные сны! Как-то Вика сидит на корточках во сне, а рядом — первый президент России. Стоит над ней и говорит: «Поливай лучше эти лунки! Тогда вырастут крепкие растения». И Ельцин говорит это назидательно. Но наша Вика и во сне себе не изменяет: «А что проку их поливать? Сколько я уже поливала, а они как сидели в своих ямках, так и сидят!» Но чтобы закрепить, расскажу ещё один. Бежит как-то Викуля во сне по дороге, хорошо укатанной асфальтом.
—Такая дорога, Влад, в России возможна только во сне.

Влад уже вошёл в раж и не слышит меня.
—Ощущение у Вики неприятное: она чувствует чью-то руку, занесённую над её головой. И от этого ощущения Вика бежит, но перед ней вдруг — преграда в виде тоннеля. Поскольку Вика привыкла в жизни преодолевать все препятствия, то же самое делает и во сне. Она смело влетает в этот тоннель и видит там две шеренги людей. Они стоят по двое, взявшись за руки, но, услышав, как Вика вежливо просит пропустить, охотно расступаются и позволяют нашей красавице пройти. И вот Вика на свободе! Выбегает из тоннеля, видит ослепительное солнце, впереди — убогие сооружения, а вокруг никого! Она поворачивает голову и с удивлением замечает, что те люди, которые уступали ей дорогу в тоннеле, там же и исчезают, а выскакивают из тоннеля какие-то мужички и начинают бестолково суетиться.
—Молодец! Всё, Влад, запомнил! Но Вика тогда так и не сказала, кого она подразумевала под этими «мужичками».
—Головин, вы и сами догадывались. А в последних двух снах, Серёженька, я подразумевала олигархов.

Никто не ожидал такой развязки — даже Влад с Серёжей. Все смотрят на меня с удивлением. Надо будет продолжить историю России через мои сны. Но это завтра. Не хочу портить им настроение перед сном. Мне же после этих рассказов грозит бессонница. И музыкой себя спасать нельзя — разбудим с Эдиком детей.

Глава 2.8. Истинное счастье

Какое счастье — сидеть в беседке рядом с детьми и наблюдать, как они увлечённо играют. Хотя собрать такой конструктор игрой не назовёшь. Димочка Белов уже не уступает Вальку Ромашову, а порой даже задаёт тон. Или Валёк просто старается уступить и отдаёт инициативу младшему? Мой Сашенька переводит глазки с одного на другого, но больше следит за тем, как Валёк собирает конструктор. А Машенька так занята в детском уголке, что не замечает никого вокруг и разговаривает с куклами.

У Валька есть что-то общее с Владом. Машенька и Димочка тоже не обидели папу — волосики светлые. Но глаза у них разные: у Димочки — серые, а у Машеньки — большие карие глазки, такие же вдумчивые, как у Серёжи. Димочка чаще бывает рассеянным, но если занят конструктором, то сосредотачивается, находит решение и с азартом молниеносно его собирает.

А маленький Вересов такой нежный и настоящий блондин, что просто радует нас. Его папа — шатен с большими открытыми глазами, и ребёнок унаследовал именно его глаза и овал лица. Хотя у нас с Вересовым лицо удлинённой формы. Что-то внук взял и от Петра Ильича, и от Альбины Николаевны. Но Николенька похож на обоих родителей. И всех их объединяет то, что они смотрят на меня с восторгом! Сашенька в последнее время стал отличать свою маму среди других и очень радуется, как сейчас, моему присутствию.

