Третья часть. Бег по спирали. Глава 10

Над горизонтом, словно кусок масла на разогретой сковородке, таял, впитываясь прямо в землю, бугорок вечернего солнца. Муругана знала, что, когда они доедут до коттеджного посёлка, опустятся сумерки. И можно будет начинать.
Её автомобиль, как и положено руководителю операции по захвату цели, — при инструктаже помощников она использовала именно этот термин, — двигался во главе колонны. За ним ехали пять чёрных, с затонированными стёклами, микроавтобусов. В каждом со второго по пятый сидели пятеро крепких, прошедших коррекцию её личных солдат. А вот в том, что ехал сразу за её автомобилем, находились трое прибывших сегодня цъёйфи, которым Муругана подарила новые земные оболочки и предложила поучаствовать в поимке Проводника Улитки.
Никто из троих не отказался. Напротив, восприняли с восхищением, словно приглашение на эксклюзивную охоту с предварительной травлей зверя по заповедным угодьям. Так же, как и Муругана, они прекрасно знали, что стоит за поимкой Баоху. Насколько это ускорит и облегчит процесс переселения.
Цель казалась настолько близкой, настолько осязаемой, что Муругана не могла сдерживать эмоции. Улыбка попросту не сходила с её лица.
Аскольд, сидевший на переднем сиденье, опустил солнцезащитный козырёк и молча, прищурившись, глядел на дорогу впереди.
Ваня негромко, но очень увлечённо рассказывал о своём японском мече. Что-то из истории: кто именно из самураев был удостоен чести иметь при себе вакидзаси, как можно было передать или преподнести в дар это оружие, и что ни в коем случае нельзя было делать с ним под страхом потери чести самурая, а значит и самой жизни. Ещё Ваня успел поведать, каким образом он решил обзавестись именно японским мечом. Как долго выбирал, примеривался, оценивал, изучал. И остановил выбор именно на вакидзаси.
А вообще, из всего, что успел наговорить Ваня, не трудно было выхватить суть: хозяин достоин своего оружия, и он теперь не просто Ваня, а очень даже самурай с настоящим японским мечом. И этот неоспоримый факт он готов подтвердить этим же вечером. Его вакидзаси не просто кусок выкованной стали, а живое существо, которое жаждет крови. Прямо так и выразился. И сейчас Ваня вёз его на кормёжку.
Не совсем было понятно, слушал ли Ваню Аскольд. Но Муругана ловила каждое слово. И улыбалась. Мысли Вани для неё были очень близки, его желания — понятны. Этим вечером она непременно научит его питаться. И тогда Ваня станет по-настоящему одним из них, новым верным солдатом цивилизации новых хозяев.
Ваня станет её личным вакидзаси.
Муругана на несколько секунд прикрыла веки, мысленно соединяясь с едущими следом помощниками. Во всех четырёх машинах ехали молча. Это и понятно — помощникам разговаривать было не о чем. А вновь прибывшие, трое в новеньких оболочках, полученных час назад в гостинице, интенсивно впитывали всю последнюю информацию о происходящем на планете Земля. Цъёйфи были поглощены новостями, посвящёнными международной остановке, колебаниям на финансовых и сырьевых рынках, подготовкам к неминуемым мировым пандемиям. А ещё, всё настойчивее звучало одно по-настоящему устрашающее предостережение — Земля с каждым днём всё ближе и ближе приближалась к развязыванию реального ядерного конфликта. Отношения между главными игроками на политической арене стремительно ухудшались, а взаимные упрёки звучали всё громче и яростнее.
Такой расклад, несомненно, нагнетал негативное настроение у любого человека. Но представителям Цъёйфи это говорило об одном — всё идёт по плану.
Сперва до Муруганы долетела мысль одного из трёх соплеменников, к которой сразу же присоединились двое других. Они проголодались. Очень хотелось пополнить жизненный энергетический резерв. Тут же Муругана откликнулась и сообщила, что, вообще-то, травля и охота на зверя предполагают последующий банкет. Там, где укрывают Проводника, очень много двуногих энергетических кожаных мешков, которые не очень-то будут сопротивляться тому, чтобы из них досыта напились желающие.
От всех троих последовало признание в том, что она по-прежнему обладает прекрасным чувством юмора. Хотелось бы поскорее добраться до заветного пункта назначения с долгожданным угощением гостей планеты Земля, то есть, их.
Муругана тут же поспешила поправить, что уже не гостей, а будущих полноправных хозяев.
Подняв веки, она и для себя, и для всех остальных сказала:
— Уже скоро. Осталось совсем немного.
<¤¤¤>
Ребята — молодцы. Закупили именно то, что надо.
В гараже при помощи нехитрых манипуляций и подходящего электроинструмента винты-саморезы превращались в заострённые стрелы. Вместо оперения с тупой стороны в просверленную дырочку вдевали кусочек тканевой полоски. И так постепенно все сто закупленных металлических штифтов для крепления труб превращались в дротики для арбалета.
Оставались открытыми два вопроса: как закрепить на стреле кусочек лития и как увеличить мощность тетивы? После пробного выстрела в деревянную дверь сарая стрела беспомощно повисла на кусочке выломанной щепки, своим видом напоминая приспущенный штандарт неудачного любовного сражения.
На помощь пришёл Баоху. Он подсказал, как и где разместить кусочек лития, чтобы при полёте стрелы он удерживался внутри, а при проникновении в цель («Назовём это так», — выразился Баоху), металл, соприкасаясь с азотной биоплазматической оболочкой, начинал вступать во взаимодействие — окисляться и разрушать внутренности.
Ближе к острому концу стрелы просверлили отверстие, в него плотно всунули кусочек лития, а сверху замотали мягкой изолентой. Когда дротик будет проходить через одежду, изолента будет смещаться в сторону оперения, освобождая полость с металлом.
Ударную мощь арбалета Баоху решил увеличить неожиданным для всех способом. Он достал из своей сумки мешочек с лечебным снадобьем, успешно опробованном на Семёне. Вытащив из горловины мешка шнурок, Баоху натянул его на арбалет вместо фабричной тетивы.
— Жилы эойа, — с гордостью заявил он. — Лично добыл, ещё когда был молод.
Семён взял в руки арбалет и с любопытством принялся рассматривать чёрный, с еле заметными блестящими вкраплениями шнурок, превратившийся в тетиву.
— Попробуй, — Баоху указал ладонью на арбалет, — теперь это сильная штука.
