Азбука жизни Часть 5

Часть 5

Глава 1.5. Редкая индивидуальность

Мария Михайловна пытается со мной поговорить.

Если мама, как и Вересова, да и Ромашова с моими умницами-бабулями, многое не понимают, что происходит сегодня в России, то я сознаю причину убогости жизни в стране. И будущее настолько туманно. Но Мария Михайловна, анализируя мою прошлую жизнь и сравнивая с другими, даже с Вересовым рядом поставить не может. И я с ней согласна. Для Николеньки сейчас каждый день — праздник рядом со мной. Но я так жизнь уже не воспринимаю.
—Виктория, ты расчётами уже не занимаешься?
—Мария Михайловна, занимаюсь, но мысли отвлекают.
—И я не могу от них уйти. Всё не было возможности сказать, как мы с Дмитрием порадовались, когда возле тебя появился Николай.
—Мария Михайловна, я это заметила.
—Он настолько цельный во всём.
—Ему повезло с родителями, дедом, которого он любил. И дед с ним много занимался, хотя был учёным. Механический факультет университета, где преподавал его дед, Николай окончил с отличием, как и математическую школу.
—С ним интересно разговаривать. Он хорошо разбирается и в литературе.
—Влияние мамы и бабушки. Они ему больше уделяли внимания, чем мужчины. Однако, несмотря на интеллект Серёжи и Николая, власть оказывается «сильнее».
—Вот об этом я сейчас и думаю. Как ты, сравнивая близких мужчин с властью, сильна в оценках. Откуда в тебе это?
—Но у представителей от власти и родители, вероятно, были приземлённые. Если только за редким исключением. Но они одни не могут быть в поле воинами. А такие, как Ваш муж и сын, Свиридовы и Вересовы, никогда и не стремились к власти.
—Как ты можешь одной фразой сказать о человеке всё. Я удивляюсь Марине. Она же умницей всегда была. Как могла с тобой поступить. Это же её было решение отправить тебя с Ксенией Евгеньевной в Петербург после окончания школы. Сколько надлома в твоей жизни.
—Зато я ни на кого не похожа была уже с детства. Это же Ваши слова!
—Хочешь сказать, что раннее становление отразилось в твоей мудрости не по годам?
—Да!
—Почему с такой горечью сказала?
—Вам показалось.

Головина задумалась. Понимает, что я тактично много не договариваю.
—А у тебя никогда не было желания описать свои детские наблюдения? Мне кажется, что ты рано стала всё подмечать.
—Нет, Мария Михайловна! Вы можете оценить жизнь в России, начиная с 1991 года?
—Хочешь сказать, что ты на мир смотришь другими глазами, чем мы?
—Да! Если я никогда не обращала внимания на успех как женщина, то видела, как другие это обожали.
—Вика, сравнивая свою жизнь рядом с убогостью и нашу, возле сегодняшней власти, не можешь понять, что ты куда более в выигрышном положении, чем мы. Почему ты не умела защищаться, отравляя себе жизнь?
—А почему вы, такие все умные и сильные, занимающие в обществе высокое положение всегда, причём в нескольких поколениях уже, терпите столько лет такую власть? Можете не отвечать на мой вопрос. Я ответ знаю! Вы слишком благородны были, чтобы противостоять низким потребностям желающих прийти к власти. Я понимаю, что случилось тогда в 1991 году, потому что, в силу своей специфики работы и желания познать её в совершенстве, изучала все предприятия страны, когда они строились. И сколько средств было вложено в это строительство, как экономист, могу прикинуть вполне. В 1991 году был уничтожен труд порядочных людей, которые на протяжении семидесяти лет создавали страну своим интеллектом и трудом. А сейчас выскочки, которые и понятия не имели никогда о труде, кричат на всех углах, что они дали свободу гражданам России. Они смогли опустить такую огромную великую страну в ту же клоаку, в которую я погрузилась, благодаря наивности мамочки. И я понимаю, что выход страны будет сложным. И будет ли?
—Сколько судеб сломано.
—Если бы сломано! Сколько я знаю в Петербурге людей, которые не выдержали этого разбоя новой власти и ушли из жизни. Это куда страшнее. Именно тот, кто создавал страну, они в основном и умерли от инфарктов тогда. Если раньше они жили и творили, как могли в силу обстоятельств, то в 1991 году их просто вычеркнули из жизни, из истории страны.
—Ты сегодня грустная. Приходила Мария Михайловна. И ты в беседе с ней слишком далеко зашла?
—Эти мысли меня никогда не покидают.
—Завтра самолёт летит в Париж. Давай вернёмся и вспомним те прекрасные мгновения нашей первой встречи. Возьмём Соколовых.
—Как и Ромашовых!
—Ты мало стала отдыхать.
—Я согласна! Нет прекрасней мгновений, чем твои нежные объятия.

