Мертвое пламя

Рассказ девятый из цикла «Хроники Рантала».

Ноилу было плевать на все рассказы о матерых разбойниках, наводнивших дороги, о ворах, грабителях, убийцах, которые, как говорят, только и ждут подходящего мига, чтобы вонзить тебе нож между лопаток. Однако в пятидесяти шагах от себя Ноил увидел нечто, почти полностью подтверждавшее все эти слухи.
Он подъехал ближе. Конь возмущенно зафыркал и попятился.
– Стой тут, – сказал Ноил, спешиваясь.
Земля обильно полита кровью. Лошадь с развороченным брюхом, испуганно и непонимающе глядящая в небо. «Инган, крюк на цепи, – подумал Ноил. - Излюбленное оружие здешних разбойников». Невдалеке – труп мужчины, много ран на груди и спине, в руке нож. Лезвие чистое, без кровавых следов, так и не добравшееся до разбойников. В глазах, в отличие от глаз лошади, пустых и кротких, злоба и ненависть. Ноил приложил ладонь ко лбу и посмотрел на небо. Стервятники собираются, но здесь еще не было ни одного. Значит, все случилось совсем недавно.
Ноил задумался. Ему, как посвящённому некроманту, главе Третьего Круга Школы Смерти, не составит труда оживить этого мертвеца. Но нужно ли это?
– Встань, – сказал Ноил. – Говори. Я разрешаю тебе говорить.
Труп открыл глаза и заговорил.
– Я вижу, как они уходят! Я не смог... не смог ничего сделать. И сейчас не могу.
– Кто они?
– Четверо разбойников. Один усатый, с повязкой на глазу, второй без руки, третий... без отличий, четвертый в черном шлеме, и его лица я не видел.
– Они напал на тебя?
– Нет, – ответил мертвец. – Еще в городе они убили мою жену, а я отправился за ними и попытался отомстить. Но я не смог... здесь одиноко и пусто...
– Достаточно, – произнес Ноил. – Покойся в мире: ни духом, ни призраком, ни ходячим трупом не тревожь наш мир, прахом оставайся, пришедший из праха!
Некроманту показалось, что эхо голоса уходящего духа спросило его: «Ты поможешь?»
– Да, – ответил Ноил.
Ветер обдувал его лицо, играя длинными волосами до плеч и короткой бородой.
«Почему?» – спросил сам себя некромант. И ответил: «Потому что мне нужна чужая боль, чужая ненависть, чужая месть. Я могу жить только чужой жизнью, а я хочу жить».
Некромант смотрел на мертвых, и в его глазах не отразилось ни жалости, ни брезгливости – совсем ничего; коротким заклинанием он превратил их в унылый серый прах. Затем вскочил на коня и пришпорил его. Путь он держал на север.

1.

