Гешефт с отсрочкой исполнения

          Товарищ полковник Маслов  был малым оборотистым. Внешне он являл собою личность пока еще статную. Высокого роста, не без выправки. Которую вкрутила в его тело московское пехотное училище. То не мудрено, в училище этом, в МосДроку, как его называли в войсках, такие мастера муштры работали, которые могли и покойника вынуть из гроба и заставить маршировать безупречным строевым шагом. Впрочем, к своим тридцати шести годам товарищ Маслов уже успел обрести легкую телесную обрюзглость. Дело обычное, порос он приличным жирком, заметно округлившим его и без того пухлую от рождения физиономию.

           Изнутри, по сути своей, это был парень не промах, очень себе на уме. Он, прохиндей редкостный, командовал пехотным полком, расквартированным на севере Германии. В составе существовавшей когда-то славной советской Западной группы войск. Которую в результате великого внутреннего предательства из Германии зачем-то вывели в начале жутких 90-х годов минувшего столетия, а вернее попросту выпнули пинком под зад. Позорно, с улюлюканием со стороны извечных наших супостатов. Обессмыслив во многом плоды Великой Победы 1945 года. Но... не об этой грусти сие повествование, об иной печали оно.

               
          Осень 1991 года не радовала окружающее пространство "очей очарованьем". Погода стояла хмурая, слякотная дождливая. Под стать наступавшему на страну безвременью грядущей смуты. Недавно совсем произошел страшный контрреволюционный переворот, который общество тогда по малой развитости своей восприняло как великую «демократическую революцию». Вот в один из таких беспросветных дней с утра пораньше и наведался в кабинет товарища полковника Маслова почтенный немецкий дедушка. Визит этот внезапный стал настоящим предвестником наступающих перемен в жизни командира полка. Седовласый посетитель был одет так, что и журналам высокой моды не снилось. Укомплектован с головы до пят дорогущими аксессуарами. Даже вышитый золотой нитью носовой платок деда переливался  всеми цветами радуги и весьма эстетски подсвечивал общий блеск своего обладателя. В руках тщедушный старичок держал объёмный, стильный, весьма дорого выглядевший кожаный саквояж.

          Дедок тот неплохо говорил по-русски, так что вокруг да около он долго ходить не стал.  Сразу же, с места в карьер и на немецкий лад практично старик озвучил цель своего появления. Вот каков был сказ его, если убрать из высказанного им все лишние словообороты с междометиями…

          «Так мол и так, герр полковник, да будут долгими дни Вашей жизни. Зовут меня Карл Майер, чуть-чуть не дотянул я в фамилии моей древней до своего знаменитого и весьма почитаемого в России товарища Маркса. Тот тоже был иудеем, как и я, но к делу это отношения не имеет, мы с Вами не в синагоге.  Дело же в том, что я старый, весьма, в меру лет моих конечно, страстный коллекционер оружия и военной техники. Довольно хорошо известный и чтимый коллегами по увлечению. Живу неподалёку здесь, в 50 километрах, под Гамбургом. Как Германия объединилась, стал я разъезжать по вашим гарнизонам, присматриваться, прицениваться. Очень успешно, кстати, неплохо после этого коллекцию свою я пополнил. Скажу прямо, что давно мне глянулся бронетранспортёр, который у вас перед КПП полка на постаменте стоит. Старая машина, советская, времен войны. Ценный раритет, признаю это сразу, чтобы время на торг не тратить попусту. Немного разбираюсь в этом деле, большой у меня стаж коллекционера.
                Так вот, если господин полковник не против, я бы очень хотел, нет, я бы даже просто мечтал, чтобы эта грозная когда-то боевая машина пополнила мою… ну, не скажу что скромную, но очень дорогую сердцу коллекцию. В самом деле, не потащите же вы этот экспонат обратно в Россию, не зря же он в 1945 г. дошёл до Берлина. Да и весьма печально будет судьба этой славной машины в России. Переплавят наверняка, и уйдёт в небытие то, что могло бы стать украшением моей коллекции, радовать людей, служить им напоминанием о тяжёлых для нас и славных для вашей страны временах. так и зачем таскать это железо взад-вперед по Европе ? Дороги нынче перевозки, а вам вон сколько нужного имущества вывозить из наших мест предстоит. Поэтому как деловой человек и любитель старины здесь и сейчас же делаю Вам прямое, открытое предложение. Причём, чтобы не затягивать, сразу обозначу - оно, предложение моё, находится со мной, вот в этом саквояже. Весит оно, чтобы Вас не обижать ровно 100 тысяч марок. Так уж и быть, саквояж отдам в придачу. Он сам по себе новенький, хороший. Из чистой кожи выделан, а потому и стоит немало. Уж не обессудьте согласиться. Впрочем, мы можем сделать всё официально, но… Мне хорошо известны дурные законы вашей государственной бюрократии. Это хлопотно, да и к чему вообще, герр полковник ? Бьюсь об заклад, этот бронетранспортёр не числится ни в одной бухгалтерской ведомости. После той страшной войны было совсем не до бумажной волокиты, поверьте мне на слово. Как доехала с Божьей помощью машина до Берлина, как её установили на постамент сорок лет назад, так и стоит она благополучно. Нигде неучтённая. Ничья. Но под Вашим присмотром, в чём Вам безусловно очень повезло. Так что готов поменять её вот на этот вместительный саквояж. Вам в сущности и  делать-то ничего не надо, да и отвечать не за что будет. Нет объекта учёта в бухгалтерии, таки нет и вопросов, не говоря уж о неприятных разных делах».

