О Валентине Сергеевне...

О ВАЛЕНТИНЕ СЕРГЕЕВНЕ…
1
По совету моих добрых приятельниц в Энске, куда я приехала проведать матушку, решилась я навестить одну свою учительницу, некогда – простую, разговорчивую, молодую женщину, вроде бы – доброжелательную ко всем.
Черти меня понесли… Они с мужем поменяли местожительство, теперь проживали в большом просторном доме прямо в центре посёлка, с собственным садиком, как увидела я позднее, разыскав их дом.
Действительно, к калитке вышла она, трудно-узнаваемая, очень постаревшая, и, как мне показалось, достаточно усталая, старушка.  Честно признаться, только увидев её в таком виде, - я сразу пожалела, что пришла сюда, как бы понимая, что этой старушке – совершенно не до меня.
В принципе, так и оказалось. Она (без особой радости) завела меня в летнюю кухню, поставила чайник (я принесла кое-какие гостинцы из шоколадных конфет, вкусного печенья), поставила на стол плоскую конфетницу тоже с остатками каких-то пряников, и так мы стали с ней пить чаёк и разговаривать.
Как мне показалось, она это делала очень неохотно. И вроде как ожидала – когда же я соберусь уходить. Но это я теперь так понимаю, а тогда, видимо, нет, потому и продолжала говорить с ней.
Вскоре зашёл на кухню мальчик лет 12-ти, что-то сказал (не помню теперь уже – что именно), она ответила, что «пока не надо», и тут же отдала ему из вазы мои гостинцы-конфеты. Когда он вышел – пояснила: соседский мальчик помогает им в работах в саду. (Ясное дело, что я тут же смекнула: - эти евреи – хитрые эксплуататоры…, но это, конечно, почти шутка…)
Она пожаловалась на здоровье… что-то где-то у неё болело. Я в ответ сказала, что вчера мы с мамой тоже были в поликлинике, назвала фамилию молодого врача, который ничем ей, собственно, не помог…
Валентина Сергеевна тут же отозвалась: - Это мой ученик… - В ответ на эту реплику у меня появилась интересная мысль, и я ей ответила: -Ну, Вы же - химик, у вас, наверное, немало учеников-врачей? И они не могут помочь вам излечиться? – На что она, в свою очередь, тут же ответила: - Что ты! Они все такие бездарные, не способные, недоучки…
Я прикусила язык, но в голове пробежала мыслишка: - Что ж ты, моя дорогая, так плохо их учила? – Вслух этого сказать я не могла, тем более, что была из тех её учениц, кто в химии не понимал ни бельмеса, ну, кроме самых простых вещей.
Позднее я задумалась: а, может, это у неё методика преподавания была такая никчемная, что все мы были слабаками в химии? У нас, как я уже где-то писала, в этом успевала только одна девчонка, с западной (романской, видимо) фамилией Маргарит.  Она как-то разбиралась получше всех нас в этом предмете (как и в немецком языке, который мы изучали тогда).
Вскоре я встала из-за стола, стала прощаться. Кухня её была вся заставлена большими бутыльками с покупной питьевой водой. Я поняла, что эти люди хорошо заботятся о себе. (Кстати, во время нашего чаепития вошёл её муж, с которым когда-то мы были неплохо знакомы, прежний главный инженер крупной организации, позднее – директор садоводческого совхоза. Она почему-то, словно оправдываясь перед ним, сказала, что мне посоветовали посетить её подружки… – назвала фамилии моих подруг. Это как-то и подсказало мне, что надо прощаться: гостей здесь не ждут, вероятно, никогда).
А я помнила лето 1986-го года. Тогда мы с В. С. встретились на берегу Азовского моря, где я с сыном недели две отдыхала на днепропетровской заводской турбазе, и она тоже где-то рядом – со своим сынишкой.  (Он у неё был поздний ребёнок, родился после её лечения у каких-то известных петербургских врачей).
Помню, тогда она была очень разговорчива, и много разных сплетен о наших учителях успела порассказать мне. Но, как говорится, и времена меняются, и люди, и их привычки, и характеры. Так что я пожалела потом о своём посещении этой отрешённой от всего и всех бабули.
Но теперь, когда мне самой уже немало лет, я думаю: а и впрямь - чем она была обязана мне, чтобы хотеть со мной говорить на темы, которые давно безразличны ей? Позднее, как-то встретившись с той самой её лучшей ученицей нашего класса, которая пожаловалась мне на скуку жизни в посёлке, я спросила у неё: - А с Валентиной Сергеевной ты не дружна? – Она помотала головой, - дескать, нет.
Короче, у всех свои дороги, у всех свои пути…
2
Но должна сказать и о другом. Например, с большой благодарностью о ней говорила одна из дальних моих родственниц, крёстная дочь моего папаши. Я как-то упомянула учительницу, о которой хорошо отозвалась моя одноклассница Лена К. (с которой была очень дружна и эта родственница, Людмила), и произнесла при этом слово «евреи», на что Людмила мне ответила: - Евреи – не евреи, а в трудные девяностые меня выручали. Всегда давали в долг…
Это меня весьма порадовало. Я тут же сопоставила: у моего папаши, с которым Людмила проживала очень близко по соседству, было полно денег. Но это был такой жмот, что, уверена, и своей крестнице он не дал ни рубля на выживание. (Он, впрочем, и одной из своих родных дочерей, которая занималась бизнесом в областном центре и как-то попросила в долг, не дал ни копейки).
 А вот евреи, всё-таки, выручали. Может, и не совсем бескорыстно (Людмила тогда работала в медицине, где, может, уделяла какое-то внимание В.С в нужные для неё моменты), но - сочувствовали и помогали…
Такие вот воспоминания, сопоставления, обдумывания, -  тоже иногда кружатся в моей стареющей голове…
25.11.2025.
В. Леф
__________________________________________________
Опубликовано в Инете 25.11.25.