Азбука жизни Книга 2 Наследники

Книга 2 Части 6 - 10 Наследники

Часть 6 Чужая боль. Торонтский детектив.

Глава 1.6 Незаменимость

Сегодня Головин улетает с Ричардом в Америку. Вчерашний разговор о моей «необходимости» не выходил из головы. Тревожная мысль колотилась в висках: неужто Володя подсказал Ричарду заманить меня в Штаты какой-нибудь хитростью? Мой старый друг давно пытался соблазнить меня одним интересным сценарием.

Пальцы сами блуждали по клавишам, выискивая неуловимую мелодию, прятавшуюся за тревогой.
—Вика, что-то играешь необычное, — голос Ричарда вернул меня в гостиную.
—Не хитри! Я как раз об этом и думаю, — не прекращая играть, бросила я ему.
—А мне твоя импровизация ничего не навеяла.
—Мелодии незнакомые.

Ричард сделал паузу, подбирая слова. — Мы с Николаем заметили, ты сегодня грустишь. А ты нам с Серёжей в Сан-Хосе необходима. Есть одна задумка, чужие глаза там ни к чему. Лучше и быстрее тебя эту работу никто не сделает. Вересов не возражает, если мы тебя на время заберём. В чём дело, раскрой душу?

Я оторвалась от рояля, встретившись с его взглядом. — Бывает, пишешь что-то захватывающее, живешь этим... а потом накатывает пустота. И понимаешь, что всё в этом мире уже ясно, и ничего больше не хочется.
—Знакомое состояние, — кивнул Ричард. — Но тебе рано его испытывать. Меня оно настигло лишь после тридцати. Самая причина встряхнуться. И ты очень нужна...
—Володе! — закончила я за него.
—Да уж, провести тебя трудно, — рассмеялся он.
—Потому что сама могу кого угодно провести.
—Не дано это тебе. Ты насквозь прозрачная.
—Себя-то я не всегда понимаю, а для других — открытая книга.
—В этом и есть твоя прелесть.
—Чему улыбаешься?
—Рядом с тобой легко и хорошо. Просто.
—Нет, ты смеёшься по другой причине.
—Как раз над твоей «прелестью». Даже Ричард раскусил. А ты хороша тем, что близко не подпустишь мужчину, не соответствующего твоим параметрам...
—Некоторые берут приступом, — бросила я, кося взглядом на Николая.
—Не обижай Николая! — тут же парировал Ричард.

И Вересов, словно поймав этот взгляд, вопреки своему железному правилу, при всех обнял меня. Счастливо и крепко. Кто здесь посторонний? Ричард? Пожалуй, с первой же встречи я почувствовала, что он станет другом навсегда. Впервые нечто подобное я испытала к мужчине. Почему? Богатый, щедрый на дружбу, но при этом никогда не упускающий своей выгоды. Мы были настолько разными, что это не могло не притягивать.

Как они оба сейчас хороши! Весёлые, умные глаза. И самое приятное — ни капли похотливости. Оба любят своих жён. Сидят в этих старинных креслах, попивая наше вкуснейшее вино. Интересно, кто сидел в них до нас? Сколько я ни пыталась от них избавиться, Николенька непреклонен.

— О чём задумалась, родная?
—Думаю, как бы всё же уговорить тебя выбросить этот антиквариат. Он нарушает всю гармонию в гостиной.
—Не согласен! Сейчас ты играешь Шопена — и они идеально соответствуют музыке. Правда, Николай? Поразительно, как легко она переходит от одного жанра к другому, меняя композиторов совершенно незаметно.
—Ричард, иногда её переменчивость действительно восхищает, — мягко вступил Вересов. — Но когда я вижу, что сильное движение души мешает ей самой, мне становится её жаль, и я пытаюсь отвлечь.
—И как он тебя отвлекает, Ричард, можешь себе представить? — подмигнула я.
—Виктория, но и в Америке ты мне нужна... — начал Ричард.
—Как и Володе для этих же целей! — не дала я ему договорить.
—Но ты и развлекать нас, и себя умеешь. Не представляю, чем бы ты занималась, не научись ты с детства так виртуозно играть.
—В нашей семье все хорошо играют на фортепиано, Ричард, — заметил Николай.
—Но у Вики получается лучше всех! — парировал американец. — Особенно когда они за двумя роялями с Эдуардом. Тот очень бережен, когда играет с ней. А она, зная, что он услышит её импровизацию и легко подхватит, просто хулиганит.
—Однако это хулиганство нежное, Ричард, — защитил меня Вересов. — У неё во всём чувство меры.

Он защитил. А Ричард лишь довольно улыбался. Как же хорошо было сейчас рядом с ними! Так хорошо, что хотелось творить чудеса, чтобы вернуть им хотя бы крупицу той радости, что они дарили мне.

— Как же я люблю, когда она нежно и с таким сильным чувством переходит к Шопену, — тихо произнёс Ричард.
—Николай, она уже мысленно прощается с тобой и соглашается лететь в Америку.

А Вересов лишь сиял. Он искренне хотел, чтобы я сменила обстановку.

Глава 2.6. Настоящий рай

Дела затянули наше пребывание в Сен-Тропе. Да и Ричард, наш гость, казался совершенно очарованным этим местом. За неделю он успел продегустировать всю нашу винную коллекцию, давая каждому сорту профессиональную оценку.

Сегодня неожиданно прилетели Эдик с Беловым — всего на пару дней, но именно их приезд убедил Ричарда задержаться еще немного. По всеобщей просьбе мы устроили небольшой музыкальный вечер. Эдик на этот раз привез скрипку, и, судя по реакции слушателей, наш дуэт пришелся всем по душе.

Когда последние ноты растаяли в вечернем воздухе, ко мне подошел Белов.
—Интересно, о чем ты думала, играя? — спросил он. — А как Эдик тебе подыгрывал!

— Он был невероятно вдохновлен, исполняя «Одиночество» Пьяццоллы. Его скрипка буквально стонала от тоски.

— Это его душа говорит. Знаешь, он как-то признался мне, что был счастлив, когда в твоей жизни появился Николай.

— И наконец выдохнул с облегчением?

— Именно!

— Я почувствовала это через музыку.

— Особенно после твоего возвращения из Сан-Хосе со старшим Головиным и Андреем Аркадьевичем. Помню, Николай Дмитриевич смотрел на тебя с восхищением, а Андрей Аркадьевич — с умилением. Сказал тогда: «Заслужила, девочка, любовь таких мужчин!»

— Я помню тот вечер, когда он появился у нас в загородном доме со старшим Лукиным.

— Мне понравилось, как он тогда подошел и взял тебя за плечи.

— Он понимал, что в той обстановке подобное мог позволить себе только он один.

— Вика, я хочу спросить... Что же было в том втором варианте «Исповеди», если даже редактор запретил тебе заниматься творчеством?

Я невольно вздохнула. Бедный Серёженька.

— Зачем задаешь такие вопросы? Я тот вариант сразу удалила, чтобы никто никогда его не прочел.

— И мне не скажешь?

Тебе, родной, и тем более.

— Просто хочу понять ту девочку. Там была боль из-за того, что мы тебя предали?

— Нет! — мой ответ прозвучал резче, чем я планировала. — Удовлетворит тебя такой ответ? Скорее, редактор испытал разочарование.

— Из-за тех персонажей, которыми ты окружила главную героиню? — Белов прищурился. — Почему улыбаешься?

— Вспомнила, как он тогда вскочил со стула и с возмущением заявил: «Все! Больше не пишите!»

— Но потом наша милая писательница принесла третий вариант, где изобразила всех его друзей и близких в лице Головиных, Свиридовых, Беловых и Ромашовых. И твой покровитель сдался.

— И засмеялся, спросив, где же тут настоящая правда.

— А ты ему в ответ: «Вот я перед Вами — это и есть правда!»

— И редактор смирился! — рассмеялась я. — Еще я вспомнила один забавный момент. Я ведь обычно, описывая наряд героини, приходила к нему в кабинет в тех же самых одеждах.

— Причем ни разу не повторилась!

— Именно! И вот однажды я пришла в назначенный час, а в кабинете — трое мужчин. Я заглянула и ахнула: «И куда это я пытаюсь взобраться при таких маститых писателях?» Они вышли минут через пять, даже дверь за собой забыли закрыть. И все трое уставились на меня. Я удивилась, но когда вошла в кабинет, все сразу поняла. Обычно он сидел в своем сером, неизменном костюме, зарывшись в рукописи. А тут передо мной предстал настоящий франт! На нем был светлый костюм, который он как раз описывал в своей новой книге — ту самую, что потом мне и подписал. Я все поняла, но сдержалась, а выйдя из кабинета, расхохоталась. Его друзья-литераторы были шокированы этой метаморфозой. Увидев меня, они, видимо, «все поняли». У них на лицах было такое изумление! А редактор все видел и ухмылялся, как мальчишка. Таким — озорным — я его и запомнила.

— Он просто подыграл тебе в тот момент.

— Да! А его приятели подумали нечто совсем иное, вот и удивились, не ожидая от старого друга такой... склонности.

— К хорошим девочкам. — Белов усмехнулся. — Короче, на мой вопрос ты так и не ответишь?

— Нет!

Вересов с Беловым сидят в беседке, смотрят на меня и улыбаются. Любопытно, о чем они? Надо будет сегодня перед сном выпытать у Николеньки причину этих улыбок. Мне отлично видно их из библиотеки. Буду наблюдать за всеми. А перед сном непременно опишу эту идиллию.

Глава 3.6. Раннее взросление

Вот уже две недели, как мы с Серёжей в Сан-Хосе. Дни проходят в офисе Ричарда или у дедули, а вечерами мужчины неизменно усаживают меня за рояль. Иногда наведываются Майкл, Ада с Володей. Аду обычно занимают мужчины, а мы с моим «мучителем», как окрестил его Ричард, чаще всего уединяемся. Сценарий, который Володя задумал для Голливуда, продвигается из рук вон плохо. Майкл как-то заметил с улыбкой, что если для других Голливуд сегодня — дорогой бренд, то для меня он оказался слишком несерьёзен. Я тогда поддержала его шутку, как и все остальные, но если говорить откровенно — так оно и есть. И Володя это отлично чувствует.

А что для меня этот сценарий? То же, что и первый вариант «Исповеди», на который мой первый редактор и наставник наложил табу, возмущённо воскликнув: «Как вы можете окружать свою героиню такой убогостью!» Хотя для Голливуда подобные персонажи как раз и нужны.

Тогда я многого не понимала. Мои размышления о жизни семнадцатилетней девочки показались редактору оскорбительными для главной героини. Он назвал их «болью». На самом же деле я впервые попыталась проанализировать собственную жизнь через своих героев, состарив главную героиню на много лет. В неё я вложила частичку жизни бабули, о которой знала много, но при этом наделила её собственными разочарованиями. Хорошо, что бабуля так и не прочла тот вариант.

И не зря Вероника говорила об этом, когда Серёжа Белов «случайно» подкинул ей мой первый вариант. Случайно ли? Может, мои мысли вызвали в нём сомнения? Вряд ли. Скорее, его поразило моё проникновение в природу человека. Мы с Вероникой в детстве часто ссорились. Он знал об этом, но смотрел на наши размолвки с юмором. Ему нравилась моя независимость.

Пока я работала в кабинете, Розочка накрыла прекрасный стол. Скоро должны подъехать мужчины. Кажется, Володя с Адой опередили их. И это замечательно! Ада пообщается с Розой, а мы наконец поговорим с Володей. Похоже, у него накопилось немало вопросов к последним главам, раз он приехал так рано.

— Входите! Очень рада вас видеть! — Ада с порога одарила меня лучезарной улыбкой. — Почему улыбаешься?
—Потому что знает, что ты уже догадалась о нашем раннем визите, — ответил за неё Володя.
—Володя, посмотри, как Вика прекрасно выглядит, несмотря на то что её любящие мужчины завалили работой.
—Я думаю, сейчас она сама нам всё объяснит, — улыбнулся он.
—Ада с тобой в сговоре? Решил времени не терять и настроить меня на нужный лад?
—Володя уверен, что ты всегда пребываешь на своей Планете, поэтому никаких волнений не испытываешь.

Впрочем, так оно и есть — и было всегда. Володя увёл меня в кабинет, а Ада, с облегчением вздохнув, отправилась на кухню помогать Розочке. Как же хорошо, когда они появляются в доме Ричарда!

— О чём приуныла? — прервал мои мысли Володя.
—Ты ведь тоже о своём думаешь.
—Я думаю о том, когда же ты начнёшь писать нечто по-настоящему стоящее. Порой одной лишь фразой в разговоре ты говоришь так много, что поражаешь собеседника.
—А когда пишу — многого не договариваю?
—Именно!
—В разговоре с вами я знаю, что меня поймут. Но читатели бывают разные.
—Поэтому сдерживаешься, боясь кого-то обидеть?
—Нет! Моё присутствие и так частенько раздражает, а когда я начинаю говорить, порой вызываю такую агрессию, что становится попросту грустно.
—Ты гармонична внутри, но к окружающему миру бываешь категорична. Хотя...
—Именно так, Володя! Моё самое сильное оружие — полное равнодушие ко всему вокруг. Даже мужчина чаще всего любит признание, особенно когда его успех признаёт женщина.
—А тебе всё это скучно.
—Естественно!
—Серёжа Головин смирился. Вы будто одно целое, неразделимое. Но других отношений с тобой и не построить. Ты для него самый главный и желанный друг. И Соколов это понимает, видя, что Вересов отдаёт тебе всё для счастья. Как и старшие Головины, и Соколовы не усомнились в твоём выборе. И Мария Михайловна очень привязалась к Альбине Николаевне. Все поняли, что ты наконец по-настоящему полюбила.

Глава 4.6. Ощущение волшебного сна

— Ты что так долго не брала трубку? Я уже начал волноваться.

— Прости! Я была в наушниках, слушала одну мелодию…

— Только что звонил маме в Сен-Тропе. Она сказала, ты завтра вылетаешь из Калифорнии. Я так счастлив, что скоро увижу тебя. Почему не позвонила сама? Думала, я сплю? Я только вернулся от Беловых. Отец заинтересовался нашим проектом, тоже готов вкладывать средства. Серёжа остаётся ещё на несколько дней?

— Да. Майкл летит в Испанию, а мужчины сжалились надо мной — решили отправить вслед за ним. Я уже сообщила Альбине Николаевне.

— Как же я по тебе скучаю. Люблю тебя так сильно, что даже грусть твоих поклонников меня не задевает. Почему молчишь?

— Я слушаю твой голос. Он для меня сейчас — всё.

— Твой голос — вот что действительно хочется слушать. Он неповторим. Я столько хотел сказать, но сейчас, слыша эти волшебные звуки, забываю обо всём.

— И не нужно ничего говорить. Давай просто помолчим.

— Но тебе это не дано. Ты, молча, говоришь ещё больше. Как мне не хватает сейчас твоих глаз…

— Почему ты не спрашиваешь о делах?

— У тебя столько прекрасных помощников, что не хочется тратить на это наше время.

— А я сегодня совсем одна в доме Ричарда.

— Как бы я хотел быть сейчас рядом с тобой.

— Но ты и так со мной! Такое ощущение, будто это волшебный сон, и мне совсем не хочется просыпаться.

— У меня такое же чувство. Помнишь, в первые дни после знакомства, мне было тебя жаль: «Такая красивая! Зачем она тратит на меня своё время?» Но сейчас, в разлуке, твои книги стали моим спасением. Перечитывая их, я словно погружаюсь в прекрасный сон, полный твоего очарования.

— Как приятно слышать это от тебя. Целую и нежно обнимаю. Готова кричать на весь мир, что я счастлива!

— А я не могу выразить свой восторг словами. Благодарю судьбу за нашу встречу. Как бессмысленна была бы жизнь без тебя.

— Я о себе не могу сказать того же.

— Согласен! Глядя на Сергея, я испытываю гордость и благоговение — тебя любили и любят удивительные мужчины! И от этого я становлюсь ещё счастливее!

— Спасибо! Ты ещё никогда не был так лиричен.

— Зато мои глаза говорят тебе то, что невозможно выразить словами. Ты плачешь?

— Это слёзы очищения. Мы так далеко друг от друга, а я сейчас совсем не чувствую этой distance. Почему замолчал?

— Я слышу мелодию твоего любимого композитора…

— Хочешь, я сыграю для тебя?

— Я об этом даже мечтать не смел!

 Глава 5.6. Незащищённость

Майкл обещал заехать, но его всё нет. Странно...

— Серёжа! А ты почему не в офисе с Ричардом?
—Я лечу с тобой в Россию.

В его голосе прозвучала такая решимость, что я на мгновение онемела.
—Признавайся, что заставило тебя так внезапно изменить планы? Вчера вы с Ричардом строили столько проектов.
—Ты! — он провёл рукой по волосам. — Мне ещё никогда не было так страшно, как сегодня утром. Ты решила, что в доме никого нет, и дала волю чувствам. Начала с Бетховена, а потом перешла к Шопену... Если в его произведении — тоска по Родине, то у тебя оно прозвучало иначе. Ты передала через музыку картины из детства — чудовищную тоску, крик и боль.

Я опустила глаза.
—Прости...
—За что? — его голос дрогнул. — Любить тебя и не понимать, что творилось в душе того ребёнка... Сколько тебе приходилось играть для нас, скрывая всё это.

— Я с детства научилась прятать чувства. Но меня всегда спасала музыка, как и танцы. Я воспринимала мир только через них. От всех вас я скрывала, что у меня есть голос. Когда оставалась одна в загородном доме, закрывала окна и пела, записывала свой голос, слушала его...

— А потом уничтожала записи. — Он горько усмехнулся. — Сколько в твоей жизни надрыва... Последние дни в твоих глазах поселилась тоска. Даже Ричард это заметил, поэтому и посоветовал мне лететь с тобой.

— Спасибо... — я попыталась отшутиться. — Возможно, я просто загрустила, что бабушка с дедом улетели в Канаду.

Серёжа с сомнением посмотрел на меня, но тактично промолчал.

— Ладно, я могу объяснить своё настроение, — сдалась я. — Серёженька, я просто так устала... От людской глупости и этой лютой ненависти вокруг.

— Вот оно что! — он покачал головой. — Значит, в этом и кроется причина той самой ненависти к тебе. Ты настолько защищена своей природой, её совершенством! Чего же ещё ты хотела?

Головин тяжело вздохнул, но легче ему от этого не стало. Он понял то, что я давно знала, — помочь в моих «бедах» не сможет никто, даже Вересов. Остаётся только надеяться, что с годами я научусь смотреть на этот мир проще.

Глава 6.6. В вихре жизни

Кажется, я в Сен-Тропе. Включила наконец телефон — и не ошиблась: десятки пропущенных от Николеньки.

