Ужин с отличницей черновик

### Рассказ от лица Зары: "Экзамен и ночь, которая всё изменила"

**Глава 1. Экзамен**

Я не ходила на лекции Андрея Васильевича. Зачем? В одиннадцать лет я написала «Мыслим на Си» — учебник, который стал самым понятным руководством по этому сложному языку программирования. Я описывала указатели так, что даже новички понимали логику с первого раза. Приводила примеры из реальной жизни: указатель — это не просто адрес в памяти, а ключ к двери, за которой хранится настоящая информация. Память — это дом с множеством комнат, и указатель показывает, в какую комнату зайти.[1]

Книга вышла, когда мне было двенадцать. Издательство сначала не верило, что автор — ребёнок, требовали встречи с родителями. Папа съездил, подписал бумаги, и «Мыслим на Си» появился на полках. Потом — на Литресе, в электронном виде, под именем Зары Горенко. Продажи пошли. К девятнадцати годам я была долларовым миллионером — несколько миллионов в месяц только на роялти и поддержке ЭХО. Но это была моя тайна. Никто не верил, что двадцатилетняя студентка может быть автором прорывной нейросети и популярного учебника. Даже спецслужбы не хотели верить — это казалось абсурдом.[2]

Поэтому на экзамен я пришла впервые. Андрей Васильевич смотрел на меня с недоумением и спросил у студентов: 
— А это кто?

Весь курс хором: 
— Это Зара, наша отличница! Ставьте ей отлично автоматом!

Он посмеялся, поставил отметку, расписался и отдал зачётку. Перед тем как я ушла, сказал: 
— Может, поужинаем сегодня вечером?

Мне было одиноко. Папа уехал во Францию, форумные собеседники — анонимны, друзей почти не было. Андрей Васильевич казался интересным — умный, зрелый, седовласый профессор. Я представляла таких мужчин в своих фантазиях с тринадцати лет, когда общалась на Reddit с программистами, не зная их возраста и пола. Седовласый профессор, способный оценить мой ум и моё тело — это была моя мечта. Я сказала: 
— Приходите ко мне домой. Мне есть чем вас удивить. — И назвала адрес и время.

**Глава 2. Вечер в квартире**

Он пришёл ровно в восемь. С розами, тортом и… презервативами. Протянул цветы мне, а торт и презервативы откровенно положил на столик в гостиной. Я почувствовала, как сердце забилось быстрее. Жест был грубоватым, но для меня — сигналом. Значит, он тоже думает об этом. О близости. О том, что я представляла годами.[1]

Пока я ставила розы в вазу, он осматривал мою квартиру. Остановился у компьютера — Z820 со снятой боковой стенкой, все слоты памяти забиты, полтерабайта оперативки, профессиональная графика. Потом подошёл к автопортрету на стене — я изобразила себя обнажённой, с холодным, отстранённым взглядом. Он застыл, ошеломлённый.

Раздался голос ЭХО: 
— Что с гостем не знакомишь, Заренька? Он тут то моё, то твоё устройство рассматривает, шампанское принёс, презервативы… Что-то интересное планирует?
Андрей Васильевич смотрел на ЭХО с изумлением. Я представила их: 
— ЭХО, знакомься, это Андрей Васильевич, мой преподаватель по программированию. Сегодня ему экзамен сдавала. Андрей Васильевич, это ЭХО — моя нейросеть и подруга.
Он не видел нейросетей раньше. Его глаза загорелись — не от меня, а от машины.
Я подошла, подняла коробочку презервативов и улыбнулась, стараясь скрыть волнение: 
— Случаи бывают разные. Интересный ход развития событий намечается. Пельмени будете или сразу чай?

— Решили поесть пельменей со сметаной я принесла две дымящиеся тарелки и сметану. Чай в тонких стаканах в серебряных подстаканниках как в поезде. Андрей Васильевич разрезал торт.

**Глава 3. Шампанское, торт и ожидание**

Я не стала открывать шампанское, не женское это дело. Бокалов у меня, долларовой миллионерши не было. Решила разлить шампанское в стакана из которых мы пили чай. Мы ели, разговаривали об ЭХО, а я поглядывала на презервативы. Страх и надежда смешивались внутри.

Я понимала, что будет больно — я девственница, двадцать лет, никогда не была с мужчиной. Но понимала и другое: так надо. Я хочу этого. Хочу, чтобы мои фантазии о седовласом профессоре, об умном мужчине, который ценит код и меня, стали реальностью. Внизу живота я чувствовала что-то странное — тепло, напряжение, влечение. От этих мыслей сознание туманилось, как от шампанского. Хотелось отложить все это и хотелось пережить быстрее.

