Дом на окраине

глава 40
Вечер тянулся тяжело. После письма, найденного на чердаке, Алина долго сидела на кухне, глядя на строчки, которые не выходили из головы. Дом будто стал тише, но это молчание давило.
В дверь постучали. Алина вздрогнула.
- Нам нужно поговорить, - сказал Антон, стоя на пороге - взволнованный, раздражённый, словно боролся сам с собой. Он не дожидался приглашения и перешагнул порог.
Алина почувствовала, как внутри всё сжалось.
- Хорошо... - ответила она тихо.
Антон оглядел комнату, стопку писем на столе, лестницу на чердак. В его глазах мелькнуло что-то острое.
- Я хочу, чтобы ты прекратила это, - сказал он, жестом указывая на бумаги. - Письма, чердак, сны... Ты будто живёшь в другом времени. Ты перестаёшь замечать всё вокруг.
- Антон... я просто хочу понять, - сказала Алина, стараясь говорить спокойно. - То, что происходит, странно и важно. Я не могу это игнорировать.
Он подошёл ближе, насупив брови.
- Но зачем? Для чего тебе люди, которых давно нет? Эти чужие тайны? Ты уходишь от реальности. От нас.
- Я не ухожу, - ответила она тихо. - Просто... мне нужно разобраться. Я чувствую это.
Антон посмотрел на неё, словно впервые.
- Понятно... Тебе важнее мёртвая женщина, чем живой человек, которому ты не безразлична.
Фраза ударила по сердцу, но не любовью - отчаяние и упрямство чувствовались в ней.
- Антон, - прошептала она, - я слышу тебя. Правда. Но я не могу остановиться. Пока не пойму, что происходит.
Он отвернулся, будто что-то внутри опустилось.
- Тогда решай сама. Я не буду мешать.
Он развернулся и вышел, не хлопнув дверью - это было даже хуже.
Тишина вернулась мгновенно, но теперь была живой, плотной. Словно дом слушал.
Алина стояла несколько секунд, потом услышала глухой, едва различимый звук сверху. Будто кто-то прошёл по чердаку.
Она подняла голову. Сердце сжалось. Дверь наверху была приоткрыта, хотя она точно закрывала её.
Ступени под ногами скрипели, когда она поднималась. Каждый шаг был как в тумане. В темноте чердака что-то выделялось. Коробка, которой не было раньше. На крышке вытравлено имя: «Мария».
Алина медленно наклонилась, прикасаясь к прохладной деревянной поверхности. Руки дрожали.
Она достала телефон и набрала Никиту:
- Никита... приедь, пожалуйста. Я нашла кое-что... И у меня был разговор с Антоном... Пожалуйста, приезжай.
- Я уже еду, - ответил он спокойно.
Через двадцать минут Никита стоял у двери - напряжённый, обеспокоенный, но спокойный именно тем спокойствием, которое даёт силу.
Алина рассказала ему всё: про Антона, про звук, про чердак, про коробку с именем Марии. Никита слушал внимательно - не перебивая, не сомневаясь, не осуждая.
- Ты не одна, - сказал он, кладя руку ей на плечо. - Мы разберёмся. Вместе.
За его спиной дом тихо вздохнул - или ей показалось. Впервые за вечер Алина почувствовала себя в безопасности.
Никита первым поднялся на чердак, включив фонарик на телефоне. Луч света выхватывал из темноты пыльные балки, коробки, забытые вещи прежних хозяев. Алина следовала за ним, осторожно ступая, будто боялась потревожить воздух.
Коробка стояла на месте - словно кто-то только что поставил её туда.
- Ты точно уверена, что её не было? - спросил Никита осторожно.
- Абсолютно. Она как будто ждала.
Он коротко кивнул.
- Тогда откроем.
Алина присела рядом, дыхание сбилось. Никита приподнял крышку. Внутри запах был едва уловимый, сладковатый, старый, словно сухие розы и давняя бумага.
В коробке лежало:
• аккуратно сложенное платье цвета топлёного молока
• маленькая детская пинетка
• письмо, перевязанное тонкой лентой
• тонкий серебряный медальон с выгравированными инициалами М.Л.
Алина протянула руку к медальону, но пальцы дрогнули. Холодок пробежал по спине - не страх, а предчувствие.
- Потрясающе... - прошептал Никита. - Всё выглядит так, будто она оставила это сама.
- Или хотела, чтобы кто-то нашёл, - тихо добавила Алина.
Она развернула письмо. Бумага хрупкая, но текст читался отчётливо:
«Если когда-нибудь кто-то откроет эту коробку... значит, мне всё же не удалось уберечь его от правды...
Я оставила ребёнка. Мне сказали - иначе нельзя. Что я не смогу дать ему жизнь, как положено. Мне казалось, что я убиваю себя вместе с ним. Но я... я не могла иначе.»
Алина почувствовала, как внутри сжалось - письмо будто адресовано ей.
Никита взглянул на неё:
- Ты в порядке?
Она покачала головой, сжимая письмо.
- Вина... оставленное дитя... - прошептала она. - Всё это... слишком живое.
- Потому что ты чувствительная, - тихо сказал Никита. - Ты слышишь дом. Не все слышат.
Алина перевернула письмо. Текст обрывался на фразе:
«если он когда-нибудь вернётся в этот дом...»
И всё. Ни подписи, ни конца. Только маленькое пятно от слезы, впитавшееся в бумагу десятки лет назад.
- Похоже, часть письма была вырвана, - сказал Никита. - Или... Мария не успела дописать.
Алина тихо провела пальцем по краю листа.
- Дом всё помнит... - прошептала она. - Но он хранит не всё.
Никита медленно закрыл коробку:
- Это только начало. За этим стоит история. И нам придётся её раскопать.
Алина кивнула с решимостью.
Они спустились с чердака. В тот момент, когда Никита закрывал дверь, в глубине дома тихо скрипнуло, словно кто-то осторожно передвинул мебель.
- Опять? - тихо спросил он.
Алина чуть улыбнулась:
- Дом просто дышит. Он всегда так делает, когда мы приближаемся к чему-то важному.
Они вернулись к письмам. Между строк читалась тихая, почти нежная связь - доверие, которое рождалось постепенно, шаг за шагом.