Глава 2.5. Правда жизни

Наверное, Надежда звонит! Обещала заехать.
—Привет! Дай поцелую!
—Почему такие нежности? Раньше ты их так не проявляла.
—У Головина по делам в Париже. Вчера вы прилетели из Москвы. Вересов сразу к нам. И Серёжа с Франсуа подъехали из офиса в одно время с ним. О чём-то говорили. Я заметила, что Николай не хотел, чтобы я их слышала. Что случилось?
—Ничего. Наверное, был мужской разговор. Хотя догадываюсь. Я ему сказала, что не смогу быть такой же счастливой, как он, рядом со мной.
—Жестокая!
—Правдивая! Тебе, как и Вересову, этого не понять. Я всегда радовалась за счастливых людей. Мне с детства пришлось защищаться.
—А что ты хотела? Тебя природа наделила такой красотой! Сколько было поклонников! Любая женщина может об этом только мечтать. Вересов тебе сегодня даёт всё. Ты должна вычеркнуть своё прошлое.
—Это невозможно. Когда тебя мамочка спускает в клоаку, не понимая даже этого, а любящие мужчины ничего не делают для того, чтобы спасти тебя, обрести счастье сложно. Хотя я его и в детстве не испытала. Создавала для себя свой неповторимый мир, в который никто не мог войти. Этим и была защищена. Но я никого не сужу.
—А я думаю, что Вересов и Эдуард заметили что-то вопиющее. Ты же настолько легко проникаешь в мир интересных людей, когда пишешь. Однако отношение к завистливым людям для тебя — закрытая тема.
—И не хочу об этом вспоминать. Я написала главу, но не закончила. Возможно, пока была в детской, Вересов её прочёл.
—А ты, конечно, её оставила специально.
—Я иногда на них опробую своё творчество. Он же избалован родителями. Альбина Николаевна даже из университета ушла. Всю себя отдала сыну. Вот Николенька и не способен иногда понять моих наблюдений.
—Он знает, что ты всегда была защищена средой, в которой росла. И вдруг окунулась в мир иной, когда жила в Петербурге.
—Но мужчины, вероятно, так тонко не воспринимают отношения, как мыслящие женщины. Мне однажды дядя Андрей сказал: «Никогда не решай чужие проблемы».
—А ты вынуждена была их решать, живя возле Ксении Евгеньевны, скрывая весь негатив, от которого приходилось защищаться.
—Но дядюшка оказался прав! Пытаясь каждый раз объясниться с людьми, я сталкивалась с непробиваемой стеной. Надежда, я никогда не знала их мыслей и желаний. А если пыталась понять, почему они вели себя нелепо в той или иной ситуации, они ещё сильнее меня начинали унижать. И в лицах было столько неприязни и ненависти.
—А Володя не зря требует от тебя! Заметна твоя недосказанность.
—Надежда, я на то, что пишу, тоже смотрю не только как автор, но и как читатель. Это необходимо.
—Не хочу тебя оставлять с этими мыслями. Едем к нам в офис. Знаю, что работа тебя отвлекает.

Надежда умница! Именно много работая, я обо всём забываю. Но мне любопытно, что заметил необычного в последней главе Вересов.

Глава 3.5. Пробуждение

Вересов под предлогом занятости оставил меня у квартиры Головина. Вёл он себя сегодня подозрительно.
—Входи, наша красавица! Очень идёт тебе этот небесный цвет, — щедро одаривает меня комплиментами Головина.
—Мария Михайловна, мы сегодня летим в Сен-Тропе?
—Да! Но тебе надо сначала поговорить с Серёжей. Я накрыла стол в гостиной. Николай вчера привёз замечательное вино.
—А вы с нами не посидите?
—Нет! Прогуляюсь по магазинам. Ты меня своим видом вдохновляе — хочется купить что-нибудь новенькое.
—Удачи! А ты чему улыбаешься, Серёжа?
—Ты сегодня ослепительна.
—Спасибо... Но глаза у тебя грустные. Рассказывай! Вересов привёз меня к тебе, и я чувствую, что за этим что-то стоит.
—Меня до сих пор потрясает, как ты всегда могла собой владеть. Я и представить не мог, что в таком хрупком создании заключено столько нравственной силы.
—Иначе бы не выжила.
—Не знаю, с чего начать...
—Может, и не стоит? Хотя я догадываюсь, что Вересов тебя к этому разговору подготовил.
—Он тебя любит. А я... Как же я виноват перед тобой.
—Вы всё добиваетесь от меня правды?
—Мне мучительно хочется понять, насколько я перед тобой виноват, Вика.
—Да я никого и не виню. Как, впрочем, никогда не осуждала и тех, кто пытался меня унизить.
—Вот об этом я и хотел узнать подробнее. Даже Эдуард не разглядел в тебе ту незащищённость... Поч же ты все эти годы молчала?