Выйдя из гаража во двор, Семён прицелился в ту самую дверь сарая, на которой совсем недавно болталась вяло-поникшая стрела, и выстрелил. Снаряд еле заметной молнией пронёсся к деревянной цели и, с характерным гудением от вибрации при вхождении в поверхность, замер, оставив торчащей лишь небольшую часть с продетой тканевой полоской.
— Ого! — вырвалось у Семёна.
— Прекрасно, — восхитилась Василиса.
Кое-кто из бородатых парней, находящихся здесь же во дворе возле своих мотоциклов, даже похлопал в ладоши. Баоху с благодарностью кивнул несколько раз в разные стороны.
Приблизив к лицу арбалет, Семён ещё раз внимательно изучил тетиву, пощупал пальцем, потянул и задумчиво спросил:
— Страшная, наверное, зверюга?
— Эойа? — поднял брови Баоху.
— Ага, она самая. Большой хищник?
— Нет, чуть меньше зайца, — Баоху прищурил глаз. — Но вертлявый и прыткий, как ваш тушканчик, примерно.
— Ясно, — деловито заключил Семён, стараясь скрыть смущение.
— Давайте, и я покажу, на что способен, — донеслось со стороны входа в коттедж. Пётр шагал, держа в одной руке рогатку, а в другой три пустых банки из-под пива. Он прошёл мимо притихшей группы, только что обсуждавшей удачное усовершенствование арбалета, поставил банки в ряд на ящик из-под каких-то мотозапчастей и отошёл снова к Семёну, Баоху и Василисе.
Затем, не объясняя, что он задумал, вынул из кармана три гайки размером с крупную смородину, вложил одну из них в кожаное лоно на толстой резинке и, спокойно сказав «внимание», начал стрелять.
И точность, и скорострельность удивили всех находящихся поблизости. Снова со всех сторон послушались хлопки одобрения. Жестяные банки, продырявленные за одну секунду, не больше, валялись на земле за ящиками.
— Эффектно, — подтвердила Василиса.
— А у мониторов кто? — спохватился Семён.
— Да я ведь быстренько, — улыбаясь, ответил Пётр.
— Ладно, молодец. Сколько у тебя таких гаек есть?
Пётр вынул из кармана пригоршню одинаковых новеньких гаек.
— Штук двадцать.
— Хорошо, — Семён кивнул, — что-нибудь придумаем. Беги обратно.
И Пётр сорвался было с места, как Баоху его остановил:
— Погоди, Петя. — Повернул голову к Василисе. — Можешь ему в каждую гайку по кусочку лития вложить?
Василиса поджала нижнюю губу и, слегка расширив глаза, одобрительно закивала:
— Ну, Баоху, голова. Конечно, выделим. На двадцать снарядов точно хватит. Сделаем.
Она протянула руку в сторону Петра и тот пересыпал ей в ладонь все свои гайки.
— Ну, всё, беги, — Семён хлопнул парня по плечу. — Я тебе сам их принесу.
— Ага, — Пётр широко улыбнулся и поспешил обратно в коттедж.
Василиса, Баоху и Семён переглянулись.
— Ну, что скажите, ребята, — с довольным лицом, громко спросил Баоху, — мы готовы к визиту незваных гостей?
Со всех сторон, бодрыми возгласами, словно падающие огромные валуны в бурлящий стремительный поток, зазвучали голоса:
— Не вопрос! Размажем! Пусть только сунутся! Да голыми руками! В обиду не дадим! Умоются кровью!
— Вот и хорошо, бойцы! — крикнула в ответ Василиса. — А пока отдыхаем. Если кто хочет, могу накормить. Желающие — за мной.
И зашагала к коттеджу. Человек пять последовали за ней. Семён и Баоху не спешили вернуться в дом.
— Что скажешь? — задумчиво спросил Семён. — Сунутся?
— Не сомневаюсь, — не глядя на Семёна, ответил Баоху. — Скорее всего, уже в пути.
— А начнётся всё после заката?
Баоху промолчал. Оба прекрасно знали ответ на этот вопрос.
Солнце медленно заползало за горизонт, обжигая кровавым жаром высокие пирамидальные тополя и крыши частных домов коттеджного посёлка.
<¤¤¤>
Не стоило впадать в состояние детской наивности, полагая, что их появления никто не ожидает. Муругана никогда не скидывала со счетов ум и прозорливость противника. Именно поэтому, изучив планировку коттеджного посёлка и все подъездные пути к дому Василисы, решила разделить силы на две части: на основные — для лобового удара, и оперативные — для скрытного и стремительного.
Четыре микроавтобуса с помощниками, — теми, кто прошёл коррекцию давно и служил верой и правдой несколько лет подряд, — подъедут прямиком к воротам коттеджа. И это будет отвлекающий манёвр.
На контрольном мониторе наблюдения Пётр увидел микроавтобусы как раз в тот момент, когда Василиса подошла к столу и положила на край прозрачный мешочек с гайками.
— Готово, — сказала она, — зарядила собственноручно двадцать пять гаек. Добавила пяток от себя лично.
Пётр, не глядя, накрыл пакетик одной рукой, а другой тут же указал на левую верхнюю часть одного из мониторов.
— Эти чёрные микроавтобусы, въезжающие в посёлок, это они? — спросил он.
И Василиса, конечно, поняла, о чём спрашивает Пётр. Она бросила взгляд на монитор и тут же посерьёзнела. Сомнений не было, эти автомобили она прекрасно знала.
— Занимаем оборону, — твёрдо сказала Василиса, — пора. — И уже поднимаясь по лестнице, крикнула, оповещая всех, словно тревожная сирена: — Ублюдки въехали в коттеджный посёлок! Муругана спешит к нам на встречу! Переходим в боевую готовность.
Пётр посидел напротив мониторов ещё пару секунд, что-то обдумывая, и, наконец, сгрёб мешочек с края стола, сунул в карман и быстрым шагом последовал за Василисой. Здесь, как он для себя решил, делать больше нечего. Его рогатка и меткий глаз скоро потребуются наверху.
Мысленные распоряжения Муруганы долетели до помощников, — микроавтобус с цъёйфи продолжает двигаться за ней, а остальные едут к воротам по адресу: аллея Земляничная, коттедж номер восемнадцать.