— Ты что, издеваешься над нами? — его голос прозвучал одновременно сердито и радостно.
—Вовсе нет! — рассмеялась я. — Просто два симпатичных француза пытались обогнать меня на трассе. Успокойся!
—Так и хочется спросить, когда же ты перестанешь лихачить... Но ты сама когда-то показала мне высший пилотаж, так что за тебя я спокоен. У тебя трезвая голова даже на бешеной скорости. Да и дорога там прекрасная.
—Вот именно! Как было не воспользоваться? Но ребята оказались джентльменами — подгоняли, но не обгоняли. А когда я остановилась выпить кофе, они дождались.
—Любопытно... Красивая девушка...
—...в шикарной машине, на грани лихачества, но не переходя её, уверенно ведёт автомобиль? — закончила я за него.
—Как легко с тобой говорить! Ты всегда знаешь, что я хочу сказать.
—Звонил Надежде? Я в Париже у неё даже не появилась. Оставила в своей квартире записку — пусть предупредит тебя и Головина, что я безмятежно сплю.
—Серёжа твоей подруге не поверил бы — знает, что она тебя прикрывает.
—Ты не обиделся, что я из Калифорнии помчалась сразу сюда, минуя Москву?
—Я тебя слишком хорошо знаю. И ты умница! А ребята — молодцы! Дали тебе прокатиться с ветерком. Я только рад! Этот кризис должен был случиться. Мы с Серёжей надеемся, что это был последний всплеск. Кстати, Серёжа сказал: «Я рад, что она всё выбросила из головы». Не совсем понял, что он имел в виду, но счастлив за нас всех. Хочу видеть тебя всегда весёлой и беззаботной. Я так тебя люблю!
—Я тоже! Сейчас приму душ, переоденусь — и в имение. Соскучилась по Альбине Николайловне и нашему ангелочку!
—Они скучают не меньше! Я уже звонил маме, сказал, что ты рядом с Сен-Тропе. Они там готовятся к приёму королевы. Соседка оставила в нашей квартире кое-что для тебя — букет белых роз от Серёжи и платье, которое выбрала мама. Надень его! Доставишь всем огромное удовольствие. Отдохни, любимая, рядом с детьми и нашими покровительницами. Уверен, ты мгновенно сбросишь всё напряжение.
—Я уже в квартире... — замерла на пороге. — Огромный букет и твоё платье... Оно шикарное! Спасибо! Целую! До встречи!
—Взаимно, любимая!

Глава 7.6. Жизнь в чувствах

Что творит Эдик на аккордеоне! Вересов обещал прилететь завтра, но, видно, не удержался. Мы не виделись целых три недели, и как же приятно, что он здесь. И Эдик появился в имении — а может, не только он?

Я провела сегодня шесть часов в библиотеке, погружённая в расчёты. И вовремя! Сейчас самое время сесть за рояль. Что он вытворяет на аккордеоне! Не показывается у окна, ждёт из гостиной. Что ж, постараюсь не уступить!

С первыми же аккордами в гостиную ворвались дети. Глаза Машеньки сияли от счастья. Она закружилась с Димочкой, а тот потянул за собой и Валька, хотя тот слегка смущался. Как повзрослел сын Влада! Я невольно перешла к композиции «Жизнь». Дети смеялись, счастливые, и замерли, когда в гостиную вошёл Эдик и начал мне подыгрывать. Вересов, держа на руках Сашеньку, пустился в пляс, увлекая за собой и остальных детей.

Великолепно! Сколько радости они подарили. В гостиную осторожно вошли женщины, стараясь не нарушить всеобщее счастье. Эдик не унимался, подбирая для детей всё новые мелодии. Милые мои красавицы, довольные и восхищённые, устроились на диванчиках. Как прекрасна жизнь! Я заиграла «Либертанго». Эдик подхватил. Как же божественно он играл!

Вот она — жизнь в чувствах, где ничто не скроешь. Когда мы с Эдиком исполняем эту композицию, все замирают, даже дети. Кажется, будто все в гостиной слились в едином порыве, унесённые прекрасной музыкой в заоблачные выси. Я сама парю вместе со слушателями. Эдик не сводит с меня глаз, улавливая малейшее смятение чувств.

Вересов смотрит на меня умоляюще — он хочет услышать свою любимую композицию! Ту самую, что я играла в наш первый вечер в ресторане, и потом — по просьбе его друзей.

Эдик уже догадался и подошёл к нему. Какие трели он выдаёт! Как они хороши в этот момент! Рояль звучит волшебно, унося меня прочь из гостиной. Но я замечаю взгляды женщин. Альбина Николаевна смотрит с восхищением, а Головина, прижимая к себе Машеньку, вспоминает прошлое — как её сын в выпускном классе купил инструмент ради меня. Как тогда сердилась Мария Михайловна, что её взрослый сын увлёкся шестнадцатилетней девочкой!

Дети притихли и слушают, заворожённые, словно мы с Вероникой когда-то, когда за инструмент садилась бабушка.

Вересов снова ловит мой взгляд, умоляя не переходить к другой мелодии. Эдик, кажется, тоже вошёл в раж и импровизирует, но тактично делает паузу, давая мне возможность продолжить.

Глава 8.6. Загадочное исчезновение

Володя не раз говорил мне: "Приковывай читателя с первых строк". Что ж, начну с реальных событий и назову эту историю...

"Загадочное исчезновение"

Необычная встреча случилась со мной два месяца назад. Я летела в Канаду по приглашению главного редактора одного издательства в Торонто — на презентацию своей книги. Рядом со мной оказалась очаровательная двадцатитрёхлетняя блондинка. Настолько гармоничная, что я не могла оторвать от неё взгляда. Девушка заметила мой интерес и мило улыбнулась. Именно тогда я разглядела её бездонные голубые глаза — и в них была настоящая мука. Заметив, что я поняла её состояние, она старалась улыбаться чаще.

На вопрос, зачем летит в Канаду, ответила уклончиво. Не хотела говорить о себе — я не стала настаивать. На столике лежала книга, страницы которой она иногда перелистывала, но мысли её были далеко. Видно было, как она сдерживает слёзы. Чтобы отвлечь её, я завела разговор на отвлечённые темы.

Моя попутчица свободно рассуждала об искусстве и литературе. Я удивлялась её познаниям в языках, но к моим комплиментам она оставалась равнодушной.

В аэропорту Торонто её встречал респектабельный мужчина лет сорока пяти — дядя. Мы обменялись любезностями. Он с удовольствием отметил, что племянница летела рядом со мной, но не смог скрыть боли за неё. Прекрасная незнакомка в последний раз улыбнулась мне, и мы обменялись телефонами. Я дала свои номера, а они пригласили меня в гости в пригород Торонто. Но дела закрутили, и я забыла об этом приглашении.

Через неделю её дядя позвонил и сообщил, что племянница пропала. Мы встретились. О её жизни он рассказывать не стал, только передал диск с её записями. Я читала их всю ночь, не отрываясь. Утром поехала к редактору, а на следующий день он сообщил, что согласен напечатать их. Мы надеялись, что публикация поможет в поисках.

Прошёл месяц — ничего. Тогда я решила перевести её дневник, написанный на французском, и издать в России в виде исповеди.

---

Исповедь

«Мне было одиннадцать, когда я потеряла отца. Он погиб в автокатастрофе. Мама уехала во Францию к подруге, вышла там замуж, а я осталась с бабушкой. Та с трудом переживала смерть папы и уговорила маму оставить меня в Москве. Мама боялась, что я не смогу адаптироваться во Франции, хотя училась в французской школе.

Летом бабушка отправляла меня в Париж к маме. У неё уже была новая семья, родились два мальчика. Я их полюбила сразу, но обижало, что мама почти не уделяет мне внимания. Больше времени я проводила с её подругой — тётей Ликой. Та жила одна и относилась ко мне нежно.

Возвращаясь в Москву, я, жалея бабушку, говорила, что мне хорошо в Париже. Она верила и радовалась, что внучка снова обрела семью. А я разделила жизнь на две половины: беззаботную — при папе, и другую — после замужества мамы. Ей был всего тридцать один год, когда папа погиб. Я до сих пор горжусь мамой: она с трёх лет занималась со мной языками, сама ещё училась в университете. Папа её очень любил. Я благодарна им за детство.

После гибели папы я впервые ощутила одиночество, когда мама оставила меня с бабушкой. Та уделяла мне много внимания, спасаясь от горя. Через три года не стало и бабушки. Я осталась с дядей.

В семнадцать я окончила школу, поступила в университет, а дядя Николай уехал в Канаду. Хотя мы общались с ним и мамой по интернету, мне так не хватало их рядом.

На первом курсе я познакомилась с будущим мужем. С этого момента моя жизнь превратилась в ад. Александр любил только себя.

После университета он стал хорошо зарабатывать. Помощь мамы и дяди стала ему не нужна, и я стала замечать то, о чём раньше говорили друзья. Он задерживался на работе. В его глазах часто мелькала ненависть. Я в отчаянии говорила ему об этом, а он лишь возмущался. Ссоры обычно случались утром, а вечером он делал вид, что ничего не было.

В какой-то момент я не выдержала и решила оставить его в его квартире, а сама переехала в мамину на Арбате. Тут всё и началось. Мне стали звонить неизвестные и угрожать: если не продам квартиру, лишусь не только её, но и жизни. Я попыталась поговорить с мужем, но он поменял замки и не отвечал на звонки. Пришлось вызывать милицию. Вскрыли дверь — и первое, что бросилось в глаза, была его записка на обратной стороне: "Люблю тебя, жду возвращения". Где он сам — неизвестно. Участковый лишь усмехнулся: "Разбирайтесь сами..."»

---

Все её версии об исчезновении мужа заняли сто страниц. Почему она писала по-французски — загадка.

После публикации записей мне начали названивать с угрозами: "Не вмешивайся — будет хуже". За квартирой дяди установили наблюдение, но безрезультатно — там никто не появлялся.

Через несколько дней дядя снова позвонил из Торонто: какая-то женщина требовала, чтобы он согласился на продажу квартиры, — только тогда он увидит племянницу живой. Женщина говорила на безупречном французском.

Вчера дядя прилетел в Москву. Мы договорились встретиться в кафе. Он опасался за меня, поэтому прислал за мной на машине своего друга. Дядя был взволнован, передавая новые записи племянницы. Он нашёл их в тайнике в квартире на Арбате.

«Я пишу это для тебя, дядя Коля. Не сердись, что скрывала от тебя и мамы details личной жизни. Мне казалось, что я уже взрослая и должна сама разобраться в ситуации...»

Глава 9.6. В Торонто

Третий день в Торонто. Детали операции обсудили с дядей по телефону. Для меня и двух помощников из московского агентства сняли апартаменты в центре — так удобнее работать. Полиция подключена, в Москве установили наблюдение за двумя квартирами.

Мои ребята бегло говорят на английском и французском, разбираются в канадском законодательстве. Я за эти дни погрузилась в историю и географию Канады. Но с чего начать расследование — неясно. Беспокоит поведение дяди: того отчаяния, что было в Москве, будто и не бывало. Неужели верит, что местные и московские стражи порядка найдут Лану? Это всё равно что искать иголку в стоге сена.

Ребята, впрочем, командировкой довольны. Стоит обсудить дальнейшие действия. Только собралась позвонить им — в дверь постучали.

— Входите! Я как раз о вас думала.
—Вика, можно так обращаться? — первым заговорил Александр.
—Естественно! Мне ещё и тридцати нет — мы ровесники.
—А мы думали, вам лет двадцать! — улыбнулся Максим.
—Спасибо, Макс. С сегодняшнего дня вы — Алекс и Макс. Переходим на рабочие псевдонимы. Меня зовите Кейти. Так решил Ник.
—Вы с такой теплотой о ней говорите...
—Когда переводила её дневники, невольно прониклась её историей, — призналась я.
—Будем использовать её настоящее имя?
—Родные звали её Ланочкой, но ей не нравилось это имя. Так что — Лана.
—Вика, я не понимаю, как она могла жить с этим человеком? Он же полное ничтожество, — покачал головой Алекс.
—Не будем спешить с выводами, — мягко остановила я. — Лучше послушайте её записки. Дядя Ник много возил Лану по Канаде, сменил несколько провинций, прежде чем осел здесь. Она подробно всё записывала, серьёзно изучала историю и культуру страны. Что важно — с мужем она в Канаде не бывала.
—Почему это важно? — оживился Алекс.
—Пока не готова делиться догадками. Её записи вызывают много вопросов. Послушайте — заодно познакомитесь со страной.
—Мы уже изучили Канаду по путеводителям, — заметил Макс.
—Но через её восприятие можно увидеть то, чего нет в путеводителях, — возразил Алекс.
—Именно! — поддержала я. — Она тонко анализирует книгу Хью Макленнана...
«Сорок гектаров лесов,полей, гор и болот на каждого канадца. По озеру — на шестерых. По реке или ручью — на каждую семью. Избавиться от "комплекса неполноценности" жителям бывшей колонии, оказавшейся в зависимости от Штатов, помогла национальная литература. И первым был Хью Макленнан...»
—И что это нам даёт? — недоуменно спросил Макс.
—Вика намекает, что стоит прочесть «Семь рек Канады», — догадался Алекс.
—Пока версий нет, но книга может подсказать направление поиска, — подтвердила я.

Глава 10.6. Детективная история

Ребята с интересом слушали продолжение перевода. Что их так цепляло в записках Ланы? У меня самой роились десятки версий, но ни одну нельзя было считать окончательной. Меня поражало, как умная девушка могла связать жизнь с таким ничтожеством.

Я вспомнила, как ещё в самолёте отметила её незаурядный интеллект. Обычно такие качества идут из семьи, но здесь случай особый. Она во многом сформировала себя сама. Хотя до одиннадцати лет, пока был жив отец, с ней серьёзно занималась мать. Атмосфера любви и взаимопонимания между родителями неизменно накладывает отпечаток на личность.

— Кажется, мы думаем об одном и том же, — заметил Алекс.
—Вика, мы вчера пытались читать её текст в оригинале, — объяснил Макс, — но потом поняли, что лучше анализировать русский вариант вместе. Иначе отвлекаешься на её интеллект и теряешь суть.
—Согласен с Максом, — поддержал Алекс. — К тому же, когда ты читаешь, слышны твои интонации. Ты заставляешь нас сопереживать Лане. Твои эмоции передаются нам, и мы невольно обращаем внимание на те же детали, что волнуют тебя.
—Раскрыл все карты, Алекс! — рассмеялась я. — Действительно, лучше читать перевод. Возможно, в процессе появятся новые версии. Главный вопрос — зачем она вела эти записи?
—Полностью с вами согласна. Итак, вчера мы остановились на том, что река Святого Лаврентия — это «Французская Канада», провинция Квебек. Её приток Оттава, протекающий по границе Квебека и Онтарио, — символ канадского единства. В низовьях это район федеральной столицы, а в верховьях — осваиваемый Ближний Север.

Ред-Ривер олицетворяет Манитобу, с которой началось освоение прерий Канадского Запада. Река Саскачеван пересекает одноимённую провинцию и Альберту. Фрейзер — это Тихоокеанский район, Британская Колумбия, а река Сент-Джон на противоположном краю континента — родной для Макленнана Атлантический район.

Речные системы Канады

Почти все типы канадского ландшафта встречаются в России и Скандинавии. Нью-Брансуик напоминает Карелию, в Лаврентийских лесах швед почувствует себя как дома. Побережье Британской Колумбии сравнивают с норвежскими фьордами. А Россия, по крайней мере её ландшафт, схожа с Центральной Канадой.

— Вика, тебе сообщение, — прервал Алекс.
—Спасибо! — я пробежала глазами текст. — «Вика, срочно в тот ресторан, где мы ужинали в прошлый раз! Лана вышла на связь. Не знаю, что она задумала, но просила меня не приходить. На ней парик брюнетки, серый костюм. Ждёт за столиком у входа. Я заказал два столика. Алекс и Макс должны подойти познакомиться. С ней будет ещё одна девушка».
—А если за ней следят? — насторожился Макс.
—Согласен, — поддержал Алекс. — Тебе нужно изменить внешность. Ты шатенка — стань блондинкой! Этот парик идеально сочетается с твоими голубыми глазами. И надень эти очки!

Кстати, парик был из моих же волос. Когда я окончила школу, парикмахер согласилась подстричь меня только при условии, что мы сделаем из волос парик. И вот он пригодился. Кажется, я начинаю понимать, зачем дядя-адвокат настоял, чтобы я перекрасилась в шатенку. Пока это лишь одна из версий.

— Вика, ты меня слышишь? — переспросил Алекс.
—Не возражаю! — кивнула я. — Вам двоим тоже нужно перевоплотиться в раскованных парней, которые не прочь познакомиться с симпатичными девушками.
—А если вторая окажется неинтересной? — подмигнул Алекс.
—Смотрю, ты уже вошёл в роль, — улыбнулась я. — Тем лучше! Значит, больше внимания достанется Лане.

Так моя версия подтвердилась! Не зря дядя Андрей хранил молчание. Спасибо, родной! Научился у племянницы устраивать сюрпризы. Рисковать не стану, но, кажется, я догадываюсь, за какой столик мне сесть.

— Алекс, Макс! Я сяду вон за тем столиком, рядом с тем красавчиком.
—А мы — за соседний. По описанию дяди, это он.
—Всё! Ко мне никаких вопросов. И не удивляйтесь моему поведению.
—Андрей Алексеевич нас уже предупредил, — усмехнулся Макс.

Олег даже бровью не повёл, когда мы вошли в ресторан.
—Привет, Олег!
—Здравствуй, красавица! Твой дядюшка решил сделать из тебя Ватсона?
—Если честно, я давно хотела описать, как твоя жена кинула тебя на полмиллиона. Всё времени не хватало.
—Андрей Алексеевич рассказывал, что она упекла меня в тюрьму?
—Знаешь, я редко ошибаюсь в людях, но с твоей Катюшей промахнулась. Когда ты сидел в испанской тюрьме благодаря ей, я как раз отдыхала в Испании, а дядя тебя вызволял. Я даже посочувствовала ей, а когда узнала, что она — член банды, была в шоке. Мы с дядей тогда не догадывались о её афёрах.
—Они меня развели. Когда Андрей Алексеевич рассказал, благодаря кому я сел, я готов был прибить её.
—Я видела её в одной программе — показывали русских эмигрантов в Бельгии, а она выступала от их имени. Дядя Андрей тогда сказал: «Глянь, какая стерва! И не боится светиться». Я промолчала, но не могла понять, как ты мог на ней жениться, да ещё и фамилию её взять.
—Меня заставили!
—Не сомневаюсь! Вербовали парней из глубинки. Я в этом никогда не сомневалась.

— Вика! Эта стерва заходит с Ланой! — прошипел Олег. — Я её из миллиона узнаю. Что делать? Этого никто не ожидал. У Андрея Алексеевича эта версия была на последнем месте. Я думал, это его фантазии, но он узнал почерк этой твари.
—Идём к роялю! Рядом дверь. А я сяду за инструмент.
—Но как?
—Дядя Андрей всё предусмотрел. Был уверен, что она появится.
—Так и хочется прибить её!
—Идём! Прибьёшь на суде. Сейчас главное — чтобы она тебя не узнала.
—Серая мышь!
—Успокойся!

