Сказка о мужике и тролле

В чаще леса на опушке
Спорили за жизнь кукушки,
Куковали, куковали
Так, что хриплыми аж стали.
В этот день грибник Василий
В твёрдой памяти и силе
Насчитал себе на жизнь
Столько лет, что хоть держись.
Присказка была всё это,
Я могу хоть до рассвета
Чушь такую городить,
Лучше сказку предложить.

***

Ни в воде, ни в окияне, ни на острове Буяне,
На родимой на земле жил мужик в одном селе.
С петухами подымался, за хозяйство принимался,
Вычистит курей помёт, огород большой польёт,
Папиросой подымит, на работу в тот же миг
Соберётся да пойдёт, коль рассказчик вам не врёт.

Вот в один такой денёк, обходя кривой пенёк,
Удивился наш мужик, у него вопрос возник,
А откудова здесь пень? Если каждый божий день
Он бродил туда-сюда, пня не видел никогда.
Ну, а раз такое дело, любопытство одолело,
Наклонился к пню мужик и исчез в тот самый миг.

Очутившись в чаще леса и не смысля ни бельмеса,
Наш герой чуток струхнул да пенёк тот помянул,
Припечатал добрым словом, пожелав, чтоб был здоровым,
Если б пень умел икать, то икал бы он дней пять.
Вдруг разверзлась твердь земная, чаща замерла лесная,
Охнуть не успел мужик, перед ним златой рудник.

Ошалело взглядом водит, от богатства зубы сводит,
Стал в уме уже смекать, злато как отсель достать,
Где б найти кирку да тачку, ох, и задал бог задачку,
Будто из-за горных рек раздалось вдруг:
«Имярек! Кто ты? Немец али грек?
Здесь останешься навек!»

Позабыв о всяком злате, о больничной о палате,
Тут же замечтал мужик, как услышал этот крик.
Вспомнил притчу о Варваре, той-то нос лишь оторвали,
А ему за дурь свою в этом каменном раю
До скончанья бренных лет не увидеть белый свет.

На корню страх задушив, покалякать от души
Вздумал наш тогда герой, крикнув в пустоту: «Постой!
Ведь зовут меня Степан! Не варяг, не басурман,
Не ацтек и не абрек, просто русский человек.
И тебе б пора знать честь, покажись уж, кто ты есть».

Крикнул Стёпа и застыл, выбирая прочный тыл,
Огляделся он кругом, осенив себя перстом.
Тьму прорезал яркий луч, по глазам уж больно жгуч,
И раздался, как на грех, тихий хрипловатый смех,
Не успел моргнуть мужик, злобный тролль пред ним возник.

«Раз своё поведал имя, узник мой теперь отныне!» -
С плюснутым огромным носом великан длинноволосый
Наводил такую жуть, что забудешь как  вздохнуть.
С золотой серьгою в ухе, кожей каменной на брюхе,
По три пальца на руках, лишь по паре на ногах,
Про него б сказали встарь: «Демон, а не божья тварь!»

Увидав красу такую, чувствуя беду лихую,
Наш герой без лишних слов вспомнил весь молитвослов,
Хоть, признаться, до сих пор не видал его в упор.
В голове сплошной бардак, не идёт мысля никак,
Хоть вертИт уж так и эдак, чтобы не попасть впросак.
И пока Степан смекал, тролль брюзгливо заворчал.

«Ох, ты глупый человече, божий свет отсель далече,
Хоть крестись, хоть не крестись, хоть кому ты здесь молись,
Не поможет ничего, кроме чуда одного.
Но чудес здесь не бывает, злато лишь огнём пылает,
Так что дурь ты эту брось, чтоб легко тебе жилось
Позабудь про миражи, верой-правдой мне служи!»

***

Хоть далече до развязки, быстротечно время сказки,
А пока же наш герой уж который день-деньской,
До упаду в руднике, в этом каменном мешке
Добывает самоцветы да старинные монеты,
Изумруды и алмазы, лазуриты и топазы,
Золотые самородки между ними посерёдке.

Отдохнуть ему охота да следит тролль за работой,
И тогда наш друг Степан разработал хитрый план,
Начал сказки вспоминать, чтобы троллю рассказать,
И однажды, между делом, разговор завёл несмело,
Чтоб совсем наверняка, про Ивана-дурака.

Завертев ушным развесом, слушать стал тролль с интересом
Про Ивановы проказы да про царские указы,
Но Степан вдруг замолчал, что есть мочи застучал,
Выбивая на просвет драгоценный самоцвет.
«Прекрати долбить его, ведь не слышно ничего!»
Тролль ворчливо забрюзжал, инструмент весь отобрал
И заставил мужика сказ вести про дурака.

А Степану то и надо! Чем работать до упаду,
Лучше языком чесать и, как минимум, дней пять.
Разглагольствовал мужик вкривь и вкось, да напрямик,
Балаболил от души так, что хоть весь свет туши,
С окончаньем куража, не придумал ни шиша
И уже к концу недели начал сказку про Емелю.

