Азбука жизни Часть 9 Дар дарить красоту

Часть 9 Дар дарить красоту

Глава 1.9. Дарить красоту

Почему я такая спокойная! Впечатление, что уже лет десять на сцене пою. А может, поэтому и нет волнения, потому что пою впервые на публике. Вероятно, я родилась с этим чувством — дарить красоту другим, которая во мне с момента, когда стала что-то понимать в жизни. И это было с четырёх лет!
Первый ряд весь принадлежит моим милым прелестницам и дорогим мужчинам.Татьяна — между мужем и Серёжей. Головин заметно волнуется. Всё делает, чтобы не показывать своего трепета, как и Вересов. Но этот даже провала моего не боится. Перед тем как расстаться, в последнее мгновение сказал: «Ты так хороша, что никто и не заметит, если сфальшивишь. Хотя я такого не могу представить!» Я тоже, Николенька, благодаря твоей поддержке, не испытываю страха. А вот ответственность присутствует, она мне и поможет.
Дима смотрит на сцену спокойно,а Машенька ищет меня глазами. Серёжа сказал детям, что я сегодня буду петь на этой сцене. А мне приятно, что они всё это уже запомнят. Моя мамочка спокойна в ожидании выхода дочери. Мама пока думает о бабуле. Для неё будет сюрприз. Диана с Ричардом сидят рядом с Ксюшей. И хорошо, что она нашего сценария не знает. А собираться быстро бабуля умеет. Тем более была несколько лет преподавателем в университете в Канаде. Знает прекрасно английский и французский. Причём американский английский у неё отличный – это отметил уже Майкл, когда она первый раз заговорила с ним на его языке.
Диана в чёрном платье,дополненном красным цветом.
Татьяна Белова и Надежда рядом с Франсуа— тоже в платьях из Дома моды Дианы.
А вот для меня Диана приготовила не одно платье.
Программу вечера составляла сама и,похоже, я не ошиблась. Звучит голос кумира бабули. Он пел на этой сцене Нью-Йорка, и зрители его слушали стоя, как и сейчас. Но вот зазвучал голос его друга. Романс Глиэра «В порыве нежности сердечной» он исполнил после смерти кумира нашей Ксюши, отдавая дань своему другу и его любимой. Ах, как звучит его голос! Игривость и счастье, что его друг так любил!
В глазах бабули сейчас и восторг,и грусть. Но вот Ричард бережно берёт бабулю за локоть и ведёт на сцену. Она легко поднимается. Зрители уже всё поняли сами. Мгновенно встают! Шквал аплодисментов! Браво! Её забрасывают цветами!
Как я счастлива,что она сегодня выглядит на двадцать лет моложе! Диана постаралась для неё с платьем. Но она по-прежнему стройная и изящная. Заметно, что сейчас зрители отдают дань её природе! Бабуля с благодарностью принимает аплодисменты.
Умница Диана!На фоне серого платья Ксении Евгеньевны голубая тональность моего платья смотрится удачно. И я — как бы бабуля в прошлом. Пролетело более тридцати лет, когда она на концерте встретилась со своим кумиром.
Как же я благодарна Диане за такую идею.Мы подарили эти незабываемые минуты не только нашей Ксюше. Грустно, но и радует, что мы можем воскресить сейчас кумира и его друга.
Диана сияет,что идея её воплотилась в жизнь так удачно. Бабуля долго не соглашалась выйти на сцену, но сейчас благодарит Диану и Ричарда, как и наших мужчин, которые и организовали этот концерт.
—Ну, Виктория, вперёд! Должна не посрамить и спеть не хуже прославленных советских певцов!
После слов Макса Эдик сжался,но тут же и расслабился, показывая, что я справлюсь. С Богом, Вика! Не обмани надежды близких и зрителей! Зал затих. И при моём выходе зазвучал снова романс Глиэра «В порыве нежности сердечной».
И сейчас моё вступление с композицией Альбинони будет кстати.

Глава 2.9. Чудные мгновения

Прошло три дня после концерта, Ричард спешит в Сан-Франциско. И вот мы уже летим в его самолёте. Хотели забрать и Сашеньку, но Альбина Николаевна настояла, что ребёнку такие частые перелёты ни к чему. Согласна. Серёжа с удовольствием улетел со старшими Вересовыми и Лукиными в Москву, понимая, что тот совместный проект Николенька в Сан-Хосе осилит без него.