В придорожной таверне было тепло и уютно, и уезжать никуда не хотелось. Но Ноил встал из-за стола и пошел седлать лошадь. Ну да, конечно, она живая и нуждается в отдыхе, но только некроманту нужно бы поспешить, и времени на отдых не остается. А чтобы лошадь не умерла, Ноил навесил на нее с десяток поддерживающих жизнь амулетов, которые купил еще в столице.
Поручение Индела, главы Школы Смерти, было странным. «Поезжай в Северный Лес и ищи там» – сказал он. Но что искать? Возможно, Индел и сам не знал этого? Что ж, Ноил узнает.
В таверне рассказывали байки о какой-то бессмертной птице – под этим чудным именем скрывался человек, в одиночку спаливший три города. Ноил столь неправдоподобным слухам не поверил. Такого злого и сильного мага уж как-нибудь нашли бы и убили, решил он. Наверное, просто народу нравится придумывать себе всякие ужасы – чтобы потом, навесив на дверь тяжелый замок, покрепче спать. Ноил же считал все это глупостью.
Скакать ночью почти наверняка означало поломать все ноги у коня. Поэтому некромант взял его под уздцы и повел, внимательно слушая все звуки в окрестностях.
Кстати, четверо разбойников, как удалось узнать Ноилу, проезжали здесь совсем недавно и даже останавливались в той же таверне, что и он. Не к Северному Лесу ли они держат путь?
Небо сегодня было ясным. Половинка луны и блистающие звезды давали сильный свет. Запахло пряным ароматом тех цветов, что раскрываются только ночью. Ноил, возможно, и пожалел бы, что не чувствует красоты, которую ему дано видеть перед собой – но жалеть ни о чем он не мог. Таково было свойство того Дара, развитию которого он посвятил свою жизнь. Чувства он поменял на Силу, и никто не мог бы упрекнуть его за такой выбор. Однако сам Ноил очень часто ощущал в душе некую пустоту, и хотел бы почувствовать все, что давно потерял, и часто поэтому пытался сочинять стихи, писать песни и рисовать картины, но у него ничего не получалось. И однажды он понял, что может почувствовать краски жизни, только принимая чужие чувства, делая их своими. Да, в таком случае он жил чужой жизнью, но он жил, – а это было для стареющего некроманта главным.
...Утро вступило в свои права с первыми, слабыми еще, лучами рассвета. Ноил встретил солнце, сидя в седле – когда стало светло, он решил сразу ехать.
Где-то в поле пел крестьянин, и его голос, радостный, напористый, бодрый, разносился по всем окрестностям. Ноил подумал: отдал бы этот простолюдин свои чувства за магическую Силу?
Некромант повернул. Он спешился прямо на пашню и равнодушным голосом обратился к крестьянину:
– Хочешь владеть магической Силой?
– А что для этого нужно, сударь? – робко спросил крестьянин. Он сразу признал в Ноиле некроманта и сильно испугался.
– Отдать все чувства. Жить только разумом, и никогда – сердцем. Согласен?
– Н-нет, извините, сударь... зачем же мне эта сила, если я буду жить мертвецом?
...Вот так, думал Ноил. Кто из них прав, а кто нет? Некромант попытался разозлиться на крестьянина или на себя, но у него ничего не вышло.
– Ты дождись меня, ведь я тебя люблю, – запел он, но получилось настолько глупо и издевательски, что Ноил резко замолчал и больше не проронил ни слова.
...А ведь когда-то все было по-другому. Ноил помнил, как хорошо было ему, когда он еще мог чувствовать весь мир. Когда-то, пусть и очень давно, он даже любил, и это, он помнил, перекраивало весь мир вокруг него, заставляя его быть другим, совсем другим...
Вот незадача – а ведь даже и сердиться на себя Ноил не мог за такие глупые мысли!

2.