Серёжа говорит с отчаянием. Чего они все от меня хотят?!
—Не требуй от меня того, что я и сама не могу до конца понять. Володя ждёт откровений, но я могу сказать одно: какое же это счастье — родиться женщиной.
—Хорошо хоть, что Марина даже не подозревает, что тебе пришлось пережить без неё, когда ты оберегала Ксению Евгеньевну.
—Не кори себя. Если я и не сошла с ума среди всех этих недобрых людей, то только потому, что знала: где-то есть ты, бабушки, дядюшки, дедушка. И я благодарна Эдику за то, что он не высказал мне своих догадок. Я понимаю, что он куда больше понял обо мне, чем я сама. Помнишь, на пляже, он, наблюдая за тем, как женщины к нам липнут, сказал тогда Владу: «Не думаю, что им поможет любой психолог»? Когда я появлялась с вами, ребятами, я всегда вызывала у них раздражение.
—Но это же закономерно, при твоей-то красоте!
—Особенно если учесть, что я в себе её не замечала. Для меня все люди красивы, если только они не нравственные уроды. И ты, наверное, уже догадываешься, почему мама так спешила увезти меня после школы от тебя...
—И от других поклонников. Но она и сама не понимала, на что тебя обрекает.
—Не знаю... Скорее, она боялась, что я, находясь рядом с тобой, так и останутся надолго ребёнком, видя в тебе лишь старшего друга.

Серёжа посмотрел на меня с такой болью и отчаянием, что стало трудно дышать.

Глава 4.5. Трепетность отношений

Николенька, увидев меня с Сашенькой, бежит к нам счастливый.
—Ты сегодня решила сделать себе выходной и приехать из имения в квартиру в Сен-Тропе?!
—Когда ты позвонил из Москвы, что прилетаешь, у меня появилось желание встретить тебя именно здесь. Да и хотелось дать возможность отдохнуть Альбине Николаевне.
—Ты в новом платье! Оно тебя очень освежает. Я люблю, когда ты сливаешься со своими нарядами.
—Душой?
—Конечно! Слишком воздушная и нежная сейчас. И ты умеешь подбирать одежду согласно своему настроению. Почему такая счастливая?
—Ты рядом! Посмотри на Сашеньку, как он тебя обнял. Редко видит папочку.
—Как и мамочку! Тебе привет от всех твоих поклонников. А знаешь, я начинаю сочувствовать женщинам возле тебя. Поставь себя на их место. Почему смеёшься?
—Увидела твоё лицо сейчас.
—И что, в нём было столько глупости?
—Потому что глупость сказал.
—Согласен! А Белов тебя любит по-прежнему! Ты для него так и осталась мечтой его юности.
—Я этого не замечала. Меня и Олег, и Влад любят так же, как Белов.
—Возможно!
—Не улыбайся! Тебе кажется, что меня все любят.
—А разве это не так?! Эдик смотрит на тебя такими же глазами. Лукин тоже признался, что тех отношений, которые были у него с тобой, ни с кем больше не было.
—Мы были ещё детьми.
—Тебе было шестнадцать лет. А Леонид уже созрел в двадцать один.
—Уверен! А почему ты созрел только, когда со мной встретился?
—Даже представить не можешь, как я благодарен тому, что был таким недоразвитым до нашей встречи.
—Но тогда и я могу о себе подобное сказать.
—И вот поэтому я счастливее всех твоих мужчин, которые тебя любили и любят.
—А я завидовала твоей любви.
—Зато сейчас любишь так же, как в первую нашу ночь, потому что не боишься быть счастливой. Всё плохое из твоей прекрасной головки улетучилось.
—Ещё как! Меня это радует. Я уже не чувствую себя виноватой перед Соколовым и Серёжей.
—Я сочувствую им, но счастлив и не представляю жизни без тебя. Мне даже страшно подумать, что было бы, если бы ты отказала мне тогда.
—Тебе невозможно отказать.
—Просто мы с тобой похожи, поэтому и влюбились с первого взгляда.
—Это ты влюбился с первого взгляда. Уже забыл, как брал приступом?
—У меня был горький опыт Соколова и Головина.
—Как у тебя всё просто!
—В любви иначе не бывает. Надо всё использовать!
—Какой расчётливый!
—Поэтому и счастливый!

Николенька сам уложил Сашеньку и идёт из детской.
—Что так загадочно улыбаешься?
—Мне иногда кажется, что ты мне послана Богом.
—Володя сказал, когда обсуждали последнюю твою книгу: «Если бы Вика тебя не встретила, то придумала».
—Он прав! Мой «аналитический склад ума», как утверждали преподаватели в школе и в университете, всё равно бы привёл к тебе — если не в жизни, то в виртуальном мире. Я и о кумире так мыслю. Он просто придумал бабулю.
—Вика, а ты чудовище! Он доказал своими песнями и романсами. Десять лет пел только для неё, не задумываясь, поймут ли его зрители и друзья!
—Рядом с тобой я стала понимать, что мужчины способны любить сильнее женщин иногда.
—Мужчинам природа дала силу, которой вы не обладаете. В этом и есть гармония в наших отношениях.

 
Глава 5.5. На пути к успеху

Ричард беседует со старшим Васильевым, а его брат Майкл с интересом обозревает гостей. Приятно, что, находясь в окружении моего деда, они в совершенстве овладели русским языком.
—Может, сегодня расслабишься и не будешь делать из нас своих героев?
—Вересов, тише! Твой папа может услышать.
—Ты прелесть, Вика! Не слушай сына.