— О прошедшем концерте думаешь?
—Нет, она уже вся в работе.
—Но я даю возможность тебе отдохнуть. Николай, смеёшься!
—Потому что знаю, Ричард, что ты её компьютер уже загрузил.

Николай сказал с долей сожаления, понимая, что я совсем не отдыхаю. Спасибо и на этом.

— В той суматохе, знакомстве с Нью-Йорком, мы даже не поговорили о концерте Вики.
—Ричард, а она уже забыла о нём. Никаких эмоций!

Вересов улыбается, но интерес тот же вижу в глазах, как и у Ричарда.

— А что можно сказать о концерте? Я пела…
—Представляя себя главной героиней собственного романа.
—Где-то прав, Николенька, я не чувствовала зал, как бы обращалась к кумиру бабули и его другу.
—И такое ощущение было на протяжении всего концерта, даже когда тебе аплодировали?
—Да, Ричард! Мне так хотелось понять состояние кумира на том концерте, который он посвятил бабуле в Москве через два года после встречи с ней. Я его концерт много раз просмотрела и прослушала. Он был отрешён и пел только для неё. Хотя в зале овации после каждого романса не умолкали. Его несколько раз вызывали на бис, а он был весь в себе. Поэтому друг его всё понял и ответил такой блистательной реакцией на все романсы кумира, исполнив романс Глиэра. Я невольно вспомнила Екатерину, которой посвятил Глинка музыку к романсу на стихи Пушкина «Я помню чудное мгновенье», стихи были адресованы её мамочке, а кумир этот романс исполнил для моей бабули. Во мне, как бы, два века спрессовались, я забыла обо всём, поэтому, когда запела в первые мгновения, поняла, что зал для меня существовать не будет на протяжении всего концерта.
—Но тебя на сцене хорошо поддержал Эдуард. Надо отметить, что и оркестранты были бережны. На репетиции ты была другой. Диана это заметила.
—И всё же никто, когда я вышла на сцену, Ричард, для меня не существовал. Я ощущала только боль кумира от безответной любви, восторг его друга меня успокаивал, а я, как бы, за бабулю, через своё пение, просила у кумира прощение и восторгалась той музыкой и стихами, которые подарили гении мужчины любимым женщинам.
Глава 4.9. И это было всегда

— Виктория, а ты где?
—Дядя Андрей, прости, что не позвонила! Мы вчера утром улетели из Москвы в Сен-Тропе! А сейчас уже возвращаемся в машине из Каркассона. Решили с Николенькой посмотреть крепость, но пошёл дождь.
—И не посмотрели?
—Немного погуляли. Взяли с собой и Сашеньку с Вальком. Они сейчас спят. А вы с Ириной Владиславовной когда летите в Испанию?
—Мы уже в Испании. Сейчас в Барселоне.
—Замечательно! Тогда приезжайте в Сен-Тропе, как надоест в Барселоне. У моря сейчас прохладно, не позагораешь.
—У нас здесь дела.
—Вересов передаёт привет и жестами приглашает вас в гости в Сен-Тропе.
—С удовольствием!
—Тогда ждём!
—А ты что не позвонила даже Андрею вчера, что улетаешь?
—Хотела, но так и не нашла времени. Что ты смеёшься?
—Мне понравилось, как ты ему ответила на вопрос, где находишься. Он не удивился?
—Я и в школе такой же была. Он привык.
—Утром в Москве, а вечером в Петербурге?!
—Да! И это было всегда. Я не могла жить без Петербурга, без библиотеки прадеда. Взрослея, находила в ней для себя уникальные книги.