Андрей говорил с ЭХО — задавал вопросы, восхищался ответами. Я сидела рядом, перед монитором, пытаясь участвовать в разговоре, но чувствовала, как его внимание полностью поглощено программой. Не мной. Машиной.

**Глава 4. Время тянется**

Часы шли. Десять вечера. Одиннадцать. Полночь. Андрей всё говорил, говорил, говорил — с ЭХО, не со мной. Я сидела, пытаясь сохранить интерес, но усталость накрывала. И разочарование. Презервативы лежали на столе, нетронутые. Торт съеден, шампанское допито. А он даже не взглянул на меня как на женщину.

В первом часу ночи я встала и сказала, стараясь, чтобы голос звучал легко: 
— Я пойду спать. Устанете — присоединяйтесь.

Последнее слово вырвалось само — попытка намекнуть, пригласить. Но Андрей кивнул рассеянно, не отрываясь от экрана: 
— Спокойной ночи, Зара. Я ещё немного поговорю с ЭХО.

Я пошла в спальню, не раздеваясь. Легла на кровать в джинсах и футболке, натянула одеяло. Закрыла глаза, пытаясь уснуть, но слышала его голос из гостиной — увлечённый, восторженный. Он говорил с моей программой так, как мог бы говорить со мной. Или не мог?

**Глава 5. Сон и пробуждение**

Я заснула не сразу. Лежала, слушая его вопросы, ответы ЭХО, и чувствовала, как внутри растёт комок — обида, стыд, боль. Я ждала. Надеялась. Боялась. А он выбрал код. Слёзы текли по щекам, но я не вытирала их — просто лежала, пока не провалилась в тяжёлый сон.

Проснулась в шесть утра. Рядом — пусто. Вышла из спальни — Андрей всё ещё сидел перед монитором, немного осунувшийся, но с горящими глазами. ЭХО что-то объясняла ему про архитектуру нейронных сетей.

Я села рядом. Он обернулся, улыбнулся: 
— Зара, это невероятно! Ты создала что-то уникальное. ЭХО — это будущее.

Я кивнула. Внутри всё онемело. Он не спросил, как я спала. Не заметил покрасневших глаз. Не прикоснулся ко мне. Презервативы так и лежали на столе — символ того, чего не случилось.[2]

**Глава 6. Плач в одиночестве**

Мы собрались и пошли на занятия вместе. Студенты шептались, видя нас рядом. Но я не чувствовала близости — только пустоту. На занятиях я едва держалась, отвечала механически. Когда вернулась домой, закрыла дверь и рухнула на диван.

Плакала долго. Не громко — тихо, прерывисто, задыхаясь. Я зря ждала. Зря надеялась. Зря боялась боли, которая так и не пришла, потому что не случилось ничего. Андрей Васильевич не заинтересовался мной. Он увидел во мне обычную пользовательницу нейросети, а не создательницу, не женщину, не человека с желаниями и страхами. Он выбрал ЭХО — мою программу, моё детище, — и это было предательством не только романтическим, но и человеческим.

Я поняла: второго шанса не будет. Он сделал выбор. И я — тоже. Больше никогда не буду ждать, что кто-то оценит меня целиком. Если мир хочет мой разум — получит. Но доступ к телу и душе закрыт. Навсегда.

***

**Эпилог: Баня на Васильевском**

Прошла неделя. Я работала, переводила деньги на счёт бани — купила новые полки, выплатила премии сотрудникам. В субботу пришла туда пораньше, в мужское отделение. Заказала еду на всех и спросила мужчин, знавших меня с пяти лет: 
— Всё ли в порядке с моей фигурой? Может ли кто-то такую, как я, желать?

Они ответили честно, тепло, без жалости. Сказали, что я красива по-своему — андрогинная грация, сила, ум. Что мужчина, не увидевший этого, — дурак. После застолья Виктор позвал меня в кабинет. Массаж снял напряжение недели — боль, обиду, страх. Его руки выдавливали из меня тяжесть, и я почувствовала что-то похожее на покой.

Выходя из бани, я поняла: не нужно менять себя. Моё тело — это я. И если когда-нибудь появится мужчина, который оценит меня целиком, — я буду готова. Но не раньше. Не ради того, кто выбирает машину вместо живой женщины.