Лунный мёд

      Сказка

   Далеко-далеко, среди морей и океанов, есть удивительная страна. В стране той, между гор высоких и могучих, зелеными лесами покрытых и снежными шапками увенчанных, лежит большая цветочная долина. У подножия гор благоухают многочисленные фруктовые сады. А в самой долине, посреди яркой мозаики тюльпанов и ирисов, окруженная кустарниками фуксии и ароматных роз уютно устроилась небольшая деревенька под названием Мёдичи. Жили в Мёдичах добрые люди: и дети, и старики, и те, кто в самом расцвете лет. Дружно жили они все вместе, сеяли хлеб, поливали грядки с овощами и собирали плоды и ягоды с деревьев. Трудились много и охотно, выращивали скот и ловили в горном озере рыбу. А в конце лета после сбора урожая устраивали жители деревни праздник, танцевали, пели и хороводы водили. Называли себя местные жители – Рады, потому что всегда были в радостном и добром настроении. А и чего им было унывать? Ведь земля плодоносила, коровы и козы давали жирное молоко, а хлеб, мягкий, добрыми руками испеченный, благоухал на всю долину. К тому же Мёдичи славились мёдом своим далеко за пределами океана. Отсюда и пошло название деревни. Каждое лето большие старательные пчелы собирали нектар по всей цветочной долине и несли его в свои ульи. А цветов-то в долине великое множество! Были среди них и диковинные, каких не видывали в других местах, и мёд получался сказочно вкусный! Дивный аромат тянулся от дома пасечника, живущего на дальней, южной окраине Мёдичей. А как же? Негоже пасеку-то посреди деревни устраивать, беспокойно пчелам среди людей. Им бы только поляны да цветы, а большего и не надо. Вот и ходили Рады к пасечнику за мёдом аж на самую окраину! А на северной окраине, аккурат у  подножия Медвежьей горы, густым леском окруженный стоял дом волшебника. Под окошком, на деревню выходящим, буйно цвели маки и васильки. Алые и синие цветы светились на солнышке ярком,  украшали дом древний, немного от времени потемневший и мхом покрытый. Но волшебник, живущий в нём, был добрый. Имя ему было Альвисс, что означало «мудрец». Каждое полнолуние наливал волшебник душистый мёд в большой кувшин стеклянный, ставил его на крыльцо высокое и на всю ночь оставлял. А когда всходила большая луна, её свет сливочный проникал в кувшин. Мёд светиться начинал, словно светлячки маленькие внутри прятались. На бархате небесном звёзды зажигались и, мерцая ярко, луне подмигивали.
«Тише! Волшебство начинается! Волшебство происходит!» - шептали они. И действительно волшебство происходило. Ранним утром, ещё до восхода, забирал добрый волшебник кувшин с крыльца, слова секретные произносил и в витражный шкаф ставил. Там, за разноцветными стеклышками створок, мерцал мёд лунными огоньками. А чуть только солнышко на небосклоне показывалось, к дому Альвисса один за другим Рады приходили медку волшебного отведать. Мёд лунный необычными свойствами обладал. Кто ел его, не болел никогда. А если и заболевал случайно, так сразу же выздоравливал. И были Рады всегда крепки, здоровы и веселы. А еще мёд чудесный исполнял желания сокровенные. Достаточно было проглотить ложечку нектара ароматного, и на следующее же утро исполнялось желание. Разные люди из других стран заморских приезжали к волшебнику, чтобы отведать мёда лунного. Но строг был Альвисс и справедлив, поэтому всегда видел истинные желания путешественников. И если попадались среди них недобрые, корыстные люди, волшебник отказывал им, и те уезжали из Мёдичей ни с чем. И правильно! К чему помогать исполнению дурных, темных желаний?