Глава 5.9. Достойные отношения

Мы сегодня утром прилетели в Москву из Парижа, предварительно всех женщин с детьми отправив в Сен-Тропе. Подружка обычно отдыхала у родителей Франсуа, а сейчас Надежда разгуливает с моей Вероникой и остальными женщинами в имении Вересова.
Николенька по просьбе Петра Ильича пригласил всех мужчин к себе в Барвиху.Влад доволен, что я осталась одна в Москве среди мужчин. Я тоже этому рада. Никто не отвлекает от работы. Хотя Лукин часто поглядывает из беседки на окно кабинета Петра Ильича, где я с удовольствием подвожу последние итоги. И отдыхать! Глупая привычка ещё из детства не прошла. Остались последние расчёты, а меня уже тянет всё это забросить. Но последний штрих! Как же я любила их ставить в контрольных и курсовых работах. Свобода!
—Вика, что-то засиделась в кабинете.
—Вересов, я решила минут десять после работы полежать, чтобы выйти к вам свеженькой.
—Как всегда, напрашивается на комплимент.
—Влад, но она в них и в 16 лет не нуждалась.
—Соглашусь, Андрей Аркадьевич!
Мои дядюшки посмотрели на меня с напряжением в ожидании ответа Владу.Но друг старшего Лукина спас меня. А мне нравится эта обстановка. Я впервые за последние годы без женщин за этим столом, который обслуживает приглашённый повар.
—Как всё вкусно! Приятного всем аппетита!
Влад с Эдиком ждут момента,но первыми не начинают.
—Дима, почему смеёшься?
—Андрей, помнишь нашу племянницу в смущении?
—Не припоминаю!
—Дядя Андрей, перед ребятами я могла смущаться.
—Дмитрий Александрович, был один момент!
После улыбки Влада Лукин посмотрел на меня с любопытством.
—Именно тебя, Лёня, и Эдика это и касается! Я тогда в скверике, когда встретила Соколова и Ромашова, была очень смущена.
—Причём краска залила её лицо мгновенно.
—Мне ещё не исполнилось семнадцати, Влад!
—Да… тогда тебя чувства к Лёне смутили.
Николенька уже загорается после слов Влада,а Головин Серёжа с Беловым смотрят на меня спокойно, зная все мои тайны из прошлой жизни.
—Вика всё же сделала прогресс! Сколько поклонников за столом, и она уже не смущается, принимая спокойно.
—Пётр Ильич, вы скорее все ассоциируетесь с моими работодателями. Кстати, Николенька купил половину земли Франции и положил к моим ногам при первой нашей встрече, но там ходят ножки кого угодно, но не мои.
—Твои прелестные ножки ходили в Сен-Тропе неделю назад!
—Вересов, но от кабинета до завода и обратно. И так, Пётр Ильич, уже третий год!
—Помнишь, Вика, преподавателя в университете, который на первом занятии по математике сказал: «А эта прелестная девочка, что делает в университете?»
—Лёня, я думаю, она нашла, что ответить.
—Ответила, Андрей Алексеевич! Выдаю?!
—А я не помню.
—Ты сказала, что поступала не по своей воле, а по желанию старших.
—Зато не забыла, как после моего откровения ты тогда посоветовал театральный.
—Я бы тоже сказал, как и сын!
Старший Лукин вспомнил меня шестнадцатилетней и с удовольствием поддержал сына.
Но Влад что-то хочет добавить.Эдик сидит рядом с ним и улыбается, как и остальные мужчины.
—Ещё ни один режиссёр не родился, чтобы Вике мог предложить роль, соответствующую её природе.
—Влад, то же можно сказать и о вас всех, сидящих за этим столом. Смотрю на ваши красивые и благородные лица!
—Мы для тебя всего лишь герои твоего бесконечного романа. А Вика себя ассоциирует с главной героиней и никогда своим именем не назовёт других героев.
—Влад, меня даже Сашенька стал принимать и различать.
—Если он тебя называет «мамой» — это ещё ни о чём не говорит.
Вересовы с удовольствием наблюдают,как я пытаюсь защититься от своего друга. Николенька незаметно подливает мне вино в бокал, а мужчинам — коньяк. Как ему нравится, что я одна среди мужчин, а принадлежу только ему. Ошибаешься, родной! Все за этим столом понимают, кроме тебя, что я никогда и никому принадлежать не буду.
—Влад, дети – это моё продолжение. А вот вы все и есть мои герои, что хочу с вами, то и делаю.
—Кто бы в этом сомневался.
После реплики Эдика все засмеялись.Соколов прав! Белов довольный улыбается. Ему ли, как и Головину, не знать этого. Хорошо, что я с детства росла среди них. Я ими всеми, как и дядюшками, воспринимаюсь пока школьницей. И меня радует, что нет напряжения за этим столом.