— Что может быть прекраснее, чем быть окружённой детьми!
—Влад, ты так тихо подошёл.
—Ты с таким умилением и так увлечённо смотрела на детей. Впервые вижу тебя в таком окружении.
—Всё больше в вашем окружении?
—Рад, что моя подружка наконец-то остановилась на любимом мужчине.
—Не заводи! Я всех их люблю одинаково. Но так сложилось, что выделила Вересова.
—Только не говори этого своей первой несостоявшейся свекрови. Наталия Алексеевна — вот кто увёл тебя от Головина.
—Мама Серёжи приложила к этому больше усилий.
—Иногда, когда говорят о твоей уникальной природной доброте, я возражаю. Я помню тебя всю сознательную жизнь. Ни разу не видел, чтобы какой-то мужчина прошёл мимо тебя без восторженного взгляда.
—Вот и делайте выводы! Женщинами надо восторгаться, боготворить их. Тогда они не будут себя никому навязывать, разрушать семьи, а научатся себя уважать и любить. И перестанут завидовать друг другу.
—В этом всё зло?
—Да, Владик! Женщину надо любить, а вы, утверждая себя перед нами, пытаетесь нам изменять. Но чем больше вы изменяете, тем сильнее вызываете неверие и презрение у настоящих женщин.
—И это ты мне говоришь! Папа за это тебя и любит. Как-то улыбнулся: «Сколько я помню Вику, вокруг неё постоянно ребята, но она никого не замечала! Жила в своём выдуманном мире».
—А ты забыл, что у меня близорукость? Как-то иду по коридору в университете в Петербурге. Это было уже на пятом курсе. Слышу в чьём-то голосе отчаяние: «Спит же на ходу!»
—Заинтриговал! И как ты отреагировала?
—Как близорукий человек, я разглядела парня с нашего факультета... уши, в основном. Но сделала вид, что не слышала и не заметила его. А парень-то был красивый! Смеёшься? Но именно за это вы и любите женщин — когда они не обращают на вас внимания. А моя близорукость и абсолютный максимализм, направленный только на саму себя, и сделали меня, как вы утверждаете, высокомерной, а потому — желанной.

Глава 3.8. Всё идёт из семьи

Эдик и Влад улыбаются. Их улыбки вызывают любопытство. Старшее поколение расположилось в кабинете Петра Ильича, прихватив с собой Лукина, Николеньку и Серёжу. Меня пока отпустили.

Женщин с детьми не видно — значит, ушли в лес. Я прибрала в столовой и теперь направляюсь к ребятам.

— Привет, мальчики! А куда определили детей?
—Пошли на детскую площадку. А почему сегодня нет Марины Александровны со старшим Беловым?
—Влад, они подъедут позже. У Аркадия Фёдоровича срочные дела по работе. А мама всегда должна быть рядом с ним как экономист. А чему это вы улыбались?
—От тебя ничего не ускользает!
—Влад, кажется, тебе сейчас будет мат.
—Вижу! Не воображай! Лучше ответь Эдику на его вопрос.
—Какой вопрос?
—Когда мы утром сидели с детьми у беседки, ты обронила фразу: «Всё-таки приятно, когда мужчины позволяют нам любить их иногда».
—Я имела в виду Лукина. В шестнадцать лет, многого ещё не понимая, я на него обиделась. А спустя годы мы встретились, я повзрослела, и Лукин мне...
—В Париже!
—Нет, Эдик, ещё на заводе, до Парижа, когда мы встретились, он объяснил, что в шестнадцать я напрасно на него обижалась. Лёня в тот новогодний вечер уже не хотел со мной расставаться.
—А ты ещё не созрела для таких отношений и не простила его?
—Соколов, я понимаю, почему ты задаёшь этот вопрос. Просто тогда я не могла разобраться в тебе и в Лёне.
—Вернее, в своих чувствах к нам. Помнишь, когда она вернулась из своей «ссылки» в Петербург, мы решили с ней встретиться?
—Но Вика первая пошла нам навстречу, Эдик.
—И надо отметить, что при встрече растерялась, смутилась и вдруг нашла выход — сказала, что спешит, и пригласила нас к себе позже. Не забыл, Влад?
—Меня тогда порадовало её смущение.
—Да! Но она могла бы быть и хорошей актрисой.

Лукин, увидев нас из окна, не выдержал и сбежал из кабинета Петра Ильича! Мы и не заметили, как он подошёл.