Вересовы уже отвлеклись на серьёзный разговор с американцами. Надо подняться на второй этаж к детям и сменить Веронику. Кириллов часто посматривает на меня и смеётся с Владом. Представляю, о чём их шутки!
—Вероника, я пришла тебя подменить.
—Сегодня прощаю, что сделали из меня сиделку. С детками так хорошо, что не хочется спускаться к столу.
—Иди! Выпей прекрасного вина! Стол украсили красиво. Приятно за ним посидеть.
—А мне кажется, что за столом ты видишь только нас. Ты и в детстве такой же была.
—Те столы тоже для меня не существовали. Обычно взрослые вели интересные беседы. Если что-то в их разговоре не понимала, бежала в библиотеку.
—Да, в ваших библиотеках можно много почерпнуть.
—Но и в библиотеке Николая Николаевича я тоже достаточно открыла для себя.
—Хоть раз пригласи нас к Серёже Белову. Удивительная у тебя всё-таки судьба!
—А Влад Ромашов однажды сказал, что судьбу я делала сама.
—Но счастливая ты возле Вересова. Молодец, Николай! Тебя и надо было брать приступом. Ты же всегда была…
—Знаю, что скажешь, Вероника!
—Всем и всё прощала.
—Не живя среди вас, я боялась совершать поступки, которые могли ранить других.
—Скорее, твоя нерешительность и лень.
—Не отрицаю, Вероника!
—Ты умела откладывать всё на «завтра». И Ксения Евгеньевна — молодец! Она никогда не вмешивалась в твоё развитие, видя, насколько ты была любознательна. Знала, что придёт время, и ты сама разберёшься, что тебе нужно знать, а что-то и подождёт. Вика, ты всегда была неуёмной. Как ты умудрилась в музыкальной школе в первом классе меня обскакать?
—Но ты мне не уступила!
—Какой ценой! У тебя абсолютный музыкальный слух. К сожалению, только лень родилась раньше тебя.
—Вероника, не лень, а неуверенность в себе. А это куда страшнее лени.
—В тебе мудрость с рождения была заметна. Но в этом заслуга и Ксении Евгеньевны. Она много внимания тебе уделяла. Если Марина была занята работой, то Ксения Евгеньевна умело направляла.
—Я и говорю бабуле спасибо за всё хорошее.
—Прозвучало иронично. Это можно было отнести к бабушке.
—Хочешь сказать, что ты была в моей тени?
—Ты и сама это видела. Мама тебя обожала. Я помню, как она с восторгом называла тебя «берёзкой», не замечая моих чувств. И бабушку это раздражало. Но это всё в прошлом. Сегодня я понимаю, почему ты была равнодушна и к любви мужчин.
—Потому что только Вересову удалось спустить меня на грешную землю.
—Но когда пишешь, это незаметно. От тебя ничего не ускользает, если смотришь на серость человеческих отношений с болью. Иначе бы не описывала подобных героев.
—Безусловно!
—Твоя единственная слабость — не терпишь дисгармонии вокруг себя. Когда читаю твои книги, мне порою бывает страшно, насколько глубоко ты проникла в нашу действительность.
—Что имеешь в виду?
—Ты легко определяешь, можно изменить человека или нет.
—Вероника, при сегодняшнем устройстве государства не одна я понимаю подобные вещи.
—Нет! Вика, ты настолько глубоко проникла в природу человеческих слабостей при своём ангельском отношении к жизни.
—Любопытно! Как понять «ангельское отношение к жизни»?
—Не рисуйся!
—Я действительно не понимаю, Вероника.
—При таком успехе остаёшься равнодушной к себе. Поэтому мужчины, любящие успех, всегда вызывали у тебя удивление.
—Вероника, именно этого я и не понимаю. Как можно радоваться успеху? Во мне это вызывало только улыбку.
—Потому что подобной тебе никогда не было на земле и не будет. Смеёшься! Так и было всегда?
—А ты ещё сомневалась?! Иначе я была бы как все. И не пропускала бы внимание мужчин. Мне успех в творчестве необходим. Приятно использовать свои природные возможности. Я кроме независимости в жизни больше ничего не признаю. И хочу, чтобы это понимание приносило пользу не только мне, но и другим. Я всегда презирала людей, живущих за счёт других.
—И особенно когда они доказывают, какие они благодетели и умные, хотя только украли для себя.
—Вероника, если они обогатились, окружив себя себе подобными, а вся страна скатывается в нищету при её природных богатствах, как же их можно назвать умными?
—После таких милых разговоров хочется спуститься и выпить прекрасного вина.
—Согласна с тобой, Вероника! Тем более есть чем закусить. Ромашов Сергей Иванович прислал на этот раз такие деликатесы, что наши американцы в восторге, несмотря на то, что избалованы продукцией своих дедов.