В то время, когда из микроавтобусов вышли крепкие мужчины в чёрных костюмах и обступили тесным полукругом ворота коттеджа Василисы, автомобиль Муруганы припарковался на параллельной аллее, как раз возле соседского участка. Следом за машиной Муруганы встал микроавтобус с «проголодавшимися новыми хозяевами Земли».
Покинув машины, компания во главе с Муруганой двинулась к воротам. Ваня всё же не выдержал общего молчания и, видимо, борясь с собственным напряжением, в полушутливой манере спросил:
— Подберёмся огородами?
— Точно, — спокойно ответила Муругана. Аскольд же недовольно поморщился.
Подойдя вплотную к металлической двери, расположенной справа от ворот, Муругана не стала нажимать на кнопку домофона, прикрученного рядом на столбике. Слегка толкнув дверь и, убедившись, что та закрыта, взялась пальцами за край возле ручки, уперлась коленом в поверхность металлического листа и потянула на себя. Металл издал характерный звук недовольного кряхтения и сквозь образовавшуюся щель стало видно, как гнётся широкий и массивный засов. Через секунду он со звоном выскочил из задвижной скобы и дверь отворилась настежь.
Дорожка до коттеджа, выложенная декоративным зелёным кирпичом в узоры ромбиков и звёзд, мягко освещалась невысокими садовыми светильниками, торчащими из земли слева и справа.
Неожиданно для всей процессии, шагающей по дорожке, над боковым входом в дом зажглось освещение. Из двери, ведущей, наверное, в какое-нибудь подсобное помещение, вышел мужчина средних лет, с заметной лысиной, одетый в тёмно-синий застиранный спортивный костюм. Судя по всему, заслышав подозрительные звуки во дворе, обеспокоенный мужчина выскочил навстречу непрошеным гостям, совершенно не побеспокоившись о своём внешнем виде. На ногах сквозь чёрные сланцы красовались зелёные вязаные носки. На лице читалась крайняя озабоченность вперемешку с решительностью при необходимости дать отпор.
Мужчина спустился по трём ступенькам на дорожку, преграждая путь своей достаточно массивной фигурой, расставив в стороны руки.
— Вы кто такие? Это коттедж сотрудника акционерного общества «Oil Basis Arctik Group» Александра Пыжикова, — громко, стараясь придать вес каждому слову, заявил мужчина. — Что вам надо?
Муругана подошла к смельчаку и с серьёзным видом заявила:
— Федеральная служба безопасности. Где сам хозяин коттеджа?
Мужчина слегка опешил.
— Хозяин на Мальдивах с семьёй. До октября-ноября, примерно. — И вдруг будто бы проснулся. — А документы у вас соответствующие имеются? — и тут же бросил незаметный, как ему показалось, взгляд на стоящий возле стенки коттеджа увесистый колун с длинной пластиковой ручкой.
Но для Муруганы этот короткий взгляд не оказался таким уж незаметным. Она ткнула указательным пальцем мужчину в грудь и язвительно спросила:
— А ты-то что за рыба такая? Ты-то сам что здесь делаешь?
— Нам разрешили пожить в этом коттедже. Совершенно бесплатно. — Лысоватый мужчина явно подыскивал слова. — Заодно и за хозяйством присмотреть. Сторож никогда не будет лишним в наше время. — Он даже попробовал изобразить подобие улыбки.
— Разрешили — нам? — сдвинула брови Муругана. — Кому это — нам?
— Мы всей семьёй живём. Чистый воздух, ребятишки довольны, жена через интернет работает. Я по делам в город мотаюсь три раза в неделю, продукты привожу.
— Нерабочий, значит, — наполовину в шутку, наполовину всерьёз уточнила Муругана.
— Так ведь сторожем здесь…
Мужчина не успел договорить. Муругана резким, почти неуловимым для глаза движением ухватилась за его шею. Тот замер и как будто перестал дышать, выпучив глаза, уставившиеся на Муругану. Она обернулась к Ване, стоящему за спиной, и сказала:
— Смотри, как нужно есть. Показываю — запоминай.
Сделав пару решительных шагов, Ваня оказался сбоку на дорожке возле замершей жертвы и с интересом начал наблюдать за действиями Муруганы.
На какую-то сотую долю секунды она отпустила шею мужчины. Ногтями указательного и среднего пальцев этой же руки сделала на ней два прокола и снова схватила за шею в том же месте. Из-под ладони Муруганы выступила кровь. Мужчина заметно обмяк, лицо побелело, глаза слегка закатились под верхние веки. Он будто медленно впадал в транс, превращаясь в безвольную куклу.
— Через кровь энергия быстрее переходит ко мне, — объяснила для Вани Муругана. — Потенциал у всех разный. Одной такой кормёжки хватает от двух до четырёх недель. В этом баране достаточно, на месяц точно. Оставить тебе половину?
Ваня отрицательно мотнул головой.
— Нет. Хочу Василису. Хочу сожрать её полностью.
Муругана ухмыльнулась. Она понимала желание Вани приправить еду жгучим чувством мести. Он получит колоссальное удовлетворение. И ему понравится.
Вдруг боковая дверь коттеджа, из которой несколько минут назад вышел мужчина, приоткрылась и в образовавшейся щели появились две детские мордашки. Мальчик лет десяти и девчушка младше года на два. Ребятишки видели своего отца со спины и явно не понимали, что с ним делает незнакомая тётя.
— Константин, кто там? — раздался женский голос из глубины дома. — Дети, не выходите на улицу, уже поздно.
И снова Муругана обернулась, не выпуская шеи мужчины из цепких пальцев, покрытых струйками сочащейся крови.
— Вы голодны, — нет, не спрашивая своих одноплеменников, существ цъёйфи, а практически приглашая к действию, сказала Муругана.
Все трое чуть заметно кивнули и направились к открытой двери. Они двигались очень быстро, словно скользящие тени. Дети не успели даже толком сообразить, не то что закрыть вовремя дверь. Самый первый подхватил малышей подмышки и скрылся с ними за порогом. Двое зашли следом, прикрыв за собой дверь.
Аскольд остался стоять в относительном одиночестве, чуть поодаль от Вани, Муруганы и её несчастной жертвы, теряющей на глазах остатки жизненной энергии. Мужчина становился всё бледнее и бледнее, и как будто даже худел. Но так всего лишь казалось из-за изменения оттенка кожи.
Не было ни капли сомнения, что примерно то же самое сейчас происходило внутри коттеджа. Так же медленно вытекала жизнь из женщины и двух её маленьких детей.