А я вдруг невольно вспомнила тот Новый год в шестнадцать лет. После того как мы поссорились с Лёней, моя соседка по Петербургу Люся в это время была в Москве по делам. Я делилась с ней своими чувствами к ребятам. И она сделала всё, чтобы нас поссорить навсегда. Зная моё упрямство, она купила три билета в театр. Но мы усадили её между собой и не смотрели друг на друга. Могу представить радость Люси! Лёня не смущался её присутствием, но сердился на меня за то, что я веду себя так, будто его для меня не существует. Сколько же удовольствия я ей тогда доставила. Переживая за Соколова, она радовалась нашей ссоре с Лукиным?!

— Понятно!
—Что тебе понятно? Уже вслух пишешь свой роман!

Лукин и Эдик догадались, почему я произнесла это слово. Мы все думали об одном и том же. А Владу этого не осознать. Надо его отвлечь.

— Хочешь понять, что я имела в виду под словами о том, как женщинам приятно, когда мужчины позволяют себя любить? Влад, я говорила о ваших поступках. Вот за что тебя не любить? Ты никогда не смотришь на других женщин так, как на свою Катюшу. Я не могу представить Серёжу Белова, изменяющего своей Татьяне, или моего братика Олега, смотрящего на других женщин.
—А почему?
—Потому что у вас родители всегда жили достойно.
—Подружка, не выкручивайся! Вот перед тобой два бывших соперника — Лукин и Соколов, а ты умудрилась сделать их друзьями по несчастью, как и Серёжу Головина.
—Вика тебе ответит, что в одну реку нельзя войти дважды.
—Не возражаю, Лукин! А в тот момент, когда я встретилась с Владом и Эдиком, я поняла...
—Что тебе не разобраться в своих чувствах к ним, поэтому смутилась и сказала, что спешишь.
—Влад, не приставай к ней!
—Да, Эдик! И ты тогда повёл себя правильно. Я ещё этого не понимала, но подсознательно догадывалась, что ты не мог иначе себя вести по отношению ко мне, но объяснить это себе и вам ещё не могла. Поэтому ваши поступки нельзя не уважать, оттого я и люблю вас всех одинаково. Так сложилось. И мы ничего не могли тогда изменить.
—Как всегда вышла сухой из воды. Вот что меня в ней восхищает! Теперь я могу объяснить, почему моя Катюша и Татьяна Белова никогда не ревновали к ней.
—Влад, причина в том, что она с нами — и её нет!

Лукин верно заметил. Так было всегда. Только в шестнадцать лет я была далека от подобных мыслей и чисто интуитивно жила по тем законам, которые не позволяли идти на компромиссы, поэтому и металась между Лукиным и Соколовым. Но они вели себя достойно по отношению ко мне, поэтому я и сказала сегодня Владу, что ребята позволяют себя любить. Да и ошибаться в них не могла. Среда, в которой я родилась, была сильной и достойной со стороны мужчин. Так что никаких заслуг с моей стороны здесь нет. Всё идёт из семьи!