Вот закончилась седмица, аж в глазах уже двоится
Тролль в Степановых глазах, сея панику и страх.
Понимает наш герой - этот временный простой
Может выйти боком так, что пещерный вурдалак
В порошок сотрёт зараз, вот и кончится весь сказ.

Ни за понюх табаку пропадать здесь мужику,
Ну, а раз такое дело, начал вновь Степан несмело:
«Отпустил бы ты меня. Ну, буквально на три дня,
Я б сходил в библиотеку, книг бы нагрузил телегу,
Если б вышло их достать, было б некогда скучать,
Их читали б мы с тобой каждый вечер по одной».

«Ты, мужик, не оборзел? Ишь, чего уразумел!
Что оставишь мне в залог, чтоб уверен я быть мог,
Что через три дня, как штык, да с охапкой разных книг
Вновь вернёшься ты сюда, чтоб остаться навсегда?
Ай, пройдоха, ай, хитрец! Тоже мне, нашёлся чтец!
Обдурить меня решил? Что ж! Я шутку оценил!»

После этих грозных слов вдруг раздался лязг оков,
Эхом прозвучал в горах и в тяжёлых кандалах
Оказался наш герой, позабыв вмиг про покой.
Ужас Стёпу обуял! На такой вот на финал,
Пусть хоть риск и был велик, не рассчитывал мужик.

***

За умышленный обман в кандалах теперь Степан
Трудится без лишних слов, только слышен лязг оков,
Дни и ночи напролёт самоцветы достаёт,
Выбивая из камней драгоценность покрупней.
Злато в груды собирает, думу думает-гадает
Про извилистый туннель, чтобы выбраться отсель.

Разозлившись на Степана, тролль теперь лишь утром рано
Появлялся в руднике, в этом каменном мешке,
Глянуть на объём работы, чертыхнуться до икоты,
Злобно зыркнуть пару раз и исчезнуть в тот же час.
Но лишь стихнет звук ударов, тут же с яростным оскалом,
Верь, читатель, иль не верь, вновь являлся этот зверь.

Времени не тратя даром, стал Степан одним ударом
С самоцветами и златом выбивать по камню рядом.
Долго ж длится наш рассказ, но в итоге узкий лаз
В камне прорубил герой и полез во тьме сырой
На погибель иль свободу, лишь отсюда дать бы ходу,
Чтобы сбросить гнёт оков, взял кирку и был таков!

Не раскрыт пока обман, бьёт без устали Степан,
Но звериный страшный рык вдруг ушей его достиг,
Не смолкает дикий вой, рушит в ярости всё тролль,
Ходуном ходить рудник начал в тот же жуткий миг.
От испуга наш мужик ломанулся напрямик,
Нанося киркой замах, свищет ветер аж в ушах.

Страшный треск раздался вдруг, в потайной старинный люк
Провалился наш герой, замер, словно неживой
И, превозмогая боль, слушал, как ярится тролль.
Так и не найдя Степана, словно после урагана,
Тролль исчез из рудника, проклиная мужика.

Выждав несколько часов, заглушая лязг оков,
С новой утренней зарёй выход стал искать герой.
Изучив старинный люк и заслышав капель звук,
Стёпа мелкими шажками, землю чуя под ногами,
Пробираться стал тайком, вспоминая отчий дом.

Звук капели всё сильнее, грот становится светлее,
Больше стало кислорода, манит мужика свобода
И, забыв про осторожность, допустил Степан оплошность,
Громыхнул цепями так, что услышал вурдалак.
Тут же вновь раздался вой и от страха наш герой
Что есть мочи припустил, выбиваясь уж из сил.

На оковы невзирая, без оглядки удирая,
Рассекретив свой тайник, мчался наутёк мужик.
Дума лишь одна тревожит - сможет он или не сможет
Вырваться из этой мглы, рудниковой кабалы.
За угол очередной завернул тут наш герой
И забыл про весь свой стресс от увиденных чудес.

С потолка журчит капель в золочёную купель,
Хрусталём вода звенит, так и тянет, как магнит,
И Степан, отбросив страх, в тяжеленных кандалах,
В грязном рубище своём погрузился в водоём,
Окунулся с головой в этот чан с водой живой.

Вновь раздался лязг цепей, кандалы на сто частей
Треснули в тот самый миг, охнуть не успел мужик.
Как с иголочки одет, от рубашки до штиблет,
И не чуя больше боли, оказался он на воле
Возле дома своего. Здравствуй, милое село!

Вот на этой доброй ноте, сказку о волшебном гроте
Вышла что из-под пера, завершать уже пора.
Пару слов скажу про Стёпу. Стал ценить свою работу,
В общем, жил и не тужил, к пням с тех пор не подходил,
Вот и сказочке конец, а кто слушал - молодец!