Школа Смерти всегда славилась осторожностью. Вот и сейчас, едва с Изнайских Гор потянулись первые слухи о вторжении Хаоса, она приготовилась к опасности. Были использованы все разрешения короля на поднятия мертвецов. В подземельях под башнями зловещее войско безмолвно ждало своего часа.
Всех в Школе Смерти, кроме неупокоенных трупов и самых низших слуг, раздражало то, что приходилось действовать только с разрешения короля. Все магические действия определялись давнишним «Регламентом о дозволенной некромантии»: заклинания, способы накачки силы, книги, количество поднимаемых мертвецов. Каждый год король посылал Школе свитки с разрешением оживить нескольких бродяг или преступников для ее нужд.
Ноил не помнил, как он оказался в Школе Смерти, но, судя по рассказам, орден некромантов никогда не гнушался даже обманом заполучить в свои ряды человека с врожденным, а значит, и самым сильным, даром. Очевидно, и он сам когда-то имел такой дар, ведь он смог дойти до Третьего Круга, в то время как большинство остальных не могут даже миновать Первого. А Четвертый Круг – это Учитель-лич Индел, и больше никто.
…На горизонте показался лес – огромный, угрожающе мрачный, – и казалось, что это и не лес вовсе, а какие-то зеленые горы, диковинные и невиданные, откуда-то из другого мира. Ноил остановил коня. Ему нужно было ехать вперед, под кроны елей Северного Леса, но... еле слышный отзвук в более тонких слоях мира, чем этот, подсказывал некроманту, что четверо разбойников, найти которых он дал слово духу мертвого – а такие клятвы лучше не нарушать – эти четверо не поехали в лес, а свернули на запад, к Холмам Айгала.
Ноил повернул на запад.
Предчувствие боя как-то особо сказывалось на его холодной душе, дарило слабую тень чувств. Скоро некромант укрыл своего коня, наложив на него заклинание безмолвия, и побрел по узкой и кривой тропинке к холмам.
Через двадцать пять шагов он увидел часового. «Один усатый, с повязкой на глазу...» Ноил кивнул. Неслышно он подобрался к бандиту со стороны, где была самая высокая трава, и застыл, наблюдая.
Усатый явно скучал. Он глядел то на небо, то на землю, то по сторонам, но нигде не мог найти ничего для себя интересного. Разбойник ходил туда-сюда, один раз поймал красивую разноцветную бабочку и оторвал ей крылья.
Ноил почувствовал ее боль сквозь призму силы. «Пора» – решил он. Высоко в небе раздался протяжный свист, усатый поднял голову... и упал в траву с дротиком в шее. Некромант вскочил, схватил мертвеца за ноги и потащил в лес.
– Мне не говорили.
От усатого ему не удалось добиться ни одного вразумительного ответа! Кроме одного – их троих нанял человек в черном шлеме. А зачем, для чего – никто не знал. Этого им не говорили.
– Ну хорошо, – сказал Ноил. Носком сапога он стер один из знаков, что до этого тонкой костью нарисовал на земле, и на его месте начертил другой.
– Пойдем со мной.
Вечерело. Комары, надоедливо зудя, роились и кружились вокруг Ноила, но садиться побоялись – равно как и на мертвеца. Некромант открыто пошел прямо к холму, где, как он знал, разбойники разбили свой временный лагерь. Еще издали был виден огонек костра.
Мертвецу он приказал идти впереди. Приближающаяся ночь скрывала идущего чуть позади некроманта в колышущемся море теней. В руке Ноил держал изогнутый кинжал.
За костром сидели все трое. Главарь сейчас был без шлема, и Ноил узнал в нем главу Второго Круга Гарота. Его глаза смотрели холодно и отстраненно. До костра оставалось пять шагов.
Бандит, сидящий ближе всех, тот, у которого не было руки, воскликнул:
– Тхар, ты что-то сам на себя не похож! Случилось что?
Три шага. Гарот напрягся, что-то почувствовал, но было уже поздно. Ледяным голосом Ноил приказал мертвецу убить ближнего разбойника, одновременно бросая в костер баночку с земляным маслом.
Мертвец кинулся на однорукого и стал душить его; в этот миг костер вспыхнул, в разные стороны полетели искры и острые осколки Ноиловой баночки. Гарот успел откатиться, а третий разбойник, «без отличий», так и остался сидеть, а потом упал в бушующее пламя.
Мертвец задушил своего соперника и стоял над ним, прямо в огне, не обращая на горячее пламя никакого внимания. В свете костра неживая его фигура выглядела фантастично и страшно.
– Зачем, Ноил? – спросил Гарот. Только он один смог остаться в живых.
– Это я спрошу: зачем? – ответил Ноил, присаживаясь напротив Гарота. – Зачем ты набираешь этот сброд и зачем едешь к Северному Лесу?
– Хотел почувствовать себя разбойником, – Гарот холодно улыбнулся. – Невинная блажь... а лес меня интересует в том плане, что, по слухам, люди Ингора из Первого Круга нашли там что-то интересное.
– Вот как, – не глядя на собеседника, сказал Ноил. – Что ж, эта затея дорого тебе обойдется. Сожалею.
Гарот улыбнулся еще шире. Некромант почувствовал на своей шее тяжкую хватку рук мертвеца, из которой почти невозможно вырваться. Но как?..
– Дорогой амулет, – услышал он как будто издалека голос Гарота. – Ценный и редкий. Он позволяет подчинять мертвеца, поднятого другим, твоей власти, и приказывать ему ментально. Бедный Ноил, даже твой Третий Круг не спас тебя...
Ноил напрягся и выкрикнул слово освобождения. Он не был бы расчетливым главой Третьего Круга, если бы не оставил для себя лазейку в случае, если мертвец обернется против него. Труп за его спиной осел, и Ноил, пошатываясь, встал. Гарот схватил оружие – крюк на цепи – и, широко размахнувшись, шагнул вперед, а Ноил в один прыжок преодолел расстояние между ним и его врагом, и без замаха, коротким движением кисти, вонзил изогнутый кинжал в шею Гарота, а потом несколько раз провернул. Маленькая крупица радости победы – но за это подобие чувства Ноил отдал бы в этот миг весь мир и себя в придачу.
...После некромант развлекался тем, что оживил Гарота и заставил его рыть могилы себе и своим бандитам, а затем прыгать в одну из могил, но почувствовал себя мерзко, махнул рукой и устало зашагал к лесу.