Глава 6.9. Независимость суждений

— Виктория, тебе не надоели эти эксперименты?
—Вересов, я тебе не рассказывала про подружку Люси? Иногда мне приходилось за ней наблюдать за праздничным столом, когда я училась в Петербурге в университете. Близкая подруга а так раздражалась относительно Люси, что не могла даже себя контролировать. Вот полтора года назад я и вышла в Интернет со статьями. Хотелось осознать и понять то, что за пределами моей природы.
—И многое открыла?
—Нет! И это радует.
—Какая ты наивная. Начнём с того, что Люся красивая!
—И что? Алла тоже интересная!
—Ты понятия не имеешь, как это — кому-то завидовать.
—Любопытно. И почему?
—Ты свободна в своих мыслях. А главное — тебе дела нет до мнения окружающих.
—Но под «главным» ты подразумеваешь нечто другое.
—Ты настолько любишь себя, что не можешь осознать, почему люди кому-то завидуют, или ненавидят, или злорадствуют. Хочешь понять то, что выше разума. Твоё присутствие в этом мире раздражает других, как и Люсю не может принять её подруга. В семье Люсю лелеял отец. Мама, которая волнуется за неё, тактично оберегает дочь от постоянной раздражённости подруги.
—Алла сама виновата, потому что своенравная. А Люся — терпеливая и умница во всём. Представляешь, Люся в последний момент, уезжая в Петербург, призналась, что в мои шестнадцать лет она увела у Лукина специально, заметив, как любил меня Соколов Эдик. И Люся, зная моё упрямство, пригласила нас тогда с Лёней в театр, чтобы поссорить окончательно.
—Леонид сейчас жалеет об этом.
—Это нечто другое. Он прекрасно понимает, что в шестнадцать лет...
—Ты не сформировалась. Была рядом с Леонидом избалованным любимым ребёнком, которого обожал не только он, но и его папочка с другом. Ребята заметили за столом, как ты глазами мне говорила: «Не надейся, Николенька! Я никогда и никому не принадлежала, как и тебе не буду!» Ах, ты мой колобок! Вот за это и люблю. И ты у меня самая красивая!

Глава 7.9. Сквозь поколения

Как мой дружок похож на своего дядю. Красивые Ромашовы! Сергею Ивановичу уже за шестьдесят, но он ещё не теряет форму. Ему и стареть некогда было. Когда его отцу предложили переехать с Южного Урала в Подмосковье, тот поступил мудро: дал возможность поработать в хозяйстве, которое поднимал после войны, сыну. В Подмосковье министерство сельского хозяйства построило в восьмидесятые годы новый посёлок с добротными кирпичными домами. И он начал с нуля, как и те переселенцы, что приезжали к нему со всех уголков Советского Союза. А когда хозяйство окрепло, всё передал сыну. И он оправдал надежды отца. Окончил академию, потом защитил диссертацию. Подросли дети: Константин Сергеевич выбрал педагогику, а Николай Сергеевич продолжил династию, начатую его дедом.

Прадед Влада после раскулачивания был сослан на Южный Урал, но достойно выжил. Родители — из крестьян Тамбовской области — так и занимались сельским хозяйством до последних дней. А их сын уже учился в Академии. Красивый род и трудовой!

— Виктория, ты с такими горящими глазами на меня смотришь... Как ты можешь так импровизировать! Композиторов я еле угадывал, но ты показала через свои импровизации такие красивые уголки России.

— Мне приятно, что Вы это поняли! Я играла, а сама думала об отце Сергея Ивановича и о нём самом — о том, что он не подвёл Вашего деда и своего отца.

— Да, Вика, потрудился наш род, как и твой, на славу. Мы с папой для тебя пишем воспоминания. В них — и твои прадеды со стороны Ксении Евгеньевны. Они тесно были связаны. Третий вариант у тебя был не совсем удачный, поэтому ты и забросила. Какие бы сильные твои предки ни были, но ты, по воспоминаниям старших, воспроизводишь их жизнь, преломляя через своё восприятие.

— Николай Сергеевич, а некоторые читатели не верят в существование подобных героев.