        На том благообразный немецкий дедушка и закончил свое многословное речение. Улыбнулся, с хитрецой во взоре взглянув на командира полка. Не сомневался старый плут, что его речь произведет нужное впечатление. Полковник Маслов внимал сказанию немецкого буржуа с плохо скрываемым волнением. Хотя и держался, большим внутренним усилием подавлял в себе сопутствующий переживаниям вихревой хаос мыслей в голове.  Несколько раз зада сам себе вопрос – «а так бывает ?»

        Ведь не далее как вчера, приголубливая бутылку водки за вкусным ужином, командир полка сводил дебет с кредитом своих накоплений на личную Мечту. Вот именно так, с большой буквы. Мечта у него была заветная и, как ей полагается, родом из детства. Полковник ещё сызмальства, мальчишкой  сопливым грезил о шикарной машине. Причем непременно о марке «мерседес», которая уже в детских фантазиях мальчугана вмещала в себя все – стиль, статус, красоту, элегантность, богатый уклад жизни, падающих к ногам коленопреклоненных женщин... Даже в грёзах своих детских парнишка не мог позволить себе размениваться на машины иного, более скромного, низкого пошиба. Будучи еще недорослем, школьником сопливым, он считал ниже своего достоинства даже просто в помыслах вожделеть  какие-нибудь плебейские «жигули» с «москвичами».   

          Став полковником, Маслов так и остался твёрд в своем "убеждении" не менять Мечту на пошлость и низкопробность какой-то там денежной выгоды. Он твердо решил, как будто приговор самому себе вынес – возьму только новый «Мерседес», а на меньшее  не могу соглашаться даже у расстрельной стены. Где денег наскрести, по каким таким волшебным амбарам да сусекам ? Ну так а на что товарищу полковнику «хитровыделанные» мозги, шаловливо шарящие блудливые руки в поисках чего-то плохо лежащего, да немалое полковое хозяйство под его личным приглядом ? Наполненное разным полезным военным и народным имуществом. Располагаемое к употреблению под ищущими загребущими руками как та пресловутая капуста под надзором козла или куры в курятнике при лисе, приставленной для охраны. Недаром говорил герой одной из пьес А.Н. Островского: «Бери, в том нет большой науки, бери что можно только взять. На что приделаны нам руки, как не на то, чтоб брать, брать, брать». Вот товарищ полковник и брал себе сколько мог унести. То есть невпроворот, невпроед…