3.

Темный и угрюмый Северный Лес нисколько не мешал Ноилу спать – до тех пор, пока его не разбудило унылое беззвучное бормотание полупрозрачного существа с печальными глазами.
Некромант нехотя встал.
– Сгинь, – сказал он существу, а потом увидел – их же десятки, нет, сотни, сотни бесплотных духов, неслышные голоса которых рождали ветер.
– Кто это сделал? – промолвил Ноил. Что же такое нашли Ингор и его люди, что в границе оказалась настолько большая прореха? Еще повезло, что тут только вот такие безобидные духи, а то... некромант похолодел. А может, кое-что посерьезнее уже вылезло оттуда и ходит поблизости?
Мало что на свете было способно внушить страх Ноилу, но здесь он по-настоящему перепугался – и даже не обрадовался возвращению пусть и неприятного, зато сильного чувства.
Некромант не медля окружил себя кругом и поставил несколько свечей. Пришлось задействовать несколько амулетов из запаса. Полные печали взгляды духов на другого человека уже давно бы навели смертельную тоску, но Ноил спокойно и бесстрастно смотрел им прямо в глаза.
К утру граница стала восстанавливаться. Духи исчезали, не меняя выражения глаз. Скоро не осталось ни одного, и стало ясно, что граница вновь закрыта, но Ноил простоял в своем круге еще полчаса: он знал, чего можно ждать от тварей из-за грани, и посчитал постоять еще немного времени под защитой круга совсем нелишним.
Он даже не стал стирать круг, убирать свечи – сорвался с места и побежал что было сил к востоку – туда, где он почувствовал отзвуки творящейся Магии Смерти. Ему надо было успеть до наступления ночи.
Бежать по лесу тяжело, можно сказать, совсем невозможно. Ноил скоро махнул рукой и пошел шагом. К тому же, он уже устал и запыхался, а восстанавливающие силы и изгоняющие усталость амулеты уже закончились. Лес изменялся; способному увидеть все вокруг говорило о том, что где-то творится волшебство из разряда Магии Смерти – и очень сильное. Деревья становились все более кривыми и изогнутыми, словно нечто с силой гнуло их к земле; переплетение ветвей вверху заслоняло солнце, и под этими деревьями было темно, как ночью. Земля под их корнями сочилась неприятного вида и запаха слизью.
Ноил шел уже несколько часов. Под деревьями кучами валялись мертвые птицы, жуки, бабочки, лесные звери. Листья и хвоя приобрели странный синеватый оттенок.
Когда некромант вышел на просторную поляну, он почувствовал, что достиг цели.
– Ингор!
– Сударь Ноил, – ответил блеклый измученный голос.
Ингор выглядел усталым, измотанным до полусмерти. Лицо его исхудало до неузнаваемости, и бледностью он походил на мертвеца.
– Что у вас происходит? – строго спросил Ноил.
– Оно... оно снова готово прорвать границу. Для него это как стук сердца: утром граница восстанавливается, а ночью вновь прорывается. И все начинается сначала. Сударь, у нас уже нет сил сдерживать его...
– Где оно и что это?
– Пойдемте, сударь...
Люди Ингора стояли вокруг некоего возвышения, творя магию. Ноил пригляделся: черного цвета каменный алтарь, к нему ведут ступеньки. Магия же была, как он почувствовал, запирающей, сдерживающей, ослабляющей. Хозяйка Смерть, сказал себе Ноил, да что же такое там, на этом алтаре?!
– Там Мертвое Пламя, сударь, – раздался голос Ингора. – Вы ничего не слышали о нем?
Ноил покачал головой.
– Я тоже – раньше. На алтаре выбиты знаки, которые я опознал как ранний вариант нашего языка. Вот что дало заклинание ключа в применении к этим рунам.
Ингор протянул Ноилу лист пергамента. Тот развернул и стал читать:
«Вот мертвое пламя, не оружие воинов, а их властелин. Это есть меч беспредельной воли, рожденный в тот час, когда солнце умерло, из тела его. Металл меча есть не металл недр, но небес. Для мертвого пламени нет границы между жизнью и смертью, сам меч есть сия граница.
Не родится человека, который повелевал бы этим мечом, но коли найдется считающий себя таковым, пусть придет и возьмет в руку его рукоять. Мертвое пламя радо будет убивать вновь.
Вот мертвое пламя, и поэтому лучше тебе идти прочь. В мире и так много бед».
– Я попытался взять его, сударь, – прошептал Ингор. – И вот что получилось. Оно пробудилось и стало играть с границей, и никто не осмелился даже прикоснуться к нему, видя, что произошло со мной, – а оно почти выпило мою жизнь, сударь.
– Вы уже не можете сдерживать его, – задумчиво произнес Ноил. – Сдерживать до тех пор, пока не придет кто-то, кто сможет усмирить его – если он придет.
– Да, сударь, – дрожащим голосом ответил Ингор.
– Дай мне пергамент и чернила.
Ноил написал короткое послание и поставил свою печать. Потом сказал, тяжело вздохнув:
– Бери своих людей и быстрее, чем можете, отправляйтесь к Твердыне Черепа и вручите это послание лично в руки Индела, нашего учителя-лича.
– Но, сударь, сможете ли вы?..
– Смогу, – жестко сказал Ноил. – Я накопил уже достаточно сил, чтобы стать личом... я лишу себя жизни.
– Ноил! – воскликнул Ингор. – Я не могу… ты хочешь отказаться от самой жизни!
– Прочь, я сказал! – рявкнул Ноил. – И быстрее, смотрите, не промедлите! А если останетесь здесь, скоро лишитесь остатков сил, и оно сожрет вас!
Ингор сжал пергамент в руке.
– Спасибо, сударь. Я... я не знаю, как отблагодарить вас. Мы будем спешить, как только можем.
...Когда Ноил остался один, он достал нож, тот самый, которым недавно убил Гарота. По словам Ингора, оставалось совсем немного времени до пробуждения мертвого пламени.
Некромант посмотрел на изогнутое лезвие, и глаза его были полны слез. Ярость переполняла его, хотя он не знал, на кого злится.
- Что там говорят в таких случаях? – задумчиво произнес он. – Что-нибудь величественное… а я не могу. Я даже не могу пожалеть о том, что лишаюсь жизни.
С этими словами он вонзил кинжал в грудь.

