Лазейка. Глава 2

Щелчок повторился — настойчивый, металлический. Дверь медленно отворилась, впустив в полумрак прихожей длинную полосу света из подъезда.

На пороге стояла Анна. Не та Анна, с которой я пил кофе сегодня днем — уставшая, но с теплым огоньком в глазах. Эта была иной: собранная, холодная, с поджатыми губами и слишком прямой спиной. В одной руке она держала ключ, в другой — небольшую дорожную сумку. Знакомая до боли сумка, с которой она обычно ездила в командировки.

«Значит, так», — пронеслось у меня в голове.

Она вошла без приглашения, поставила сумку на пол. Ее взгляд скользнул по мне, по стакану в моей руке, по хаосу в комнате. Казалось, она не осуждала, а просто ставила мысленные галочки в неком внутреннем чек-листе: «Да, все так, как я и думала».

— Я за вещами, — ее голос был ровным, без эмоций. Он резал слух после той тихой, дрожащей интонации, что звучала в кафе.

Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Что можно сказать? «Останься»? Это было бы ложью. «Уходи»? Это убило бы нас окончательно.

Она прошла в спальню. Я остался стоять у окна, слушая, как открываются и закрываются ящики комода. Каждый звук был похож на удал молотом по крышке гроба. Гроба наших общих лет, надежд, того будущего, которое мы когда-то рисовали друг для друга.

Через несколько минут она вышла, держа в руках свернутую пачку моих старых фотографий и толстую книгу в кожаном переплете — дневник, который она вела с университетских времен.

— Это все? — спросил я, и мой голос прозвучал чужим.

— Это — самое главное, — ответила она, пряча дневник в сумку. Ее взгляд на секунду задержался на мне. В нем не было ненависти. Не было даже разочарования. Лишь пустота, страшнее любой бури. — Остальное... Остальное не имеет значения.

Она повернулась и направилась к выходу. Рука уже легла на дверную ручку.

— Анна... — вырвалось у меня.

Она остановилась, но не обернулась.

— Прости, — прошептал я. И это было самое искреннее, что я говорил за последние годы.

Она медленно выдохнула.
— Знаешь, самое страшное... Я уже простила. Мне просто... все равно.

Дверь закрылась. Тише, чем я ожидал. Без хлопка, без скрежета. Проще простого щелчка замка. Звука, который навсегда разделил мою жизнь на «до» и «после».


Я снова остался один. Но на этот раз тишина вокруг была иной — окончательной и бесповоротной. Она была похожа на звон в ушах после взрыва. Абсолютная, оглушительная пустота.

Я подошел к столу, взял стакан. Вместо того чтобы допить, я швырнул его в камин. Стекло разбилось с сухим, удовлетворяющим хрустом, рассыпавшись по черным угольям сотней мелких осколков. Каждый осколок отражал тусклый свет люстры, словно подмигивая мне в последний раз.

***

Прошла неделя. Время слиплось в однородную, серую массу. Я почти не выходил из дома, существуя на автопилоте: кофе, сигареты, бесцельное блуждание по просторам интернета. Квартира, еще недавно бывшая полем битвы, теперь напоминала мне брошенную крепость. Призраки воспоминаний попадались на каждом шагу: ее заколка на прикроватной тумбочке, полустертая надпись на зеркале в ванной, знакомый запах в шкафу.

В один из таких дней, разбирая залежи бумаг на балконе, я нашел старую картонную коробку. На ней было выведено ее рукой: «Архив. Не выбрасывать». Любопытство пересилило апатию. Внутри лежали открытки, которые мы отправляли друг другу в начале отношений, смешные совместные фото с отпусков, засушенный цветок... И толстая папка с моими старыми черновиками.

Я был писателем. Вернее, когда-то им был. Потом работа в рекламном агентстве, рутина, погоня за деньгами медленно, но верно выжгла во мне ту страсть, что заставляла меня ночами просиживать за печатной машинкой. Анна верила в мой талант. А я... я просто перестал верить.

Я открыл папку. Первая же рукопись, на которую упал мой взгляд, была озаглавлена: «Человек в пустой комнате». Ирония судьбы была настолько очевидной, что я чуть не рассмеялся. Герой той повести — мужчина, добровольно заточивший себя в четырех стенах, чтобы найти ответ на единственный важный вопрос.

Я начал читать. И не мог оторваться. Это был сырой, наивный, но до безумия искренний текст. В нем была энергия, которой мне так не хватало сейчас. И вдруг, среди пожелтевших страниц, я нашел вложенный листок с ее почерком.

«Это — гениально. Страшно, больно, но гениально. Не бросай. Пожалуйста».

Дата стояла семилетней давности. Как раз перед тем, как я устроился на ту самую работу.

Что-то щелкнуло внутри. Какая-то шестеренка, давно застывшая, сдвинулась с места. Я подошел к своему ноутбуку, на котором последние месяцы открывались только почта и соцсети. Открыл новый документ. Мигающий курсор на чистом белом поле сначала вызывал лишь панику.

А потом я выдохнул и написал первую фразу:
«Она ушла, хлопнув дверью в другую вселенную. А я остался в этой, с разбитым стаканом и призраками...»