Я обратилась к пианисту по-английски, затем перешла на французский — это был наш пароль. Он охотно уступил мне место. Что сыграть? Начну с этюдов Шопена, будто разминаюсь. А Алекс молодец — идёт ко мне с видом прожжённого гуляки.

— Объясни, что происходит? Кто этот парень?
—Подтвердилась одна из моих версий. Та, что с Ланой, — его бывшая жена. Кинула его на полмиллиона, работает подставой в банде.
—Сама бы такой сюжет не придумала?
—Конечно, нет! Заказывай! Что сыграть тебе и Максу? И положи те доллары, что я тебе дала. Подойди к их столику с той же развязностью. Только не топчись на месте — действуй раскованно, но с шиком. Смотри на Лану влюблёнными глазами.
—Я уже смотрю. Какая она милая! Нет твоей свободы, но всё равно пленяет.
—Отлично! Я буду играть, а ты их развлекай. Если понадобится Макс, щёлкни пальцами один раз — я заиграю танго. Я ему глазками передам, чтобы подошёл. Если откажутся танцевать — щёлкни дважды. Я найду, как выкрутиться.

Часть 7 Нежность и сталь

Глава 1.7. Разумный авантюризм

Самолёт из Торонто в Москву. Я почти уверена, что в этой «операции» был замешан и Николенька.

— Дядя Андрей, ты не спишь. Давай поговорим. О чём думал?
—О тебе.
—Даже догадываюсь. Твоя племянница в последнее время ходит по лезвию ножа.
—Вот и хорошо! Сама начала. Зачем ездила в Петербург перед отлётом в Канаду?
—Просто встретиться с однокурсниками.
—Я так и понял. А зачем заглянула в тот дом, где жил Олег?
—Хотела проверить одну версию. Кстати, она совпала с твоей. Олег говорил, ты считал её маловероятной. Признавайся! Моя первая поездка на презентацию и «случайная» встреча с Ланой в самолёте — не случайность. Как и сама презентация, организованная твоим сватом. И зачем ей понадобилось описывать всё на сотне страниц? Да ещё по-французски! Талантливая девочка. Мне бы хватило двух страниц. Остальное есть в интернете.
—А как ты догадалась про связь мужа Ланы с бывшей женой Олега? Ещё до нашего появления в ресторане.
—На последнем курсе я подрабатывала у одного олигарха.
—Петровского...
—Его сын живёт в том доме. Купил квартиру благодаря мне, хотя я узнала об этом последней. Мой однокурсник помогал Олегу искать арендаторов-иностранцев. Я бывала в том доме. В квартире Олега как раз шёл ремонт. Когда в ресторане я увидела тебя с мужем Ланы, всё встало на место. Он был тем самым рабочим. Красивое лицо, но какое-то зажатое. Это меня тогда удивило.
—Ты никогда не рассказывала, как познакомилась с Петровским.
—Не хотела расстраивать. Все однокурсники подрабатывали, вот и я решила «набраться опыта». Бизнесмен из Израиля открыл фирму в Москве, потом филиал в Петербурге. Там я и «работала». Обошла всех директоров, предлагая товары израильтянина. Потом описала эти похождения и показала своему первому редактору. Он с юмором сказал: «Как казах, который поёт о том, что видит в пустыне». Среди тех директоров был и Петровский. А ему как раз нужно было уехать на свою виллу в Майами. Позже я поняла, зачем он пригласил меня. Но до этого у нас вышел занятный разговор. Менеджер пытался меня обойти, видя, какую «рыбку» я поймала. Прихожу к Петровскому, а он с хитрой улыбкой: «Мы всё уже обсудили с вашим менеджером». Я промолчала, а потом невозмутимо заявила: «Знаю. Я пришла по другому делу — мне нужно напечатать книгу». Он даже не моргнул, а потом предложил: «Идите ко мне работать!» Я ответила, что нужно получить диплом. Он ждал меня после защиты. Поэтому я и задержалась в Петербурге, особенно после того, когда мама с Аркадием Фёдоровичем уехали в Париж, а ты взял бабулю в Канаду.
—И долго ты у него проработала?
—Месяц! Директором производства. Когда Петровский вернулся, сказал: «Что вы время теряете? Идите и пишите! У вас отлично получается». Особенно ему понравился образ дяди, списанный с тебя. Чему улыбаешься?
—Думаю о твоём авантюризме.
—Да! Я описала тот самый дом, где мой однокурсник подрабатывал у Олега. Он с первого курса занимался недвижимостью и преуспел. Петровскому стало интересно моё творчество, и он нашёл в записях описание того дома, где муж Ланы делал ремонт. Я была в шоке, когда однокурсник рассказал, что Петровский купил там квартиру. Огромная, на сто метров. Позже Олег сам подтвердил это, когда просил помочь через тебя разобраться с тюрьмой в Испании. А перед отлётом в Торонто я поехала в Петербург, потому что была уверена — ты неслучайно меня втянул. У меня остались диски Петровского о его деятельности. Он просил написать о нём и дал материалы. Я ими воспользовалась. Но охрана меня не пустила. Один тихо сказал, чтобы я больше не приходила, — олигарху эти диски больше не нужны, он о них и забыл.
—А как ты раскусила, что брак Александра с Ланой — дело рук Кати?
—Понимаешь, дядя, как только в стране случается что-то плохое, мои неописанные герои оживают. Иногда кажется, что мир тесен. Все нити ведут наверх.
—Ты о друге Олега, которого убили?
—Не только. Помнишь дело о хищении в министерстве? Там тоже было убийство. Я общалась с женой погибшего. Ты же знаешь, я люблю рассказывать, что пишу книги, и собирать информацию.
—Николай мне о ней рассказывал.
—А Николенька знает, что я участвовала в твоей «операции»?
—Конечно, иначе бы не отпустил тебя одну.
—Макс был с тобой заодно, а Алекс, как и я, ничего не подозревал.
—Я боялся вас подставить, поэтому сказал правду только Максу.
—Он оказался хорошим актёром.
—К тому же он умеет быстро принимать трезвые решения.
—А почерк Кати я распознала просто: охрана сказала, что в квартире Олега никто не живёт. Пройдись вечером по Невскому — увидишь, что квартиры куплены москвичами, но в окнах нет света. Как и заводы в Петербурге, которые переоборудуют под офисы, оставляя один цех для прикрытия.
—Чтобы платить меньше налогов!
—Ещё в университете преподаватель говорил, что законы пишут для себя.
—Надеюсь, ты об этом писать не будешь?
—Конечно, нет, дядюшка.

Глава 2.7. Природа не терпит насилия

Вересов встречает меня в аэропорту. Дядюшке, я вижу, приятно, что он смотрит на меня такими восторженными глазами. Я специально купила новый костюм в Торонто и теперь вижу, что муж доволен. Я не люблю бежевый цвет, но он отлично сочетается с моими каштановыми волосами.

Никогда еще я так не страдала. Нет, всё-таки природа не терпит, когда её насилуют. Но Николеньке, похоже, понравилось. Одет легко — сегодня в Москве по-настоящему тепло.

Дядюшка — в серых брюках и футболке, которая подчёркивает цвет его серых глаз. Он совершенно не стареет и больше похож на старшего брата, чем на дядю. Ирина Владиславовна следит за его гардеробом так же тщательно, как Вероника — за дядюшкой Димой. Поэтому оба выглядят стильно. И оба — красавчики! Я всегда любила подтянутых мужчин.

Вот и Вересов, счастливый, обнимает меня. У меня захватило дыхание, и он это почувствовал. В его руках — огромный букет белых роз. И как он одет! Приятно, что у него хороший вкус. Он привык одеваться сам, но и моему вкусу доверяет. Никогда не вмешивается и всегда старается, чтобы вещи для себя я выбирала сама. Но если видит красивые платья или костюмы — никогда не пройдёт мимо.

— Что это глазки такие грустные? Андрей, а ведь ей действительно идёт этот цвет.

— Всё равно её не успокоишь.

— Вот отрастут мои волосы — и я постригусь наголо!

Дядя Андрей лишь улыбается в ответ, а Вересов, кажется, уже с удовольствием оценивает эту идею.

— Что молчишь, наш милый Ватсон?
Будешь описывать события, произошедшие за последние месяцы?

— Не думаю, Николай. Она уже забыла о тех событиях.

И дядя Андрей прав.

— Ты не устала с перелёта? — не отступает Вересов. — Хотя лицо сияет свежестью и красотой!

— Все уже в Сен-Тропе?

— Да! Больше всех ждёт Валёк. Мы с Владом улыбнулись, когда узнали, что ты выполняешь задание государственной важности по раскрытию банды мошенников на таком высоком уровне. Он уже несколько дней ходит гордый.

— Ты это серьёзно?!

— Забыла, как в школе Влад с Серёжей Беловым и моим Олегом подшучивали над тобой, а ты всё принимала всерьёз?

Дядюшка привёл Вересова в восторг. Ему приятно видеть наше счастье. Я понимаю, что теперь всю дорогу они будут осыпать меня комплиментами. Но я уже по ним соскучилась — по самым близким и дорогим мне людям.

Замечательно! «Викуль, превращаешься в настоящую женщину». Но я и вправду люблю впервые по-настоящему, поэтому каждый взгляд и прикосновение Николеньки до сих пор кружат голову.

Глава 3.7. Уникальность

Сегодня мы с Вересовым прилетели в Париж. Головин работает здесь уже неделю вместе с Франсуа. Сейчас они забрали с собой и Николеньку, а нам с Надеждой устроили выходной. Но моя подружка не хочет идти по бутикам и тем более по салонам красоты. Она в шоке от моего нового вида, хотя Франсуа с Головиным остались довольны выходкой Вересова.

— Всё! Посуду загрузила в посудомоечную машину. Идём в гостиную, родная! — сказала Надежда. — Вика, зачем так издеваться над собой? Хотя выглядишь необыкновенно хорошо!

— Эти идеи я подкинула Вересову ещё в аэропорту. И он с таким удовольствием сам меня «оболванил».

— Но твои прекрасные и умные глаза говорят об обратном.

— А Вересов нашёл, что я без волос — само совершенство.

— Рассказывай, как прошла «операция» в Торонто? Разве у тебя не было подобных подозрений?

— Были, но лишь отчасти! Я сомневалась, что первый раз летела с Ланой случайно. И в последний момент всё подтвердилось. Когда дядя Андрей вошёл с Александром в ресторан, я всё поняла. Александр делал ремонт в квартире Олега, а я как-то раз заходила туда со своим однокурсником и запомнила его лицо. При хороших, даже классических чертах, он показался мне совершенно незащищённым человеком. И у меня почему-то проскользнула мысль, что любая стерва может использовать его в своих целях. Вот и Катюша, бывшая жена Олега, этим воспользовалась. Она решила женить этого Александра на Лане. Её, конечно, вычислили. Умерла бабушка — и дядя оказался за границей. Остались две шикарные квартиры в центре Москвы…

— Но разве Александр влюбился в Лану и раскрыл все карты Кати?

— Нет! Он приехал из Киева в Петербург поступать в университет, но не прошёл по конкурсу. Решил подработать. Кто-то его устроил делать ремонт в квартире Олега. А Катя воспользовалась моментом. Мой однокурсник как раз нашёл Олегу иностранных арендаторов из Америки. Вернее, это фирма, в которой они работали, сняла квартиру за пять тысяч долларов в месяц. А Катюша тем временем увозит Олега в Испанию. Он там даже учился на юриста. Но в какой-то момент Катюша со своими подельниками сажает Олега в тюрьму. А у него есть привычка: со всеми, с кем работает или общается, старается обменяться визитками или номерами телефонов. Вот он через друзей и передал моему однокурснику, зная, что у меня дядя — хороший адвокат, просьбу вызволить его из тюрьмы.

— Это когда вы летали с Андреем в Испанию?!

— Да! Но мы с дядюшкой даже не предполагали, что здесь замешана Катя. А потом всё закрутилось. Дядюшка сразу распознал почерк Кати. Поэтому и разыграл со мной этот сценарий, потом вовлёк своих ребят, молодых юристов. Одному из них он открылся, чтобы подстраховать меня на случай неожиданного развития событий.

— И всё прошло гладко. Катя снова на свободе?

— Разве ты сомневалась? Всё, Надежда, идёт сверху. Катю используют. И она даже не боится показываться на глаза.

— Они делают это специально.

— Вот именно то, что мне сказал дядюшка.

Глава 4.7. Земля! Земля! /переработанный вариант/

— Вика, когда я улетал из Сан-Франциско в Россию, Володя просил меня поговорить с тобой насчёт книги.
—О тебе? Почему улыбаешься?
—Как ты сказала.
—Я мечтаю написать о Гроссах, о том, как они создавали электронную промышленность в XX веке.
—Любопытно, с чего бы ты начала своё повествование о них?
—С крика «Земля! Земля!», который раздался 12 октября 1492 года на каравелле «Пинта», шедшей впереди флотилии Христофора Колумба. В тот день была открыта земля, которую великий генуэзец принял за Индию.

Позже выяснилось, что речь идёт о новом континенте, названном европейскими географами в честь другого выдающегося мореплавателя — Америго Веспуччи. На этот материк хлынули конкистадоры в поисках сказочной страны Эльдорадо. Именно золото было тем магическим словом, что манило испанцев к незнакомым берегам. Они неслись на парусах через Атлантический океан в Америку.

Их алчность и жадность оказались так велики, что, хотя неосвоенных территорий здесь были неоглядные дали, а устремившихся сюда завоевателей поначалу было не так много, между ними возникла конкуренция, грозившая вылиться в жестокую борьбу. Чтобы предотвратить её, в 1494 году Лиссабон и Мадрид заключили в испанском городке Тордесильясе договор. Согласно ему, решено было провести по меридиану к западу от островов Зелёного Мыса условную линию от Северного полюса до Южного. Все земли, открытые или те, что будут открыты к западу от неё, отходили Испании. К востоку — Португалии. Просто, удобно, понятно, а главное — выгодно, поскольку это помогало избежать споров, ссор и войн.

— Но избежать споров и войн всё равно не удалось.
—Ты забегаешь вперёд, Ричард. На некоторое время в деле разграбления Америки был наведён порядок. Восточная часть Южноамериканского континента превратилась в португальскую колонию Бразилию. Почти все остальные земли были объявлены владениями испанской короны, а опоздавшим к разделу южноамериканского пирога голландцам, французам и англичанам достались жалкие крохи.

— Викуль, при всей этой красоте... Если женщина умна, а её ум проявляется только через юмор — это прекрасно! Не хочется мне оставлять тебя в России.
—Зов предков: всё лучшее прибирать к рукам. Что смеёшься?
—А вот здесь ты права! Ты дороже любого золота.
—И нефти! А если серьёзно, зачем ты меня увёл и разбудил так рано? Ты любишь понежиться в постели, а вчера мы легли поздно.
—Я уже успел поговорить с моей женой. С восторгом рассказал ей, как ты пела вчера. А она мне вдруг говорит: «Я могу помочь ей с концертами в Нью-Йорке». Меня это тоже увлекло. Представь: такая красавица с удивительным голосом на сцене!
—Насчёт концертов я подумаю. И мне надо поближе познакомиться с твоей единственной и неповторимой.
—Она тоже об этом мечтает.

Глава 5.7. История из первоисточника

После обеда Головины и Вересовы уехали по делам. Майкл сидит в беседке с бабушкой и с интересом о чём-то беседует. Ей действительно есть что рассказать. Американцам, видимо, хочется знать нашу историю из первоисточника. А Ричард снова уединился со мной.

— Ричард, ты обещал рассказать мне о своих дедах. Я даже диктофон приготовила.
—Виктория, это будет так скучно… Давай лучше вспомним о твоём не таком уж далёком детстве.
—Кто тебе о нём рассказал?
—Неважно! Если сама не расскажешь, продам твою историю Володе.
—Уже поняла. Это Ромашов выдал.
—Надо сказать, вспоминал он об этом с гордостью.
—О том, что их подружка не сломалась перед такими ребятами? Ты же видишь, в каком окружении я живу с детства. Причём в четвёртом поколении. Родственники моих друзей — точно такие же. Я только сейчас начинаю оглядываться и понимать, сколько вокруг было глупости и лжи, как крепко все они засели у власти. О них даже говорить неприлично, потому что все их действия сводятся к одному — как набить карманы. Поэтому я воспринимаю мир только через своих близких и родственников друзей. И мне с ними повезло.
—Иногда кажется, что ты агрессивна…
—Но как иначе воспринимать наши новости, особенно на фоне прекрасного прошлого старшего поколения?! Посмотри на своего брата Майкла — с каким удовольствием он слушает бабушку. Уговорил! Я осознанно расскажу тебе о том, что произошло в тот год. И я благодарна маме, что она отправила меня после школы в Петербург. Во второй редакции своей «Исповеди» я сделала героев на сорок лет старше, чтобы мысленно вернуться в те юные годы бабушки и её друзей.
—Ксения Евгеньевна оканчивала школу на Южном Урале?
—Да! Но её отца, моего прадеда, перевели в Челябинск, когда укрупняли совнархозы. После того как бабушка окончила школу, а прадеда с образованием министерств пригласили в Москву, она поступила в университет. Училась она всегда отлично, математику и физику знала прекрасно, поэтому прадед предложил ей выбрать математический факультет. Там она и познакомилась с моим дедом. Он коренной москвич! Его отец тоже работал в министерстве. Поженились они рано. Дед был прописан в квартире своей бабушки, в той самой на Кутузовском проспекте. Но они хотели самостоятельной жизни и снимали жильё, хотя родители помогали им материально. Когда бабушка моего деда умерла, они окончательно переехали на Кутузовский.
—Поэтому ты и запутала своего первого редактора?
—Да! Он гордился, когда я описала его поколение. И проникся ко мне таким уважением, что простил все мои эксперименты над ним…
—В тот момент он и спросил тебя, где же правда?
—Да. Потому что главной героиней, как ты понял, во всех эпохах была я. Его потрясло, что семнадцатилетняя девчонка так точно воспроизвела историю страны.
—Но ты снова уходишь от рассказа о своих шестнадцать.
—Мама с бабушкой решили увести меня подальше от Соколова и Головина, чтобы я подросла и разобралась в своих чувствах.
—У всех проблемы разные, а у Викули — только на любовном фронте. Удивительная у тебя жизнь!

Глава 6.7. Свои проблемы решать самостоятельно

Ричард хочет через мои воспоминания что-то понять о России. А мне грустно от мысли, что большинство людей, живущих здесь, даже не догадывается, в какой прекрасной стране они жили до 1991 года.