       Но даже при все пронырливости да ухватистости рук полкового командира личное сальдо свободных средств в валюте получалось у него пока не очень красивым. Конечно, заведуя полковым хозяйством, командир постепенно неплохо оброс денежным "жирком". Его «излишки» он переводил в нужное добро, которое периодически отправлял на Родину. Наличными неплохо поднакопил, да все равно, разве этого на все радости жизни хватит? Жена хотела выглядеть дорого, начатое строительство дома в Подмосковье весь подкожный слой высасывало. Полковое имущество не безбрежно, и выходило так, что если бы захотел товарищ полковник весь свой денежный запас перевести в цену автомобиля, то результат у него получался не очень. Где-то на уровне самой простой модели баварского автопрома. Ну, 190-ый «Мерседес» выкраивался по смете, не более того. Но такой дешёвый компромисс был сродни глумлению над Мечтой, предательству её, так долго лелеемой.  Конечно, до вывода полка на Родину ещё целых полгода оставалось, было время снять самые густые сливки с полкового хозяйства, наловить перед убытием в родные края жирной рыбы в мутной воде суеты. Очевидно же, что по мере приближения даты погрузки последнего эшелона вода будет только ускорять своё помутнение, да и рыба в ней со временем ещё больший вес нагуляет. Но Мечта не терпела отлагательств на обстоятельства перспективы, пусть уж и не такой далёкой. Будущее всегда зыбко и неопределённо, мало ли что может произойти. Или не произойти, не дай Бог, а прямо тут, здесь и сейчас перст судьбы прямо и недвусмысленно указал на такую удачу. Эльдорадо в лице старого немецкого прохвоста само пришло в гости в кабинет командира полка. Недвусмысленно, вполне определенно положило оно ему на стол красивый саквояж, в котором притаилась такая лелеемая с детства Мечта.

      Так что недолгими были сомнения товарища полковника, и быстро они улетучились. Конечно, не обошлось без колебаний души командирской в самом начале длинного монолога почтенного немецкого дедушки, но лёгкость и эстетика аргументации бюргера сразили полковника Маслова наповал. Всё-таки врождённая склонность к эстетству была весомой частью его натуры. Действительно, если уж он военным имуществом приторговывал на немецкой земле, да иные разные шахеры-махеры проделывал... Начиная от утилизации просроченных продуктов из супермаркетов через котлы солдатской столовой до предоставления в наем бюргерам бесплатной рабочей силы в виде солдатских рук… чего же ему было опасаться отдать страждущему коллекционеру какой-то древний, нигде и ни за кем не числящийся броневичок  ? Ну а главное -то, главное - вот здесь, рядом в друх метрах, лежит его давняя, детская ещё Мечта. Руку протяни и достанешь. Отринешь - век себе не простишь такого святотатства, удачей жизненной наперёд будешь проклят. Где уж тут было предаваться сомнениям слабой на искушения душе ?

       В общем, недолго командир терзал себя тяготами размышлений. Сделка в итоге состоялась. Спроворил себе полковник Маслов огромный гешефт, сорвал величайший куш. Счастливый коллекционер по заключении сделки растворился на просторах Германии со своим вожделенным трофеем. Радовался он своему обретению так, как только ребёнок умеет восторгаться новой яркой игрушкой. Удалился пожилой иудей из расположения полка с низкими поклонами. С льющимися изо рта велеречивыми пожеланиями долгих и счастливых дней жизни герру полковнику и его прекрасной семье.  Красивый саквояж со всем своим наполнением остался в кабинете полковника Маслова. Его содержимому, правда, вскоре пришлось похудеть на десяток процентов, ибо как в делах серьёзных обойтись без оброчной десятины? Жадность не только фраеров прихлопывает, как мух помойных, бывает, что и серьёзным пацанам по сусалам крепко достаётся за этот грех.

