Часть восьмая. Выживание

Часть восьмая. Выживание.

Шла по дороге, как могла быстро. Возвращалась пешком к дому нашей подмосковной бабушки от железнодорожного вокзала небольшого подмосковного городка Каширы.

И все деревья вокруг дороги внимательно глядели на меня, покачивали кронами, сомневались, что на этой дальней дороге сумею я выжить.

Я и сама сомневалась. И был бы мне интернет в помощь, могла бы вызвать, за любые деньги, любое такси, чтобы только подобрало оно меня на темной лесной дороге, где между лесов и канав сквозила, как в страшной, недетской, сказке, единственная путеводная нить - неширокая дорога через пространства и леса.

И не было большой разницы, что события происходили внутри города. Я этот город не знала, его строения не понимала. Мне этот город совсем не был знаком.

Ушли те времена, когда с одной только палочкой - холудиной, я бегала в овраги около своего села. Искала заблудившуюся там корову.

И что меня тогда вело: Родительский ли наказ - без Зорьки (коровы нашей) не возвращайся или полная уверенность в собственном бессмертии.

- Дети о собственной смерти ничего не знают. – Объяснял мне потом, в моей взрослой жизни, всезнающий и всепонимающтий Хозяин Семьи, мой собственный муж.

И я бежала в детстве по оврагам отважно, тоненьким прутиком размахивала, корову находила и домой пригоняла. Не обращала внимания на синие, вечерние тени. И не боялась никого и ничего.

А вот теперь, прошли годы и я научилась бояться. Не за себя научилась бояться! За жизнь, здоровье и счастье детей...

И, если бы была одна, отвечала бы только лишь за себя, то оставалась бы в освещенном здании железнодорожного вокзала, дожидалась бы там кассиршу, что появлялась периодически в кассе, возникала лицом и частью шеи за маленьким окошечком со стеклом. И уезжала бы в Москву с первой же проходящей мимо Каширы электричкой.

Но я была не одна. И собирала, разыскивала по оврагам и кустам подмосковной Каширы, свое непослушное, в разные места разбредающееся стадо.

Мобильный телефон сдался первым. Не получая зарядки электричеством, он сдох…

И не было у меня больше никакого помощника. Могла я надеяться только на свои ноги, которые несли меня по дороге, но неизвестно куда…

Вдоль по дороге уходили все новые и новые ответвления тропинок и дорог. У меня не было времени. Не могла, не успевала, их все исследовать. Уже подозревала, что потерялась. И, понимая, не выжила, что пропала в густых лесах и лесопосадках Подмосковья, не могла даже передать свой последний привет никому.

Телефон молчал и экранчиком синим, мобильным своим не светился. Счастливый! Он мог себе позволить сдохнуть без питания.

А я должна была выжить!

И, пробегая мимо конструкции, в которой близорукий глаз, в темной ночи, с трудом, опознавал конструкцию автобусной остановки, я обращалась к одинокому пассажиру, что около автобусной остановки стоял. Очевидно, автобуса ждал:

- Скажите, пожалуйста, а как пройти на улицу Путейскую, дом девятнадцать? Я по правильной дороге на эту улицу иду?...

Мне отвечал пассажир:

- Я не здешний. Я не знаю.

- О, ужас какой! - Понимала окончательно перепуганная и невыжившая я. - Наполнен маленький городок Кашира посторонними неизвестными личностями. Они не знают адресов, не понимают всей важности правильных названий и фамилий, также не могут помочь в разведывании явок и дат…

- Все кончено! - Понимала я. - Окончательно в этой Кашире заблудилась.

Еще немножечко вперед пробегу и возвращаюсь на остановку, к единственному пассажиру, чтобы вернуться на вокзал, чтобы сохранить и сберечь, хотя бы мелкого своего детёныша.

Все остальные: Муж, наша бабушка, моя старшая дочь, - взрослые, самостоятельные, дееспособные личности.

Сами и без меня разберутся, как им дальще жить. И из придорожных канав вылезать(выползать?...)

Я начинала храбро исследовать очередной съезд с промоинами. Съезды с дороги повторялись с пугающей периодичностью. Они уходили ответвлениями, через каждые пятнадцать метров от дороги.

Всегда были украшены канавами и мелкими овражками, всегда вели в неизвестность и темноту…

- Еще одно ответвление исследую, - паниковала я. - И, может быть, в конце пути, знакомого мужа вместе с его инвалидным креслом найду. Мне увлекаться очень не стоит. Я всю Каширу, изрытую промоинами не обследую.

Я в этих ночных, экстремальных исследованиях, сама незаметно для всех пропаду!

И уходила в темноту на следующее ответвление от дороги, на следующее направление. И еще раз на следующее…

В конце своего пути, упиралась, каждый раз, то в гавкающую чужую собаку, то в незнакомый мне гараж, то в неизвестный дом.

И чувство ужаса от того, что совсем потерялась и пропала, становилось все сильнее, было непередаваемым и непроизносимым.

Обычно, каждый из нас, всегда или по мере возможности контролирует окружающую его обстановку. Но страшно бывает оказаться темной ночью, в незнакомом месте, без других ориентиров, кроме равнодушных звезд.

...Да и звезды, в этой небольшой Кашире, светили тускло, потому что близость к Москве подсвечивало понемногу небо, превращая весь купол неба, ограниченный темными тенями деревьев, в розоватое, местами белесое, разбавленное серым, молочко…

- Еще один съезд исследую, - решалась я. – И буду возвращаться на остановку.

Сходила по крутой незнакомой тропе. Пробиралась тропинкой вниз.

И слышала знакомые, рыдающие звуки.

Там кто - то, усталый совсем, пытался материться из последних сил.

А голос, губы и язык, ему не подчинялись. Его не слушались…