Глава 6.5. Истинное счастье

Родители Николая остались у нас в доме на Николиной Горе. Сашенька уснул. А я, по просьбе Петра Ильича, за роялем играю Чайковского и Шопена. Сегодня мы с Беловым и Соколовым играли в четыре руки. И сейчас ему перед сном захотелось послушать меня, чтобы снять напряжение дня.

Николай занят в своём кабинете. Альбина Николаевна легла в детской. Иногда мне хочется поговорить со старшим Вересовым о том, как он сумел так достойно пережить девяностые годы, но я не решаюсь. Он не любит говорить со мной о делах. Постоянно смотрит на меня с восторгом, как папочки Головина и Соколова.

Как всё-таки умные деловые люди похожи. Чистота мыслей относительно нас, женщин, и ответственность перед семьёй, как и перед страной. Пётр Ильич, как и старший Головин, и Васильев, всегда понимал, что рассчитывать надо только на себя. Такими же были и мой отец, и дед, как и родители со стороны Альбины Николаевны. Вот он, главный стержень страны — именно в этих прекрасных мужчинах! Поэтому и жёны рядом с ними всегда счастливы. Они воспитали достойных детей, как и внуков сегодня. Благодаря этим мужчинам и держится Россия.

Николенька похож на отца, а от Альбины Николаевны унаследовал большие открытые и ясные глаза, в которых я легко всё читаю, как и нежный взгляд, когда он смотрит на меня. Пётр Ильич сдержан в своих чувствах, но иногда одной фразой может сказать всё.

Сейчас он расслабился в кресле. Но я знаю по себе — думает о своих важных делах, с которыми до конца дней не расстанется. Такие люди на пенсию не уходят. И живут они вне зависимости от устройства государства, потому что понимают: без них ничего не будет. Именно эти незаменимые люди и создают в стране прогресс.

Николай не выдержал и спустился к нам из кабинета. Нежно обнимает и целует. Вижу, Петру Ильичу приятно. Вероятно, как и Альбина Николаевна, он переживал, что рядом с сыном нет женщины.

— Вика, как ты умудряешься так играть?
—Папа, хочешь сказать, что, играя в совершенстве Шопена, она смотрела на тебя и описывала твой портрет?
—Николай, я это уже заметил. Она и к детям так же относится.
—Папа, согласен! Особенно когда свой максимализм в познании применяет и к ним. Кто-то подарил Сашеньке флейту сегодня, и Вика с завидным упорством стала учиться играть на ней, вовлекая и Валька с Димочкой. Но надо сказать, лучше всех получилось у Машеньки.
—Она способная девочка.
—Папа, я иногда смотрю на Машеньку Белову и представляю в детстве Вику.
—Нет, Николай, Вика особенная! И своими книгами она это ярко доказывает.
—Я это, папочка, тоже вижу. Иначе бы не увёл её у таких мужчин! Увидев Вику в первый раз, у меня даже сомнения не возникло...
—Что с той самой минуты, как я появилась, могу принадлежать другому мужчине?!

Николай смотрит с нескрываемым восхищением — я могу позволить себе улыбаться рядом с его папой так же, как и наедине с ним. Раньше в присутствии Петра Ильича я была более сдержанна. Сколько в его глазах любви и счастья! Пётр Ильич радуется за нас. Понимая, что между нами сейчас никого нет, он деликатно встаёт и уходит.

Глава 7.5. Ритм жизни

Надо позвонить Володе.
—Адочка, вы ещё на даче у мамы?
—Да! А ты откуда звонишь?
—Из квартиры Вересова! Хочу кое-что добавить в последний текст.
—Володя как раз ждёт!
—Тогда я ему перешлю.
—Заедешь к нам?
—Прости! Нет времени. Мы сегодня с Николаем улетаем в Париж, а потом в Сен-Тропе. Много работы.
—Я рада за тебя. Именно в таком ритме ты и жила всегда. Даже ребёнок к твоему отсутствию привык.
—В мамочку пошла.
—Марина умница во всём!
—А вы когда улетаете в Америку?
—Всё зависит от Гроссов!
—У Ричарда с Головиными и Беловыми интересный проект, все дни заняты.
—Я знаю! А Майклу Москва понравилась. Мы с Володей сейчас в роли гидов.
—Рада за всех. Обнимаю и целую! Всем привет! Спешу. Больше никому звонить не буду.

Глава 8.5. В мире всегда торжествует только Красота и Разум!

— Привет! А мы только прилетели с Вересовым из Парижа. Ты откуда звонишь?
—Ричард задержался с Майклом в Испании, сегодня прилетают. А я с Адой на Николиной Горе, у вас в доме. Не заедешь? Ты мне нужна.
—Володя, ты недоволен концовкой?
—Давай встретимся! Это не телефонный разговор.
—Хорошо! Приезжайте с Адой к Вересову. Она была уже в этой квартире. Я буду рада встретить вас здесь.