— О чём задумалась? Воспоминания вызвали что-то неожиданное?
—Нет.
—Похоже, у тебя достаточно тайн от Марины и Ксении Евгеньевны.
—У нас в семье такое правило: свои проблемы нужно решать самостоятельно. Если честно, я всегда подсознательно гордилась своими близкими. А ты, я смотрю, хорошо осведомлён. Ты читал второй вариант моей «Исповеди»? Неужели Олегу и Владу удалось его сохранить?
—Да! И я советую тебе к нему вернуться. Начни прямо сейчас.
—Я познакомилась с Лукиным и Петровым в художественной школе. Они, кстати, до меня ничего не знали друг о друге.
—И ты влюбляешься в Леонида!
—В него было невозможно не влюбиться. Вся группа была в него влюблена, включая преподавателей. Он был старше меня на пять лет, уже окончил колледж, и его знания были на совершенно ином уровне. Мы часто бывали в гостях у его деда. Тот меня просто обожал. К таким восторженным взглядам я с детства привыкла в семье и особого значения им не придавала. Но Петров начал ревновать, стал приходить ко мне один под предлогом помощи по математике. Вскоре я заметила, что он и сам в ней неплохо разбирается. Постепенно влюбляясь в Лукина, я нарочно при Петрове вспоминала о Соколове и Головине, показывала фотографии, и он догадывался, зачем меня отправили в Петербург.

В семье Лукиных я бывала часто. Его дед преподавал в педагогическом институте, был профессором — прекрасный собеседник. Он никогда не засиживался с нами надолго, всегда уходил в свой кабинет. А бабушка Лёни была просто чудо. Очень начитанная, она умела ненавязчиво поддерживать беседу и удивлялась моим познаниям. Я же не любила распространяться о том, что знаю, и подолгу у них не задерживалась. Но даже короткие разговоры и воспоминания бабушки с дедушкой о советском времени наполняли меня гордостью. Возвращаясь домой, я сразу вносила всё услышанное в компьютер.

И Ксения Евгеньевна, уезжая по делам в Европу, часто оставляла меня на попечение своей давней подруги. Та хранила множество прекрасных воспоминаний о прошлом. Её отец был главным металлургом на заводе в ВПК. Естественно, я тщательно записывала и её рассказы. Она делилась со мной щедро, и за тот короткий период я так глубоко погрузилась в советскую эпоху, что поняла — не написать об этом я не имею права. Первым читателем стала Ольга Вениаминовна. Её поражала глубина моего проникновения в материал. А я благодарила их всех, потому что мои прадеды и прабабушки были похожи на её родителей, на Лукиных и Петровых. Все они жили как-то одинаково: занимали высокие посты, но жили скромно. Единственное, что отличало их от квалифицированных рабочих, — они жили в добротных домах, но только в центре города. По количеству комнат разницы не было. У Ольги Вениаминовны, например, была четырёхкомнатная квартира, though одна комната была всего шесть метров и выходила на лоджию.

— Ты говоришь о какой-то потерянной Атлантиде.
—Так оно и есть, Ричард! И помогли вам, американские олухи. Вы мечтали уничтожить нас, понимая, что наша сила — в научном потенциале. Но никому не приходило в голову, что Россия спасала весь мир от разложения. У власти часто стояли дураки, потому что умные к ней никогда не стремились. Но ВПК и кормил эту власть, и сдерживал Европу от разложения. А что вы видите сейчас? Власть у тех, кто разоряет Россию. Ты много ли видел у власти людей, о которых я рассказываю? Вот и Майкл снова уединился с бабушкой, потому что понял: впервые слышит правду о России. А бабуле есть что вспомнить.

— Но ты снова забыла, с чего начинала рассказ.
—А у меня уже появилось желание вернуться ко второму варианту «Исповеди».
—И тогда я всё узнаю? Но опишешь ты его уже иначе, с долей вымысла.
—Зачем? Я опишу события тех дней уже более осмысленно. Ричард, я уже стала другой. Но тот год не забудется. Представляешь, общаясь с истинной интеллигенцией и настоящей элитой, я не замечала ничего вокруг. Я будто затонувшую Атлантиду возрождала в своём сознании.
—А ты Николаю рассказывала об этом?
—Он часто меня расспрашивает. Но с условием, что и сам расскажет о своих близких. Его предки — тоже коренные москвичи. Но многое я узнала и от Альбины Николаевны. Она видит, как трепетно я записываю всё в компьютер, и часто наговаривает воспоминания мне на диктофон.

Ричард загрустил. Кажется, он тоже начинает понимать, что Америка потеряла с исчезновением той, ушедшей навсегда России. Грустно, но будем вместе возрождать новый мир для наших детей.

Глава 9.7. Сколько всего в тебе

— Родная, ты где?
—Хочешь — подъезжай в ресторан. Я с Лёней. Лукин решил встретиться со мной на нейтральной территории.
—Целую и жду! И передай привет своей первой любви!
—Он тебя слышит!
—Понял!
—А ты умеешь нас подставлять.
—Вас подставить невозможно. В этом ваша прелесть! Рядом с вами я не чувствую ничего, кроме свободы. Сегодня звонил Ричард и так улыбается: «Переговоры доверяю только тебе».
—Ему были нужны точные расчёты. А лучше тебя их никто не сделает.
—Почему?
—Твоя скрупулёзность и ответственность! Сколько всего в тебе заключено. Сама себя знаешь?
—Своих возможностей я никогда не осознавала, поэтому и живу одним днём.
—Когда ты рядом, я постоянно вспоминаю ту нашу встречу. Хоккей! Мы играли с московской командой, матч затянулся…
—И ты опоздал на несколько минут. А когда пришёл, увидел меня всю в слезах. До площади было рукой подать, ты заворожённо повёл меня к памятнику и сказал: «Давай поклянёмся, что никогда не расстанемся!»
—Если бы ты видела свои глаза… В них было столько счастья. Я тогда понял на площади, как ты боялась меня потерять. Но потом ты так легко, почти шутя, рассталась со мной, сбежав в Петербург. Можешь объяснить такие перепады? Я долго не мог прийти в себя. И сессию тогда с трудом сдал — только благодаря прежним знаниям. А ты почти полгода не занималась в университете, но сдала на пятёрки.
—Я на тебя злилась. И чтобы доказать, что тоже чего-то стою, навёрстывала упущенное прямо во время сессии, поэтому не отвечала ни тебе, ни Петрову. Бабуля тогда была занята со студентами. Мама с Аркадием Фёдоровичем отдыхали за границей. Так что я одна сидела в их квартире и день и ночь учила билеты. Это был единственный раз, когда я так зубрила — до смерти боялась получить четвёрку.
—До сих пор помнишь?
—Мне так хотелось тебе тогда доказать!
—А я днями и ночами думал о тебе, ничего не подозревая. Только обида была. Какая же это всё-таки глупость! Как же мы бываем порой легкомысленны.
—И эгоистичны!
—А как объяснишь свой побег от Головина? Он любит тебя больше жизни. Ты и сейчас страдаешь, надеясь, что он женится. Но этого никогда не случится — как, возможно, и с Соколовым.
—Зато ты утешился уже через год и женился в университете.
—Чтобы забыть тебя. У Серёжи Белова тоже получилось, как и у меня. Он как-то раз в этом признался. Ты из тех женщин, что приковывают к себе — и уже никогда не отпускают.
—И эти слова ты говорил своей единственной?!
—Конечно, нет! Но она догадалась с той самой встречи, когда я был с тобой два дня в Париже!
—Удивительная всё-таки штука — жизнь! Для меня те два дня тоже многое значат. Выходит, я прожила рядом с вами несколько отдельных жизней, и разделить их теперь невозможно.
—И хорошо, что ты это наконец понимаешь! И хватит страдать! Ты привнесла в жизнь каждого из нас столько прекрасных мгновений. Разве можно забыть твои заплаканные глаза и тот восторг у памятника, когда мы клялись никогда не расставаться? Надо было принимать тебя любой и не требовать того…
—Чего было ещё рано от меня требовать.
—Нет! Ты тогда оказалась взрослее меня, а я был всего лишь эгоистом. Поверь, я не мог прожить без тебя и минуты. И как бы ты ни пыталась доказать мне тогда своими пятёрками — я не верю. Ты просто глушила в себе обиду. Ты ждала от меня действий, а я…
—А ты?
—Сам сейчас не могу объяснить своего бездействия.
—Почему не хочешь выпить?
—Не хочу вызывать водителя. Довезу тебя сам!
—Тогда на этой ноте и закончим.

Глава 10.7. Двигатель прогресса

— Николенька, а ты где?
—У родителей, в Барвихе.
—Хорошо! Но я не на своей машине. Лукин не пил, поэтому везёт меня сам. Не волнуйся, не отпущу его.
—Что, любящий муж снова приготовил тебе сюрприз?
—Лёня, сегодня же пятница! Вересов каким-то образом пронюхал, что твоя Дина улетела отдыхать в Европу. А ты почему мне не сказал?
—Зачем? У нас с тобой была деловая встреча.
—Понятно, господин директор! Горжусь тобой — в тридцать лет ты уже директор такого предприятия! Хотя ещё в университете покорял всех своими знаниями.
—Вот только тебя не смог. Что улыбаешься?
—Я и собой всегда недовольна. Это и является двигателем прогресса.
—В этом и наши несчастья. Один лишь Николай оказался в выигрышном положении — взял тебя приступом.
—Да! Обставил он это всё красиво. Просто был старше и мудрее тебя.
—А Серёжа Головин?
—Не трави душу! Ты ведь улыбнулся тогда в кабинете, когда я призналась, что между мной и Серёжей — больше чем любовь. Я и сама не могу этого объяснить.
—И не надо ничего объяснять. Тебя Николай любит — вот и позволь себя любить. А тебе это и не обязательно.
—Я вас всех люблю одинаково!
—Но тело отдала только Вересову.
—Ричард продал?
—Да! И говорил с восторгом. Он так рад, что познакомился с тобой.
—Скорее, с вами — потому что увидел свою выгоду.
—Вика, рядом с тобой настолько легко и спокойно, что Ричард забывает о своей выгоде.
—Я и сама это заметила. Он хочет организовать мне концерты в Нью-Йорке.
—Если будешь петь так же, как в последний раз, успех тебе обеспечен. Прихвати и Эдуарда. На сцене вы будете смотреться превосходно!
—А ты не ревнуешь, что меня так любят, хотя забыть ту девочку не можешь?
—Мне и настоящая девушка сегодня покоя не даёт. Но ревновать тебя бесполезно. Чем ты хороша — мы все для тебя лишь герои. Я начинаю понимать ту шестнадцатилетнюю девочку.
—А я её понять не могу.
—А сегодняшнюю?
—Эта мне уже стала ближе. Окна все освещены... Вижу твоих родителей...
—Ксения Евгеньевна совершенно не меняется. И по-прежнему хороша! И держится так прямо.
—Её и сейчас без преувеличения девушкой называют. Похоронила сына, мужа, но, боясь оставить меня в этой жизни одну, выстояла.

Часть 8 В круге понимания

Глава 1.8. И это успокаивает

За столом собрались такие влиятельные господа, что я невольно радуюсь и перевожу взгляд на наших ребят. Влад вот-вот улыбнётся — он только и ждёт подходящего момента. Он знает, что я провела весь день с Лукиным.

А мама Лукина — интересная шатенка. Устроилась между Соколовой и Головиной. Ромашов без слов, одними глазами, даёт мне понять: «Смотри, эти милые дамы — твои несостоявшиеся свекрови».

Лукина, в то короткое время, когда я была влюблена в её сына, возможно, и могла бы повлиять на наши с ним отношения. Его папа тогда смотрел на меня только с восхищением. Впрочем, какой мужчина смотрел на меня иначе с самого детства? Именно поэтому я такая непробиваемая — ко мне даже ревновать бессмысленно. И это успокаивает.

Соколовых и Ромашовых я знаю с детства. Они всегда были мне самыми близкими. Хорошо, что сегодня не приехала Зоя Николаевна, хотя Николенька не мог её не пригласить. Влад и Катюшу с собой не взял. Она, впрочем, не особенно страдает, зная, что за этим столом пока обсуждаются лишь производственные вопросы.

Ричард решил помочь и Лукину. Но не бескорыстно же! Ричард и доллара не вложит в сомнительное предприятие. Зато он верит моим героям. Вот опять эти «герои»... Но сегодня я точно внесу их в следующую главу. Как упустить такое застолье!

Лукина поглядывает на меня с любопытством. В первый вечер, когда мы увиделись, её смущало присутствие Дины? Боялась, что своим интересом ко мне обидит невестку? Вряд ли! Дина и мужа ко мне не ревновала. А может, она просто сдерживает эмоции? Но в таком окружении мысли не спрячешь. Да и пишу я так, что не всегда можно понять мой текст. Хотя за этим столом подобных героев нет: они понимают друг друга с полуслова.

— Виктория, ты весь день провела за расчётами рядом с Леонидом, а мы тоже хотим твоего внимания.
—Николенька, могу я просто расслабиться и помолчать?
—Николай, последняя её фраза прозвучала угрожающе. Сколько ты отсутствовала в гостиной, пока переодевалась?
—Тебе лучше знать, Влад, раз уж задаёшь этот вопрос. Только Лёня может понять, почему я отсутствовала двадцать минут. Но признаюсь: перед тем как переодеться, я решила на пять минут прилечь и просто выдохнуть.
—Я что говорил! И Вике приснился сон? Ты можешь отключиться на пять минут, а потом в своих книгах описываешь удивительные сны.
—Влад, не приставай к ней! Когда она вошла в гостиную, вид у неё был плачевный.
—Какой ты, Эдик, наблюдательный!
—Напрасно отнекиваешься! Все заметили твою грусть.
—Вересов, хочешь, чтобы я испортила вам всем настроение?
—Николай, если она предупреждает, то это вполне возможно.
—Пётр, она всегда выкрутится.

А мне нравится, что старший Головин уже перешёл на «ты» с папой Николеньки. Все с интересом ждут продолжения.

— Не тяни! А хочешь, я расскажу один твой сон?
—Давай, Влад! А Вика пока с мыслями соберётся.

Старший Соколов сегодня в хорошем расположении духа. Хотя он всегда таким бывает.

— Однажды снится Вике сон. Огромный свод!
—Это, Влад, была наша разрушенная Россия!
—Вика, помолчи, раз уж позволила мне рассказать.
—Она просто дополняет тебя!
—Согласен, Николай! У неё шикарные импровизации не только за инструментом — в жизни она это делает так же легко, просто наблюдая за событиями в стране.
—Сын, не отвлекай Влада!

Соколова редко кокетничает, но сейчас у неё это хорошо получилось. Все смеются, но ждут с интересом: если она не внесла этот сон в свою очередную книгу, значит, ещё не созрела и не может его объяснить.

— Я продолжаю? Или сама?
—Если по ходу рассказа понадобится, я дополню.
—Хорошо! Могу представить твои дополнения... Итак, Вике в том сне была с метлой, а рядом с ней — жена президента, тоже с метлой. Мели они под этим сводом песок. Вика не удержалась, подошла возмущённая к президенту, который стоял поодаль и живо о чём-то толковал с иностранцами. Ни малейшего внимания ни на жену, ни на Вику! Возмущённая Виктория, подойдя к президенту, заявляет: «И зачем мы метём с Людмилой этот песок? Бесполезное занятие!» Но в этот момент наша героиня просыпается.
—А у меня есть ещё один сон, который я никому не рассказывала. Сидит на моей кровати... Путин!
—Так... Это уже любопытно. Николай, не боишься, что ей такие сны снятся?
—Влад, не отвлекай Вику!

Это уже подаёт голос Лёнечка, а Николенька только улыбается, глядя, как мы с Владом развлекаемся.

— И что было дальше?
—Вересов, успокойся! Он сидел у моих ног и прыгал, как ребёнок, объясняя свои эмоции.
—Говорил, какая ты молодец и как помогаешь ему.
—Да, Николенька! Сметать всю нечисть в одну кучу!

Влада уже не остановить, и он решил вспомнить ещё что-то. Я раньше часто рассказывала ребятам свои сны.

— А вот ещё один! Если Вика посмотрит новости или события из истории России, ей обязательно снятся удивительные сны! Как-то Вика сидит на корточках во сне, а рядом — первый президент России. Стоит над ней и говорит: «Поливай лучше эти лунки! Тогда вырастут крепкие растения». И Ельцин говорит это назидательно. Но наша Вика и во сне себе не изменяет: «А что проку их поливать? Сколько я уже поливала, а они как сидели в своих ямках, так и сидят!» Но чтобы закрепить, расскажу ещё один. Бежит как-то Викуля во сне по дороге, хорошо укатанной асфальтом.
—Такая дорога, Влад, в России возможна только во сне.

Влад уже вошёл в раж и не слышит меня.
—Ощущение у Вики неприятное: она чувствует чью-то руку, занесённую над её головой. И от этого ощущения Вика бежит, но перед ней вдруг — преграда в виде тоннеля. Поскольку Вика привыкла в жизни преодолевать все препятствия, то же самое делает и во сне. Она смело влетает в этот тоннель и видит там две шеренги людей. Они стоят по двое, взявшись за руки, но, услышав, как Вика вежливо просит пропустить, охотно расступаются и позволяют нашей красавице пройти. И вот Вика на свободе! Выбегает из тоннеля, видит ослепительное солнце, впереди — убогие сооружения, а вокруг никого! Она поворачивает голову и с удивлением замечает, что те люди, которые уступали ей дорогу в тоннеле, там же и исчезают, а выскакивают из тоннеля какие-то мужички и начинают бестолково суетиться.
—Молодец! Всё, Влад, запомнил! Но Вика тогда так и не сказала, кого она подразумевала под этими «мужичками».
—Головин, вы и сами догадывались. А в последних двух снах, Серёженька, я подразумевала олигархов.

Никто не ожидал такой развязки — даже Влад с Серёжей. Все смотрят на меня с удивлением. Надо будет продолжить историю России через мои сны. Но это завтра. Не хочу портить им настроение перед сном. Мне же после этих рассказов грозит бессонница. И музыкой себя спасать нельзя — разбудим с Эдиком детей.

Глава 2.8. Истинное счастье

Какое счастье — сидеть в беседке рядом с детьми и наблюдать, как они увлечённо играют. Хотя собрать такой конструктор игрой не назовёшь. Димочка Белов уже не уступает Вальку Ромашову, а порой даже задаёт тон. Или Валёк просто старается уступить и отдаёт инициативу младшему? Мой Сашенька переводит глазки с одного на другого, но больше следит за тем, как Валёк собирает конструктор. А Машенька так занята в детском уголке, что не замечает никого вокруг и разговаривает с куклами.

У Валька есть что-то общее с Владом. Машенька и Димочка тоже не обидели папу — волосики светлые. Но глаза у них разные: у Димочки — серые, а у Машеньки — большие карие глазки, такие же вдумчивые, как у Серёжи. Димочка чаще бывает рассеянным, но если занят конструктором, то сосредотачивается, находит решение и с азартом молниеносно его собирает.

А маленький Вересов такой нежный и настоящий блондин, что просто радует нас. Его папа — шатен с большими открытыми глазами, и ребёнок унаследовал именно его глаза и овал лица. Хотя у нас с Вересовым лицо удлинённой формы. Что-то внук взял и от Петра Ильича, и от Альбины Николаевны. Но Николенька похож на обоих родителей. И всех их объединяет то, что они смотрят на меня с восторгом! Сашенька в последнее время стал отличать свою маму среди других и очень радуется, как сейчас, моему присутствию.