— Папа уже понял причину, поэтому очень аккуратно хочет показать отношения твоего прадеда со своим отцом. Он ему много помогал — и техникой, и людьми во время уборки пшеницы на Южном Урале. Мой дед и сад там развёл, поэтому его и пригласили в Подмосковье. Построили экспериментальный посёлок. Сколько папа людей спас, когда Союз развалили! Отовсюду к нему приезжали инженеры, экономисты и педагоги. Кто-то разваливал хозяйства в 90-е годы, а папа, наоборот, укреплял его с помощью настоящих специалистов, которые в 1991 году оказались не у дел.Прости всех! Что же ты хотела получить со своей красотой? Любимые и желанные женщины не будут причинять боль другим женщинам, предлагая себя.

Глава 8.9. Вложения в доброе дело

Николай Сергеевич удивлён размаху, с которым Вересовы подошли к виноделию. Но старший Вересов, как и Гроссы, давно хотел вложить деньги в доброе дело. Каждый из них, впрочем, понимал и свою выгоду.

Дети уснули, дамы отправились по магазинам Сен-Тропе, а мы с Николаем Сергеевичем остались в имении. У меня срочные дела на заводе, а Ромашову интересно было посмотреть на винодельческое производство.

Сидим с ним в гостиной. На улице прохладно, всего семнадцать градусов, накрапывает дождь. Потому-то дамы и выбрали момент для шопинга. В хорошую погоду заниматься этим нет желания. Хотя у меня всё всегда зависит от настроения.

Красивы все Ромашовы! У Николая Сергеевича тонкие, благородные черты лица, умные глаза. У них во всём вкус — и в выборе людей для дела, и в выборе жён. Во всех поколениях жёны в этом семействе живут как в крепости, под защитой своих мужчин. Со стороны женщин все они педагоги, так что мой одноклассник Константин решил продолжить династию и поддержать отца. Если Николай Сергеевич выбрал академию и продолжил дело отца, то Константин Сергеевич поступил на физмат в педагогический институт, как и Влад, последовав за своим отцом. А вот дочь Николая Сергеевича выбрала академию. Всё верно! Так и должно быть.

— О чём задумалась? Сейчас бы твой Николай улыбнулся, что тебя нет среди нас, а ты пишешь свой бесконечный роман.
—Но это так и есть! Иначе при моей природной лени я не написала бы ни строчки. Но натура моя такова, что требует выхода мыслей на свободу.
—Нравится это кому-то или нет! Сколько у тебя было завистников с детства, но ты, как мне кажется, даже не замечала.
—В школе я видела взгляды, но до конца не осознавала. И только в университете, когда на первом курсе преподаватель математики сделала меня на экзамене своим ассистентом, я заметила со стороны некоторых однокурсников даже не зависть, а раздражение.
—Ты никогда не придавала значения, что тебя выделяли из общей среды. Настолько сильный в тебе был стержень с детства. Но я бы не сказал, что ты ленивая. Любила отлынивать от школы, часто болела ангиной. И Ксения Евгеньевна старалась привезти тебя к нам в Подмосковье, на свежий воздух. Но ты постоянно занимала свой ум. То бежала на природу рисовать прекрасные уголки, которых мы в работе и не замечали, то сидела за фортепиано, разучивая очередную пьесу и радуя нас своим желанием хорошо овладеть инструментом. Папа ради тебя и купил инструмент — Влад больше гитару любил. И что вы с ним иногда творили, когда приезжали вместе! А зимой, на выходные, когда у нас появлялся твой дядя Дима, ты любила на лыжах бегать.
—А Влад в это время книги читал.
—Но и ты умудрялась не уступать Олегу и Владу при всём разнообразии своих интересов. Что улыбаешься?
—Вы сами и ответили, почему я не замечала зависти и сама никому завидовать не могла. А главная причина отсутствия во мне подобных пороков — это ваша любовь. Когда человек живёт среди заботливых и любящих близких, он защищён от дурных влияний и развивается гармонично.
—Нет, Виктория! И от природы зависит. Смотрю на Николая Вересова и восхищаюсь им. Как он смог своей любовью заставить тебя впервые по-настоящему полюбить? Знаю, скажешь, что по-прежнему любишь и Эдуарда, и Серёжу, но так, как может женщина любить мужчину, — это произошло только с ним. Но вам повезло встретиться, когда ты уже что-то поняла для себя в отношениях.
—Кажется, Сашенька проснулся. Бегу! Как бы остальных не разбудил.