Стараясь не показывать вида, Аскольд почувствовал, как колкий холодок пробежал по спине. Возможно, только сейчас он по-настоящему осознал, кому он служит.
Наконец Муругана закончила. Её рука отпрянула и бездыханное тело того, кто ещё совсем недавно называл себя сторожем чужих владений, рухнул на зелёный кирпич дорожки.
— Как ощущения? — поинтересовался Ваня.
— Никак, — ответила Муругана, переступая через тело, — этот — всего лишь еда.
— Значит, это всегда по-разному? — догадался Ваня.
— Ну, конечно, — Муругана протянула руку и легонько прикоснулась пальцами к подбородку Вани. — Сейчас я просто сытая. — И вдруг резко обернулась к Аскольду. — А его мы оставим здесь. Он нам всё равно не помощник. Я чувствую, Аскольд, как ты меняешься. И знаешь, эти изменения не в лучшую сторону.
— И с чего бы это, — тут же съязвил Ваня.
— Что же мне делать, — развёл в стороны руки Аскольд, — вместо него теперь этот коттедж охранять? — он кивнул на тело.
— Выйди на аллею к машинам, — сказала Муругана, — встань возле калитки и жди. Так, на всякий случай, вдруг кто-то попытается здесь прорваться.
— Ясно, — рассеянно мотнул головой Аскольд.
— Постоишь на шухере, — усмехнулся Ваня, — с тебя не убудет.
— Иди.
Развернувшись, Аскольд поплёлся обратно к искорёженной калитке. Выйдя к машине, он приоткрыл пассажирскую дверцу и спросил водителя:
— А ты ведь у нас не куришь?
Тот безмолвно потянулся к бардачку, открыл, достал запечатанную пачку сигарет с фильтром и протянул Аскольду.
— НЗ?
Водитель кивнул.
Воспользовавшись автомобильным прикуривателем, так же услужливо предложенным водителем, Аскольд отошёл к невысокой темно-серой будке со знаком красной молнии в белом треугольнике и, покашливая, принялся не спеша травиться никотином. Рядом с его плечом, на металлической дверце, красовался череп с костями и зловещая надпись белыми буквами: «Высокое напряжение. Смертельно опасно!».
Трое гостей из далёкой звёздной системы наконец вышли из коттеджа и спустились по ступенькам на кирпичную дорожку. Вслух не было произнесено ни слова. Но по лёгкой пьяной поволоке на глазах и блуждающим улыбкам можно было догадаться, что они насытились и им хорошо.
Теперь, располагая достаточными силами, можно браться за выполнение задачи, поучаствовать в охоте, предложенной опытным куратором в их новообретённом мире.
— Идём, — сказала Муругана Ивану.
Он понял, что их команда переходит, наконец, к основным запланированным действиям — поимке Проводника Улитки. И конечно, Ваня сможет поквитаться за своё унижение, полученное от девки.
И снова процессия, но теперь уже без Аскольда, двинулась вглубь коттеджного участка. Дойдя до забора из зелёного гофрированного металлического листа, остановились.
— Давайте, без шума, — монотонно сказала Муругана. — Забор невысокий. Все готовы?
Троица в тёмно-синих костюмах кивнула, Ваня ответил:
— Наверное.
— Сможешь, — усмехнулась Муругана, — не сомневайся. Сперва — вы, — она обратилась к новичкам.
С удивительной лёгкостью, словно вместо мышц в их ноги вмонтированы стальные пружины, троица по очереди перемахнула через забор.
— Теперь ты. Просто прыгай.
Выдохнув, будто собираясь намахнуть полстакана, Ваня присел и затем резко подпрыгнул. Перелетел он с таким запасом, что с лёгкостью мог бы угодить прямиком на крышу соседнего коттеджа, если бы чуть-чуть изменил траекторию. Он опустился рядом с троицей гостей и широко заулыбался, осознавая произошедшую с его организмом трансформацию. Он стал другим, теперь это понятно. Почти таким же, как они, эти представители инопланетной цивилизации. Ване это нравилось.
Рядом на траву почти беззвучно, как кошка на свои бархатные лапы, приземлилась Муругана. Она сразу же указала на дверь, ведущую в коттедж с заднего двора.
— Сейчас я дам сигнал нашей основной штурмовой бригаде, — она ухмыльнулась, блеснув зубами в полумраке, — и мы войдём под общий шум разгорающейся битвы.
— А что, — тоже ухмыльнулся Ваня, — там есть с кем биться?
— Вот и посмотрим. Готовы?
Кивнул только Ваня. На сосредоточенных лицах троицы читалась полная готовность. Муругана прикрыла веки буквально на секунду, посылая сигнал на начало штурма.
Все, кто находился в коттедже, расположились возле окон. Василиса с мощным модифицированным пистолетом у левого открытого окна, выходящего на лужайку перед въездом на участок. Семён с усиленным ручным арбалетом у правого. Баоху стоял между ними у центрального закрытого окна и внимательно смотрел на приготовившихся к защите мужчин в кожаных куртках, высоких ботинках и мотоциклетных перчатках. Байкеры отдали предпочтение разному вооружению. У кого-то в руке поблёскивал нож, у кого-то массивный кастет, у других качались в руках тяжёлые разомкнутые мотоциклетные цепи. Имелась так же парочка увесистых профессиональных бит для бейсбола.
Баоху так же помнил, что этажом выше, немного высунувшись из окна мансарды, с рогаткой на изготовке сидит Пётр.
— Парни подготовились, — чуть слышно, видя своё призрачное отражение в стекле, сказал Баоху.
— А чего те выжидают? — громко спросила Василиса, имея в виду высоких широкоплечих подельников Муруганы, столпившихся возле закрытых ворот.
— Собираются с духом, — так же громко, чтобы услышала Василиса, ответил Семён. — Кстати, а где их хозяйка?
— Они как раз её сигнала и ждут, — ответил обоим Баоху, — Муругана, видимо, нападением будет руководить из кустов. И это странно. — Он поморщился. — Совсем на неё не похоже.
Только Баоху успел произнести последние слова, как во двор начали запрыгивать поверх закрытых ворот бугаи в чёрном.
— Ого, — со смешком крикнула Василиса, — прямо как кузнечики.
И началась схватка, которую с первых секунд можно было назвать кровавым побоищем. Именно так.
