Жизнь без авось. Рассказ 23. Сын Бориса

Сын Бориса

Борис сидел на кухне. У него в руках был стакан остывшего чая. Он смотрел на сына, и его сердце сжималось от тоски. Израилю было всего пятнадцать. Он должен был бы сидеть, слушать музыку или, на худой конец, играть в какую-то ерунду на своём смартфоне. Делать всё, что делает нормальный подросток, который не знает, что такое Disziplin (1).

Но Израиль не делал. Израиль сидел за столом. Перед ним лежала стопка идеально ровных тетрадей. Он делал домашнее задание. Каждая буква была выведена так, будто её печатали на типографском станке.

— Израиль, ты не мог бы хоть немного... расслабиться? — Борис вздохнул.

— Папа, у меня есть Gesch;ft (2), — ответил сын. Голос у него был ровный, сухой, как будто он зачитывал прогноз погоды на завтра. — Нужно завершить проект по физике. Срок сдачи — вторник, 8:00.

— Причём тут 8:00, если сейчас суббота, 17:30? — Борис почувствовал, что в его голове начинает стучать молоточек.

— При том, что работа должна быть выполнена в отведённый для неё интервал времени. Если её делать «просто так», это неэффективно.

— Неэффективно! — простонал Борис, хватаясь за голову. — Вот что дала ему эта Германия, куда мы его отправили на год по обмену! Он уехал нормальным мальчиком. Немного стеснительным, но живым. А вернулся... вернулся с программой–минимум на лице!

Год в Мюнхене превратил его сына в маленького, педантичного немца. Израиль перестал отвечать на вопросы, которые не требовали ответа. Он перестал понимать намёки и шутки. Он даже здоровался как-то по–армейски.

Евгений был другом семьи и приехал к ним на субботний ужин. У Евгения были в жизни только две страсти: отличный коньяк и бесконечное, искрящееся кешеле (3) — остроумие.

— Женя, помоги мне. Ты посмотри на него. Он же потерян для общества! — Борис ткнул пальцем в сторону сына. — Он даже не смотрит на меня, когда я говорю.

Израиль поднял голову. Он посмотрел на отца долгим, бесстрастным взглядом.

— Я слушаю, папа. Но я не вижу необходимости отрываться от работы, если твоё сообщение не несёт новой информации.

— Это Mishegas (4)! — воскликнул Евгений. Он отставил рюмку. — Этому ребёнку нужна терапия. Срочная. Боря, ты должен вернуть ему его еврейскую душу!

— Как? — Борис был готов слушать. — Как, если он мне вчера сказал, что анекдот — это «недокументированная информация»?

— Анекдот — это жизнь, Боря! — Евгений вскочил. — Это оружие! Это способность выжить там, где тебе говорят: «Не положено». Твоему сыну не хватает хитрости, живой мысли. Нужно ему показать, как работать с системой. Не против неё, а внутри.

Евгений предложил план. План был на грани гениальности и безумия. Они решили провести Израилю «Курс молодого юмориста». Это был курс, основанный на записях классиков: Жванецкого, Карцева, Арканова.

Борис воспринял это серьёзно. На следующий день он собрал все свои старые кассеты и диски.

— Так, Израиль, — сказал Борис, подходя к сыну, который полировал свои туфли. — Мы отменяем вечернее расписание на три часа. Вместо проверки финансовых отчётов ты будешь слушать.

— Слушать что, папа? — спросил Израиль. Он держал в руках идеальный блестящий ботинок.

— Слушать Nu? (5)! Слушать, как надо жить!

Борис включил магнитофон. Комнату наполнил скрипучий, знакомый голос: «И я хочу, чтобы у меня всё было, и мне за это ничего не было!»

Израиль сел, сложил руки на коленях. Он слушал.

— Ну, Genug (6)? — спросил Борис через полчаса, выключив запись.

— Я обработал аудиоматериал, — ответил сын.

— И?

— И я пришёл к выводу, что большинство шуток основано на несоответствии ожиданий и реальности, а также на высмеивании бюрократических процедур. Юмор — это критическая оценка системы, которую рассказчик преподносит в лёгкой, завуалированной форме.

Борис почувствовал, что проигрывает. Его сын воспринимал юмор как алгебраическую формулу, а не как отдушину.

— Послушай, — Борис схватил сына за плечи. — Тебе надо это использовать. В школе. Придумай что-то. Сделай им кешеле!

Израиль задумался. Он кивнул.

— Я понял. Информацию нужно применить. Gemacht (7).

Следующие несколько дней Израиль вёл себя подозрительно тихо. Он слушал записи по утрам. Вечером он сидел, что-то чертил в тетради. Борис не знал, чего ожидать. Он чувствовал смесь ужаса и надежды.

Кульминация наступила в четверг. Это был день истории. Классная руководительница, Фрау Коллета, женщина старой закалки, попросила Израиля сделать доклад о функциях городского муниципалитета. Тема была скучная и идеально подходила для Израиля.

Он вышел к доске. Он встал, как по стойке «смирно». Начал он с безупречной Disziplin.

— Согласно официальному документу, — начал Израиль, — функция муниципального аппарата заключается в обеспечении жизнедеятельности граждан.