Глава 4.8. В окружении достойных мужчин

— Виктория, прогуляемся!
—Хотите побеседовать, как в мои шестнадцать лет? Я не возражаю. Я всё помню, Андрей Аркадьевич, что Вы говорили мне тогда в кафе. Это ведь Лёнин папа хотел со мной поговорить?
—Но в последний момент попросил меня.
—Я помню Ваши слова: «Вика, неизвестно, как сложится твоя жизнь. Не бросай университет! Ты всегда будешь первой. Но если не добьёшься в жизни достойного положения сама, жизнь может превратиться в кошмар».
—Но ты послушала меня. Успешно окончила университет. Сейчас своей работой доказываешь, что я был прав. Виталий Олегович тогда хотел помирить вас с сыном. Но вы, молодёжь, такие максималисты. Я рад за тебя — ты в окружении достойных мужчин. Я за свою дочь так не переживал, как за тебя.
—Вы мне и об этом тогда говорили.
—Вроде бы у тебя сейчас всё хорошо, но меня смущает, когда я вижу твои грустные глаза. Вот сегодня ты играла с Эдуардом — то серьёзно, то дурачилась. Но все заметили: в твоём веселье было больше грусти. Тебя что-то постоянно тревожит. В каких бы благоприятных условиях ты ни жила — всё это для тебя на втором плане. Можешь открыться мне? Что тебя беспокоит?
—Андрей Аркадьевич, я с детства была старушкой. Всх и всех понимала, а сейчас, становясь старше, отказываюсь многое принимать.
—Ты просто изменила отношение к окружающему миру, от этого и тяжело. Вика, умному человеку всегда было трудно жить в обществе. Поэтому те, кого природа одарила талантом, уходили в себя и привносили в жизнь то главное, чем должен обладать каждый человек.
—Согласна! Но общество сегодня настолько больное, что становится страшно за детей.
—Ты так говоришь, потому что рядом с тобой не было отца. Ты боялась зависеть от других, вот этот страх в тебе и поселился.
—Андрей Аркадьевич, Вы уже ответили на все вопросы, почему я не могу быть раскованной. Как бы дяди и Аркадий Фёдорович меня ни любили, они не могли заменить отца. И ту свободу, которую испытывала возле Вас Ваша дочка, я никогда не ощущала.
—Ты и это запомнила?!
—Да. Каких бы заботливых родственников ни окружали меня, у меня всегда был постоянный страх. Я боялась зависимости. И всегда радовалась за подруг и друзей, которые жили в полноценных семьях.
—Может, ты просто слишком много накручивала?
—Нет! И в те шестнадцать лет, когда Вы говорили, что я должна быть независимой, я хорошо понимала, насколько Вы правы. Пойдёмте в дом! Дети, наверное, уже проснулись. Мы с Эдиком сейчас для Вас поиграем. Я отдыхаю от всех мыслей, когда слушаю музыку или играю сама — будто растворяюсь в ней.
—Это уже успокаивает.
—Мне приятно Ваше внимание. Я вполне счастливый человек!
—И мы все хотим тебе это сказать. Надо уметь расслабляться, какие бы проблемы ни возникали. У тебя они только с твоими замечательными мужчинами. Мы все тебя любим, а ты грустишь. Это нас удручает.
—Я быстро прихожу в форму.
—Заметил.
—Спасибо Вам, Андрей Аркадьевич, за всё! Если в моей жизни и были сложности, я вспоминала тот наш разговор в кафе, когда мне было шестнадцать.
—И настраивала себя на хорошую волну?
—Да!
—У тебя было много наставников, но решения всегда принимала сама — поэтому ребята тогда и отступили.
—Я почувствовала, что сильнее их, поэтому и убежала — и от Лёни, и от Эдика.
—А когда встретила Николая, он был уже старше и понимал, что без тебя жить не сможет.

Вижу, что Андрей Аркадьевич доволен нашим разговором. И мне стало легче после этой прогулки. Он как бы со стороны, но всегда принимал живое участие в моей судьбе, поэтому я ему и доверяла.

Глава 5.8. Взаимная симпатия

После ужина мужчины ушли в кабинет Вересова обсуждать дела. Дети увлечённо собирают конструктор, женщины наблюдают за ними. Эдик с Владом играют в шахматы, поодаль сидят старший Лукин и Соколов, о чём-то беседуя.

Едва я вышла из дома, Лукина отделилась от женщин и направилась ко мне. Всё же решила поговорить наедине. Интересно! Что-то её тревожит?

— Вика, пройдёмся возле дома?
—С удовольствием!

Лёня больше похож на маму — те же проницательные глаза. Именно их я и запомнила с шестнадцати лет. Интересная дама. Красивая, ухоженная фигура. Заметно, что салоны красоты она не обходит. Приятно видеть ухоженных женщин. И ростом мы с ней одинаковы.