   В доме волшебника всегда хранились запасы мёда лунного. А как без запасов-то? Мало ли беда какая приключится? Лето в Мёдичах теплое было и солнечное, благостное. А вот зима всегда суровая, снежная и непредсказуемая. То вдруг ветер ледяной с океана набросится, то лавины с гор деревню накроют. Тут-то мёд волшебный и пригождался. Ну, Альвисс, понятно, тоже не бездельничал, силами чудесными и дома из-под снега освобождал, и печи в домах, от холода промерзшие, волшебным посохом разогревал. А еще был у волшебника дружок, старый филин. Жил он в дупле дуба старого, что стоял позади дома Альвисса. Ходил к дубу Альвисс и с филином долгие беседы вёл. О чем они беседовали, про то никто не ведал. Да и ладно, есть у старика птичка, кому ж от этого плохо? Пусть себе шепчутся. У всех свои причуды. Любили в Мёдичах волшебника, уважали. На праздниках чествовали, в трудах совета спрашивали. Вот так и жили Рады - мирно да благостно, работали в радость, отдыхали от души.
Но вот однажды дошла до Мёдичей весть дурная. Прознал про лунный мёд правитель одной далекой страны. Злой был тот правитель, безжалостный. Все воевал с соседями, палил деревни да людей обездоливал. И хоть богат был правитель, но жаден без меры. В народе по имени его никто и не звал, а только по прозвищу - Залим-Хан, что на заморском языке означает «жестокий правитель». Пожелал Залим-Хан мёда лунного отведать да планы свои корыстные и нехорошие исполнить. И послал правитель в Мёдичи гонцов с поручением привезти весь мёд, что есть у волшебника. Прибыли гонцы Залим-Хана в деревню и сразу к дому Альвисса отправились. Принял гостей волшебник и выслушал, чаем душистым напоил, но вежливо в просьбе отказал. Возмутились гонцы заморские, настаивать стали. Но тут Альвисс посохом на дверь-то и указал, мол, засиделись вы гости дорогие, пора и честь знать.  Не стали гонцы силой мёд забирать, волшебника поостереглись. Ушли несолоно хлебавши да в обратный путь отправились. А когда в  палаты правителя прибыли, всё в подробностях ему доложили да повинились, что задание не выполнили. Разгневался Залим-Хан, ногами затопал. Гонцов своих высечь приказал, а сам недоброе задумал.
  Недели прошли, а может, месяцы, но настала в Мёдичах ночь тёмная, ночь печальная. Пока спали Рады да сны цветные видели, причалили к берегам корабли Залим-Хана. Прокралось войско вражеское в деревню, тихой тенью во все дома проникло. Забрали воины всех детей в Мёдичах и в свою страну заморскую пленёнными увезли. Возрадовался злой правитель, улыбнулся злорадно и сказал: «Ну вот, теперь-то уж никуда не денется волшебник, придётся ему весь мёд лунный мне отдать. А иначе не видать им детей своих никогда! Эх, как я хитро придумал!».
Проснулись Рады утром, и накрыло их горе горькое. Нету детушек в домах родительских, пропали, сгинули бесследно. Плачут матери, отцы убиваются. Только чудом чудным двое деток незамеченными для воинов оказались. Пастушок Петтер, да девочка Нанна ушли в ночь на озеро лесное купаться. Без спроса ушли, тайком.  Петтер сирота был, спросить-то и не у кого. А Нанна с матушкой жила да тоже, не спросивши разрешения, убежала. Мать Нанны, Фрита - искусной рукодельницей была, все Рады к ней за сарафанами да рубахами ходили. Шила быстро Фрита, и не просто шила, а еще цветами да узорами вышивала. Потому Рады всегда нарядными были, и зимой и летом как в праздники одевались. Вот только не до праздников им теперь стало, как узнали, что из Мёдичей деток-то похитили. Плачет вместе со всеми Фрита, слёзы расшитым рукавом утирает, а и не ведает, что доченька её чудом спаслась. Тут вдруг увидел Альвисс, что из леса Петтер и Нанна показались и воскликнул:
- Вот радость-то! Да как же вам спастись удалось, детушки?
- Простите нас, - молвил Петтер, - мы без разрешения на озеро ушли, при луне да звездах купаться хотели. А что случилось тут? Почему все плачут?