— Что может быть прекраснее, чем быть окружённой детьми!
—Влад, ты так тихо подошёл.
—Ты с таким умилением и так увлечённо смотрела на детей. Впервые вижу тебя в таком окружении.
—Всё больше в вашем окружении?
—Рад, что моя подружка наконец-то остановилась на любимом мужчине.
—Не заводи! Я всех их люблю одинаково. Но так сложилось, что выделила Вересова.
—Только не говори этого своей первой несостоявшейся свекрови. Наталия Алексеевна — вот кто увёл тебя от Головина.
—Мама Серёжи приложила к этому больше усилий.
—Иногда, когда говорят о твоей уникальной природной доброте, я возражаю. Я помню тебя всю сознательную жизнь. Ни разу не видел, чтобы какой-то мужчина прошёл мимо тебя без восторженного взгляда.
—Вот и делайте выводы! Женщинами надо восторгаться, боготворить их. Тогда они не будут себя никому навязывать, разрушать семьи, а научатся себя уважать и любить. И перестанут завидовать друг другу.
—В этом всё зло?
—Да, Владик! Женщину надо любить, а вы, утверждая себя перед нами, пытаетесь нам изменять. Но чем больше вы изменяете, тем сильнее вызываете неверие и презрение у настоящих женщин.
—И это ты мне говоришь! Папа за это тебя и любит. Как-то улыбнулся: «Сколько я помню Вику, вокруг неё постоянно ребята, но она никого не замечала! Жила в своём выдуманном мире».
—А ты забыл, что у меня близорукость? Как-то иду по коридору в университете в Петербурге. Это было уже на пятом курсе. Слышу в чьём-то голосе отчаяние: «Спит же на ходу!»
—Заинтриговал! И как ты отреагировала?
—Как близорукий человек, я разглядела парня с нашего факультета... уши, в основном. Но сделала вид, что не слышала и не заметила его. А парень-то был красивый! Смеёшься? Но именно за это вы и любите женщин — когда они не обращают на вас внимания. А моя близорукость и абсолютный максимализм, направленный только на саму себя, и сделали меня, как вы утверждаете, высокомерной, а потому — желанной.

Глава 3.8. Всё идёт из семьи

Эдик и Влад улыбаются. Их улыбки вызывают любопытство. Старшее поколение расположилось в кабинете Петра Ильича, прихватив с собой Лукина, Николеньку и Серёжу. Меня пока отпустили.

Женщин с детьми не видно — значит, ушли в лес. Я прибрала в столовой и теперь направляюсь к ребятам.

— Привет, мальчики! А куда определили детей?
—Пошли на детскую площадку. А почему сегодня нет Марины Александровны со старшим Беловым?
—Влад, они подъедут позже. У Аркадия Фёдоровича срочные дела по работе. А мама всегда должна быть рядом с ним как экономист. А чему это вы улыбались?
—От тебя ничего не ускользает!
—Влад, кажется, тебе сейчас будет мат.
—Вижу! Не воображай! Лучше ответь Эдику на его вопрос.
—Какой вопрос?
—Когда мы утром сидели с детьми у беседки, ты обронила фразу: «Всё-таки приятно, когда мужчины позволяют нам любить их иногда».
—Я имела в виду Лукина. В шестнадцать лет, многого ещё не понимая, я на него обиделась. А спустя годы мы встретились, я повзрослела, и Лукин мне...
—В Париже!
—Нет, Эдик, ещё на заводе, до Парижа, когда мы встретились, он объяснил, что в шестнадцать я напрасно на него обижалась. Лёня в тот новогодний вечер уже не хотел со мной расставаться.
—А ты ещё не созрела для таких отношений и не простила его?
—Соколов, я понимаю, почему ты задаёшь этот вопрос. Просто тогда я не могла разобраться в тебе и в Лёне.
—Вернее, в своих чувствах к нам. Помнишь, когда она вернулась из своей «ссылки» в Петербург, мы решили с ней встретиться?
—Но Вика первая пошла нам навстречу, Эдик.
—И надо отметить, что при встрече растерялась, смутилась и вдруг нашла выход — сказала, что спешит, и пригласила нас к себе позже. Не забыл, Влад?
—Меня тогда порадовало её смущение.
—Да! Но она могла бы быть и хорошей актрисой.

Лукин, увидев нас из окна, не выдержал и сбежал из кабинета Петра Ильича! Мы и не заметили, как он подошёл.

А я вдруг невольно вспомнила тот Новый год в шестнадцать лет. После того как мы поссорились с Лёней, моя соседка по Петербургу Люся в это время была в Москве по делам. Я делилась с ней своими чувствами к ребятам. И она сделала всё, чтобы нас поссорить навсегда. Зная моё упрямство, она купила три билета в театр. Но мы усадили её между собой и не смотрели друг на друга. Могу представить радость Люси! Лёня не смущался её присутствием, но сердился на меня за то, что я веду себя так, будто его для меня не существует. Сколько же удовольствия я ей тогда доставила. Переживая за Соколова, она радовалась нашей ссоре с Лукиным?!

— Понятно!
—Что тебе понятно? Уже вслух пишешь свой роман!

Лукин и Эдик догадались, почему я произнесла это слово. Мы все думали об одном и том же. А Владу этого не осознать. Надо его отвлечь.

— Хочешь понять, что я имела в виду под словами о том, как женщинам приятно, когда мужчины позволяют себя любить? Влад, я говорила о ваших поступках. Вот за что тебя не любить? Ты никогда не смотришь на других женщин так, как на свою Катюшу. Я не могу представить Серёжу Белова, изменяющего своей Татьяне, или моего братика Олега, смотрящего на других женщин.
—А почему?
—Потому что у вас родители всегда жили достойно.
—Подружка, не выкручивайся! Вот перед тобой два бывших соперника — Лукин и Соколов, а ты умудрилась сделать их друзьями по несчастью, как и Серёжу Головина.
—Вика тебе ответит, что в одну реку нельзя войти дважды.
—Не возражаю, Лукин! А в тот момент, когда я встретилась с Владом и Эдиком, я поняла...
—Что тебе не разобраться в своих чувствах к ним, поэтому смутилась и сказала, что спешишь.
—Влад, не приставай к ней!
—Да, Эдик! И ты тогда повёл себя правильно. Я ещё этого не понимала, но подсознательно догадывалась, что ты не мог иначе себя вести по отношению ко мне, но объяснить это себе и вам ещё не могла. Поэтому ваши поступки нельзя не уважать, оттого я и люблю вас всех одинаково. Так сложилось. И мы ничего не могли тогда изменить.
—Как всегда вышла сухой из воды. Вот что меня в ней восхищает! Теперь я могу объяснить, почему моя Катюша и Татьяна Белова никогда не ревновали к ней.
—Влад, причина в том, что она с нами — и её нет!

Лукин верно заметил. Так было всегда. Только в шестнадцать лет я была далека от подобных мыслей и чисто интуитивно жила по тем законам, которые не позволяли идти на компромиссы, поэтому и металась между Лукиным и Соколовым. Но они вели себя достойно по отношению ко мне, поэтому я и сказала сегодня Владу, что ребята позволяют себя любить. Да и ошибаться в них не могла. Среда, в которой я родилась, была сильной и достойной со стороны мужчин. Так что никаких заслуг с моей стороны здесь нет. Всё идёт из семьи!

Глава 4.8. В окружении достойных мужчин

— Виктория, прогуляемся!
—Хотите побеседовать, как в мои шестнадцать лет? Я не возражаю. Я всё помню, Андрей Аркадьевич, что Вы говорили мне тогда в кафе. Это ведь Лёнин папа хотел со мной поговорить?
—Но в последний момент попросил меня.
—Я помню Ваши слова: «Вика, неизвестно, как сложится твоя жизнь. Не бросай университет! Ты всегда будешь первой. Но если не добьёшься в жизни достойного положения сама, жизнь может превратиться в кошмар».
—Но ты послушала меня. Успешно окончила университет. Сейчас своей работой доказываешь, что я был прав. Виталий Олегович тогда хотел помирить вас с сыном. Но вы, молодёжь, такие максималисты. Я рад за тебя — ты в окружении достойных мужчин. Я за свою дочь так не переживал, как за тебя.
—Вы мне и об этом тогда говорили.
—Вроде бы у тебя сейчас всё хорошо, но меня смущает, когда я вижу твои грустные глаза. Вот сегодня ты играла с Эдуардом — то серьёзно, то дурачилась. Но все заметили: в твоём веселье было больше грусти. Тебя что-то постоянно тревожит. В каких бы благоприятных условиях ты ни жила — всё это для тебя на втором плане. Можешь открыться мне? Что тебя беспокоит?
—Андрей Аркадьевич, я с детства была старушкой. Всх и всех понимала, а сейчас, становясь старше, отказываюсь многое принимать.
—Ты просто изменила отношение к окружающему миру, от этого и тяжело. Вика, умному человеку всегда было трудно жить в обществе. Поэтому те, кого природа одарила талантом, уходили в себя и привносили в жизнь то главное, чем должен обладать каждый человек.
—Согласна! Но общество сегодня настолько больное, что становится страшно за детей.
—Ты так говоришь, потому что рядом с тобой не было отца. Ты боялась зависеть от других, вот этот страх в тебе и поселился.
—Андрей Аркадьевич, Вы уже ответили на все вопросы, почему я не могу быть раскованной. Как бы дяди и Аркадий Фёдорович меня ни любили, они не могли заменить отца. И ту свободу, которую испытывала возле Вас Ваша дочка, я никогда не ощущала.
—Ты и это запомнила?!
—Да. Каких бы заботливых родственников ни окружали меня, у меня всегда был постоянный страх. Я боялась зависимости. И всегда радовалась за подруг и друзей, которые жили в полноценных семьях.
—Может, ты просто слишком много накручивала?
—Нет! И в те шестнадцать лет, когда Вы говорили, что я должна быть независимой, я хорошо понимала, насколько Вы правы. Пойдёмте в дом! Дети, наверное, уже проснулись. Мы с Эдиком сейчас для Вас поиграем. Я отдыхаю от всех мыслей, когда слушаю музыку или играю сама — будто растворяюсь в ней.
—Это уже успокаивает.
—Мне приятно Ваше внимание. Я вполне счастливый человек!
—И мы все хотим тебе это сказать. Надо уметь расслабляться, какие бы проблемы ни возникали. У тебя они только с твоими замечательными мужчинами. Мы все тебя любим, а ты грустишь. Это нас удручает.
—Я быстро прихожу в форму.
—Заметил.
—Спасибо Вам, Андрей Аркадьевич, за всё! Если в моей жизни и были сложности, я вспоминала тот наш разговор в кафе, когда мне было шестнадцать.
—И настраивала себя на хорошую волну?
—Да!
—У тебя было много наставников, но решения всегда принимала сама — поэтому ребята тогда и отступили.
—Я почувствовала, что сильнее их, поэтому и убежала — и от Лёни, и от Эдика.
—А когда встретила Николая, он был уже старше и понимал, что без тебя жить не сможет.

Вижу, что Андрей Аркадьевич доволен нашим разговором. И мне стало легче после этой прогулки. Он как бы со стороны, но всегда принимал живое участие в моей судьбе, поэтому я ему и доверяла.

Глава 5.8. Взаимная симпатия

После ужина мужчины ушли в кабинет Вересова обсуждать дела. Дети увлечённо собирают конструктор, женщины наблюдают за ними. Эдик с Владом играют в шахматы, поодаль сидят старший Лукин и Соколов, о чём-то беседуя.

Едва я вышла из дома, Лукина отделилась от женщин и направилась ко мне. Всё же решила поговорить наедине. Интересно! Что-то её тревожит?

— Вика, пройдёмся возле дома?
—С удовольствием!

Лёня больше похож на маму — те же проницательные глаза. Именно их я и запомнила с шестнадцати лет. Интересная дама. Красивая, ухоженная фигура. Заметно, что салоны красоты она не обходит. Приятно видеть ухоженных женщин. И ростом мы с ней одинаковы.

— Вика, о чём задумалась?
—О той шестнадцатилетней девочке, у которой был хороший вкус.
—И о моём сыне?
—Только о нём! За те прекрасные месяцы, когда я была влюблена в вашего сына, мне не так стыдно, как за то, что было после нашей ссоры.

— Я догадывалась! Поэтому и хотела поговорить о вас. Мне даже сноха задала вопрос: «Как вы не повлияли на их судьбу?»
—Умница Дина! Она тоже разглядела в своём муже чрезмерный максимализм.
—Но при встрече в Париже ты говорила ему об эгоизме.
—Это в нём тоже было. Хотя я и сама не уступала ему в максимализме.
—А в тебе не было никогда эгоизма?
—Он не мог возникнуть ни при каких обстоятельствах!
—Потому что весь огонь принимала на себя?
—Да! Мы словно продолжаем диалог, который я начала с Андреем Аркадьевичем. Понимаю — всем хочется разобраться, что же тогда с нами произошло. Я не сужу Леонида, скорее осуждаю себя за проявленное в тот момент легкомыслие.

— Нет! Это была обида. Поверь, мы с Виталием Олеговичем часто ссорились по той же причине. Мне нравится, как ведут себя Серёжа и Николай. Они настолько хорошо тебя чувствуют, что оберегают от всего негативного. У Сергея Николаевича даже тени обиды никогда не проскальзывает, а Николай так тебя любит, что счастлив, когда мы все собираемся вместе. Сегодня он сам позвонил и сказал, что мы обязательно должны встретиться в доме Петра Ильича. Когда вы с Леонидом подъехали, я всё поняла. Он знал, что моя сноха с внуком уехали в Европу, и решил воспользоваться моментом. Ему хочется, чтобы в твоей головке не осталось неясностей.

— Я уже давно всё поняла. Ещё тогда, когда мы поссорились с Лёней. Вы пытаетесь защитить ту девочку, объясняя моё поведение обидой. Но я вышла за свои рамки и после ссоры вела себя не как обычно. Нельзя проявлять легкомыслие — мы только теряем себя в глазах тех, кто нам дорог.

— Сколько требований к себе!
—Это закономерно! Заметив в других недостатки, я говорила себе, что не должна так поступать.
—И таким образом воспитывала себя?
—Постоянно! Успокоил ли вас мой ответ относительно поведения вашего сына?

— Сын в любви оказался таким же эгоистом, как его отец, поэтому мы и ссорились первые годы.

Мне приятно, что Лукина на моей стороне. Помню, как Лёня однажды сказал, что никогда не позволит себе ссор со мной, глядя на своих родителей. Но яблочко от яблони недалеко падает. Эгоизм отца отразился на сыне, поэтому Лукина и смотрит на меня с сожалением.

— Но мне казалось, Лёне комфортно с Диной.
—Того, что было с тобой, он с ней никогда не испытывал.
—А мне Дина этим и нравится. Она счастлива за двоих.
—У них хорошая недвижимость на юге Испании. Он обеспечивает её материально, никогда не унижает.
—Но нет той искры, что пробежала между нами? А может, это и не главное. Вы любили Виталия Олеговича, но не хотели уступать друг другу, поэтому и ссорились. А Дина умница! Она умеет сдерживать чувства. Да и я не тот объект для ревности — мы познакомились с Лёней до их брака. И были на равных. Из его слов, вы познакомились в университете?

— Да! И Виталий Олегович был моим первым, как и я для него.
—Поэтому и ссорились. Были молоды! Обстоятельства тоже влияют на нас. А Дина разглядела в Лёне раненую душу и решила залечить её своей любовью. Он ей благодарен.
—Вы говорили об этом?!
—Конечно, нет! Я просто догадалась.
—Я заметила, что у тебя душа не просто раненая, а измученная. Но этого нельзя было избежать — с детства ты была защищена семейной любовью, а войдя во взрослую жизнь, вдруг осознала своё одиночество, потому что ни мой сын, ни Эдуард не могли дать тебе того, что ты получала в семье.

— А Лёня мне тем и нравился, что кроме меня никого не видел. Я чувствовала себя защищённой! Поэтому давайте снимем с него те грехи, в которых мы его обвиняли. И половину повесим на меня!

Лукина смотрит на меня с симпатией, видя, что я завершаю разговор шуткой. Зачем мучить себя вопросами, на которые трудно найти ответы? Главное, что сегодня мы все благодарны друг другу за прошлое и ценим то, что нельзя не ценить. В отношениях очень важно понимать, сочувствовать и сопереживать. Без этого жизнь может превратиться в ад.   

Глава 6.8. Клятва

Почитала детям перед сном и вышла в беседку по просьбе Лёни.

— Ольга Дмитриевна рассказала о нашем разговоре?
—Нет! Я видел из окна второго этажа, как вы гуляли с мамой, пока мы обсуждали в кабинете совместный проект.
—Скажи, как я вас всех объединила! Выполнила обязанности, которыми должны заниматься премьер-министр и президент!
—Решила пошутить?
—Нет! Мне хочется поставить точку в наших отношениях.
—Какую точку?! Для меня те годы и твоё поведение остаются загадкой! Та девочка меня притягивает всё сильнее.
—А сегодняшняя — уже меньше?
—Не рисуйся! Ты даже к Николаю относишься спокойно, когда мы все рядом.
—Тебе ли, Лёнечка, об этом говорить! Я помню, как мы случайно оказывались в городском транспорте после прогулок, и ты всегда так вежливо просил людей расступиться. В твоём голосе было столько интеллигентности...
—Ты даже это заметила?!
—И помню, как мы поклялись быть вместе навсегда.
—Мама после разговора с тобой смотрела на меня с сожалением. Могу представить, какой анализ наших с отцом поступков вы провели.
—Молодец! Именно во время разговора я поняла — яблочко от яблони недалеко падает. Но с твоей мамой мы этого не обсуждали. Чтобы развеять все сомнения, скажу: тогда я не думала о себе, хотя мама с бабушкой не могли представить, чтобы я осталась с мужчиной наедине, не побывав с ним в загсе. Бабушка полностью доверяла и мне, и тебе.
—Что мы не поторопим события?
—Да! Поэтому она и оставляла меня с тобой.
—А я оказался слабее.
—Умница! Вот я и приняла весь удар на себя. Тебе нужно было укрепиться в своих чувствах. Но ты не выдержал испытания при первом же моём сопротивлении.
—А если серьёзно, о чём вы говорили с мамой?
—Она хотела понять — вернее, убедиться в своих догадках о причине нашей ссоры.
—И?
—Мы пришли к общему мнению. Помнишь, ты говорил, что никогда не будешь со мной ссориться, как твои родители? Хотя с мамой мы это не обсуждали.
—Задавая друг другу наводящие вопросы, вы убедились в нашем с отцом эгоизме.
—Безусловно!
—Хочу понять, откуда вы, женщины, берёте силы?
—Спасибо за этот вопрос! Дина любит тебя — хватит ворошить прошлое. Оно оказалось прекрасным, потому что мы ничем его не омрачили. А твоей маме я объяснила, что сама была виновата. Ты страдал после нашей ссоры, а я изображала полную отстранённость, хотя переживала не меньше. Кстати, то же самое было и с Эдиком. Вот вы и отступили. Но сегодня всё замечательно! У тебя любящая и любимая жена, прекрасный сын! Надо благодарить друг друга за все испытания, которые каждый из нас достойно пережил.
—Скорее, тебе и Дине нужно говорить спасибо!
—Что ж, спасибо в таком случае! Позвони сейчас Дине! А я ухожу спать в детскую. Когда устаю от вас, бегу к ним. И чувствую такое счастье от их присутствия, что все проблемы мгновенно исчезают.