Байкеры, долго не раздумывая, сразу же ринулись в бой. Однако, не забывая о договорённости с Семёном и Василисой: после сближения и нанесения серии ударов, отвлекая на себя основное внимание, нужно отстраниться и дать возможность лучше прицелиться стрелку из коттеджа. В эту короткую паузу и должен произойти точный выстрел из пистолета Василисы или арбалета Семёна.
Во дворе коттеджа, на выкошенной лужайке, в свете галогеновых фонарей замелькали лезвия ножей, завертелись тяжёлые мотоциклетные цепи, искали своего кратковременного приюта на скуле или рёбрах врага кастеты и биты. На достаточно широком дворе вели бой практически две футбольные команды, если сравнивать по численности, и ещё по четыре запасных с каждой стороны. Хаоса в кровавом противостоянии избежать не удалось. Это поняли и Семён, и Василиса, когда пытались прицелиться. Свои перекрывали нападающих.
— Крикните им, чтобы отходили ближе к дому, — посоветовал Баоху.
— А смысл? — удивился Семён.
— Начнёте отстреливать крайних, — пояснил Баоху. И заметив вопросительный взгляд со стороны Василисы, добавил: — Тех, кто дальше всех. Промахнётесь в одного, так попадёте в другого.
— Ясно, — кивнула Василиса и тут же высунулась по пояс из окна. — Ребята, мужики! Отходим! Группируемся у входа!
Приказ был принят в ту же секунду.
Кулаки муругановых молодчиков мелькали достаточно быстро. В каждом ударе неслось не меньше нескольких сот килограммов. И если цепляло за скулу, попадало в плечо или торс, последствия были ощутимыми. Трое байкеров, отступая, уже держались за плечи своих товарищей. У одного обильно кровоточила разорванная скула, заливая правую сторону куртки, второй находился в полубессознательном состоянии, но всё равно при этом зло улыбался, мотал головой, удерживая равновесие. Третьего, понимая, что его бой уже закончен, пытались оттащить ближе к входу.
Бугаи же в чёрных костюмах, получая даже значительные повреждения и увечья, лишь на какое-то время замирали, словно впадая в философское или романтически-созерцательное состояние. Затем свёрнутые носы возвращались на свои законные места, вмятины на черепах выпрямлялись, разодранные щёки срастались, вывихнутые и переломанные конечности срастались, суставы восстанавливались. И вновь биоплазматические зомби Муруганы с непроницаемыми лицами вступали в бой.
Понемногу, продолжая сражаться, байкеры отступали ближе к дому. И наконец Василиса и Семён увидели то, о чём им говорил Баоху. Задние ряды наступающих теперь можно было расстреливать как в тире. И времени сейчас терять нельзя ни секунды. Парни сдерживают натиск как могут.
Последовали первые прицельные выстрелы.
Атакующие не сразу поняли, что стало происходить в их рядах. Вот у троих, пятерых, восьмерых забулькало в горле.
Василиса целилась в шею. Семён бил по возможности в грудь. И пули, и стрелы, как и ожидалось, выполняли свою функцию идеально. До мрачных муругановых големов стало доходить, в чём дело, когда бородатые мужики в кожаных куртках, с которыми они бились уже несколько минут, начали радостно улюлюкать, весело перекрикиваться, перемежая восторг крепкими русскими словечками.
Наконец, сигнал от стоящих сзади уловили не только те, кто сражался в первом ряду, но и сама Муругана.
— Чёрт подери, — хватаясь за ручку двери, выругалась она. — Похоже, всё пошло не по плану.
Дверь сорвалась с петель и отлетела в сторону на клумбу, сминая какие-то жёлтые цветочки. Муругана решительно шагнула в коридор, ведущий к парадному входу и лестнице на верхние этажи. На нижних ступеньках сидели раненые. Те, кто был без сознания, лежали рядом. Один слегка постанывал. Всего пять человек, которых успели занести за дверь коттеджа в разгар сражения.
На мгновение Муругана остановилась на распутье, решая, — выйти во двор и помочь одолеть сопротивление или, не теряя времени, подняться наверх и покончить с руководителями? И этого мгновения оказалось достаточно, чтобы один из сидящих на лестнице громко, видимо, собрав последние силы, крикнул вверх, закинув голову:
— Муругана! Здесь, на первом…
Острые ногти Муруганы молниеносным движением вскрыли гортань кричавшего. Ему на колени и под ноги на ступеньки тут же брызнула кровь, он зашёлся в булькающем кашле, завалился на спину, уткнулся головой в стену и затих.
Отдав мысленное распоряжение трём своим спутникам двигаться вслед за ней, Муругана взлетела по лестнице и оказалась напротив тех, кто ей был необходим. А самый желанный стоял у среднего окна и, глядя ей в глаза, грустно улыбался.
Муругана услышала звук спущенной тетивы и заметила метнувшуюся продолговатую тень со стороны Семёна. Это была летящая стрела, которую она остановила правой рукой возле самого лица. На вид длинный болт с мелкой резьбой, с тем самым кусочком металла, о котором давно имела представление. Не успела Муругана хмыкнуть, как раздался хлопок со стороны Василисы. От пули Муругана уклонилась с трудом, — просто не ожидала такой массированной атаки.
Раздались ещё два беглых хлопка, но в этот раз она увернулась легко.
За спиной послышались характерные булькающие звуки. Муругана повернула голову и тут же поняла, что последние два выстрела предназначались вовсе не для неё. Двое цъёйфи держались руками за горло, а из-под ладоней струилась белёсая пена. Литий вступил в реакцию с оболочкой, с азотной биоплазматической структурой и уверенно разъедал её изнутри.
— Ах, ты сволочь, — прошипела Муругана и рванулась к Василисе.
— Не смей, — крикнул Семён и кинулся мимо Баоху наперерез Муругане.
Та, не глядя, метнула в сторону Семёна пойманную стрелу, которая ударила его в самый центр груди. Семён сделал ещё шаг и рухнул на колени.
— Не-е-е-ет! — яростно завопила Василиса. И начала лупить из пистолета по Муругане выстрел за выстрелом. Муругана совершала немыслимо стремительные уклоны то в одну, то в другую сторону. И вот Василиса просто щёлкает курком. Заряды кончились, патронов больше нет.
Когда Муругана подошла вплотную, Василиса попыталась её ударить разряженным пистолетом, но безуспешно. Муругана перехватила удар, сдавила предплечье с такой силой, что пистолет беспомощно вывалился и упал на пол. Тогда Василиса замахнулась другой рукой. Через секунду Муругана держала её за обе руки.