— Вика, о чём задумалась?
—О той шестнадцатилетней девочке, у которой был хороший вкус.
—И о моём сыне?
—Только о нём! За те прекрасные месяцы, когда я была влюблена в вашего сына, мне не так стыдно, как за то, что было после нашей ссоры.

— Я догадывалась! Поэтому и хотела поговорить о вас. Мне даже сноха задала вопрос: «Как вы не повлияли на их судьбу?»
—Умница Дина! Она тоже разглядела в своём муже чрезмерный максимализм.
—Но при встрече в Париже ты говорила ему об эгоизме.
—Это в нём тоже было. Хотя я и сама не уступала ему в максимализме.
—А в тебе не было никогда эгоизма?
—Он не мог возникнуть ни при каких обстоятельствах!
—Потому что весь огонь принимала на себя?
—Да! Мы словно продолжаем диалог, который я начала с Андреем Аркадьевичем. Понимаю — всем хочется разобраться, что же тогда с нами произошло. Я не сужу Леонида, скорее осуждаю себя за проявленное в тот момент легкомыслие.

— Нет! Это была обида. Поверь, мы с Виталием Олеговичем часто ссорились по той же причине. Мне нравится, как ведут себя Серёжа и Николай. Они настолько хорошо тебя чувствуют, что оберегают от всего негативного. У Сергея Николаевича даже тени обиды никогда не проскальзывает, а Николай так тебя любит, что счастлив, когда мы все собираемся вместе. Сегодня он сам позвонил и сказал, что мы обязательно должны встретиться в доме Петра Ильича. Когда вы с Леонидом подъехали, я всё поняла. Он знал, что моя сноха с внуком уехали в Европу, и решил воспользоваться моментом. Ему хочется, чтобы в твоей головке не осталось неясностей.

— Я уже давно всё поняла. Ещё тогда, когда мы поссорились с Лёней. Вы пытаетесь защитить ту девочку, объясняя моё поведение обидой. Но я вышла за свои рамки и после ссоры вела себя не как обычно. Нельзя проявлять легкомыслие — мы только теряем себя в глазах тех, кто нам дорог.

— Сколько требований к себе!
—Это закономерно! Заметив в других недостатки, я говорила себе, что не должна так поступать.
—И таким образом воспитывала себя?
—Постоянно! Успокоил ли вас мой ответ относительно поведения вашего сына?

— Сын в любви оказался таким же эгоистом, как его отец, поэтому мы и ссорились первые годы.

Мне приятно, что Лукина на моей стороне. Помню, как Лёня однажды сказал, что никогда не позволит себе ссор со мной, глядя на своих родителей. Но яблочко от яблони недалеко падает. Эгоизм отца отразился на сыне, поэтому Лукина и смотрит на меня с сожалением.

— Но мне казалось, Лёне комфортно с Диной.
—Того, что было с тобой, он с ней никогда не испытывал.
—А мне Дина этим и нравится. Она счастлива за двоих.
—У них хорошая недвижимость на юге Испании. Он обеспечивает её материально, никогда не унижает.
—Но нет той искры, что пробежала между нами? А может, это и не главное. Вы любили Виталия Олеговича, но не хотели уступать друг другу, поэтому и ссорились. А Дина умница! Она умеет сдерживать чувства. Да и я не тот объект для ревности — мы познакомились с Лёней до их брака. И были на равных. Из его слов, вы познакомились в университете?

— Да! И Виталий Олегович был моим первым, как и я для него.
—Поэтому и ссорились. Были молоды! Обстоятельства тоже влияют на нас. А Дина разглядела в Лёне раненую душу и решила залечить её своей любовью. Он ей благодарен.
—Вы говорили об этом?!
—Конечно, нет! Я просто догадалась.
—Я заметила, что у тебя душа не просто раненая, а измученная. Но этого нельзя было избежать — с детства ты была защищена семейной любовью, а войдя во взрослую жизнь, вдруг осознала своё одиночество, потому что ни мой сын, ни Эдуард не могли дать тебе того, что ты получала в семье.

