Умозрение в красках. От фрески к иконе и картине

Умозрение в красках. От фрески к иконе и картине и обратно.

Эссе 1

Подобная тема не уходила из моих творческих замыслов давно и реальным толчком к написанию данной работы послужила телепередача по ТВ - каналу «Культура» об «Академии живописи ваяния и зодчества» покойного академика Ильи Глазунова. Но об Академии и ее значении Мы с Вами поговорим, когда до этого дойдет черед. А сейчас начнем с иного.

Художественное живописное творчество властно притягивало меня к себе с самого детства. Я как то подспудно чувствовал, что в нем есть какой то мною пока невидимый и неразгаданный пласт проявления духа человеческого гения и все мое существо тянулось к разгадке этой тайны художественного творчества. Одним из первых гениев живописи с которым мне довелось познакомиться был Рембрант. И сразу я как то зацепился глазом и отметил духом совершенную разницу его творений: - «С Саскией на коленях», «Ночной дозор» и «Возвращение блудного сына». Если первая символизировала естественную радость жизни и энергию молодости, последняя - вещие искания глубины человеческого духа, а вот причисление  обыденной жанровой вещи «Ночной дозор» к живописным шедеврам вызывало недоумение и галочкой застряло в моем исследовательском круге интересов.

В конце 60-х годов я посетил в Эрмитаже выставку, где экспонировался Рембрант с его оригиналом «Возвращение блудного сына». Картина в оригинале произвела на меня большое мировоззренческое впечатление. То, что это мировой шедевр было совершенно очевидно, но глядя на нее я глубоко погружался в какой то мир грез, смутных прозрений и видений, сам Рембрант, с его живописью, улетал куда то далеко. Я вдруг увидел своим духозрением, непостижимую пока для меня глубину, каких то недоступных тому моему культурному и психологическому уровню восприятия, вулканических природных чувств гения человеческой личности.

Я активно общался с молодыми художниками Кубани, а все они стягивались в культурный центр Краснодар и где то ближе к середине 80-х годов я и начал свою меценатскую деятельность приобретая разные произведения творческого духа и даже участвуя в организации выставок. Мы своим живописным кружком посещали все выставки значимых художников. Так выставленные Рерихи, отец и сын, произвели разнородное впечатление. Если в Н. Рерихе чувствовался талант и большой, но несколько маниакально однотемный живописец, то приглаженная салонная живопись Святослава Рериха вызывала у меня некоторую брезгливость, своей какой то мещанской материалистичностью. Написанная на упокоение брата Юрия, «Пиета» на библейскую тему, в моем художественном понимание материалистический лубок, а жанровые вещи тематически - материалистический таитянский тематически подражательный Гоген.

Властно притягивали работы Шишкина, Васнецова, Нестерова, Сурикова (вникнув в дух его живописи я понял, что это типичный бытописатель, сродни с Репиным, дух чугуевщины затмевает живопись обоих; Суриков просто безнравственный мерзавец с его политическим пасквилем "Боярыня Морозова", изобразить так молодую первую рускую красавицу на потребу "обществено-религиозным вкусам" может лишь духовный подонок В.М.) , Корина, магическая сила полотен Врубеля. Трагедия Корина с его вечной незавершенной темой полотна «Гибель Руси», название «Русь уходящая» навязано Корину было Горьким, как тема разорения и трагедии Русской Культуры вообще. Русской художественной Традиции утопающей в политических испражнениях антикультуры «социалистического реализма» не покидала мое русское чувство и сознание. Эти Дейнеки и Иогансоны, в одном материалистическом мещанско-политическом флаконе, как союзники и продолжатели традиций Пролеткульта, просто убивали Великое Русское Искусство. Псевдокультурные комплексы безчисленных условных «Девушек с веслом» заполонили обыденностью эрзаца культурной жизни «советского социалистического» общества, низовой народной России. Создатели типажей «Девушек с веслами», это духовные кастраты «соцреализма», и скульптурно-живописные конструктивисты-корбюзианцы. Они выступали здесь, как наглядный плод, убивающей всякий живой дух, советской социалистической системы и ее идеологии педагогической «образованщины».