Две женщины смотрели друг другу в глаза. Одна обнажила зубы в яростном оскале, показывая, как она разозлена, какой силы гнев сейчас горит в её груди, а в уголках глаз постепенно плавились шлюзы микроплотин, готовые вот-вот прорваться солёными потоками на пылающие щёки. Другая так же без стеснения демонстрировала свои зубы, так же не скрывала злобу. Но плакать Муругана не собиралась.
— Вы проиграли, — твёрдо сказала она. — Придётся покориться воле победителя.
— Ты ранила Семёна, гнида, — первая слезинка всё-таки сорвалась вниз, — ты ответишь за это.
— Не думаю, — хмыкнула Муругана. — А вот тобой кто-то очень интересовался.
Из-за спины Муруганы показался только что поднявшийся по лестнице Ваня.
— С теми, что внизу, я разобрался, — сказал он, взмахом стряхивая кровь с клинка вакидзаси. И увидев Василису, почти пропел: — Вот она, моя красавица. Мой долгожданный сладостный приз.
— Не смей её трогать, — еле слышно прохрипел Семён и завалился на бок.
— Сдох твой любовничек, — зло сказал Ваня и приблизился к застывшим в клинче женщинам. — Можешь её отпустить, я готов ей заняться.
— Приятного аппетита, — сказала Муругана и, отпуская руки Василисы, оттолкнула её от себя.
Тут же Василиса кинулась к лежащему Семёну, возле которого уже стоял на коленях Баоху и прощупывал его грудь и пульс на запястье. Василиса опустилась с другой стороны и, не скрывая слёз, спросила:
— Ещё ведь не всё потеряно? Он просто ранен?
В ответ Баоху отрицательно покачал головой:
— В самое сердце.
Василиса опустила голову на грудь Семёна. Она плакала, а боль жгла изнутри. Словно стрела, брошенная Муруганой, пронзила не одно, а сразу два сердца.
— Вставай, моя сладкая булочка, — Ваня веселился, как ребёнок, — ты хотела лишить меня жизни, но теперь я выпью твою.
— Прости меня, Василиса, — тихо сказал Баоху, — во всём виноват я.
Василиса подняла голову, решительно вытерла ладонью глаза и жёстко ответила:
— Не говори глупостей, старик. — Она попыталась вытащить из зажатой ладони Семёна неизрасходованную стрелу, заряженную литием. Пальцы не отпускали, как будто Семёну она сейчас была нужнее всего на свете. — Отпусти, любимый, — тихим ласковым голосом сказала Василиса, — тебе она уже не нужна.
Пальцы ослабли, Василиса вложила стрелу в свою ладонь.
В ту же секунду Ваня схватил девушку за руку, рванул вверх и резко развернул к себе лицом.
— Ритуал прощания закончен. Вы с ним скоро увидитесь, — и тут же схватил Василису за горло. — Как же я проголодался…
Ваня не договорил. Муругана заметила движение Василисы, но успела только поднять руку и указать пальцем на стрелу. Она раскрыла рот, но не успела вымолвить ни слова. Как раз в этот момент Василиса с силой вонзила остриё в шею Вани. Он тут же отпустил Василису, схватился за стрелу и потянул. Из его рта уже шла розовая пена. Он булькал, как булькали пару минут назад цъёйфи в тёмно-синих костюмах. Ваня тянул и тянул, но стрела не желала выходить. Он попятился задом и, держась за металлический стержень, повалился на руки Муруганы.
— Получи своего козлика, — зло выпалила Василиса.
Муругана усадила теряющего силы Ваню рядом с двумя притихшими соплеменниками и, сделав два широких шага, с силой ударила Василису ладонью в грудь. Василиса оторвалась от пола и, пролетев несколько метров, ударилась спиной об окно. Раздался треск и звон падающих осколков. Девушка схватилась за грудь и медленно сползла под подоконник, упираясь спиной в стену. Она тяжело дышала, лицо побелело, но всё же нашла в себе силы поднять взгляд и сказать сквозь сжатые зубы:
— Ты даже ещё не знаешь, что уже проиграла.
— Что? — чуть не засмеялась Муругана. — Предсмертные фантазии?
Внезапно Муругана поняла, что Василиса смотрит не на неё, а куда-то поверх её плеча, при этом язвительно улыбаясь самыми уголками губ.
«Что ты там увидела?», — подумала Муругана и обернулась.
Её движение совпало с движением летящей гайки, выпущенной Петром из рогатки. Ему удалось неслышно, плавно и незаметно спуститься с мансарды. Он стоял на середине лестницы, и Муругана успела увидеть его одним глазом. Во второй уже влетала заряженная литием гайка. И от неё Муругана уклониться никак не могла. Даже её немыслимая реакция в это мгновение была бессильна.
Она услышала, как лопнул, чавкая, её глаз. В голове зашипело, закипело и Муругана сразу же поняла, что не слышит и не чувствует ни своих помощников во дворе, ни тех, кто находился сейчас в коттедже. Она стала глуха во всех смыслах. И ещё через секунду выяснилось, что она не видит и вторым глазом.
Находящийся в гайке литий предательски разъедал центр управления и контроля, расположенный как раз в черепной коробке. Муругане хотелось завыть, но не от боли, — боли она сейчас не чувствовала. Кричать хотелось от злости, из-за того, что она стала беспомощной. Она опустилась на колени, упёрлась руками в пол и широко открыла рот. Ей было нужно, чтобы попавший в голову проклятый металл как можно быстрее, под действием земного притяжения вышел наружу.
Единственный уцелевший спутник Муруганы беспомощно поднял вверх руки, показывая, что никаких враждебных намерений у него нет.
— Испугался, гад, — одновременно зло и весело сказал Пётр, держа его на прицеле рогатки. Гаек в запасе имелось достаточно.
Пётр осторожно прошёл мимо инопланетянина и Муруганы, приблизившись к лежащему Семёну и сидящему рядом Баоху. Из-под окна долетел шёпот Василисы:
— Петя, — она говорила практически из последних сил, — забирай Баоху и уходите. Спасайтесь.
— А как же Семён? — спросил Пётр.
— Я с ним остаюсь. Не переживай. — Голос Василисы становился тише. — Ты знаешь, как уйти незаметно. Ты помнишь?