Он рассказывал, перечислял все пункты как робот. Фрау Коллета сидела довольная. Вот, думала она, настоящий Mentsh (9), который знает, как надо.

Закончив, Израиль посмотрел на учительницу. Наступила та самая, напряжённая пауза. Тот момент, когда должно было проявиться кешеле.

— А теперь, Фрау Коллета, я хотел бы продемонстрировать, как функционирование аппарата выглядит с точки зрения юмора, — сказал Израиль. Голос его не изменился. Он был всё так же сух и официален.

Фрау Коллета улыбнулась. Она ожидала какую-то милую, детскую шалость.

— Приходит гражданин в учреждение, — начал Израиль. — Он хочет получить справку. Ему говорят, что справку можно получить после того, как он соберёт пакет документов.

Израиль сделал паузу.

— Гражданин приходит обратно. Ему говорят: «Справка готова, но вы должны сначала получить справку о том, что вам нужна справка. Эту справку даёт другой отдел».

Класс засмеялся.

— Гражданин приходит в другой отдел. Ему говорят: «Справка о том, что вам нужна справка, выдаётся только при наличии первой справки».

Фрау Коллета перестала улыбаться.

— Вывод, — сухо подытожил Израиль. — Система, которая требует справку о справке, блокирует сама себя и является иррациональной. Это юмористическое отражение бюрократического тупика. Благодарю за внимание.

Тишина наступила мгновенно. Дети перестали смеяться. Фрау Коллета побледнела. Она увидела не шутку. Она увидела критику. Сухую, безэмоциональную, но невероятно резкую.

— Израиль, ты что сейчас сказал? — спросила она дрожащим голосом.

— Я применил кешеле. Это — остроумие, — пояснил Израиль. — Юмор, как способ критической оценки системы.

Фрау Коллета даже не стала его слушать. Она была шокирована. «Критическая оценка системы»? В пятнадцать лет? Это же чистое хулиганство, завёрнутое в доклад! Она приняла его анализ за открытый протест.

Вечером телефон Бориса зазвонил. Звонила Фрау Коллета.

— Борис? Я должна вам немедленно сказать. Ваш сын… Он устроил скандал. Он применил политическое недовольство в классе.

— Что он сделал? — Борис почувствовал, что земля уходит из-под ног.

— Он сказал, что наш муниципалитет иррационален! Он назвал это «бюрократическим тупиком»! А ещё он сказал, что это — «критическая оценка системы». Борис, вы понимаете, что вы тут не у себя на родине?

Борис повесил трубку. Он смотрел в потолок.

—  Loch in kop (8), — прошептал он. — Вот что дала ему эта Германия!

Евгений сидел рядом, тихонько пил коньяк.

— Ну, Боря. Ты же сам просил. Он проявил кешеле.

— Это не кешеле! Это инструкция по подрыву дисциплины! Он сухой, как баварская колбаса, рассказывает анекдот про справки, и его забирают! Он должен был это рассказать с интонацией, с глазами, с руками! С душой! А он выдал это как факт! Как будто это часть устава!

— Зато, — сказал Евгений, поднимая рюмку. — Он применил знание. Сделал Gemacht. Порядок.

Борис поднялся, схватил ключи.

— Порядок! Мне сейчас нужна Disziplin! Мне нужно ехать в школу и объяснять Фрау Коллете, что мой сын просто Mentsh, который не понимает, что такое сатира! Он не критик системы, он жертва системы! И главное: никогда, слышишь, никогда больше он не будет слушать эти чёртовы записи!

Израиль вышел из своей комнаты. Он был спокоен.

— Папа, — сказал он. — Я применил кешеле. Результат: ты едешь в школу. Таким образом, я запустил новый процесс в системе образования. Это эффективно.

Борис остановился. Он посмотрел на сына. В глазах Израиля не было ни грана юмора. Только логика. Холодная, немецкая логика.

— Послушай, сын, — Борис вздохнул. — Есть вещи, которые должны быть неэффективны. Например, твоя жизнь.

— Папа, это иррационально.

— Именно! Это и есть кешеле!

Борис ушёл. Он сел в машину. Он подумал, что лучше бы его сын просто парковался в неположенном месте как Винер. Штраф — это понятно. А вот Mishegas — когда анекдот становится политическим демаршем — это уже слишком. Он был уверен: сын его ещё удивит. Впереди его ждал долгий и сложный разговор о том, что такое смех. И почему не всякая правда должна быть высказана вслух. Особенно, если она об иррациональности.

 

Примечания

(1) Disziplin (нем.) — Дисциплин — дисциплина.

(2) Gesch;ft (нем.) — Гешефт — дело, по существу.

(3) Kheshele (идиш) — Кешеле — остроумие, хитрость, смекалка.

(4) Mishegas (идиш) — Мишегас — безумие, чудачество, абсурд.

(5) Nu? (идиш) — Ну? — ну что? Ну?

(6) Genug (нем.) — Генуг — достаточно, хватит.

(7) Gemacht (нем.) — Гемахт — сделано, готово.

(8) Loch in kop (идиш) — Лох ин коп — дыра в голове (образное выражение).

(9) Mentsh (идиш) — Менч — порядочный человек.