Бабушка Настя

     Не думала, что так сложно писать о любимых людях.  Эмоции не дают  сосредоточиться. Всё кажется важным,  боюсь что-то пропустить. Я уже несколько раз принималась написать мои воспоминания, но мне всё не нравится. Попробую ещё раз. Начну со своих размышлений. Моя бабушка родила одиннадцать детей. Выжили только пятеро. Многие женщины, у которых есть больше одного ребенка, говорили мне одну и ту же поговорку: «любой палец уколи - все больно,  так и за любого ребёнка душа болит».  Думаю, что матери любят всех своих детей и внуков, но по-разному, потому как у детей и внуков есть свой характер и темперамент,  и отношение "отцов и детей", то есть матерей и детей не могут быть одинаковыми со всеми. У нас с бабушкой была взаимная любовь. В наше время, когда в семье единственный  ребёнок и единственный  внук -  это не редкость. Но у моей бабушки было  одиннадцать внуков. В детстве я не осознавала этой особенной любви, стала понимать это только сейчас, когда моя двоюродная сестра рассказала мне, что у неё с бабушкой не было таких тёплых отношений. Я помню бабушку усталой, она перенесла тяжёлую болезнь и говорила: "Мне самой до себя". Тем не менее, мне она часто и много рассказывала о своей жизни, а я любила ее слушать. Мой рассказ про бабушку - это мой субъективный взгляд, мои воспоминания и ощущения от общения с ней. 
     Её судьба вполне себе обычная для тех времён, только время было необычное. Нам никогда не встать на их место и не понять, каково это родиться в 1911 году. Мать и отец моей бабушки не были особенно счастливы. Рассказывали, что прадед был невысокого роста, прабабушка его не любила, убегала от мужа к своим родителям, но её возвращали обратно. Когда прабабушка была беременной  вторым ребенком, прадед умер от тифа. Прабабушка растила и ставила на ноги двух девочек одна. Но женщина она была сильная, дом построила, девчонок на ноги поставила, правда, каким трудом ей это далось, можно только догадываться.
     Моя бабушка, старшая дочь, в детстве записывалась в школу три года подряд, ходила учиться, пока не надоест, потом на улице холодало, становилось лень, и она это дело бросала. После революции обязательного образования ещё не было, никто и не заставлял. Худо-бедно писать-читать-считать научилась и ладно. Помню я смеялась над грамматическими ошибками в письмах от бабушки. Теперь я думаю о том, что бабушка едва умела читать и писать, а мне судьба дала возможность учиться, получить два высших образования и есть такое ощущение, что свой потенциал я использую не максимально. Но сейчас не обо мне. В 16 лет бабушка пошла в няньки на лето в чужую семью, подзаработать, помочь нищете. Там, на улице в соседнем доме, она и познакомилась с моим дедом. Отец моего деда был крепким крестьянином, держал скотину, растил хлеб, зимой обжигал кирпичи, возле своего деревянного дома пятистенка построил амбар (этот амбар стоит до сих пор, и в нём живёт правнук, а дом после раскулачивания перенесли на другое место для постройки начальной школы, в которой потом училась моя мама). У прадеда было трое сыновей и две дочери, все помогали по хозяйству. Семья кулаков. Глава семьи воевал в первой мировой войне, был уважаемым человеком, являлся старостой местной церкви. Дети были образованные, мой дедушка в детстве закончил семь классов. В такую семью выдали замуж мою бабушку. Приданное было скромным: одеяло, подушки, чёрная кружевная косынка (она лежала у бабушки в сундуке всю жизнь) и ботиночки с каблучком на шнуровке, румынки, я тоже в детстве их видела. Вот такое разумное потребление - вещами пользовались всю жизнь. Поселилась молодая семья в большом доме с родителями, семьями братьев и с незамужними сёстрами. Скотина, поле, дом - работы хватало. Вроде-бы повезло, вышла замуж за богатого. Бабушка вспоминала, что свекр, вернувшись первый год с ярмарки, привёз старшим снохам подарки, платки, а ей не привёз, не заслужила ещё. Но не в этом счастье, мои бабушка и дедушка любили друг друга.
     А потом всё изменилось, кто был никем, тот станет всем, в деревне стали наводить советские порядки. Начали раскулачивать, продразвёрстка заезжала во двор, вычищали всю провизию, заодно прихватывали содержимое сундуков и буфетов. Мужиков загоняли в колхоз, несогласных угоняли в неизвестном направлении. Прадеда, церковного старосту, посадили. Деда отправили на стройку химкомбината в Дзержинск. Бабушка поехала искать его в Нижний Новгород, встретила там знакомого мужика, который рассказал, что её муж в Дзержинске. Прожили они в бараке  недолго, вернулись в село, дед пошёл в колхоз, стали жить у тёщи. Вроде как и не кулаки. Но от такой жизни стал мой дед прикладываться к бутылке. Мог молодую жену обидеть. Тёща, моя прабабка, долго терпеть это не стала, выгнала непутевых. Так они всей семьей оказалась в полуподвальной комнате в военкомате, дед стал работать конюхом там же. Бабушка рожала детей. До войны детская смертность была высокой. Когда мы с ней об этом разговаривали, она всегда перечисляла всех своих детей по именам, рассказывала, от чего они умерли. Я спрашивала:  "Как ты это переживала?" "Когда умирает, поплачу, а потом вроде и полегче - отмучился". Как только появились  прививки от болезней и антибиотики, дети перестали умирать, но до войны этого не было. Бабушка ходила на курсы медсестёр, закончила их. Начала работать. На поле какому-то мальчишке плугом оторвало ногу. Бабушка побежала оказывать помощь, и сама упала в обморок. Так её медицинская
карьера закончилась.