Быстро добрались мои дорогие гости! Успела только накрыть на стол.
—Ада, посмотри, как встречает нас Вика! Ты мудро поступила, что вызвала скорую помощь. Такие пробки на дороге!
—Петру Евгеньевичу Соколову позвонила в больницу. Скорая была свободная. Решила воспользоваться.
—Вика, я погуляю с твоим ангелочком в парке, а Володя побеседует с тобой.

Ада с удовольствием оставила нас вдвоём.
—Володя, если для вас мои мысли интересны, то я боюсь их иногда открывать даже себе. Мила мне однажды сказала: «Зачем ты фантазируешь? У тебя настолько насыщенная жизнь. Тебя всегда окружали интересные люди. Вот и пиши о них! Тебя даже олигарх Петровский об этом просил».
—Но ты всех описала, кем дорожила. А вот негатива в твоих произведениях почти нет.
—Понятно! Эдик тебе показал фотографии?
—Да! И я хотел бы услышать твой комментарий.
—Я уже и Вересову, и старшему Соколову объяснила, что комментировать подобные фотографии бесполезно.
—И ты так спокойно об этом говоришь? Хотя Ада тоже заявила мне: «Ты посмотри на эту красавицу! Не каждая женщина выдержит её присутствие». Могу тебя понять!
—Володя, подскажи, как можно описывать подобные вещи?! Пётр Евгеньевич мне объяснял поступки завистников как врач, но я с ним не согласилась.
—Но эти поступки ты провоцировала своей красотой и умом. Начни новую книгу с нашего диалога. Сколько глупости сегодня в мире! Как всё это ничтожество надоело! Они же на всех ступенях власти — как в России, так и в Европе, и в Америке. Ты должна переступить через свою гордыню и описать свои наблюдения. Ты же прирождённый психолог.
—Как ты ловко повернул разговор в своё русло. Володя, сколько бы я ни описывала безнравственность, к власти Вересовых и Головиных никто не допустит нигде. Сегодня правит в мире капитал. А ты сам знаешь, что капитал создаётся и держится на безнравственности. Значит, людям нравится, чтобы ими правили дураки. Поэтому и нищенская жизнь — как нравственная, так и материальная — вполне устраивает.
—Но я хочу, чтобы ты сравнила семидесятые и восьмидесятые годы с началом двадцать первого века. Ты живёшь, как и вся Россия, в той стране, которую для тебя создали Ромашов Сергей Иванович, твои деды и прадеды.
—Я с тобой согласна. Меня удивляют сегодня богатенькие, которые в советское время нищенствовали. Кто учился и работал — жили достойно. Прадеда перевели в министерство. И из разговоров старших я поняла, что кадровые рабочие жили в достатке и получали иногда больше рядовых инженеров раза в два. В начале шестидесятых, по воспоминаниям бабули, можно было купить из чистейшей кожи красивую английскую обувь. Свободно в магазинах продавались натуральные ткани красивой расцветки, не уступающие импортным товарам по качеству.
—Вот об этом тебе и надо написать. Кто учился и работал, тот и жил хорошо. И сегодня, как Головины, так и Вересовы, создали государство в государстве, как и твои предки, и Ромашовы сделали в пятидесятые и шестидесятые годы прошлого века. Ада мне сказала: «Когда читаю книги Вики, впечатление, что живу ещё в своём детстве и юности». Дед у неё был директором завода в Сибири. И вот, когда ты описываешь близких родственников с восторгом, она вспоминает с теплотой своих. Они такой же вклад внесли в развитие страны.
—Сам к этому и подвёл!
—Виктория, ты о чём?!
—В мире всегда торжествует только Красота и Разум!


Глава 9.5. Наследственность

Я приготовила для Николеньки ужин и накрыла стол. Всё же успела сделать срочные дела до его прихода. Он, расслабившись от прекрасного вина, с удовольствием слушает, как я играю. Я буквально слилась со звуками прекрасной мелодии. Не хочется отрываться — так бы и играла бесконечно, погружённая в эти волшебные звуки. Вересов заметил, что при моих тонких пальцах они очень сильные. Страсть к музыке вводит меня в такой экстаз, что я не замечаю, как пальцы скользят по клавишам. А вернее, мне хочется через музыку уйти в свой мир, поэтому мне всегда так комфортно за инструментом.

В детстве я любила наблюдать за игрой бабушки. Она очень технична и передала технику игры маме. Но понимать и играть душой научила меня бабуля. Она никогда не заставляла меня садиться за инструмент, а сама начинала играть, когда я изредка появлялась дома. Я ловила прекрасные звуки, и мои пальцы невольно тянулись к клавишам. Я подсаживалась к бабуле, а она осторожно и незаметно вставала и уходила. И тогда я, завороженная её исполнением, пыталась воспроизвести что-то похожее. Надо сказать, бабуля тактично поправляла меня, если я делала ошибки.

— Всё! Давай, родной, поговорим! Я уже заметила, что ты пытаешься начать разговор.

Вересов как бы выходит из волшебного сна, но я вижу: на сантименты сейчас рассчитывать не приходится — он хочет использовать этот момент. Придётся смириться.