Фрита к дочери кинулась обнимать-целовать, слезами всю залила. Нанна на маму удивленно смотрит, не понимает что к чему. Ну, тут Альвисс им всё и рассказал - про ворогов заморских, про детей похищенных. А Радам объявил о своем решении в путь долгий отправиться, деток из плена выручить и домой вернуть. Благословили его Рады. Что ж, на то он и волшебник, чтобы из беды выручать. А сами приготовили старику большую котомку с припасами, мол, волшебство волшебством, а кушать всё-таки надо. Поблагодарил Альвисс  жителей деревни да пошел в дорогу собираться. Взял с собой мёда лунного склянку. Цветов алых да синих под окном срезал и в котомку припрятал. После к дубу старому пошёл и филина, друга своего, на плечо посадил.  Поклонился волшебник Мёдичам, посох чудесный взял да отправился в дальний путь.
   Шёл Альвисс долиной, шёл лесом, прошёл озёра, притомился. Солнце уж садиться стало, сумрак на горы опускаться начал. Решил волшебник передохнуть маленечко, нашёл опушку да на пенёк присел. Только котомку свою развязал, слышит - шебуршит в кустах кто-то. Старик поднялся, посохом об землю стукнул, и кристалл на посохе засиял. Направил Альвисс луч волшебный в кусты, и вышли оттуда Петтер и Нанна. Ладошками от света яркого глаза прикрывают, молчат, стоят виноватые.
- Что ж вы наделали, олухи? Зачем за мной следом шли? – всплеснул руками волшебник.
- А мы тоже хотим в страну далёкую пойти, - тихо ответила Нанна, - друзей из плена выручать.
- Да в своем ли ты уме? А мать что подумает? Только дочь невредимой вернулась - и на тебе, опять пропала! Куда вам супротив Залим-Хана идти?! Вы же дети! – сокрушался волшебник. – И в путь обратный вас одних отправлять негоже, ночь скоро… Ох, неслухи! И что мне с вами делать?
- Возьми нас с собой, Альвисс! Мы тебе пригодимся. И мы совсем, вот ничуточки не боимся! Правда, Нанна? – упрашивал Петтер волшебника.
- Ну что с вами поделаешь, - вздохнул старик, - оставайтесь, коли так, сейчас костёр разведём и будем ужинать.
Разжёг Альвисс костёр при помощи посоха и достал из котомки лепёшки с мёдом да молоко свежее. Что может быть лучше?  Поели сытно, отдохнули немного, тут волшебник и говорит: «Путь у нас дальний, трудный. Горы надо перейти да океан переплыть. Сил своих не хватит, да и времени нет - дети в неволе томятся. Но есть у меня друг и помощник, на него вся надежда».
Удивились дети, а Альвисс филина с плеча снял и в воздух подбросил. Птица в воздухе перевернулась и в огромного дракона превратилась. Не простой тот дракон был, особенный. Шкура его янтарём светилась, словно мёдом налита, а глаза, как две незабудки, голубые и ласковые. Опустился дракон на поляну, крылья сложил и к волшебнику ластится, как собака.
- Это мой друг Ари, он лунный дракон, – улыбнулся Альвисс, - мы с ним уже много столетий дружим.
- Ух ты! – обрадовался Петтер, - какой красивый и большой!
- И совсем не страшный, - добавила Нанна.
- Это он для друзей такой, - пояснил Альвисс, - а для недругов, ещё какой страшный! Вот увидите!
Подставил Ари крыло, и дети с волшебником взобрались на спину дракона. Взмахнули янтарные крылья, и полетел дракон в страну дальнюю, в страну заморскую. Долго ли летели, коротко ли, а только показался впереди берег, и стал Ари опускаться.  Когда Альвисс с детьми ступил на песок прибрежный, дракон снова филином обернулся и на плече у волшебника пристроился. Собрались было путешественники дворец Залим-Хана искать, да только долго искать не пришлось им. Дворец такой большой был, что с берега моря его видать. Шли друзья ко дворцу по узким улочкам, петляли поворотами, и никто в пути им не улыбнулся, взгляда открытого не подарил. Удивились дети и волшебника спрашивают:
- Скажи, Альвисс, почему люд на базаре такой печальный? Почему головы опускают и в глаза не смотрят?
- Печальные они потому, что правитель их только о золоте да о войнах думает. Неспокойно им живется и бедно, некому о народе заботиться, – ответил волшебник, - не рады они нам, боятся, как бы чего не вышло.
 - Мы же ничего плохого не хотим! - воскликнул  Петтер.
