Может ли человечество избежать глобальной катастро

Может ли человечество избежать глобальной катастрофы и что для этого нужно.
А. Воин.
    Научно-технический прогресс наделяет нас все большими материальными благами, но в качестве побочного продукта порождает множество экзистенциальных угроз: мировой атомной войны, катастрофы на атомных объектах типа чернобыльской станции, когда человечество только чудом избежало полного уничтожения, катастрофического повышения температуры на планете, создания армий военных роботов с ИИ, разрушения экологии, превращения большинства людей в безвольных идиотов, послушных исполнителей воли ничтожной кучки властелинов мира и т.д. А вот по поводу устранения этих угроз наш коллективный разум, сиречь мировое сообщество ученых, породивший этот научно-технический прогресс, не может предложить ничего внятного. Т.е. по каждой конкретной проблеме предложений много, но нет единого мнения, что делать. Предлагающие разбиты на группы с разными предложениями, разными до противоположности, а договориться между собой, кто из них прав, не могут. Иными словами, порожденный нашим разумом научно-технический прогресс наделил нас, человечество такой мощью, что в отличие от первобытного человека наша дальнейшая судьба зависит не столько от природных факторов, сколько от нас самих. Сама окружающая нас и породившая нас природа гораздо больше зависит от нас, чем мы от нее. Мы, человечество, возложили на себя ответственность за свою дальнейшую судьбу.
     Но оказалось, что мы не доросли разумом до такой ответственности и уподобились ребенку, играющему со спичками. Как зажигать спички наш коллективный разум понимает, отчасти понимает и к каким опасным последствиям может привести игра со спичками, но что делать, чтобы избежать этих возможных опасных последствий, возможность которых мы сами и породили и продолжаем порождать, он еще не в силах понять, не дорос. (Просто отказаться от достижений НТП мы не можем, т.к. без них разросшееся человечество, только тем что дает сама природа, уже не может себя прокормить). И благодаря этому человечество стремительно движется к драматической развязке.
     Создатели атомного оружия и прежде всего сам Эйнштейн понимали и говорили об опасности этого оружия и возможности уничтожения человечества с его помощью. Но оправдывали себя тем, что Германия рвется к его созданию и Гитлер не поколеблется его применить. А высокоморальная Америка его ни в коем случае применять не будет (если Гитлер не применит первым). Но как только американцы создали эту бомбу, несмотря на то, что Гитлеру уже был «капут», они ее тут же применили против Японии, у которой никакой атомной бомбы не было и она ее не создавала.
    Вскоре вслед за американцами атомную бомбу создал Советский Союз и началась мировая атомная гонка в процессе которой было множество инцидентов, когда мир стоял на грани атомной войны, из которых широкой публике известен в основном только Карибский Кризис, при котором только чудом удалось избежать бойни мирового масштаба с уничтожением большинства населения Земли и созданием на планете условий, при которых и оставшаяся часть неизвестно выжила ли бы.
    Но потом все же коллективного разума хватило, чтобы остановить распространение атомного оружия (тоже не абсолютно, недавно им обзавелась Северная Корея), и заключить ряд международных договоров, уменьшающих вероятность атомной войны (хотя тоже далеко не абсолютно). Но сегодня, когда в результате войн в Украине и на Ближнем Востоке и противостояния Штатов с Китаем, мировая стабильность нарушилась, опять запахло гонкой атомного оружия и опять возросла вероятность мировой атомной войны.
     С атомными стациями после Чернобыля произошло некоторое торможение в их распространении, но через короткое время гонка возобновилась с еще большей силой (за исключением Германии, которая единственная в мире закрывает свои атомные станции). И даже в Украине, которая является страной наиболее пострадавшей от атомной катастрофы, главный ее атомщик академик Барьяхтар призывал тогдашнего ее президента Ющенко построить50 новых атомных станций в качестве отличного бизнеса.  Имелось в виду подзаработать на продаже производимой на них электроэнергии, поскольку самой Украине такого количества энергии не нужно.