«Богатая и многослойная» материалистическая идея, от «марксистской» пропаганды», заключенная в «творческом замысле» подобных «Девушек с веслами» несла в себе несовместимую мешанину смыслов «культурного многобразия социалистического реализма» на практике советской жизни. Тут тебе и традиции греческой классики красоты и совершенства человеческого тела, вместе с тем строгая мертвая ханжеская мораль «костюма советской Евы» и примитивная «общеобразованческая», материалистическая пропаганда «здорового образа жизни в спорте». Насаждение подобных «культурных традиций» для масс самого «советского народа» ассоциативно перетекало в дикарский культ общедоступности здорового физкультурного полуобнаженного тела в той физкультурно-социалистической действительности.

И здесь возникает большой вопрос. Кто нанес конкретный больший урон Русскому Мiру и Русской Культуре? Какой идеологический мотив? Прямое истребление Русского Народа революционными зверями террористами-большевиками и их идейными вдохновителями? Или же этот гибельный урон был нанесен многолетней деятельностью практических проводников антикультуры, как метода «соцреалистской образованщины»?

И вот начали доминировать слухи, что появился русский художник, продолжатель живописных традиций Нестерова и Корина, некто Илья Глазунов, как один из официальных инициаторов главного детища «русской партии» «Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК).

 (из протоколов «Сионских мудрецов» - «к любой общественнозначимой идее и деятельности примкни, возглавь, разрушь или выхолости ее практическое деятельное содержание», здесь нагляден пример деятельности ВООПиК за счет членских взносов, а не госпрограмм этого, важнейшего для любого государства, общегосударственного дела В.М.)

Вот, что говорит официоз: -

В 1966 г. было создано Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПиК), которое превратилось в массовую организацию. Среди учредителей общества были известные ученые, писатели, архитекторы — И. Л. Андронников, П. Д. Барановский, И. Е. Глазунов, Л. М. Леонов, Д. С. Лихачев, Б. А. Рыбаков.

 (список этот состоит исключительно из «своих социально близких» и деятелей не оставивших в деятельности структуры никакого значимого следа кроме «органного» надзирательства, где нет практика реставрации по государственным  программам С. Ямщикова, нет вдохновителя самой идеи В. Солоухина, и многих иных;

так «академик лихачев» пребывавший в статусе «жертвы сталинского режима и сидельца лагерей», как и авторитетнейшего исследователя «древнерусской культуры», в перестройку резко перекрасился в ярого сторонника социал-дарвинистской звериной сущности «демократии» и потребителя всех ее возможных благ, в ярого врага русского экстремизма»; а ведь по сути он вернулся в свою природную чешую русофоба; штамп «исследователя древнерусской культуры» застил глаза патриотической общественности, подобное же прикрытие любых неблаговидных дел и разрушительного либерализма личности – это «участник войны», как индульгенция от любых мыслимых грехов В.М.)

Задачами ВООПиК были выявление, изучение, охрана, реставрация, пропаганда памятников истории и культуры. Общество имело право экспертизы проектов, осуществляло большой объем работ и было полноценным помощником государственным органам охраны памятников, так как финансировалось за счет членских взносов».


А с годов «перестройки» имя академика живописи Глазунова засверкало на художественном небосводе России, как законодателя политической моды и живописных традиций. И завершилась это с развалом государства, тут же провернутой мошеннической операцией личной «приватизации», как передачи ему под Академию комплекса роскошных зданий, с не менее роскошным финансированием. Как говорится «кому война, а кому мать родная».

Но вот в конце восьмидесятых в Краснодаре прошел слух открывается выставка работ Глазунова. Мы группой художников пошли на ее открытие. Сказать что и я, как и все мы испытали шок, это не сказать ничего. Мнение было однозначным, этот примитивный фотоколлаж с вкраплениями живописи не имеет никакой художественной ценности, как для Русского Мiра, так и для Русской культуры и Русского природного Духа, кроме, как политическо-демократический шарж!