 - Но народ-то не ведает об этом, - пояснил Альвисс, - зато Залим-Хан хорошо знает, зачем мы прибыли.
И волшебник показал на ворота большие в стене белой. Открылись ворота, и стражники в причудливых шлемах спрятали мечи, пропуская путников внутрь. Прошли Альвисс и дети во двор, а там дворец резной из камня белоснежного. Проследовав за провожатыми, оказались путешественники в богатых, ханских палатах. Палаты те просторные, что улица, потолки высокие к небу тянутся. Резьба искусная по стенам, ковры шелком шитые на полу, повсюду бархат и парча. Посередине стол, на нём сладостей диковинных и фруктов невиданных в изобилии. Посуда вся золото да серебро, а во главе стола трон, украшенный камнями драгоценными. На троне Залим-Хан сидит, а на плече у него ястреб чёрный нахохлился. Посмотрел правитель на путников, головой кивнул, но к столу не пригласил, стоять их оставил. А сам ягоду сочную  в рот положил, причмокнул да спрашивает, будто удивляется:
- Зачем же вы прибыли в мой город, странники?
Отвечает ему Альвисс:
- Не притворяйся, Залим-Хан, что не знаешь, зачем мы прибыли. Ты наших деток полонил, силой и обманом увез. Пока не отдашь наших близких, не уйдем отсюда!
Засмеялся злой правитель:
- А что вы мне сделаете? Дети малые да старик волшебник! Не боюсь я вас. А вот отдашь мне запасы мёда лунного, помилую ваших детей, всех отпущу.
- Не бывать этому! – воскликнул Альвисс и посохом в пол каменный ударил. Засветился посох, и луч яркий из него вырвался. Только направил волшебник посох на Залим-Хана, как тот перстень колдовской на пальце перевернул, и накрыл правителя прозрачный шатёр защитный. Ни стрелы его не пробьют, ни огонь не прожжёт. Отлетает от шатра луч Альвисса, и невредимым остается злой правитель. Смутился волшебник, да рук не опустил, филину шепнул и вверх его подбросил. Снова обратился филин в дракона. Взлетел Ари к потолку и закричал устрашающе, из пасти огонь вырвался. Не растерялся Залим-Хан, пальцами щёлкнул, и исчез шатёр, а ястреб с плеча поднялся и в чёрного дракона перекинулся. Стали биться драконы не на жизнь, а на смерть. Но сколько ни бились, все бесполезно. Устали драконы израненные, обратно в птиц превратились и на пол без сил упали. Говорит тогда Залим-Хан Альвиссу: «Видишь, волшебник, равны драконы наши, не победить тебе меня силой. Не зря я, Великий и Непобедимый Залим-Хан, столько городов завоевал! Неужто думаешь, с вами не справлюсь? Лучше согласись отдать мёд лунный, пока я не передумал!».
Снова повернул правитель свой перстень, и окаменела Нанна. Охнул Петтер, к Залим-Хану кинулся. И моргнуть Хан не успел, как мальчик подскочил да кулаком-то по пальцам правителю приложил! А кулаки у мальчика были крепкие! Он не только стада пас, но и у кузнеца учился. Не зря имя такое носил, ведь Петтер означает – «скала», «камень». Рассыпался перстень волшебный в пыль. А правитель разгневался совсем, одной рукой трясёт, другой рукой за меч схватился. Тут Альвисс котомку свою открыл и цветы алые да синие достал. Цветы те в шары огненные да в стрелы волшебные превратились. Только Залим-Хан поднял меч острый, как полетели в правителя стрелы синие, стрелы волшебные. Да только опять не навредили ему. Вовремя оклемался дракон черный и крылом крепким успел закрыть хозяина своего. Тогда поднялся снова Ари и биться с черным драконом стал. Петтер Нанну обнимает, плачет, а девочка окаменелая стоит, не двинется. Взял волшебник посох свой, слова прошептал и Нанну расколдовал. Только Залим-Хан не сдается, снова за меч схватился.