        Ведь только что проданную технику следовало сдёрнуть с постамента, обставить всё должным образом, оттянуть на тягаче в другой населённый пункт, в условленное место для передачи покупателю. Значит, как минимум зампотех полка, зам по тылу и несколько офицеров в кое-какие обстоятельства дела должны были быть посвящены. Им же лишние знания о командирских проделках – это лишние печали и ненужные хлопоты, которые следовало оплатить.  Ибо молчание – золото, как верно подмечено нашим фольклором. Молчание же подчинённых, ставших поневоле подельниками – это уже бриллиант в оправе из драгоценностей. Так что запечатать денежным кляпом уста сослуживцам было делом совсем не лишним. Бережёного, как говорится, и Бог бережёт, а небрежного жадину конвой стережёт. В лапы конвоиров товарищ полковник совсем не стремился…

         В итоге полковник Маслов и все его заместители, ставшие по воле случая "членами организованной преступной группировки", быстро рассовали по карманам совсем не лишние марки.  Свалившиеся, на них, можно сказать прямо с неба, как та библейская манна. Хорошо отметили «подельники» лихо спроворенный гешефт, командир полка совсем не поскупился на накрытие щедрой «поляны» для всей полковой «ОПГ».

         Пару недель спустя новенький дорогой "пятисотый" «Мерседес», сияющий всеми оттенками свежей краски и благоухающий неземным счастьем своего хозяина, выехал из автосалона Гамбурга. Его блеск и аромат вкупе с сиятельной улыбкой полкового командира осветили собой почти весь север Германии.
      
         Настал урочный час прощаться со щедрой немецкой землёй. В последнем эшелоне, вывозившем полковое добро, Мечте полковника Маслова была выделена отдельная платформа. С помощью железных труб, сварочного аппарата, брезента и военной смекалки пространству под «мерседесом» были приданы размеры и формы танка. На всякий случай, ибо маскировка для человека военного сродни священной корове для индуса. На всё время пути на той платформе был организован отдельный пост, чтобы оберечь Мечту от разных, упаси Господь, непредвиденных случаев. Мало ли, пацанва излишне любопытная на какой-нибудь станции окажется, или лихой человек вдруг забредёт ненароком в поисках фарта и хлеба насущного. Камушком с железнодорожной насыпи дурачок деревенский решит проводить Мечту в дальние края. Все возможные нюансы нехорошие предусмотрел пронырливый командир полка, всё спроворил в лучшем, как ему казалось виде.
         
         До Западного Урала, к новому месту службы своего хозяина, новенький «мерседес» доехал вполне благополучно. Верно служил своему хозяину в провинциальном городке тот сияющий железный Россинант . Удивляла машина своим неземным блеском непритязательный провинциальный уральский люд. Очаровывала и местных женщин предбальзаковского, бальзаковского, а иногда и постбальзаковского возрастов.   Причем машина вдохновляла их на мечты куда больше, чем сам кавалер полковник. Легко и просто, без занудства, заламываний рук и даже без намёка на принуждение запрыгивали дамочки на пассажирское сиденье Мечты. Радостно напевали при этом про себя безмерно популярную тогда песенку про "настоящего полковника". Безгранично любвеобилен был товарищ Маслов, так что очень немало женщин пометили своим присутствием салон его "мерседеса". Лелея, безусловно, тайные надежды закрепить эту территорию в перспективе за собой. Мало ли, чего ведь только не случается в нашей переменчивой жизни…
 
           Адюльтерам высокозвёздного шалопая немало способствовало легкомыслие его жены. Подруга жизни товарища Маслова, расслабившись в Германии, растёкшись всей своей внутренней сущностью по изобилию материальных благ, совсем не готова оказалась к столь резкой перемене образа жизни. Не возжелала она следовать примеру жён декабристов, чтобы разделить со своим благоверным временные тяготы и лишения военной службы. Предпочла переждать обустройство быта на новом месте, пусть и в разлуке с любимым. В одиночестве ли, или как уж там у неё сложилось. В конце концов, не всё жирному коту Маслову масленица, не ему одному жизни радоваться в единениях с пассажирками Мечты.