— Когда ты прилетела в Париж вместо Москвы из Канады после презентации книги, я вдруг понял, что моё появление в твоей жизни не перечеркнуло твоего прошлого. И от тех фото, которые передал Эдуард, мне стало страшно. Невольно тогда возникла мысль: «А Вика все эти слабости видела с детства».

— Это не слабости. Не знаю, какой бы я была, окажись на месте завистников. Мне было года четыре, если помню. Я находилась в библиотеке у Ромашовой Зои Николаевны. Вошли старшеклассницы, окружили меня и стали восторгаться: «Ой, какая красивая девочка!» Подобное я слышала повсюду. И дядюшки любили меня больше, чем своих детей, — просто сочувствовали, что ребёнок рано потерял отца, который тоже меня очень любил.

— Понятно!

— Молодец! Нас надо любить — тогда мы будем ангелочками.

— Нет! Причина в другом. Ты стремилась учиться, чтобы не отстать от взрослых. И та любовь, которую получала в семье и среди друзей, тебя не баловала, а скорее была авансом. И ты его отрабатывала достойно.

— И чтобы ты не страдал, родной, расскажу тебе об одной встрече. Она лишний раз доказывает, как тот «жестокий мир» повлиял на моё становление. Эта встреча произошла за год до окончания университета. У подруги умер отец. Я была на похоронах, а потом меня пригласили за стол. Было немного родственников, но все — люди интересные, как и папа моей подруги. Все говорили о нём за столом естественно. И он предстал таким прекрасным в этих воспоминаниях, что подруга потом сказала: «Я жалею, что не ценила папу так, как близкие родственники». Среди них был муж сестры отца моей подружки. Бывший шахтёр, он дослужился до начальника, но это — благодаря его предприимчивому брату, который был мэром города.

— Но отпечаток шахтёра в нём остался навсегда!

Вересов всё понял и помрачнел. Надо утешить моего любимого.

— Николенька, дослушай и успокоишься относительно моего прошлого. Ты уже всё понял. Мне было двадцать лет, а тому бывшему шахтёру — за пятьдесят. Что я говорила за столом, не помню.

— Потому что у тебя всегда сплошные экспромты.

— Да! И вот они-то у нашего бывшего шахтёра, хорошо образованного и начитанного, вызывали ко мне восторг. Он до сих пор передаёт мне приветы с удовольствием.

— А ты к его вниманию отнеслась только по-философски.

— С какой грустью ты это произнёс... Да! Он испытал в юности под землёй столько же, сколько мне пришлось с детства защищаться.

— Хочешь сказать, что мне никогда не понять, что тебе пришлось пережить?

— Безусловно! А тот шахтёр ловил каждое моё слово и наслаждался. Когда люди переживают что-то страшное — каждый, конечно, своё, — они всегда видят и понимают друг друга. Так что успокойся, родной! Ты спасаешь меня своей любовью. Я настолько тобой защищена, что бесконечная работа для меня — развлечение, потому что понимаю: делаю всё не только для себя, но и для людей. А знаешь, Николенька, я уже могу поспорить с учёными относительно генетики — порою обстоятельства, в которые мы попадаем, и делают нас настоящими людьми.

— Я бы не стал так рисковать.

Вижу, настроение любимого изменилось после моего откровения. И я рада, родной.    

Глава 10.5. Переход из стадии наживы в стадию доброты

Ричард вчера прилетел по делам в Париж, а сегодня Вересов уже привёз его в наше имение. За столом снова завязался интересный разговор — в этой среде иначе и не бывает. Ричард утверждает, что Россия скоро должна пройти стадию наживы и перейти к стадии доброты.

Человечество, как доказывает история, всегда жило и будет жить в трёх стадиях: наживы, доброты и красоты. Все, кто сейчас передо мной, как и их предки, жили и живут в стадии красоты. И это закономерно!

Все с интересом слушают Ричарда. Бабуля возразила, а Мария Михайловна, будучи учёным, решила подробно объяснить свою позицию. Она уже две недели здесь с бабулей — вижу, что та довольна отдыхом. Николай Дмитриевич предложил не спешить в Москву и отдохнуть здесь хотя бы месяц. Оберегает старший Головин свою красавицу-жену. Место здесь красивое, но я долго не смогла бы здесь жить — слишком скучно. Хотя сегодня в имении настоящий муравейник, и погода радует. Я общаюсь со взрослыми, как и с детками, только за столом или когда просят поиграть.