Пётр молча закивал. Поднявшись с пола, к Петру подошёл Баоху.
— Пойдём — сказал он. — Если они меня получат, то раскроются наши планы. Улитка неминуемо окажется в опасности. — Последние слова специально проговорил громко и внятно. Даже если Муругана, находясь в таком неприглядном положении, сейчас не способна услышать, общий смысл ей непременно передаст этот сконфуженный представитель цивилизации Цъёйфи. Бедняга так и стоял возле стеночки с поднятыми руками.
— Помоги нам, — еле слышно сказала Василиса и уронила голову подбородком на грудь.
— Пошли, — наконец решительно сказал Пётр и пошёл к лестнице, мельком оглянувшись, чтобы убедиться, что Баоху следует за ним.
На первом этаже они увидели страшную картину: изрубленные на куски несколько человек. Лишь по количеству голов можно было определить, что их пятеро.
Пришлось идти по огромной луже крови, чтобы пробраться к лестнице в цоколь.
— Это тот придурок с японским мечом натворил? — глухо спросил Пётр.
— Больше не кому, — так же глухо отозвался Баоху. — Животное…
Спустились. Пётр без лишних объяснений, подошёл к мониторам, набрал на клавиатуре нужную последовательность символов, запустив быстрое форматирование дисков серверов и компьютеров, затем отодвинул металлический шкаф. За ним оказалась потайная дверь, на электронном замке которой Пётр ввёл известный ему код. Замок пропищал какую-то нехитрую мелодию и дверь отворилась.
— Нам сюда, — позвал Пётр.
— Погоди, — остановил его Баоху. — Смартфон с собой?
— Да, — Пётр вытащил и показал смартфон.
Баоху спокойно взял его в свою руку и переложил на стол рядом с мониторами.
— Так ведь… — хотел возразить Пётр.
— Сейчас это как приманка, — пояснил Баоху. — Новый купим. — И затем выдернул основной кабель из блока бесперебойного питания. В ту же секунду аппаратура затихла, погасли экраны мониторов.
Пётр озабоченно вздохнул, прощаясь взглядом со всем оборудованием, за которым ему, честно сказать, очень нравилось работать вместе с Баоху.
Как только они зашли во внутрь, увидели длинный коридор, освещённый жёлтыми продолговатыми плафонами, закреплёнными на стене под потолком и соединёнными между собой чёрным проводом. Пётр плотно закрыл дверь, и замок щёлкнул.
— Куда ведёт ход? — поинтересовался Баоху.
— На соседнюю аллею. Выйдем из металлического ящика, типа трансформаторной будки.
— Когда это Василиса успела?
— А когда коттеджи строили, она сразу этот эвакуационный путь в проект внесла. На всякий случай, — поняв по-своему вопрос, ответил Пётр.
— Женщины, — многозначительно сказал Баоху.
— Василиса, — с той же интонацией добавил Пётр.
Сперва коридор пошёл под уклон, вильнул немного в одну сторону, затем в противоположенную.
— Обходим соседний коттедж, — и для себя, и для Баоху объяснил Пётр. — А сейчас опять немного вверх и дальше по лестнице.
Действительно, через десяток шагов они оказались возле металлических скоб, вмонтированных в железобетонную стену. Они вели куда-то вверх, где освещения уже не было.
— Я поднимусь первым и открою замок, — сказал Пётр.
— Хорошо, — согласился Баоху.
Скрывшись в темноте лаза, Пётр какое-то время возился с замом. Наконец раздался лёгкий скрип.
— Я всё открыл, — раздалось сверху, — можно подниматься.
И Баоху послушно начал карабкаться наверх.
По-прежнему стоявший возле трансформаторной будки Аскольд, отшатнулся в сторону, услышав внутри подозрительную возню. Раздался металлический щелчок открывающегося замка, дверца распахнулась, и наружу выбрался паренёк с рогаткой в руке. Он не заметил Аскольда в свете неяркого уличного фонаря.
Паренёк слегка отряхнулся, вновь повернулся к дверце и помог выбраться следом за ним пожилому, невысокому человеку восточной внешности. А вот его Аскольд узнал сразу. Лицо, конечно, уже успело немного измениться, но это точно был Баоху. Именно он первым и заметил Аскольда.
— Пётр, — негромко сказал Баоху, привлекая внимание Петра кивком в сторону Аскольда.
Парень обернулся и замер, не зная, что дальше делать. Он догадывался, кто перед ними, пусть и не знал имени мужчины, докуривающего сигарету.
Неподалёку стоял чёрный тонированный микроавтобус, а перед ним автомобиль Муруганы. Как он выглядит, Петру успели рассказать ещё в недавнем командном центре и по совместительству наблюдательном пункте.
— Чего застыли? — неожиданно спросил Аскольд. — Идите, куда шли. Мне всё равно.
И для Петра, и для Баоху это прозвучало крайне подозрительно. Что значит — «всё равно»? Но время таяло, дорог; каждая секунда. Баоху дёрнул Петра за рукав и негромко сказал:
— Пошли, надо уходить.
Они обошли сзади микроавтобус, перешли аллею и скрылись в тёмном проёме между двумя высокими глухими заборами. Эта тропинка, конечно же, была знакома Петру. Он знал, куда она ведёт. Он точно знал, где они окажутся с Баоху через час-полтора.
Выбросив окурок щелчком пальцев, Аскольд подошёл к автомобилю и, открыв пассажирскую дверцу, плюхнулся рядом с водителем. Тот медленно приоткрыл глаза. Судя по всему, он всё это время дремал.
— Дремлешь? — спросил Аскольд. — Спи, спи. Я тоже немного вздремну. Пока никаких новостей.
Водитель снова погрузился в беззаботно-медитативное состояние, а Аскольд откинул голову на подголовник, сдвинул брови и задумался.
Фонари, высвечивая жёлтые пятна под собой на земле, выстроились вдоль глухих ребристых заборов. Казалось, что эта улица сегодня отгородилась от всего внешнего мира. А в самом её конце, над еле видимыми силуэтами пышных деревьев, сияла яркая звезда. Такая же одинокая, как и Аскольд в своих мыслях.
В коттедже Василисы, к тому времени, на полу второго этажа, между расставленными руками Муруганы, напротив опущенного лица, образовалась куча вспененного вещества, похожая на мокрый парик из белых буклей и завитушек, брошенный за ненадобностью. Ещё могло показаться, что несчастную женщину тошнит. Только вот выходила белёсая пена не изо рта, как у всех отравившихся, а из всего лица сразу.