— А Лёня мне тем и нравился, что кроме меня никого не видел. Я чувствовала себя защищённой! Поэтому давайте снимем с него те грехи, в которых мы его обвиняли. И половину повесим на меня!

Лукина смотрит на меня с симпатией, видя, что я завершаю разговор шуткой. Зачем мучить себя вопросами, на которые трудно найти ответы? Главное, что сегодня мы все благодарны друг другу за прошлое и ценим то, что нельзя не ценить. В отношениях очень важно понимать, сочувствовать и сопереживать. Без этого жизнь может превратиться в ад.   

Глава 6.8. Клятва

Почитала детям перед сном и вышла в беседку по просьбе Лёни.

— Ольга Дмитриевна рассказала о нашем разговоре?
—Нет! Я видел из окна второго этажа, как вы гуляли с мамой, пока мы обсуждали в кабинете совместный проект.
—Скажи, как я вас всех объединила! Выполнила обязанности, которыми должны заниматься премьер-министр и президент!
—Решила пошутить?
—Нет! Мне хочется поставить точку в наших отношениях.
—Какую точку?! Для меня те годы и твоё поведение остаются загадкой! Та девочка меня притягивает всё сильнее.
—А сегодняшняя — уже меньше?
—Не рисуйся! Ты даже к Николаю относишься спокойно, когда мы все рядом.
—Тебе ли, Лёнечка, об этом говорить! Я помню, как мы случайно оказывались в городском транспорте после прогулок, и ты всегда так вежливо просил людей расступиться. В твоём голосе было столько интеллигентности...
—Ты даже это заметила?!
—И помню, как мы поклялись быть вместе навсегда.
—Мама после разговора с тобой смотрела на меня с сожалением. Могу представить, какой анализ наших с отцом поступков вы провели.
—Молодец! Именно во время разговора я поняла — яблочко от яблони недалеко падает. Но с твоей мамой мы этого не обсуждали. Чтобы развеять все сомнения, скажу: тогда я не думала о себе, хотя мама с бабушкой не могли представить, чтобы я осталась с мужчиной наедине, не побывав с ним в загсе. Бабушка полностью доверяла и мне, и тебе.
—Что мы не поторопим события?
—Да! Поэтому она и оставляла меня с тобой.
—А я оказался слабее.
—Умница! Вот я и приняла весь удар на себя. Тебе нужно было укрепиться в своих чувствах. Но ты не выдержал испытания при первом же моём сопротивлении.
—А если серьёзно, о чём вы говорили с мамой?
—Она хотела понять — вернее, убедиться в своих догадках о причине нашей ссоры.
—И?
—Мы пришли к общему мнению. Помнишь, ты говорил, что никогда не будешь со мной ссориться, как твои родители? Хотя с мамой мы это не обсуждали.
—Задавая друг другу наводящие вопросы, вы убедились в нашем с отцом эгоизме.
—Безусловно!
—Хочу понять, откуда вы, женщины, берёте силы?
—Спасибо за этот вопрос! Дина любит тебя — хватит ворошить прошлое. Оно оказалось прекрасным, потому что мы ничем его не омрачили. А твоей маме я объяснила, что сама была виновата. Ты страдал после нашей ссоры, а я изображала полную отстранённость, хотя переживала не меньше. Кстати, то же самое было и с Эдиком. Вот вы и отступили. Но сегодня всё замечательно! У тебя любящая и любимая жена, прекрасный сын! Надо благодарить друг друга за все испытания, которые каждый из нас достойно пережил.
—Скорее, тебе и Дине нужно говорить спасибо!
—Что ж, спасибо в таком случае! Позвони сейчас Дине! А я ухожу спать в детскую. Когда устаю от вас, бегу к ним. И чувствую такое счастье от их присутствия, что все проблемы мгновенно исчезают.