Глава 7.8. Уникальность природы и является ангелом-хранителем

Вижу, Вересов не спит, но не приближается ко мне. Боится нарушить ход моих мыслей? А так хочется поговорить с ним.

— Николенька, почему, когда все гости собрались уезжать, ты уговорил их остаться?
—Во-первых, не хотел разлучать тебя с детьми.
—Согласна! Они меня спасают своим присутствием. Я будто забываю о вас.
—Не разобраться тонкой рябине среди четырёх дубов?
—Почему именно четырёх?
—Эдика ты ведь не исключаешь?
—У нас с ним творческий союз. Никто так не чувствует меня, когда я играю или пою, как Соколов.
—Я чувствую тебя не хуже Эдика, как и Головин с Беловым.
—Допускаю! А что ты подразумевал "во-вторых"?
—А во-вторых, Лукины даже обрадовались, когда я и родители предложили им остаться.
—Но у твоих родителей такой шикарный дом!
—Не рисуйся! У Лукиных и Головиных дома не хуже.
—А ты откуда знаешь, какой загородный дом у старших Лукиных?!
—Был у них с Леонидом по делам, обсуждали новый проект с Виталием Олеговичем. С каким удовольствием он вспоминал ту девочку!
—Конечно, не без твоей подачи.
—Нет! Первым начал разговор, заметив, что мне повезло встретиться с тобой вовремя. А ты тогда была неукротимой, хотя любила его сына.
—Да! И Виталий Олегович очень хотел нас помирить, но не решился и попросил своего друга.
—Потому что не меньше был влюблён в ту девочку! Андрей Аркадьевич рассказывал, как проводил с тобой беседу в кафе.
—Но ты понимаешь, что исправить ситуацию могли только действия Лёнечки, а этого не произошло.
—Он понимал, что ты ещё ребёнок.
—Согласна!
—Но сегодня от тебя ничего не ускользает.
—Да! Если в пятнадцать-шестнадцать лет я была ребёнком, то сегодня, заглядывая на сайт, я вдруг осознала поведение той девочки, перешедшей от коротких юбочек к брюкам и джинсам.
—Потому что не терпишь длинных юбок. А в джинсах любых, как и в брючных костюмах...
—Я — само совершенство!
—Это я тебе не раз говорил. Диана радуется встрече с тобой. Но мне приятно, что вся твоя жизнь — это и есть подиум! И не дай Бог, если кому-то придёт в голову в тебя влюбиться.
—Раздавлю! Но это уже достоинства природы! Выше, как и ниже природы никому не дано опуститься, как бы ни раскатывали губки и ни судили по себе.
—Не возражаю! А ты умеешь загнать в угол кого угодно.
—Если только достанут! Это единственный случай, когда я могу снизойти до хитрости.
—И у тебя это получается мастерски!

Вересов загадочно улыбнулся. Понятно, он, как и другие, с удовольствием изучает мою страницу.

Глава 8.8. Умница во всём

Зоя Николаевна с Владом привезли продукты из подмосковного фермерского хозяйства Ромашовых. Вересов - умница, приготовил всё так вкусно и дал мне возможность поработать. Каким нежным он был со мной, пока мы накрывали на стол. Что-то он задумал... Хотя я уже догадываюсь.

— Поговорим, родная!
—О жизни Люси?
—Да, от тебя ничего не скроешь.
—Учителя у меня были хорошие, Николенька.
—Не сомневаюсь! Когда Серёжа Головин провожал Люсю в аэропорт, она была очень грустной. Ты много знаешь о её жизни?
—Даже больше, чем она сама. Они ровесники с Серёжей, и когда он приезжал ко мне в "командировку" в Петербург, она смотрела на него с таким уважением. Меня в расчёт не брала, понимая, что я ещё ребёнок.
—Но этот ребёнок разобрался в её жизни лучше её самой.
—Этому есть объяснение. Но если можно, я не буду говорить об этом сегодня.
—Не готова?
—Да! Поэтому мой редактор и был удивлён.
—Я уже догадываюсь, по какой причине.
—Люся всегда была отстранённой от мира сего?
—А ты девочка ещё та!
—Да, Николенька, я ещё та штучка! Однажды я решила воспользоваться моментом и сказала подружке Люси, что не нужно в своих неудачах винить Люсю. Она не виновата в том, что умница и красавица.
—И нужно с этим смириться?
—Конечно, Николенька!
—А ты уверена, что Алла тебя поняла?
—Я вызвала в ней только раздражение.
—Закономерно! Потому что она увидела твою доброту и желание защитить её подругу.
—Это уже отдельная история. И не один том нужно посвятить ей. Я тогда попыталась всё описать в "Исповеди", изобразив их сёстрами-двойняшками. Но мой первый петербургский редактор наложил табу на этот текст. Сегодня я с ним согласна.
—А Люся до сих пор чувствует себя виноватой перед Аллой?
—Потому что она умница во всём. Они вместе с детского сада. И учились на одном факультете в университете.

Глава 9.8. Хочется и мне порадовать...

— Вика, сколько чувства!

Мария Михайловна не выдержала и первая оценила моё пение. Хотя и Эдик взглядом подтверждает, что сейчас произошло нечто особенное.

А мне так хочется поддержать идею Дианы Гросс и решиться на концерт в Нью-Йорке! Когда Ричард рассказал, в каком зале мне предстоит петь, у меня захватило дух. Ведь когда-то на этой сцене пел кумир моей бабушки, и зрители слушали его стоя. Хочется и мне порадовать бабушку.

Пока я пела, не отрываясь смотрела на Серёжу Головина. Серёжа Белов поглядывал на Николеньку, но тот оставался невозмутим и слушал с упоением. Он прекрасно понимал — эти слова были обращены не только к Серёже, но и к нему самому, Белову, Соколову и Лукину.

Хотя пела я, скорее, от лица бабушки — её кумиру. Мой голос звучал для всех влюблённых, которые не могут быть вместе со своими любимыми.
      
Глава 10.8. Беда человечества

Я сегодня долго работала за компьютером, поэтому Головина сама вошла ко мне в комнату — видимо, чувствовала, что наш вчерашний разговор не закончен. Мне интересно её мнение.

— Мария Михайловна, вы уже вышли из шока?
—Сколько же тебе пришлось пережить... Тебе никто не мог простить ни красоты, ни ума.
—И моих экспериментов. Я как-то предложила редактору новые главы «Исповеди», а он, прочитав, сказал, что меня в любом издательстве будут встречать с ружьём — ни один редактор не рискнёт со мной работать, потому что я пишу правду, которая вызывает раздражение. Я это запомнила и взяла на вооружение.
—Давай поговорим о Люсе! Она знает свою соседку и подругу Аллу?
—Нет! Из последнего разговора с ней я это поняла. В такой бред поверить трудно.
—И причина тебе ясна? Мне хочется услышать твою версию.
—Когда Серёжа с Люсей уехали в аэропорт, я поняла, что другого случая не представится. Позвонила в Петербург Алле. На мою просьбу встретить Люсю та с раздражением ответила, что ей некогда. Однажды Люся сорвалась на неё в споре, Алла с торжеством удалилась, а я попыталась успокоить Люсю. Вероятно, когда они в очередной раз помирились, Люся рассказала Алле об этом. Я уверена, она просто проверяла её. Видимо, Алла вспомнила тот случай и бросила мне в трубку: «Я не понимаю, почему ты так переживаешь за Люсю, хотя она постоянно вмешивалась в твою жизнь». Я только рассмеялась в ответ, сказав, что мы с Люсей сами во всём разберёмся.
—Да, Викуля, зависть — это беда нашего общества.
—Верно! Когда посторонние люди пытаются тебя задеть, ты ещё как-то можешь это объяснить. Но Алла и Люся дружат с детства. Люся всё понимает, поэтому и прощает ей слабости.
—Возможно...

Часть 9 Дар дарить красоту

Глава 1.9. Дарить красоту

Почему я такая спокойная! Впечатление, что уже лет десять на сцене пою. А может, поэтому и нет волнения, потому что пою впервые на публике. Вероятно, я родилась с этим чувством — дарить красоту другим, которая во мне с момента, когда стала что-то понимать в жизни. И это было с четырёх лет!
Первый ряд весь принадлежит моим милым прелестницам и дорогим мужчинам.Татьяна — между мужем и Серёжей. Головин заметно волнуется. Всё делает, чтобы не показывать своего трепета, как и Вересов. Но этот даже провала моего не боится. Перед тем как расстаться, в последнее мгновение сказал: «Ты так хороша, что никто и не заметит, если сфальшивишь. Хотя я такого не могу представить!» Я тоже, Николенька, благодаря твоей поддержке, не испытываю страха. А вот ответственность присутствует, она мне и поможет.
Дима смотрит на сцену спокойно,а Машенька ищет меня глазами. Серёжа сказал детям, что я сегодня буду петь на этой сцене. А мне приятно, что они всё это уже запомнят. Моя мамочка спокойна в ожидании выхода дочери. Мама пока думает о бабуле. Для неё будет сюрприз. Диана с Ричардом сидят рядом с Ксюшей. И хорошо, что она нашего сценария не знает. А собираться быстро бабуля умеет. Тем более была несколько лет преподавателем в университете в Канаде. Знает прекрасно английский и французский. Причём американский английский у неё отличный – это отметил уже Майкл, когда она первый раз заговорила с ним на его языке.
Диана в чёрном платье,дополненном красным цветом.
Татьяна Белова и Надежда рядом с Франсуа— тоже в платьях из Дома моды Дианы.
А вот для меня Диана приготовила не одно платье.
Программу вечера составляла сама и,похоже, я не ошиблась. Звучит голос кумира бабули. Он пел на этой сцене Нью-Йорка, и зрители его слушали стоя, как и сейчас. Но вот зазвучал голос его друга. Романс Глиэра «В порыве нежности сердечной» он исполнил после смерти кумира нашей Ксюши, отдавая дань своему другу и его любимой. Ах, как звучит его голос! Игривость и счастье, что его друг так любил!
В глазах бабули сейчас и восторг,и грусть. Но вот Ричард бережно берёт бабулю за локоть и ведёт на сцену. Она легко поднимается. Зрители уже всё поняли сами. Мгновенно встают! Шквал аплодисментов! Браво! Её забрасывают цветами!
Как я счастлива,что она сегодня выглядит на двадцать лет моложе! Диана постаралась для неё с платьем. Но она по-прежнему стройная и изящная. Заметно, что сейчас зрители отдают дань её природе! Бабуля с благодарностью принимает аплодисменты.
Умница Диана!На фоне серого платья Ксении Евгеньевны голубая тональность моего платья смотрится удачно. И я — как бы бабуля в прошлом. Пролетело более тридцати лет, когда она на концерте встретилась со своим кумиром.
Как же я благодарна Диане за такую идею.Мы подарили эти незабываемые минуты не только нашей Ксюше. Грустно, но и радует, что мы можем воскресить сейчас кумира и его друга.
Диана сияет,что идея её воплотилась в жизнь так удачно. Бабуля долго не соглашалась выйти на сцену, но сейчас благодарит Диану и Ричарда, как и наших мужчин, которые и организовали этот концерт.
—Ну, Виктория, вперёд! Должна не посрамить и спеть не хуже прославленных советских певцов!
После слов Макса Эдик сжался,но тут же и расслабился, показывая, что я справлюсь. С Богом, Вика! Не обмани надежды близких и зрителей! Зал затих. И при моём выходе зазвучал снова романс Глиэра «В порыве нежности сердечной».
И сейчас моё вступление с композицией Альбинони будет кстати.

Глава 2.9. Чудные мгновения

Прошло три дня после концерта, Ричард спешит в Сан-Франциско. И вот мы уже летим в его самолёте. Хотели забрать и Сашеньку, но Альбина Николаевна настояла, что ребёнку такие частые перелёты ни к чему. Согласна. Серёжа с удовольствием улетел со старшими Вересовыми и Лукиными в Москву, понимая, что тот совместный проект Николенька в Сан-Хосе осилит без него.

— О прошедшем концерте думаешь?
—Нет, она уже вся в работе.
—Но я даю возможность тебе отдохнуть. Николай, смеёшься!
—Потому что знаю, Ричард, что ты её компьютер уже загрузил.

Николай сказал с долей сожаления, понимая, что я совсем не отдыхаю. Спасибо и на этом.

— В той суматохе, знакомстве с Нью-Йорком, мы даже не поговорили о концерте Вики.
—Ричард, а она уже забыла о нём. Никаких эмоций!

Вересов улыбается, но интерес тот же вижу в глазах, как и у Ричарда.

— А что можно сказать о концерте? Я пела…
—Представляя себя главной героиней собственного романа.
—Где-то прав, Николенька, я не чувствовала зал, как бы обращалась к кумиру бабули и его другу.
—И такое ощущение было на протяжении всего концерта, даже когда тебе аплодировали?
—Да, Ричард! Мне так хотелось понять состояние кумира на том концерте, который он посвятил бабуле в Москве через два года после встречи с ней. Я его концерт много раз просмотрела и прослушала. Он был отрешён и пел только для неё. Хотя в зале овации после каждого романса не умолкали. Его несколько раз вызывали на бис, а он был весь в себе. Поэтому друг его всё понял и ответил такой блистательной реакцией на все романсы кумира, исполнив романс Глиэра. Я невольно вспомнила Екатерину, которой посвятил Глинка музыку к романсу на стихи Пушкина «Я помню чудное мгновенье», стихи были адресованы её мамочке, а кумир этот романс исполнил для моей бабули. Во мне, как бы, два века спрессовались, я забыла обо всём, поэтому, когда запела в первые мгновения, поняла, что зал для меня существовать не будет на протяжении всего концерта.
—Но тебя на сцене хорошо поддержал Эдуард. Надо отметить, что и оркестранты были бережны. На репетиции ты была другой. Диана это заметила.
—И всё же никто, когда я вышла на сцену, Ричард, для меня не существовал. Я ощущала только боль кумира от безответной любви, восторг его друга меня успокаивал, а я, как бы, за бабулю, через своё пение, просила у кумира прощение и восторгалась той музыкой и стихами, которые подарили гении мужчины любимым женщинам.
Глава 4.9. И это было всегда

— Виктория, а ты где?
—Дядя Андрей, прости, что не позвонила! Мы вчера утром улетели из Москвы в Сен-Тропе! А сейчас уже возвращаемся в машине из Каркассона. Решили с Николенькой посмотреть крепость, но пошёл дождь.
—И не посмотрели?
—Немного погуляли. Взяли с собой и Сашеньку с Вальком. Они сейчас спят. А вы с Ириной Владиславовной когда летите в Испанию?
—Мы уже в Испании. Сейчас в Барселоне.
—Замечательно! Тогда приезжайте в Сен-Тропе, как надоест в Барселоне. У моря сейчас прохладно, не позагораешь.
—У нас здесь дела.
—Вересов передаёт привет и жестами приглашает вас в гости в Сен-Тропе.
—С удовольствием!
—Тогда ждём!
—А ты что не позвонила даже Андрею вчера, что улетаешь?
—Хотела, но так и не нашла времени. Что ты смеёшься?
—Мне понравилось, как ты ему ответила на вопрос, где находишься. Он не удивился?
—Я и в школе такой же была. Он привык.
—Утром в Москве, а вечером в Петербурге?!
—Да! И это было всегда. Я не могла жить без Петербурга, без библиотеки прадеда. Взрослея, находила в ней для себя уникальные книги.

Глава 5.9. Достойные отношения

Мы сегодня утром прилетели в Москву из Парижа, предварительно всех женщин с детьми отправив в Сен-Тропе. Подружка обычно отдыхала у родителей Франсуа, а сейчас Надежда разгуливает с моей Вероникой и остальными женщинами в имении Вересова.
Николенька по просьбе Петра Ильича пригласил всех мужчин к себе в Барвиху.Влад доволен, что я осталась одна в Москве среди мужчин. Я тоже этому рада. Никто не отвлекает от работы. Хотя Лукин часто поглядывает из беседки на окно кабинета Петра Ильича, где я с удовольствием подвожу последние итоги. И отдыхать! Глупая привычка ещё из детства не прошла. Остались последние расчёты, а меня уже тянет всё это забросить. Но последний штрих! Как же я любила их ставить в контрольных и курсовых работах. Свобода!
—Вика, что-то засиделась в кабинете.
—Вересов, я решила минут десять после работы полежать, чтобы выйти к вам свеженькой.
—Как всегда, напрашивается на комплимент.
—Влад, но она в них и в 16 лет не нуждалась.
—Соглашусь, Андрей Аркадьевич!
Мои дядюшки посмотрели на меня с напряжением в ожидании ответа Владу.Но друг старшего Лукина спас меня. А мне нравится эта обстановка. Я впервые за последние годы без женщин за этим столом, который обслуживает приглашённый повар.
—Как всё вкусно! Приятного всем аппетита!
Влад с Эдиком ждут момента,но первыми не начинают.
—Дима, почему смеёшься?
—Андрей, помнишь нашу племянницу в смущении?
—Не припоминаю!
—Дядя Андрей, перед ребятами я могла смущаться.
—Дмитрий Александрович, был один момент!
После улыбки Влада Лукин посмотрел на меня с любопытством.
—Именно тебя, Лёня, и Эдика это и касается! Я тогда в скверике, когда встретила Соколова и Ромашова, была очень смущена.
—Причём краска залила её лицо мгновенно.
—Мне ещё не исполнилось семнадцати, Влад!
—Да… тогда тебя чувства к Лёне смутили.
Николенька уже загорается после слов Влада,а Головин Серёжа с Беловым смотрят на меня спокойно, зная все мои тайны из прошлой жизни.
—Вика всё же сделала прогресс! Сколько поклонников за столом, и она уже не смущается, принимая спокойно.
—Пётр Ильич, вы скорее все ассоциируетесь с моими работодателями. Кстати, Николенька купил половину земли Франции и положил к моим ногам при первой нашей встрече, но там ходят ножки кого угодно, но не мои.
—Твои прелестные ножки ходили в Сен-Тропе неделю назад!
—Вересов, но от кабинета до завода и обратно. И так, Пётр Ильич, уже третий год!
—Помнишь, Вика, преподавателя в университете, который на первом занятии по математике сказал: «А эта прелестная девочка, что делает в университете?»
—Лёня, я думаю, она нашла, что ответить.
—Ответила, Андрей Алексеевич! Выдаю?!
—А я не помню.
—Ты сказала, что поступала не по своей воле, а по желанию старших.
—Зато не забыла, как после моего откровения ты тогда посоветовал театральный.
—Я бы тоже сказал, как и сын!
Старший Лукин вспомнил меня шестнадцатилетней и с удовольствием поддержал сына.
Но Влад что-то хочет добавить.Эдик сидит рядом с ним и улыбается, как и остальные мужчины.
—Ещё ни один режиссёр не родился, чтобы Вике мог предложить роль, соответствующую её природе.
—Влад, то же можно сказать и о вас всех, сидящих за этим столом. Смотрю на ваши красивые и благородные лица!
—Мы для тебя всего лишь герои твоего бесконечного романа. А Вика себя ассоциирует с главной героиней и никогда своим именем не назовёт других героев.
—Влад, меня даже Сашенька стал принимать и различать.
—Если он тебя называет «мамой» — это ещё ни о чём не говорит.
Вересовы с удовольствием наблюдают,как я пытаюсь защититься от своего друга. Николенька незаметно подливает мне вино в бокал, а мужчинам — коньяк. Как ему нравится, что я одна среди мужчин, а принадлежу только ему. Ошибаешься, родной! Все за этим столом понимают, кроме тебя, что я никогда и никому принадлежать не буду.
—Влад, дети – это моё продолжение. А вот вы все и есть мои герои, что хочу с вами, то и делаю.
—Кто бы в этом сомневался.
После реплики Эдика все засмеялись.Соколов прав! Белов довольный улыбается. Ему ли, как и Головину, не знать этого. Хорошо, что я с детства росла среди них. Я ими всеми, как и дядюшками, воспринимаюсь пока школьницей. И меня радует, что нет напряжения за этим столом.