           Все бы и дальше двигалось в жизни у товарища полковника Маслова легко и непринужденно. Как по маслу. Но… только вот не зря народ наш верно подметил и отчеканил в фольклоре своем замечательные присказки: «Бог шельму метит» да «не все коту масленица». Особенно такому пухлому, вальяжному вороватому и блудливому «мурлыке», коего являл собою полковой командир. Всевидящее око Господне отметило полковника полковника Маслова на своих нетленных скрижалях. После чего предуготовил ему Создатель наш свою меры взыска. Еще тот «гешефт» выпал полковнику за все его шахер-махерные делишки в Германии. Настоящий, по полной мере, хоть и с отсрочкой исполнения.
    
            Так вот…. Благоухание "невыносимой лёгкости бытия" закончилось для гражданина Маслова утром первого января наступившего 1994 года. Накрылось оно тяжеленной бронёй боевой машины пехоты. БМП той карающей управлял в момент взыскания с полковника за грехи тяжкие прапорщик Володьки Членов. Он, Володька, в то утро жутким похмельным недугом  страдал. Потому что вынужден был в новогоднюю ночь нести тягло наряда дежурным по штабу полка. Ну и разумеется, случилось ему «недоперепить». Дело обычное, когда нашим прапорщикам хватало водки ? Так он, окаянный прапорщик Членов, завел рано поутру дежурную полковую БМП и на этом старом гусеничном драндулете помчался по свежевыпавшему снежку в деревню. В ларек, чтобы водочный боекомплект свой пополнить.  Бедный Володька даже и не догадывался как далеко заведёт его неопохмелённое нутро. Опохмелился Володька прямо из горла бутылки на крыльце магазина. И вот уже на обратном пути, сильно «похорошевший», он и не заметил командирского черного «мерина» на пути своем к штабу полка, где его на беду свою товарищ Маслов оставил в преддверии новогодней ночи. 

        Встреча прапорщика Членова за штурвалом БМП и Мечты полковника Маслова  превратила сияющий «Мерседес» в кучу смято-перекрученного железа. Вдавленного, втоптанного в свежевыпавший снег. Вышло прямо как в известной песне: «На белом, белом покрывале января»... Только Володька на нем не «имя девушки любимой написал", отнюдь. Он иную картину оформил мгновенным наброском своего пьяного «пера».  Ту «живопись», на которой из-под искореженного железа «мерседеса» растекались разноцветные жидкие ручейки, будто бы уходила живительная влага из умирающего организма растерзанной в клочья Мечты.  Стекались эти блестящие струйки масла, бензина, тормозной жидкости, омывателя стекла воедино, образуя замысловатую разноцветную радугу. Словно устраивали они в своём слиянии погребальный венок над порушенным, убиенным чудом немецкого автопрома. На только что выпавшем снегу такой пейзаж смотрелся вполне даже эффектно. Лицо полковника Маслова выглядело тоже весьма «орнаментально», когда его взору предстало сие скорбное зрелище. Присутствовавшие при том на всю жизнь запомнят широко раскрытые, наполненные ужасом и страданием командирские глаза, гуляющие во всех плоскостях челюсти, капли пота на лбу…

         Во избежание лишних вопросов к самому себе со стороны начальников, полковник Маслов шум не стал поднимать да мусор из полковой избы наверх выносить. Хотел хитрец этот избежать ненужного интереса к своей персоне. На тему того, откуда, мол такая роскошь оказалась в его личном пользовании ? Или, например, как могло получиться, что боевую машину мог в любое время использовать в личных целях всякий пьяный прапорюга ? Ответствуйте, пока ещё, слава Богу, товарищ полковник ! Не в лад ответите, не найдете чем оправдаться, так вмиг станете подследственным гражданином Масловым ! Так что хватило ума у командира не будить пока ещё тихое лихо. Единственным, чем мог себя утешить этот «настоящий полковник», был быстро спроворенный им мелкотравчатый «акт личной мести». Спровадил он прапорщика Членова сразу же после учиненного   спьяну шалопайства с глаз долой. Продолжать опохмеляться к новому месту службы,  в дикие степи Забайкалья.
         
         Мало кто в полку сочувствовал Маслову. Всем было ведомо его мелкотравчатое, скаредное, куркульское нутро. Для себя же я в очередной раз убедился тогда - Бог не играет в кости. Он на самом деле и метит шельму, и целит в нее. Без промаха.