Ромашов остался доволен, понимая, что я в жизни всегда поступала по наитию, но выходила из любого положения достойно. Но и они своим отношением к моим поступкам всегда вели себя правильно. Никто меня с детства не судил — возможно, поэтому я и была к себе так требовательна.

-любовью заставить тебя полюбить впервые. Знаю, скажешь, что любишь по-прежнему и Эдуарда, и Серёжу, но так, как может женщина любить мужчину – это произошло только рядом с ним. Но вам повезло встретиться, когда ты что-то поняла для себя в отношениях с мужчинами.
- Кажется, Сашенька проснулся. Бегу! Может других разбудить.
Ромашов довольный, понимая, что я в своей жизни поступала по наитию, но выходила всегда достойно из любого положения. Но и они своим отношением к моим поступкам, вели всегда себя правильно. Никто меня никогда не судил с детства, может по этой причине сама к себе и была максималисткой.

Глава 9.9. Мирное объединение

— Вересов, привет!
—Обнимаю, мою любимую!
—Я тоже очень скучаю.
—Мариночка тоже скучает, как и мы все.
—Мама прилетела?! Она что, решила пожить в Сен-Тропе и поработать вместо меня? Замечательно! Наконец-то вспомнила и о собственной дочери, что та тоже хочет внимания мужа.
—А я думал, ты не так сильно грустишь, как я в твоё отсутствие.
—Николенька, как ты мог усомниться! Очень скучаю. Тем более бабушки с детьми эти дни в городе, а мы с Николаем Сергеевичем вдвоём в имении. Он мне с удовольствием помогает на заводе. Сейчас позвоню женщинам, они с радостью приедут из города в имение. Продуктов много из хозяйства Ромашовых погрузили в самолёт?
—На все вкусы!
—Замечательно! Наши дамы предпочитают колбасы с завода Ромашовых. Пока!
—Целую и обнимаю! До вечера в Москве!

Любопытно, почему Николенька встретил меня таким возбуждённым. То, что из объятий долго не выпускал — это понятно. Я тоже очень скучала. Но что-то его ещё волнует.
—Признавайся, Николенька, куда меня везёшь?
—А ты не догадываешься? Дорога ведёт к дому папы.
—Пётр Ильич обещал ещё месяц назад нам всем сюрприз.
—Обстоятельства задержали!
—Понятно! Хотя я догадывалась! Скажи, как дом преобразился с новыми окнами. Пётр Ильич решил выкупить этот дом? А на первом этаже будут магазины? Один — ваш, а второй — для Ромашовых?
—Правильно мыслишь! Но один магазин не только наш, но и твой. Не огорчай папу. Когда научишься говорить «наш», «наше»?
—Обещаю! И охрана есть?!
—Обязательно! Беловы и Соколовы уже переехали в этот дом.
—Здорово! Какой молодец Пётр Ильич!
—Но он старался для своей дочери. Папа так и называет тебя — любя.
—Спасибо! Мне это приятно.

Глава 10.9. Неповторимая Россия

Сегодня пятница, и к концу дня Вересовы решили устроить разрядку — отметить наконец маленькое новоселье в узком кругу, пока все дамы не вернулись из Сен-Тропе.

Бабуля благодарна старшему Вересову за то, что он собрал всех в одном доме. Несколько квартир ещё остаются свободными. Надежда с Франсуа тоже решили выкупить одну из них и вчера прилетели из Парижа. С утра Надежда просто сияет от счастья. Иногда она заходит ко мне на третий этаж в кабинет, чтобы поговорить о нашем общем проекте. Как же сильно она любит Москву! Каждый приезд для неё — новая возможность насладиться городом и Подмосковьем. Для нас обеих Москва с детства была особенной, как и подмосковные просторы. Хотя мы редко засиживались за городом, зимние лыжные прогулки в хозяйстве Ромашовых мы обожали, когда Надежда гостила у меня.

Вересовы — коренные москвичи, как и мой дед по отцовской линии. Все они крепко стояли на ногах, посвящая себя науке и производству. Мы с Надеждой живём в той России, которую наши деды и прадеды бережно и с любовью создавали для нас, не обращая внимания на новых обитателей, что нынче, словно саранча, кишат на Рублёвке.