Глава 7.8. Уникальность природы и является ангелом-хранителем

Вижу, Вересов не спит, но не приближается ко мне. Боится нарушить ход моих мыслей? А так хочется поговорить с ним.

— Николенька, почему, когда все гости собрались уезжать, ты уговорил их остаться?
—Во-первых, не хотел разлучать тебя с детьми.
—Согласна! Они меня спасают своим присутствием. Я будто забываю о вас.
—Не разобраться тонкой рябине среди четырёх дубов?
—Почему именно четырёх?
—Эдика ты ведь не исключаешь?
—У нас с ним творческий союз. Никто так не чувствует меня, когда я играю или пою, как Соколов.
—Я чувствую тебя не хуже Эдика, как и Головин с Беловым.
—Допускаю! А что ты подразумевал "во-вторых"?
—А во-вторых, Лукины даже обрадовались, когда я и родители предложили им остаться.
—Но у твоих родителей такой шикарный дом!
—Не рисуйся! У Лукиных и Головиных дома не хуже.
—А ты откуда знаешь, какой загородный дом у старших Лукиных?!
—Был у них с Леонидом по делам, обсуждали новый проект с Виталием Олеговичем. С каким удовольствием он вспоминал ту девочку!
—Конечно, не без твоей подачи.
—Нет! Первым начал разговор, заметив, что мне повезло встретиться с тобой вовремя. А ты тогда была неукротимой, хотя любила его сына.
—Да! И Виталий Олегович очень хотел нас помирить, но не решился и попросил своего друга.
—Потому что не меньше был влюблён в ту девочку! Андрей Аркадьевич рассказывал, как проводил с тобой беседу в кафе.
—Но ты понимаешь, что исправить ситуацию могли только действия Лёнечки, а этого не произошло.
—Он понимал, что ты ещё ребёнок.
—Согласна!
—Но сегодня от тебя ничего не ускользает.
—Да! Если в пятнадцать-шестнадцать лет я была ребёнком, то сегодня, заглядывая на сайт, я вдруг осознала поведение той девочки, перешедшей от коротких юбочек к брюкам и джинсам.
—Потому что не терпишь длинных юбок. А в джинсах любых, как и в брючных костюмах...
—Я — само совершенство!
—Это я тебе не раз говорил. Диана радуется встрече с тобой. Но мне приятно, что вся твоя жизнь — это и есть подиум! И не дай Бог, если кому-то придёт в голову в тебя влюбиться.
—Раздавлю! Но это уже достоинства природы! Выше, как и ниже природы никому не дано опуститься, как бы ни раскатывали губки и ни судили по себе.
—Не возражаю! А ты умеешь загнать в угол кого угодно.
—Если только достанут! Это единственный случай, когда я могу снизойти до хитрости.
—И у тебя это получается мастерски!

Вересов загадочно улыбнулся. Понятно, он, как и другие, с удовольствием изучает мою страницу.

Глава 8.8. Умница во всём

Зоя Николаевна с Владом привезли продукты из подмосковного фермерского хозяйства Ромашовых. Вересов - умница, приготовил всё так вкусно и дал мне возможность поработать. Каким нежным он был со мной, пока мы накрывали на стол. Что-то он задумал... Хотя я уже догадываюсь.

