Слякоть

     В Петербурге не бывает – проснулся, а зима уже все, началась. Кружева, пристывшие утром на ветки, заметенный двор, совершенно не означают смену времени года. Порыв ветра, неожиданно и на неполный час выглянувшее солнце, вот и снова поздняя осень, и не важно, какие дни календаря.
     Зима, может, когда вышел из дома, а там на улице люди завернулись в коконы. Плотно и многослойно. Верить им? Кто точно должен знать про наступление холодов? Но не в Питере. В пуховики и шапки спрятались давно, из простого прагматизма, чтоб непогода не застигла на пол дороги, внезапно и неприятно. Однако, есть исключения. Быть хоть в чем-то особенным кому-то важнее, чем пресловутая предусмотрительность.
      Наверно, не так. Может, вдруг, глубинные, хоть и мало осознанные ощущения проявления уникальности своей сущности в этом непростом мире, что наделяют себя отдельные персонажи, требуют у них жертв. Такой весь…, будем называть его – совсем творчески независимый. А что? Он достоин быть необычным, из самого факта пребывания в столице именуемой культурной, передовой во взглядах на прекрасное.
      Пусть думает, что освежил Санкт-Петербург новым явлением, своим неповторимым видом. В порыве поиска формы самовыражения, считает необходимым выделиться на фоне величия архитектуры, определяющей слишком узнаваемый облик бывшей столицы бывшей империи, где музыка, кстати, звучит всегда, и не зависит от погоды. Ну, в конце концов, не в париках же накрахмаленных ходить.
    Его непохожесть на других, рядом стоящих на троллейбусной остановке, равнодушно принимают, пробегающие мимо петербурженки, воспитание получившие в семьях несколько поколений, проживших в этом городе. Видели многое и многих, вот и не приучены они удивляться разным шалостям. Всех, без разбора, понимают и всеми восхищаются, подчеркнуто, не обращая ни малейшего внимания, укутавшись в очень серые, под цвет настроения вокруг, пальто и береты. Обязательно обмотаны шарфом. С высокой степенью достоинства, внутренне улыбаясь, совершенно не расстраиваются от для кого-то странных метаморфоз то ли дождя со снегом, то ли снега с дождем, они преспокойно пребывают в лично своем Питере.
     Еще бы, жизнь намного проще, при отсутствии потребности и привычке судачить осуждая. Тем более по пути в небольшой книжный. Там так приятно выпить кофе, со старым, слегка обветшалым, томиком в руках. Эту книгу не обязательно покупать, можно только полистать, уютно присев у окна. Любимый магазин в большей степени предназначен для мягко окунуться в свои переживания, чем быть местом продать тебе литературу. Чудесно как - пить кофе, с удовольствием вычитывая случайные абзацы, в первый раз попавшей в руки книжки, особенно, когда на улице такая слякоть.
      Мокрые улицы, мокрые дома, темное небо, пронизывающий промозглый ветер и все другое остальное, но тоже самое, оно точно не горящее золото «бабьего лета». Какое там золото, вся палитра осеннего разноцветья давно оборвана порывами воздушной стихии. С чем не справился ветер, придавлено к земле несколько недель не прекращающимися дождями. Да, да, снег тоже побывал, но он сильнейшими ливнями был перемолот, перемешан и превращен в слякоть.
      Все равно, раз развели сырость, значит, еще не зима. Зимой слякоти не бывает, она превращается в лед. Часто грязный, посыпанный песком, но от этого льдом не переставшим быть. Опять же, елки начали выставлять. И Невский обрамляет ливрея красоты, что пока видна только днем, теряясь в теперь так рано наступающей вечерней темноте.
     Невский вспыхнет праздником в свое время, и точно наступит зима. Все просто, Новый год, он приходит с наступлением зимы, вот зимой город обворожительно засияет, в ожидании волшебства, предвкушая новые свершения, тогда и закружит в небе вальсом, засыпит улицы и парки. Даже слепящее солнце будет лишь светить, а не топить белый пушистый покров в угрожающе свисающие с крыш сосульки.
       Дворцовую площадь завалит. Очень странно, то количество народу, что придет туда, не должно позволить прорваться снегу на брусчатку. Однако снежинки дорогу найдут. Их потом сметут, дождавшись глубокой ночи, когда людей будет совсем мало. А небо, вступит в бой с этими, которые воюют с ним за пространство, бросит в атаку новые полки, укрепляя напор пургой. Завьюжит со всех сторон сразу, на площади наметет сугробы выше и выше. Пурга, будет во всю стараться, бить в центр, к ангелу, и не направлять снежных воинов в сторону, в Неву.
       А пока слякоть не замерзла, разлилась везде, не хороша и не плоха, просто есть, как часть пейзажа, как отражение свинцового неба на земле. Ее предназначение – затвердев обозначить момент преображения, перехода к новым надеждам, что уже задуманы и ждут момента быть высказанными, радостно и громко, под выстрел бутылки игристого, под бой далеких часов, отмеряющих время прошлого, так быстро ушедшего.