4.

Некроманты покидали свои башни с вычурными названиями, забирая оттуда артефакты, книги и свои жуткие войска, и башни осыпались за ними, опустев, и превращались в горстки серой пыли. Невиданной кавалькадой некроманты – вся Школа Смерти – потянулись на север, и их телеги со снаряжением тащили мертвецы, а впереди ехал сам Индел, Учитель-лич, на мертвом коне.
Люди прятались в дома, испугавшись, что началось нашествие мертвецов, но некроманты двигались к их цели, пусть и довольно медленно, но почти не останавливаясь.
Они вошли в северный лес, нашли там черный алтарь и окружили его – и мертвое пламя уснуло.
– Что ты сделал с собой, Ноил? – спросил Индел.
– То же самое, что и когда-то ты – с собой. Моя жизнь осталась с этим проклятым клинком на алтаре.
– Ты не жалеешь?..
– Нет, – ответил Ноил. – Не о чем жалеть...
– Срубайте деревья и стройте башни, – крикнул Индел. – Лишь Хозяйка Смерть знает, на сколько времени это место стало нашим домом.
Поразмыслив, Индел решил, что лучше всего было бы, чтобы это место стало их домом навсегда – и чтобы никто, способный взять проклятый меч в свои руки, никогда бы не рождался и не приходил сюда, и мертвое пламя вечно спало бы на своем черном алтаре.
В конце концов, в мире и так слишком много бед.