Глава 6.9. Независимость суждений

— Виктория, тебе не надоели эти эксперименты?
—Вересов, я тебе не рассказывала про подружку Люси? Иногда мне приходилось за ней наблюдать за праздничным столом, когда я училась в Петербурге в университете. Близкая подруга а так раздражалась относительно Люси, что не могла даже себя контролировать. Вот полтора года назад я и вышла в Интернет со статьями. Хотелось осознать и понять то, что за пределами моей природы.
—И многое открыла?
—Нет! И это радует.
—Какая ты наивная. Начнём с того, что Люся красивая!
—И что? Алла тоже интересная!
—Ты понятия не имеешь, как это — кому-то завидовать.
—Любопытно. И почему?
—Ты свободна в своих мыслях. А главное — тебе дела нет до мнения окружающих.
—Но под «главным» ты подразумеваешь нечто другое.
—Ты настолько любишь себя, что не можешь осознать, почему люди кому-то завидуют, или ненавидят, или злорадствуют. Хочешь понять то, что выше разума. Твоё присутствие в этом мире раздражает других, как и Люсю не может принять её подруга. В семье Люсю лелеял отец. Мама, которая волнуется за неё, тактично оберегает дочь от постоянной раздражённости подруги.
—Алла сама виновата, потому что своенравная. А Люся — терпеливая и умница во всём. Представляешь, Люся в последний момент, уезжая в Петербург, призналась, что в мои шестнадцать лет она увела у Лукина специально, заметив, как любил меня Соколов Эдик. И Люся, зная моё упрямство, пригласила нас тогда с Лёней в театр, чтобы поссорить окончательно.
—Леонид сейчас жалеет об этом.
—Это нечто другое. Он прекрасно понимает, что в шестнадцать лет...
—Ты не сформировалась. Была рядом с Леонидом избалованным любимым ребёнком, которого обожал не только он, но и его папочка с другом. Ребята заметили за столом, как ты глазами мне говорила: «Не надейся, Николенька! Я никогда и никому не принадлежала, как и тебе не буду!» Ах, ты мой колобок! Вот за это и люблю. И ты у меня самая красивая!

Глава 7.9. Сквозь поколения

Как мой дружок похож на своего дядю. Красивые Ромашовы! Сергею Ивановичу уже за шестьдесят, но он ещё не теряет форму. Ему и стареть некогда было. Когда его отцу предложили переехать с Южного Урала в Подмосковье, тот поступил мудро: дал возможность поработать в хозяйстве, которое поднимал после войны, сыну. В Подмосковье министерство сельского хозяйства построило в восьмидесятые годы новый посёлок с добротными кирпичными домами. И он начал с нуля, как и те переселенцы, что приезжали к нему со всех уголков Советского Союза. А когда хозяйство окрепло, всё передал сыну. И он оправдал надежды отца. Окончил академию, потом защитил диссертацию. Подросли дети: Константин Сергеевич выбрал педагогику, а Николай Сергеевич продолжил династию, начатую его дедом.

Прадед Влада после раскулачивания был сослан на Южный Урал, но достойно выжил. Родители — из крестьян Тамбовской области — так и занимались сельским хозяйством до последних дней. А их сын уже учился в Академии. Красивый род и трудовой!

— Виктория, ты с такими горящими глазами на меня смотришь... Как ты можешь так импровизировать! Композиторов я еле угадывал, но ты показала через свои импровизации такие красивые уголки России.

— Мне приятно, что Вы это поняли! Я играла, а сама думала об отце Сергея Ивановича и о нём самом — о том, что он не подвёл Вашего деда и своего отца.

— Да, Вика, потрудился наш род, как и твой, на славу. Мы с папой для тебя пишем воспоминания. В них — и твои прадеды со стороны Ксении Евгеньевны. Они тесно были связаны. Третий вариант у тебя был не совсем удачный, поэтому ты и забросила. Какие бы сильные твои предки ни были, но ты, по воспоминаниям старших, воспроизводишь их жизнь, преломляя через своё восприятие.

— Николай Сергеевич, а некоторые читатели не верят в существование подобных героев.

— Папа уже понял причину, поэтому очень аккуратно хочет показать отношения твоего прадеда со своим отцом. Он ему много помогал — и техникой, и людьми во время уборки пшеницы на Южном Урале. Мой дед и сад там развёл, поэтому его и пригласили в Подмосковье. Построили экспериментальный посёлок. Сколько папа людей спас, когда Союз развалили! Отовсюду к нему приезжали инженеры, экономисты и педагоги. Кто-то разваливал хозяйства в 90-е годы, а папа, наоборот, укреплял его с помощью настоящих специалистов, которые в 1991 году оказались не у дел.Прости всех! Что же ты хотела получить со своей красотой? Любимые и желанные женщины не будут причинять боль другим женщинам, предлагая себя.

Глава 8.9. Вложения в доброе дело

Николай Сергеевич удивлён размаху, с которым Вересовы подошли к виноделию. Но старший Вересов, как и Гроссы, давно хотел вложить деньги в доброе дело. Каждый из них, впрочем, понимал и свою выгоду.

Дети уснули, дамы отправились по магазинам Сен-Тропе, а мы с Николаем Сергеевичем остались в имении. У меня срочные дела на заводе, а Ромашову интересно было посмотреть на винодельческое производство.

Сидим с ним в гостиной. На улице прохладно, всего семнадцать градусов, накрапывает дождь. Потому-то дамы и выбрали момент для шопинга. В хорошую погоду заниматься этим нет желания. Хотя у меня всё всегда зависит от настроения.

Красивы все Ромашовы! У Николая Сергеевича тонкие, благородные черты лица, умные глаза. У них во всём вкус — и в выборе людей для дела, и в выборе жён. Во всех поколениях жёны в этом семействе живут как в крепости, под защитой своих мужчин. Со стороны женщин все они педагоги, так что мой одноклассник Константин решил продолжить династию и поддержать отца. Если Николай Сергеевич выбрал академию и продолжил дело отца, то Константин Сергеевич поступил на физмат в педагогический институт, как и Влад, последовав за своим отцом. А вот дочь Николая Сергеевича выбрала академию. Всё верно! Так и должно быть.

— О чём задумалась? Сейчас бы твой Николай улыбнулся, что тебя нет среди нас, а ты пишешь свой бесконечный роман.
—Но это так и есть! Иначе при моей природной лени я не написала бы ни строчки. Но натура моя такова, что требует выхода мыслей на свободу.
—Нравится это кому-то или нет! Сколько у тебя было завистников с детства, но ты, как мне кажется, даже не замечала.
—В школе я видела взгляды, но до конца не осознавала. И только в университете, когда на первом курсе преподаватель математики сделала меня на экзамене своим ассистентом, я заметила со стороны некоторых однокурсников даже не зависть, а раздражение.
—Ты никогда не придавала значения, что тебя выделяли из общей среды. Настолько сильный в тебе был стержень с детства. Но я бы не сказал, что ты ленивая. Любила отлынивать от школы, часто болела ангиной. И Ксения Евгеньевна старалась привезти тебя к нам в Подмосковье, на свежий воздух. Но ты постоянно занимала свой ум. То бежала на природу рисовать прекрасные уголки, которых мы в работе и не замечали, то сидела за фортепиано, разучивая очередную пьесу и радуя нас своим желанием хорошо овладеть инструментом. Папа ради тебя и купил инструмент — Влад больше гитару любил. И что вы с ним иногда творили, когда приезжали вместе! А зимой, на выходные, когда у нас появлялся твой дядя Дима, ты любила на лыжах бегать.
—А Влад в это время книги читал.
—Но и ты умудрялась не уступать Олегу и Владу при всём разнообразии своих интересов. Что улыбаешься?
—Вы сами и ответили, почему я не замечала зависти и сама никому завидовать не могла. А главная причина отсутствия во мне подобных пороков — это ваша любовь. Когда человек живёт среди заботливых и любящих близких, он защищён от дурных влияний и развивается гармонично.
—Нет, Виктория! И от природы зависит. Смотрю на Николая Вересова и восхищаюсь им. Как он смог своей любовью заставить тебя впервые по-настоящему полюбить? Знаю, скажешь, что по-прежнему любишь и Эдуарда, и Серёжу, но так, как может женщина любить мужчину, — это произошло только с ним. Но вам повезло встретиться, когда ты уже что-то поняла для себя в отношениях.
—Кажется, Сашенька проснулся. Бегу! Как бы остальных не разбудил.

Ромашов остался доволен, понимая, что я в жизни всегда поступала по наитию, но выходила из любого положения достойно. Но и они своим отношением к моим поступкам всегда вели себя правильно. Никто меня с детства не судил — возможно, поэтому я и была к себе так требовательна.

-любовью заставить тебя полюбить впервые. Знаю, скажешь, что любишь по-прежнему и Эдуарда, и Серёжу, но так, как может женщина любить мужчину – это произошло только рядом с ним. Но вам повезло встретиться, когда ты что-то поняла для себя в отношениях с мужчинами.
- Кажется, Сашенька проснулся. Бегу! Может других разбудить.
Ромашов довольный, понимая, что я в своей жизни поступала по наитию, но выходила всегда достойно из любого положения. Но и они своим отношением к моим поступкам, вели всегда себя правильно. Никто меня никогда не судил с детства, может по этой причине сама к себе и была максималисткой.

Глава 9.9. Мирное объединение

— Вересов, привет!
—Обнимаю, мою любимую!
—Я тоже очень скучаю.
—Мариночка тоже скучает, как и мы все.
—Мама прилетела?! Она что, решила пожить в Сен-Тропе и поработать вместо меня? Замечательно! Наконец-то вспомнила и о собственной дочери, что та тоже хочет внимания мужа.
—А я думал, ты не так сильно грустишь, как я в твоё отсутствие.
—Николенька, как ты мог усомниться! Очень скучаю. Тем более бабушки с детьми эти дни в городе, а мы с Николаем Сергеевичем вдвоём в имении. Он мне с удовольствием помогает на заводе. Сейчас позвоню женщинам, они с радостью приедут из города в имение. Продуктов много из хозяйства Ромашовых погрузили в самолёт?
—На все вкусы!
—Замечательно! Наши дамы предпочитают колбасы с завода Ромашовых. Пока!
—Целую и обнимаю! До вечера в Москве!

Любопытно, почему Николенька встретил меня таким возбуждённым. То, что из объятий долго не выпускал — это понятно. Я тоже очень скучала. Но что-то его ещё волнует.
—Признавайся, Николенька, куда меня везёшь?
—А ты не догадываешься? Дорога ведёт к дому папы.
—Пётр Ильич обещал ещё месяц назад нам всем сюрприз.
—Обстоятельства задержали!
—Понятно! Хотя я догадывалась! Скажи, как дом преобразился с новыми окнами. Пётр Ильич решил выкупить этот дом? А на первом этаже будут магазины? Один — ваш, а второй — для Ромашовых?
—Правильно мыслишь! Но один магазин не только наш, но и твой. Не огорчай папу. Когда научишься говорить «наш», «наше»?
—Обещаю! И охрана есть?!
—Обязательно! Беловы и Соколовы уже переехали в этот дом.
—Здорово! Какой молодец Пётр Ильич!
—Но он старался для своей дочери. Папа так и называет тебя — любя.
—Спасибо! Мне это приятно.

Глава 10.9. Неповторимая Россия

Сегодня пятница, и к концу дня Вересовы решили устроить разрядку — отметить наконец маленькое новоселье в узком кругу, пока все дамы не вернулись из Сен-Тропе.

Бабуля благодарна старшему Вересову за то, что он собрал всех в одном доме. Несколько квартир ещё остаются свободными. Надежда с Франсуа тоже решили выкупить одну из них и вчера прилетели из Парижа. С утра Надежда просто сияет от счастья. Иногда она заходит ко мне на третий этаж в кабинет, чтобы поговорить о нашем общем проекте. Как же сильно она любит Москву! Каждый приезд для неё — новая возможность насладиться городом и Подмосковьем. Для нас обеих Москва с детства была особенной, как и подмосковные просторы. Хотя мы редко засиживались за городом, зимние лыжные прогулки в хозяйстве Ромашовых мы обожали, когда Надежда гостила у меня.

Вересовы — коренные москвичи, как и мой дед по отцовской линии. Все они крепко стояли на ногах, посвящая себя науке и производству. Мы с Надеждой живём в той России, которую наши деды и прадеды бережно и с любовью создавали для нас, не обращая внимания на новых обитателей, что нынче, словно саранча, кишат на Рублёвке.
   
Часть 10 Мелодия души

Глава 1.10. Секрет обаяния женщины

— Как ты сегодня хороша, родная!
—Мне тоже нравится это белое короткое платье. Я совершенно не ощущаю своего возраста.
—Вика, посмотри на свою наставницу! Ксения Евгеньевна прекрасно выглядит!
—Николенька, этому есть объяснение. Её любили родители, как и дед с бабушкой; хотя они много работали, но всегда уделяли ей внимание. Затем она полюбила моего деда, и он обожал бабулю. У неё всегда было много поклонников, которых она принимала спокойно. В ней никогда не было спеси, надменности и самомнения — тех качеств, что порождают зависть, злорадство и ненависть к другим. А ведь именно они разрушают женскую красоту. Пойдём лучше к гостям! Все уже проснулись и гуляют по твоему имению.
—А твоему?
—Я всё же благодарна бывшему хозяину этого огромного поместья, который скупал земли на протяжении двадцати лет. Что бы я сегодня делала без Сен-Тропе?
—Да! Тебе не только на месте не сидится — ты буквально задыхаешься в замкнутом пространстве!
—Скоро и Планеты будет мало. Я уже разочарована глупостью власти во всех странах.
—Ты словно сидишь в центре своей Вселенной и недосягаема даже для нас.
—Это замечательно! Иначе — разлюбите.
—Узнав тебя, уже не убежишь. Хотя познать тебя невозможно!
—Я и сама не знаю своих возможностей. В этом и заключается моя любовь к себе.
—Не сочиняй! Твоя любовь к себе проявляется, когда необходимо защититься от окружающего мира.

Вересов нежно обнимает, но понимает, что надо спешить по делам на завод.

Глава 2.10. Сила благородства

Наблюдая за мужчинами, кажется, я знаю о каждом всё. Но то же самое можно сказать и о женщинах. Человек, лишённый зависти, благороден. А благородный для людей со слабостями часто невыносим.

— А у тебя есть, Вика, недостатки?
—Лень, которая родилась раньше меня. Это я слышала с детства. Скорее даже не лень, а неумение организовать свободное время.
—А у тебя было свободное время?
—Нет! Было одно желание — успеть из основной школы в музыкальную. В старших классах стремилась познать историю искусства в художественной школе. Подрастая, увлеклась спортом.
—Но ты забыла, как в четыре года тебя бабуля отвела на художественную гимнастику.
—Однако в первом классе я её уже забросила. И осталась от твоей гимнастики только привычка держать прямо спину.
—Не возражаю!
—Но летящая походка, как утверждает моя мамочка, у меня с рождения.
—В ней отражается твой характер. Потому что живёшь легко, не замечая вокруг никого. Ты как бы паришь над землёй. И объяснение этому есть.
—Мне дела нет до пороков и слабостей других. А вот себе я ничего не прощаю!
—И при этом ты достаточно свободный человек.
—Почему «достаточно»? Я свободный человек от всего! Если только... когда оставляла мужчин. Но я их продолжаю любить. Я им благодарна за всё.
—Но у тебя постоянная борьба в подсознании. Есть вопросы для тебя, на которые ты не можешь ответить?
—Нет! Хотя у других иногда мои поступки вызывают вопросы, поэтому я им и не могу ответить. Есть вещи в жизни, которые человек объясняет только себе.
—Хорошо! Тогда объясни, почему мужчина, проживший лет тридцать с женой, оставляет её, хотя оснований на это никаких?
—Сегодня легко подобные поступки объясняются. Возьмём власть! Они прежде, чем издать какой-то закон, создают для него условия, а затем под себя и пишут их. Если бы власть у нас была достойная, то и законы бы соответствовали законам совести.
—А что ты подразумеваешь под законами совести?
—Когда человек не может переступить черту.
—А она у всех одна?
—Конечно, нет! Черта, которая состоит из благородства, достоинства и чести, в силу обстоятельств, среды, в которой родился человек, и воспитания, у каждого индивидуальна, но заходить за неё нельзя.
—А генетику забыла. Она влияет на человека. И учёные отводят ей 95%.
—Но не забывай, что есть положительные и отрицательные гены! И вот сила и красота человека определяется степенью, с которой он способен бороться с отрицательными генами.
—И всё?
—Да! Только у тех, кто при любых обстоятельствах не нарушает государственные законы, они совпадают с законами совести. А законы совести в любые времена и при любом образовании никогда не менялись.

— Влад, почему ты смеёшься?
—Наблюдаю за Викой уже несколько минут, Николай.
—А она, никого не замечая вокруг себя, разговаривает сама с собой!

Все, сидящие в гостиной, смеются. Спасибо, Вересов, подталкиваете с Владом на интересный разговор, который сейчас должен состояться. Для меня будет новый материал для последующих глав. Не люблю, когда интервал в написании новой главы увеличивается. А в последние дни я много отвлекалась и забыла о книге, которую ждёт с нетерпением Володя в Сан-Хосе.

Глава 3.10. Милая Родина

Мы прилетели на предприятия старшего Вересова в Сибирь. Какой восторг! Какая природа!
Вот она,милая моя Родина, в этом прекрасном крае! Далёкая от так называемой «цивилизации», невероятно чистая и девственная.

Но я сразу забыла о всех красотах, когда проехала по предприятиям нашего милого золотодобытчика. Не зря старший Вересов не отказал мне в просьбе сопровождать его. Не сомневаюсь, что против него здесь зреет заговор. Такой лакомый кусочек! Как же не попытаться прибрать к рукам миллиончики за спиной генерального директора?