Заговорили о потребительском отношении к природе. Все невольно обратились к Марии Михайловне, и она с живостью начала отвечать:

— Могу сказать одно: развитие общества идёт по пути науки. В структурах власти находятся люди с высокими степенями, которые используют научные знания, но порою именно этим наносят вред обществу. Лишь технический прогресс даёт удобства, не влияя на другие стороны жизни. Наука довела общество до края бездны. Ведь то, что происходит с нами, — это сфера биологии. Она всегда пыталась понять суть живого организма, процессы эволюции. Однако вне исследований остались информационные, энергоинформационные структуры живого организма, сообщества, их взаимосвязи и взаимовлияния. Вне исследований оказались земные процессы, связанные с космическими. Земля — это частица Космоса, в котором непрерывно идут процессы, влияющие на Планету и на всё живое на Земле. Сознательный отказ от этих исследований превратил науку в технологическую отрасль, а учёные оказались технологами с высокими степенями. Биологическая наука, определяя мировоззрение человека через системы воспитания и образования, формировала ущербного человека. В результате мы пришли к экологическому кризису сознания. Достижения в компьютерной технике и средствах уничтожения не приведут к благополучию — спасти может только мировоззрение, способное жить в гармонии с Природой. Биология в целом должна обеспечивать формирование физически и химически здорового человека. Но этого не происходит.

— Мы в своём кругу не раз касались энергоинформационной теории наследственности и формообразования и сводили к тому, что в Америке большой процент неграмотного населения. При советской власти у вас обучение в школе было обязательным по всему Союзу.

— Сегодня, Ричард, у нас тоже есть «мокрые спины», как и у вас в Калифорнии в восьмидесятые.

В семье давно говорят об этой новой теории. Интересно, чем же закончится разговор.

— Вика вспомнила про «мокрые спины». Я хочу пояснить. Расскажу о нашей Большой Калифорнийской долине, которую нам подарила природа, но как распорядился этим богатством человек. Детство мой отец проводил в этой долине, когда приезжал на отдых к деду. Дед был крупным специалистом в электронной промышленности, а прадед в последние годы жизни занимался не только выращиванием овощей и фруктов, но и их переработкой. Его дело продолжил младший сын. Когда я читал воспоминания Вики о Ромашове Сергее Ивановиче, то обнаружил много общего в природе наших стран и бережном отношении к земле у работающих на ней людей. Мой прапрадед был простым фермером, прадед уже получил университетское образование. Но у нас не было тех революций, что в России, поэтому мои предки из поколения в поколение приумножали богатство, принося большой доход и штату. На полях уделялось большое внимание агротехнике — в этом заслуга местных вузов. Рисовые поля выравнивались сложными машинами, оборудованными лазерами. Посев и внесение удобрений вели с самолётов, урожай собирали специальные комбайны, которые не вязли в тонкой почве. Орошением было охвачено более двух с половиной миллионов гектаров. Его основой были дорогостоящие системы, построенные на средства федерации и штата. Эти системы всегда работали в убыток и отпускали фермерам воду в несколько раз ниже её реальной цены. В этой дотации скрывался секрет экономической эффективности сельского хозяйства Центральной долины Калифорнии. По подсчётам, половина поливной воды до растений не доходила — вода испарялась и просачивалась в грунт. Росла засоленность почв, тысячи гектаров выводили из употребления. Специалисты считали, что половину площадей с ирригацией вообще не следовало орошать. Федеральные власти оправдывали затраты на оросительные системы тем, что вода по льготным ценам будет отпускаться только семейным фермерам с площадью не более 65 гектаров на одного работающего. Однако на практике к системе присоединялись сотни тысяч гектаров поливных земель. В самых богатых районах долины восьми земледельцам в начале восьмидесятых принадлежали 74% площадей виноградников, 71% садов, 54% неосвоенных земель. Бессилие закона и алчность воротил аграрного бизнеса Центральной долины носят скандальный характер. Это стало основной причиной, по которой избиратели Калифорнии в 1982 году отвергли на референдуме проект Периферийного канала, подозревая, что его вода достанется прежде всего корпорациям, а не фермерам. Экономической эффективности долины способствовали и иммигранты из Мексики. Их нещадно эксплуатировали, называя «мокрыми спинами». Ни в одном штате невозможно было так эксплуатировать людей. Восемьдесят процентов из них — нелегалы. Их среднегодовой доход в семь-восемь раз был ниже обычного для страны уровня. Они были изгоями американского общества, отгороженными от него расизмом и законом, который охотился на нелегалов, но именно они обеспечивали эффективность Калифорнии. Под дождём пестицидов, которые рассыпали на поля с самолётов, они за ничтожную плату убирали фрукты вручную.

Ричард замолчал. Наш биолог, как и все остальные, слушали с грустью, понимая, что Россия сейчас проходит подобный период. Всем знаком тот беспорядок, о котором вспомнил наш милый американец. Мы и есть те самые изгои, только в родной стране. И есть ли выход?

Заговорили об основном загрязнителе воздуха — автомобилях. Ричард добавил, что Силиконовая долина в районе Сан-Хосе — тому подтверждение.

Верно подметила Мария Михайловна о качественном истощении и загрязнении водных ресурсов. Их обилие — лишь кажущееся. Гидросфера — самая тонкая оболочка Земли. Проблема не в том, что на Планете мало воды, а в том, как её используют.

Я наблюдаю за дорогими лицами близких мне по родству и духу людей, и меня охватывает тоска. Почему их нет у власти? Как они допустили такой развал страны? И как страшно уже за детей.