«Все равно мёд лунный моим будет!» – вскричал правитель и воинов своих позвал. Прибежали воины и пошли на Альвисса с мечами да копьями. Стал тогда Альвисс шары огненные метать. Кого огнем сразит, а кого посохом повергнет, храбро сражается волшебник. А в это время под потолком драконы бьются, огонь стены обжигает. Крылья ветер поднимают, и кричат драконы, стонут. Но недолго сражались они. Победил храбрый Ари дракона чёрного. Не зря имя такое ему волшебник дал, ведь Ари означает «орёл». А даже небольшой орёл крупнее и сильнее самого большого ястреба. Пал на спину чёрный дракон и еле дышит, а Ари над ним сидит и лапой его к полу прижимает, мол, знай своё место. Альвисс тоже с воинами справился, и только один шар огненный у него остался. «Что ж, этот для Залим-Хана», - думает волшебник. А правитель коварный понял, что победили его, и пыл-то свой поубавил. Вжался в трон золотой, зажмурился и смерти ждёт. Взял Альвисс в руку последний шар и только замахнулся, вдруг слышит голосок детский:
- Погоди, Альвисс, силой зло не победить. Дай-ка, я попробую?
Удивился старый волшебник словам Нанны:
- Да как же ты, дитя неразумное, такого сильного и жестокого правителя повергнуть вздумала. Разве тебе это по силам?
- А я не стану биться с ним, - ответила девочка, - есть и другой способ. Дай мне шар твой волшебный, – и добавила вежливо, - пожалуйста!
Растерялся немного волшебник, но отдал шар огненный. Взяла Нанна шар и направилась к Залим-Хану. А тот на троне калачиком свернулся, аж побелел от страха. Никто ещё так отважно не сопротивлялся правителю, как эти странные селяне. И никто до сих пор не мог победить великого Хана. А девочка и вправду отважна была, как самый настоящий воин. Ведь Нанна означает «смелость». Не только смелой была девочка, но мудрой и доброй. Подошла она к Залим-Хану и, шепнув «не бойся», приложила тихонько шар огненный к груди правителя. Замер Залим-Хан, глаза закрыл, сидит, не шелохнется. И все замерли, ждут, что будет. А Нанна поднялась на цыпочки и погладила правителя по щеке. Открыл он глаза, и зарумянились щеки его. А из глаз слёзы ручьём потекли. От огненного шара и нежности Нанны оттаяло злое сердце непобедимого Залим-Хана. Раскаялся правитель и повелел стол накрыть для дорогих гостей, а деток пленённых освободить да в палаты правителя сопроводить. То-то радости всем было! Угостились все вместе, а потом попросил Залим-Хан прощения у детей и корабль им снарядил в дорогу. Да ещё фруктов заморских и множество сладостей диковинных на корабль погрузил, в подарок для жителей деревни. А себе, смущаясь, мёду попросил прислать, да не лунного, а простого, душистого.
«Уж очень я сладкое люблю, - краснея, признался правитель, - а про ваш мёд много хорошего слышал, говорят, он аромату необыкновенного!».
Пообещал Альвисс мёду того прислать, а после склянку с лунным мёдом достал и излечил раны дракона чёрного. Присмирел дракон, тихим ястребом на плече хозяина жмётся, моргает. Поблагодарил Залим-Хан Альвисса за великодушие, попрощались они и отправились Рады в путь. Поплыли через океан к дому родному, в Мёдичи. А когда прибыли, рассказали селянам о своих приключениях. Ах, как радовались родители, смеялись дети! А после устроили в Мёдичах праздник большой! Пир да веселье! Танцы и песни! Мёд пили да фруктами заморскими лакомились. Фрита за два дня рубашек белых да сарафанов ярких соседям в подарок нашила. А Альвиссу рушник новый цветами вышила. Вот рукодельница! Не зря имя свое носила – Фрита, что означает «мир». И зажили Рады мирно да счастливо, как прежде.
   А Альвисс сдержал свое обещание, отправил кораблем мёд ароматный правителю в угощение. Говорят, с тех пор, в стране заморской люд простой улыбаться стал. И Хан больше ни на кого не нападал, а только решил ульи у себя во дворце устроить, пчёл разводить, так сильно ему мёд понравился! И в народе больше никто правителя Залим-Ханом не называл. Теперь новое имя у него появилось – Татлы-Хан, что означает «сладкоежка»!