Наконец, из головы Муруганы в самый центр кучи выпал кусочек злосчастного металла. Реакция с оболочкой прекратилась.
Сначала Муругана оторвала ладони от пола и встала на колени. Затем попыталась подняться, опираясь на одну ногу. Не вышло. Но всё-таки смогла встать, перенеся вес на другую. Муругана покачивалась, еле удерживая равновесие, как будто всё тело находилось в жесточайшей рассинхронизации.
Наугад повернулась к одиноко стоящему у стены цъёйфи, который уже успел опустить руки и просто ожидал дальнейших действий или приказаний. Обычным способом Муругана сейчас вряд ли смогла что-то приказать. Нижняя челюсть и половина лица отсутствовали. В единственной уцелевшей глазнице белело, словно сваренное в кипятке, глазное яблоко. В глубине огромного провала, там, где, по сути, должен быть расположен мозг, виднелись геометрически правильно переплетающиеся волокна, больше напоминающие кристаллы, чем что-то биологическое. Видимо, это и были элементы сложного управления всей оболочкой, обмена цифровыми и информационными потоками. И судя по всему, этот центр находился в крайне плачевном состоянии.
Откуда-то из груди раздался высокий писк. Он то опускался ниже, то становился неимоверно высоким, практически неуловимым для человеческого уха. Муругана что-то пыталась донести до своего спутника.
И вот он начал отвечать тем же способом. Звук шёл через приоткрытый рот. Муругана перебила, скорее всего, что-то уточняя. Мужчина засвистел снова. Наконец окончательно выяснив все обстоятельства сложившейся ситуации, Муругана вцепилась в рукав тёмно-синего пиджака и заковыляла к лестнице.
Мертвый Семён и его любовница Василиса, сидящая под окном без сознания, на данный момент перестали их интересовать.
Выйдя во двор, парочка в ритме похоронной процессии прокурсировала к воротам мимо замерших, словно истуканы, помощников. Муругану так же провожали взглядами жалкие остатки ещё способных сражаться, но крайне измочаленных байкеров.
— Приказ забрать раненных из коттеджа и уходить, — громко произнёс для помощников мужчина, ведущий Муругану.
Ситуация на лужайке перед коттеджем больше всего напоминала вынужденное перемирие. Помощников Муруганы, стоящих на ногах, осталось пятеро. Против них, готовых продолжить схватку байкеров, семеро. О тех пятерых раненных, которых оттащили в коттедж, никто из них ещё ничего не знал. Ещё четверо, с тяжёлыми ранениями, сидели и лежали тут же на траве, ожидая медицинской помощи. Но вряд ли кто-то мог поручиться, что они доживут до утра. Даже смотреть на них было тяжело.
Стоявшие на ногах байкеры буквально из последних сил сжимали в руках каждый своё оружие. Ещё чуть-чуть и их поражение было бы неминуемым. Они понимали, что в коттедже что-то произошло. Что-то остановило натиск сразу после потери огневой поддержки.
Когда дальние перестали валиться на траву с прострелянными шеями, лицами, незащищёнными участками груди, а передние попёрли вперёд, их можно было бы победить, если бы эти «сукины дети» не восстанавливались после каждого нанесённого удара, жестокого увечья, глубокого ранения.
Но вдруг всё остановилось, замерло, словно кончился завод во всех дорогих игрушках Муруганы. И вот она появилась сама, ведомая поводырём. Искалеченная, без лица, жалкая и беспомощная. Получила по заслугам и убирается восвояси.
Двое помощников открыли засовы на воротах. Муругана, прихрамывая, практически вися на плече сопровождающего, вышла за пределы двора, трое оставшихся бугая беспрепятственно зашли в коттедж. Байкеры исподлобья, устало и зло наблюдали за их действиями. Через минуту помощники вышли из коттеджа, неся на плечах двух раненых цъёйфи и мертвое тело Вани. Их уже донесли до половины лужайки, как мужской голос донёсся от микроавтобусов:
— Мёртвого человека не брать!
Ваню тут же бросили, как ненужный хлам, и удалились.
Теперь во дворе остались только бездыханные тела помощников Муруганы и вымотанные и израненные байкеры. Оставшимся в живых ещё предстояло увидеть последствия проникновения Муруганы в коттедж во время боя.
Уже находясь в одном из микроавтобусов, Муругана всё тем же писком сообщила своему уцелевшему соплеменнику, что нужно срочно ехать в клинику, восстанавливать утраченные функции и внешность оболочки. И как можно скорее, так как система жизнеобеспечения её сущности находится под угрозой. Многие схемы и цепи нарушены, оболочка кое-как продолжает функционировать в механическом режиме.
За автомобилем Муруганы и микроавтобусом, оставшимися на параллельной аллее, выслали пару помощников. Микроавтобус забрать, а автомобиль с водителем отпустить до завтра. Предупредить, что подъехать за Муруганой нужно будет утром к зданию клиники. Оттуда она отправится, как запланировала, в театр на встречу с Феликсом. Теперь ей очень хотелось побыстрее разобраться с этим сопляком. Гнев искал выхода. Какая-то часть злости Вани теперь перекочевала и в неё.
Об Аскольде Муругана не вспоминала. Пока ей было не до него.
Тем временем на лужайке перед коттеджем сверху на тело Вани свалили все остальные тела помощников Муруганы с пробоинами и смертельными ранениями, в белёсых подтёках на чёрных костюмах. До утра эта куча, несомненно, долежит, а утром, под действием лучей восходящего солнца, тела начнут покрываться серой коркой, вспучиваться, трескаться, постепенно превращаясь в труху, пепел и тлен. А к обеду останутся только костюмы с рубашками, галстуки и ботинки, которые без сожаления обольют бензином и сожгут. Так байкеры делали всегда. Одежда поверженных врагов должна быть уничтожена.
Василису перенесли в спальню в бессознательном состоянии. Она прерывисто и тяжело дышала, еле слышно повторяя имя Семёна.
Тело Семёна перенесли в гараж и положили на широкий верстак. Его похороны и всех павших байкеров решено было назначить только после совета с Василисой. Надеялись, что она скоро придёт в сознание и отдаст необходимые распоряжения и выскажет пожелания. Все понимали, кого потеряла Василиса, — своего любимого, вторую часть своего сердца — большую его часть.