Чуть позже в Русский Культурный Мiръ пришла книга В. Солоухина «Двенадцатая ступень», где под именем фотохудожника (замечательное прозрение сущности творчества Глазунова от духовидца Солоухина) Буренина был выведен Глазунов, с его жизненной предательско-подстрекательской сущностью. Возмущению «русско-советской партии» не было предела. А ведь суть то примитивна, эти люди по животному защищали себя любимых! Как же можно было признать, что всю жизнь они слепо делили хлеб с патологическим предателем. То же касается и их возвеличивания дел «русской партии», этой ширмы «демократии» советского общества. Наглядный пример здесь знаменитая дискуссия «Классика и Мы» в ЦДЛ 1977 года.

Вот официоз: -

 «Классика и мы» — дискуссия, произошедшая 21 декабря 1977 года в Центральном доме литераторов в Москве, имевшая большое идейное и историческое значение. Основной предмет спора — судьба русской литературной классики. Главные подлинные предметы дискуссии — русофобия и еврейский вопрос. Инициатором мероприятия был Вадим Валерианович Кожинов».

Здесь опять мешанина вранья и фактов.
Главным в той дискуссии был вопрос охраны литературно-художественных Традиций Мировой Русской Культуры, от террора либеральных шавок Пролеткульта советского времени. От их разрушительной антилитературной либералистики и модернизма, выставляемого ими как единственного двигателя «литературного прогресса». А тут же приклеенный, присобаченный «антисемитизм» это обычный жупел подобной бездарной среды, густо пересыпанной приспособленцами иудаистами, позиционировавшими себя деятелями творчества еврейской национальности. Перевести дискуссию в ложные национальные рамки и этим скрыть ее истинные разрушительные рычаги «модернизма», как универсального метода разрушения всего Иного не либерального, это извечный прием этой безтланной космополитическй публики.

Посмотрите внимательно на сломанные копии дискуссии, и та и другая сторона нападала и защищала догматику противоположных смыслов. Но ни те, ни другие не предлагали ничего конструктивного, а выступление однояйцевого клона Глазунова, либерала В.В. Кожинова, выглядело просто позорным бормотанием. Там примитивные либералы неожиданно встретили отпор и растерялись. Лишь один человек в своем выступлении сформулировал горькую безстрашную правду о давно идущей и только нарастающей борьбе «третьей мировой войны» против мира народов и Русского Мiра в частности, это был молодой литератор Юрий Селезнев. Юрий Селезнев был ярким объединяющим Русским Лидером и это решило его Судьбу, он вскорости в цветущем возрасте 44 лет умер от «сердечного приступа». А «кожиново-глазуновы» умирали в своих кроватях тихо и мирно. Так Кожинов, как итог, написал два памфлета-пасквиля на Русский Мiръ, выдаваемые за итоговые шедевры русской мысли: - «Россия и Революция» и работу по черносотенному движению. Судьба творческих духовных кастратов «кожиново-глазуновых» хорошо отражена в песне Высоцкого: -

  «О поэтах и кликушах»

Кто кончил жизнь трагически - тот истинный поэт,
А если в точный срок - так в полной мере.
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же - в петлю слазил в Англетере.

А в тридцать три Христу... (Он был поэт, он говорил:
Да не убий! Убьешь - везде найду, мол.)
Но - гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и ни о чем не думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37. Коварен бог -
Ребром вопрос поставил: или - или.
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или перенесена,
А в тридцать три распяли, но не сильно.
А в тридцать семь - не кровь, да что там кровь - и седина
Испачкала виски не так обильно.

Слабо стреляться? В пятки, мол, давно ушла душа?
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.

На слово длинношеее в конце пришлось три е.
Укоротить поэта! - вывод ясен.
И нож в него - но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен.

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр!
Томитесь, как наложницы в гареме:
Срок жизни увеличился, и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!