     Потом началась война. У деда с бабушкой было тогда двое детей, Коля и Лена. Дед развозил повестки по селу и всему району, у него была бронь. В январе 42 года родилась третья дочь Нина. В феврале дед ушёл добровольцем на фронт, призывать было больше некого, все повестки он развез. Бабушка осталась одна с тремя детьми. Был страшный голод, ели лебеду и гнилую картошку. Она мне часто повторяла, что пережила три голода: в революцию, в коллективизацию и в войну. Забегая вперёд, скажу, что в 1961 году ей вырезали пол желудка, опухоль, бабушка всегда считала, что причина её болезни в пережитом голоде. Дед воевал в белорусских болотах, промокшие ноги болели потом всю жизнь. Получил два ранения. У него не было среднего пальца, и была прострелена рука. Песню День Победы он слушал и плакал. Но никогда ничего нам не рассказывал, только однажды, сказал, что были с ним два молодых новобранца в лесу, и начала стрелять кукушка, снайпер, он упал и их пригнул, а после стрельбы стал тормошить, оба были убиты. Так что удача моего деда -  прямое следствие моего рождения. В конце войны дед оказался в госпитале в Прибалтике. Там он задержался, помогал со столярными работами и завёл себе боевую подругу. После объявления мира бабушка ждала деда, а он всё не возвращался. Все уже дома, а его всё нет. К зиме вернулся и он. Младшая дочка его совсем не помнила, сказала: "Мама, что солдат у нас делает, выгони его". Пришло письмо из Прибалтики. Была там и фотография той женщины. Бабушка сказала так: "Была война, она всё спишет, а ты, Павел, или живи с нами или уходи". Дед остался.          
     После войны родили они ещё Валеру, а потом и Ольгу, Лелю, как они её звали, мою маму. Дед работал на мельнице, но жили впроголодь, не приносил он домой муку, честный был, да и боялся, могли посадить за воровство. Потом занялся строительством своего дома, за домом разбил сад и огород, очень дорожил всем этим. Дед стал работать столяром в больнице. Говорили, что у него были золотые руки. Когда моей маме было десять лет, бабушке поставили диагноз - рак желудка. Сделали операцию. Дед справлялся с ребятишками, с коровой, с хозяйством. Бабушка долго лежала в больнице, потом лежала дома, все дела давались ей с трудом. В деревне ничего не утаишь. Стали приходить женщины, смотреть на мужика, скоро станет вдовцом и свободным мужчиной. Завидный жених. После войны мужиков на всех не хватало. Бабушке сделали повторный рентген: затемнения, дали направление в Горький на вторую операцию. Утром бабушка ушла на автобус, а через час вернулась, легла возле спящей Лели и никуда не поехала. Порешали на семейном совете, что вторую операцию не перенесёт, умирать, так дома. Перебирая в старом доме бумаги, я видела заключение врача, направление на госпитализацию и этот страшный диагноз. Но бабушка прожила ещё 28 лет, пережила деда, вырастила детей, дождалась всех внуков, а ещё и правнуков. Но на этом мой рассказ не окончен. После пережитого дед стал относиться к бабушке очень бережно, пить, конечно, он не бросил, ветераны после войны пили, это не секрет, но не хулиганил, в огород бабушку не пускал, корову продали, остались только овцы и куры. Дети тоже над мамочкой тряслись, трепетное отношение к ней передалось и мне. Бабушка очень любила шить и неплохо это умела. Дед злился на неё за это, мне кажется, ревновал, что она любила что-то ещё, кроме него. Шила она платья, перелицовывала верхнюю одежду себе и дочерям, кое-что доставалось и мне. Мама мне рассказывала, что когда родилась я в воинской части, бабушка приехала и привезла мне приданное - пелёнки, распашонки, которые сшила сама. Дедушкин отец, мой прадед в тюрьме не пропал, он там заболел, его отпустили умирать, а жена его выходила, умела моя прабабка кое-что, но унесла с собой, нам не передалось это. Все жили после войны по соседству, построили себе скромные дома. Я не застала прадеда и прабабушку, но дедушкиных братьев и сестёр помню хорошо. Все они роднились и помогали друг другу. Не скажу, что не ссорились, бывало, но свой своему поневоле друг, как говорила моя мудрая бабушка. Она очень любила своего мужа. Такая любовь и уважение дорогого стоит. Они были живые люди, совсем не считали себя героями, со своими слабостями и недостатками. Но время, в которое они жили, не давало им выбора. Сила и любовь - это то, что позволило им выжить, родить наших родителей и подарить жизнь нам. Это ли не повод писать о них воспоминания?