Всё стало понятно по лицам руководителей, когда я разговаривала с рабочими. Рабочие довольны зарплатой и тем, что директор открывает в Москве школу для особо одарённых детей из этого края и детей своих рабочих.

С рабочими всё ясно. Они во все времена одинаковы: горы свернут, если платят достойно. А вот некоторых руководителей, проявивших недовольство из-за высоких зарплат рабочих, надо увольнять, не задумываясь. Хорошо, что Иннокентий прилетел с нами. Он быстро разберётся как юрист, если на предприятиях нарушали закон.

В последних расчётах я заметила, что исполнительные директора утаивают часть прибыли от Петра Ильича. Но я ему ничего не сказала, а предпочла поехать и разобраться на месте.

Глава 4.10. Школьные записи

Любопытно: Николенька с моего разрешения просмотрел мои школьные записи в старом компьютере, который бабуля спрятала в кладовке. Я уже многое забыла из того, что там хранилось, но Вересов нашёл даже мои сочинения, написанные в выпускном классе.

Мастерство художественных деталей в рассказах Чехова

В творчестве А. П. Чехова рассказ занимает особое место. Это был один из любимых жанров писателя.

Характерной чертой рассказа как литературного жанра является его сравнительно небольшой объём, что делает затруднительным использование пространных описаний. Поэтому для писателя, работающего в этом жанре, особенно важно уметь передать идею через художественные детали — неприметные на первый взгляд мелочи, несущие, однако, огромную смысловую нагрузку. Виртуозное владение искусством художественной детали и закрепило за Чеховым славу мастера рассказа.

Анна Сергеевна, героиня рассказа «Дама с собачкой», приехала в Ялту, будучи не в состоянии более переносить обстановку своего дома и общество мужа — человека, которого она не любила и не уважала. В определённом смысле она была подготовлена к роману с Гуровым, которого восприняла как человека из другой, лучшей жизни. Символом того душного мира, откуда она пыталась бежать, стала лорнетка: перед тем как полюбить Гурова, Анна Сергеевна теряет её — это знак начала попытки «бегства». Позже, в театре города С., Гуров видит её вновь с «вульгарной лорнеткой» в руках — попытка побега не удалась.

Беликов, «человек в футляре», в противоположность Анне Сергеевне, не пытался изменить свою жизнь, разнообразить её, ибо в любом новшестве скрывался для него «элемент сомнительный». Это вносило в его существование неопределённость и рождало непреодолимое стремление окружить себя «оболочкой», «футляром» для защиты. Отсюда — многочисленные чехлы и футлярчики, в которые были упакованы все его вещи. Беликов всего опасался, его пугала сама жизнь, потому-то после смерти лицо его приняло простое, приятное, даже весёлое выражение: он наконец оказался в футляре, из которого уже не нужно будет выбираться.

В рассказе «Душечка» Чехов, описывая жизнь Оленьки Племянниковой, неоднократно повторяет, что жила она хорошо и счастливо. Эта деталь наводит на мысль, что на самом деле жизнь «душечки» не казалась автору столь уж достойной восхищения. «Душечка» не имела ни собственных желаний, ни мыслей. В последней части рассказа, повествующей об отношении героини к Саше, сыну ветеринара, Чехов уже не пишет, что жила она хорошо и счастливо — возможно, намекая, что она наконец обрела себя?

Оленька Племянникова в чём-то схожа с Ольгой Ивановной из рассказа «Попрыгунья». У Ольги Ивановны та же зависимость от чужого мнения, но если «душечка» не была привередлива в знакомствах, то для Ольги Ивановны ценность представляли лишь знаменитости и необыкновенные люди, к коим она причисляла и себя.

В больших произведениях Чехова, как и в рассказах, нет ни одной лишней детали. Например, в пьесе «Три сестры» Наташа впервые появляется в красном платье с зелёным поясом — деталь, говорящая об отсутствии вкуса и о душевных качествах героини красноречивее любой развёрнутой характеристики.

Чехов считал: если в первом действии на стене висит ружьё, в последнем оно должно выстрелить.

А. П. Чехов внёс огромный вклад в развитие русской психологической прозы. Точности деталей уделяли внимание многие писатели — Бунин, Набоков, Катаев, — но именно у Чехова деталь обретает оттенок психологизма, что делает этого автора непревзойдённым.

Глава 5.10. В Порту

Под видом открытия нашего отеля Вересов решил начать гастроли оркестра с этого милого местечка. Летом здесь действительно замечательно отдыхать! Завтра дядя Дима с Иннокентием уже будут принимать отдыхающих. А мы? А мы летим в древнюю столицу Португалии — Порту.

Эдик признался, что знал об этом сюрпризе. Всё началось с друга Петра Евгеньевича Соколова, который в 2005 году уехал в Порту по приглашению друзей. Эдик уверяет, что тот прекрасный скрипач и когда-то даже давал ему уроки. Вот Вересов, узнав о связях Соколовых в театральных кругах, и предложил организовать два концерта в Португалии. Вчера в самом престижном ресторане нас тепло принимали и отдыхающие, и местные жители.

Но Николенька не жалует подобные выступления, хотя в своём московском ресторане не возражает. Оркестр стал отличной рекламой, да и репетиции проводить куда интереснее в таких условиях.

— Иннокентий, мы завтра улетаем. Справишься с моим дядюшкой в отеле?
—А ты разве сомневаешься, Вика? Вчера вы доставили столько удовольствия своей игрой. Приятно, что и голос твой набрал силу.
—Мой педагог по вокалу говорил: «Как поумнеешь, так и петь сможешь». Я с ним согласилась.
—У тебя он и раньше прекрасно звучал, сейчас просто появилась уверенность.
—Каждый день открываю в себе что-то новое, Иннокентий.
—С Николаем это позволить себе можно.
—Вересов постоянно твердит, что не представляет, что стало бы с бизнесом отца, если бы мы не встретились.
—Да, родители Николая счастливы вашей встрече!
—Благодаря моим героям они вышли на совершенно новый уровень. Напрасно улыбаешься.
—Я по другому поводу. Ты никогда не позволяешь дарить себе комплименты.
—А объяснить причину можешь?
—Потому что с рождения росла в творческой атмосфере, в любви.
—Верно, Иннокентий! Когда с детства пытаешься догнать уважаемых, много достигших взрослых в познаниях и найти своё, уготованное природой, какая уж тут погоня за комплиментами и славой? Ты ищешь в себе качества, несвойственные другим, и пытаешься их развить.
—И если получается?
—Радуешься, но идёшь дальше.
—Иначе — забвение?
—А об этом я пока, Иннокентий, не думала. И не боюсь. Хочется самой себе каждый день открываться. Иначе жить станет скучно.
—Но иногда при таком достатке, Виктория, нужно учиться отдыхать.
—Вот я вам с дядюшкой помогла подготовиться к завтрашнему открытию отеля.
—Отключившись на несколько часов от творчества, ты отдохнула?
—Не иронизируй! Ты видел мою бабулю когда-нибудь без дела? У меня это наследственное!

Глава 6.10. Ощущение свободы

Зал московского ресторана сегодня переполнен. Все с нетерпением ждали возвращения оркестра из Европы. Я заметила оживление, когда мы с ребятами появились в зале. Прямо как с корабля на бал! Успели лишь освежиться после перелёта и переодеться — в самолёте все спали, устав после успешных концертов.

Сегодня моя подружка Снегина-Васильева предложила спеть со мной дуэтом, и я рада, что инициатива исходила от неё.

Мама выглядит прекрасно! Вижу, что она довольна моей новой жизнью, и мне это очень приятно. Как же я благодарна в эти мгновения и Ромашовой, сидящей рядом с Олегом и Светочкой. Сегодня дядя Андрей с братом, Ириной Владиславовной и Светочкой впервые в нашем ресторане.

Перевожу взгляд на Соколовых — они были на нашем концерте в Европе, но та композиция звучала за пределами России иначе, в ней было больше ностальгии. А сейчас и стены родного ресторана, и близкие лица помогают по-новому.

Альбина Николаевна сидит между сыном и мужем. Наш дедуля держит на руках Сашеньку. Мой голубоглазый блондинчик уже осмысленно смотрит на свою мамочку. Вижу, что все в зале благодарят нас за дуэт с Милой Снегиной-Васильевой. Давно я не получала такого удовольствия! Надо будет включить эту песню в американский концерт.

Влад с удовольствием снимает нас. Ричард потребовал, чтобы мы ничего не упускали и присылали ему всё в качестве отчёта. А сегодняшний дуэт и правда удался. С каким наслаждением поёт моя подружка! В школе у нас неплохо получалось, но я не испытывала тогда такого восторга, как сейчас.

Старший Васильев сегодня тоже пришёл. Вижу, что не жалеет. Ему приятно, что его сноха наконец-то снова запела. Но скрывать такой прекрасный голос — просто преступление! Сколько в нём сейчас красок! Я в полном восторге! Присутствующие прикованы к нашему дуэту. Не думала, что без репетиции сможем петь так слаженно.

Соколов с Вересовым прижимают руки к сердцу и умоляют повторить. Головин сегодня пригласил и Свиридовых. Саша, видя меня, всегда не может сдержать улыбки, но сейчас к ней примешивается неподдельный восторг. Я смотрю на всех и растворяюсь в звуках музыки, собственного голоса и милой подружки. Какое счастье — ощущать силу своей природы! Ничего подобного я раньше не испытывала!

Браво, подружка! Мила с радостью начинает песню снова под дружные аплодисменты зала, а я направляюсь к роялю.

Глава 7.10. Импровизации

Сегодня у Петра Ильича день рождения. Решили все собраться в общей гостиной, отказавшись от похода в ресторан. Эдик с улыбкой заметил, что они вполне справятся с оркестром и без меня, хотя посетители ресторана часто просят послушать именно моё пение.

Родители Николеньки сначала не одобряли, чтобы их неповторимая сноха пела в ресторане, но цены там соответствующие — благодаря натуральной продукции Ромашовых и винам с завода Вересовых. Посетители — люди очень состоятельные и с хорошим вкусом, и я с удовольствием пою для них. Какая разница, где петь, если тебя ценят и достойно оплачивают? Но появились и те, кто охотно перечисляет средства на дорогостоящие операции в счёт больницы, а также в школу, куда многие состоятельные люди уже устроили своих детей. Это не может не радовать.

Пётр Ильич решил открыть и детский сад — идею подсказал один из родителей, чей старший сын уже посещает школу Вересовых.

Сегодняшний каприз Альбины Николаевны понятен: ей хочется отметить день рождения любимого мужа в узком кругу. Но круг наш уже так разросся, что даже на кухне в пятьдесят метров не хватает места для всех женщин. Каждая стремится внести свою лепту, приготовив что-то особенное для праздничного стола. А Пётр Ильич рад, что любимая жена сегодня обошлась без поваров.

Меня выпроводили с кухни в гостиную к детям и попросили поиграть с ними и за инструментом. Дети в восторге, что я уделяю им полдня, да и я сама получаю удовольствие от игры с малышами. Но вот Николенька жестом показывает, что пора садиться за рояль. Согласна. Пётр Ильич редко бывает дома, поэтому особенно ценит, когда я играю и пою для него.

Сейчас буду импровизировать без Эдика, хотя с ним мы обычно играем дуэтом на аккордеонах. Наш юбиляр любит, когда мы музицируем с Соколовым. Мы заводим друг друга, а затем наше настроение передаётся всем остальным. Иногда даже дети приходят в настоящий экстаз. И это всеобщее веселье невольно расслабляет и объединяет всех.

Глава 8.10. Необыкновенные люди

Дети устроились за своим столиком. Приятно видеть, что они совершенно не отвлекаются на взрослых. Замечаю, что моя подружка по университету часто поглядывает в их сторону. Но ребята полностью увлечены своим общением. Игорёк, сын подружки, явно в центре внимания. Сколько же он знает в свои девять лет! Сейчас они разглядывают энциклопедию о космосе, и Игорь, даже не заглядывая в текст, живо рассказывает другим детям о планетах. Валёк, сын Влада, тоже уже многое понимает, а племянница Тины Лерочка и Машенька с интересом слушают Игорька. Дима, несмотря на свои пять лет, пытается вставить и своё слово, а Сашенька с широко раскрытыми глазами разглядывает картинки, ещё многого не понимая, но старается не отставать от старших.

Бабуля и особенно мама, которая редко видит внука, с умилением наблюдают за этой сценой. Мой друг Влад с улыбкой заметил бы, что и я вижу их не чаще. Но что поделаешь, когда работы так много. Зато какое это счастье — оставаться с ними наедине! Бабуля в такие моменты старается дать мне возможность побыть одной с детьми.

Впрочем, и мама в своё время мало уделяла мне внимания, но я никогда не обижалась, понимая её занятость. Умница и красавица, она уже в тридцать лет защитила диссертацию, как и Мария Михайловна Головина. Сейчас Соколова, Головина и мама сидят рядом. Альбина Николаевна с одобрением смотрит на них. Все они настоящие красавицы, и не скажешь, что Головиной уже за пятьдесят — выглядит лет на десять моложе. Но она с студенческих лет занималась наукой, и ей просто некогда было стареть.

Мамочка тоже всегда много работала. Хотя Соколова больше внимания уделяла семье, сейчас она постепенно включается в новые проекты как инженер, помогая с расчётами — новые задачи в Петербурге требуют всё больше времени, поэтому подключаются все.

А бабуля, как прекрасный математик, с удовольствием помогает старшеклассникам готовиться к поступлению в университет.

Пожалуй, в таком составе наша компания собирается впервые. Сергей Иванович Ромашов с удовольствием принимает похвалы в адрес продукции своих цехов. Но в этом немалая заслуга и моего дядюшки Димы, и нашего одноклассника, и мужа моей сестрички Вероники — Женечки Кириллова. Женя с энтузиазмом оснащает новые цеха на производстве Ромашовых. При школе построили новый компьютерный класс, где старшеклассники занимаются под его руководством. Ещё в школе он был компьютерным гением, поэтому без раздумий поступил в университет и окончил его с отличием. Пётр Ильич часто берёт его с собой в командировки в Красноярск, где Женя оказывает неоценимую помощь. Он также занимается со старшеклассниками в школе Вересовых и с детьми из продлёнки, включая тех, кто приехал из других регионов России без родителей и живёт в интернате Петра Ильича.

Родители с предприятий Красноярского края, которыми руководят Вересовы, с доверием отдали своих детей в эту школу. Среди них много одарённых, что не может не радовать. Те, кто успешно окончит школу, станут стипендиатами академии, которую Вересовы и Ромашовы планируют открыть в следующем году. Ричард и Майкл с удовольствием участвуют во всех наших начинаниях. Так что будущее России в руках таких героев невидимого фронта, сидящих сейчас за праздничным столом, можно считать обеспеченным.

Общая гостиная дома Вересовых сейчас напоминает кабинет правительства. Будь моя воля и возможность, я бы всех их назначила министрами! Только они сами этого не захотят.

Наша одноклассница окончательно перешла работать в больницу Вересовых. Мила Снегина-Васильева искренне рада за меня. Мои одноклассники смотрят на меня с улыбками, а Николенька уже готовится подыгрывать им. Вижу, как он подливает коньяк, чтобы "мальчики" начали вспоминать школьные годы — в подпитии у них это особенно хорошо получается. Но рядом со мной Мила и Вероника, так что мы сможем достойно ответить на их улыбки. Тина Воронцова училась в параллельном классе, но это не помеха — она тоже поможет нам "отстреливаться" от ребят.

Глава 9.10. Душа раскрывается через музыку

Уже два дня я не была в ресторане. Заметила, как оживились мои ребята из оркестра при моём появлении. Эдик сразу уступил место за роялем. Охватывает удивительное состояние — лёгкость, полёт фантазии. Невольно заиграла танго «Рука в руке». Сколько раз исполняла, но никогда оно не звучало так свободно и широко.

Мама перед уходом посмотрела на меня с лёгким сожалением, а Альбина Николаевна отметила моё прекрасное настроение. Она понимает: мне абсолютно всё равно, где играть, лишь бы поймать тот миг, когда душа раскрывается через музыку свободно. А ради этого полёта я готова играть где угодно. Тем более — в нашем ресторане.

Мы репетируем перед концертами в Америке и Канаде. Почему бы и нашим посетителям не послушать хорошую музыку? Именно поэтому я сама настояла на запредельных ценах в ресторане. У Вересовых есть и другие столовые по Москве, где для пенсионеров действуют большие скидки. Старшие ученики школы Вересовых уже помогают во всех начинаниях взрослых. Пусть видят, как живёт общество в неравных условиях. Тем, кто не может прийти в столовую, еду привозим на дом. Ребята с радостью участвуют, понимая, что вносят свой вклад в добрые дела.

Говорю «школа Вересова», «больница Вересова»! Но что бы он делал сегодня со своим сыночком без Головиных и Свиридовых, Беловых и Светловых, наконец, без Лукиных и Андрея Аркадьевича? Главный инженер Лукина, Андрей Аркадьевич, сидит за столиком и с удовольствием слушает меня и оркестр. А я невольно вспоминаю события недавней юности и его слова, которые сейчас хочу закрепить своей игрой.

Глядя в дорогие лица, сама не замечая как, перехожу к композиции «Мой путь» — словно прося прощения у мужчин. Но они растворились в музыке, как и Николенька, и все присутствующие в зале. В глазах каждого читаю, как они вспоминают прекрасные и грустные моменты своей жизни. У каждого — своя дорога!

Глава 10.10. Колыбельная для ангела

Я села за рояль по просьбе Машеньки. Она смотрит на меня уже понимающими глазами и с каким-то особым наслаждением слушает «Колыбельную для ангела» Джона Уильямса.

Вот и наш папочка вошёл, сел рядом, усадил Машеньку на колени. Та с нежностью прижалась к Серёже. И я невольно вспомнила своего папу. Он часто уезжал в командировки, а когда возвращался, с такой же нежностью брал меня на руки, а мама играла для нас всё, что мы просили.

Бабуля с дедом в то время были в длительной командировке в Торонто. Мной занималась прабабушка, как и Вероникой. Но Веронику она, казалось маме, любила больше. Вероятно, прабабушке было обидно, что дядя Дима, как и её невестка, иногда уделяли больше внимания мне. Вероника была резковата, любила лидерство, а её родители пытались оградить меня от напора дочери. Я была таким же беззащитным ребёнком, как и Машенька сейчас. Сколько в ней нежности... Машенька больше похожа на Серёжу.

— Как красиво звучит мелодия! Сколько бы ни слушал тебя — никогда не повторяешься. В музыке быстрое движение твоей души очень помогает.
—А в жизни, Белов?
—Не задавай мне свои риторические вопросы.
—А я для тебя по-прежнему остаюсь ребёнком.
—Да! Особенно когда я вошёл, взял на руки доченьку — у тебя сразу наполнились влагой глаза. Иногда тебя жалко, что так много работаешь, но в этом горении и есть твоя жизнь. Ты не зацикливаешься на семье, и это нас успокаивает. Красиво звучит колыбельная... не хватает только оркестра.
—Завтра начну с этой композиции в ресторане.
—Вот в этом ты вся!
—Спасибо тебе за всё, Серёжа!