— Поговорим, родная!
—О жизни Люси?
—Да, от тебя ничего не скроешь.
—Учителя у меня были хорошие, Николенька.
—Не сомневаюсь! Когда Серёжа Головин провожал Люсю в аэропорт, она была очень грустной. Ты много знаешь о её жизни?
—Даже больше, чем она сама. Они ровесники с Серёжей, и когда он приезжал ко мне в "командировку" в Петербург, она смотрела на него с таким уважением. Меня в расчёт не брала, понимая, что я ещё ребёнок.
—Но этот ребёнок разобрался в её жизни лучше её самой.
—Этому есть объяснение. Но если можно, я не буду говорить об этом сегодня.
—Не готова?
—Да! Поэтому мой редактор и был удивлён.
—Я уже догадываюсь, по какой причине.
—Люся всегда была отстранённой от мира сего?
—А ты девочка ещё та!
—Да, Николенька, я ещё та штучка! Однажды я решила воспользоваться моментом и сказала подружке Люси, что не нужно в своих неудачах винить Люсю. Она не виновата в том, что умница и красавица.
—И нужно с этим смириться?
—Конечно, Николенька!
—А ты уверена, что Алла тебя поняла?
—Я вызвала в ней только раздражение.
—Закономерно! Потому что она увидела твою доброту и желание защитить её подругу.
—Это уже отдельная история. И не один том нужно посвятить ей. Я тогда попыталась всё описать в "Исповеди", изобразив их сёстрами-двойняшками. Но мой первый петербургский редактор наложил табу на этот текст. Сегодня я с ним согласна.
—А Люся до сих пор чувствует себя виноватой перед Аллой?
—Потому что она умница во всём. Они вместе с детского сада. И учились на одном факультете в университете.

Глава 9.8. Хочется и мне порадовать...

— Вика, сколько чувства!

Мария Михайловна не выдержала и первая оценила моё пение. Хотя и Эдик взглядом подтверждает, что сейчас произошло нечто особенное.

А мне так хочется поддержать идею Дианы Гросс и решиться на концерт в Нью-Йорке! Когда Ричард рассказал, в каком зале мне предстоит петь, у меня захватило дух. Ведь когда-то на этой сцене пел кумир моей бабушки, и зрители слушали его стоя. Хочется и мне порадовать бабушку.

Пока я пела, не отрываясь смотрела на Серёжу Головина. Серёжа Белов поглядывал на Николеньку, но тот оставался невозмутим и слушал с упоением. Он прекрасно понимал — эти слова были обращены не только к Серёже, но и к нему самому, Белову, Соколову и Лукину.

Хотя пела я, скорее, от лица бабушки — её кумиру. Мой голос звучал для всех влюблённых, которые не могут быть вместе со своими любимыми.
      
Глава 10.8. Беда человечества

Я сегодня долго работала за компьютером, поэтому Головина сама вошла ко мне в комнату — видимо, чувствовала, что наш вчерашний разговор не закончен. Мне интересно её мнение.

— Мария Михайловна, вы уже вышли из шока?
—Сколько же тебе пришлось пережить... Тебе никто не мог простить ни красоты, ни ума.
—И моих экспериментов. Я как-то предложила редактору новые главы «Исповеди», а он, прочитав, сказал, что меня в любом издательстве будут встречать с ружьём — ни один редактор не рискнёт со мной работать, потому что я пишу правду, которая вызывает раздражение. Я это запомнила и взяла на вооружение.
—Давай поговорим о Люсе! Она знает свою соседку и подругу Аллу?
—Нет! Из последнего разговора с ней я это поняла. В такой бред поверить трудно.
—И причина тебе ясна? Мне хочется услышать твою версию.
—Когда Серёжа с Люсей уехали в аэропорт, я поняла, что другого случая не представится. Позвонила в Петербург Алле. На мою просьбу встретить Люсю та с раздражением ответила, что ей некогда. Однажды Люся сорвалась на неё в споре, Алла с торжеством удалилась, а я попыталась успокоить Люсю. Вероятно, когда они в очередной раз помирились, Люся рассказала Алле об этом. Я уверена, она просто проверяла её. Видимо, Алла вспомнила тот случай и бросила мне в трубку: «Я не понимаю, почему ты так переживаешь за Люсю, хотя она постоянно вмешивалась в твою жизнь». Я только рассмеялась в ответ, сказав, что мы с Люсей сами во всём разберёмся.
—Да, Викуля, зависть — это беда нашего общества.
—Верно! Когда посторонние люди пытаются тебя задеть, ты ещё как-то можешь это объяснить. Но Алла и Люся дружат с детства. Люся всё понимает, поэтому и прощает ей слабости.
—Возможно...