     На конференции, где он докладывал об этом проекте, я спросил его, а не боится ли он повторения Чернобыля? На что он ответил, что на чернобыльской атомной станции работали инженеры, не получившие правильного морального воспитания. А инженеров для этих новых станций будет готовить он сам лично в КПИ, где он преподавал, и они уже будут высоко моральными. Спрашивается, на какой морали он будет их воспитывать? Он, физик – атомщик, что, по совместительству является специалистом по морали? А даже если бы являлся, то что? Он даже не подозревает, что в сфере морали, как и во всех прочих гуманитарных сферах, специалисты разбиты на группы с мнениями разными до противоположности и договориться, кто из них прав не могут. Даже такие незыблемые на первый взгляд моральные постулаты, как «Не убий» и «Не укради», незыблемы лишь в некотором абстрактном пространстве, но как только мы пытаемся применить их в реальной жизни, выясняется возможность весьма разного их толкования. Уже в самом еврейском Танахе (он же христианский Ветхий Завет), где впервые появились эти заповеди, Бог, давший их евреям, повелевает им истребить всех хананеев. И как это увязать с заповедью «Не убий», не поясняет. Получается, что даже в Танахе уже не ясно, когда эту заповедь нужно применять обязательно, а когда можно или даже нужно не применять ее. И с тех пор не только в религии, но в самой жизни постоянно возникает проблемы типа начинать или не начинать войну или кто прав в конкретной войне и вообще в самых разных конфликтах, и разные другие моральные проблемы, и всегда в обществе и в мире в целом есть разные мнения по этому поводу, а наша славная наука, наше все, не может дать нам внятного ответа, что же будет правильно и в этом и во всех других вопросах во всей гуманитарной сфере.
    Мне могут возразить, что существует законодательство, в том числе международное и оно то и определяет, в чем справедливость в конкретном конфликте и кто прав, кто виноват. Но конкретные законы принимаются не в результате научного доказательства их истинности или оптимальности, а являются продуктом соотношения сил и интересов в обществе или в мире и если это соотношение меняется, то существующие законы перестают работать и нарушаются.  Сегодня же благодаря стремительному научно техническому прогрессу стремительно меняется вся действительность, включая упомянутое соотношение сил, в результате чего старые законы все быстрее теряют свою эффективность. Что мы и наблюдаем на примере законов о нераспространении и испытании атомного оружия и т.п.
     Создатели ИИ Илон Маск и др. предупреждают об опасности, что ИИ 5-го поколения может перестать быть слугой человека, захватит власть над миром и уничтожит ненужное ему человечество. Что не мешает им продолжать создавать его, оправдывая себя тем, что его все равно создадут, не они, так другие.  И каждый обещает, что уж его то ИИ будет по-настоящему моральным и не навредит людям. Но что он понимает под настоящей моралью, помалкивает. И это опять возвращает нас к проблеме, о которой сказано выше.
     Можно приводить еще много примеров того, как наш коллективный разум, наука порождает угрозы самому нашему существованию, но не в состоянии выработать согласованного мнения, как этих угроз избежать. Но, полагаю, и сказанного выше достаточно, чтобы понять, что если ничего не изменять в самом научном познании, то человечество обречено.
    Так почему все-таки, достигнув такой созидательной мощи, наш разум не может справиться с порожденными им же проблемами? Почему наши ученые, которые в научно технической сфере худо-бедно способны, если не буквально всем мировым сообществом, то решительным большинством пусть далеко не сразу, но все же прийти к общему мнению (а иначе не было бы научно-технического прогресса), в гуманитарной сфере разбиты на разные группы, между которыми нет никакого общего языка, и они не могут договориться между собой по поводу пути решения порождаемым этим прогрессом проблем?
    Они не могут, потому что есть еще одна проблема, на мой взгляд самая главная, а именно, нет единого, признанного, принимаемого всеми способа доказательства правоты, метода обоснования истины. Мало того в современной западной философии господствует точка зрения (пост позитивисты: Кун, Фейерабенд, Куайн , Поппер, Лакатос и др.), что никакой такой единой истины вообще не существует, все относительно, релятивизм, ну и тем более не может быть единого метода обоснования несуществующей единой истины. В частности, кстати, из этого следует, что не может быть и единой для всех справедливости и она у каждого своя, как и вся мораль, и остается только воевать до полной победы, как провозглашают уже публично некоторые «умники» (а большинство, хоть и думают так про себя, но вслух в публичном пространстве провозглашать стесняются и распинаются за мир по справедливости).
     Я же показал, что не только существует единая истина (Неорационализм - духовный рационализм, часть 1. Модель познания моделями. Direct Media, 2014, изд. 2-е; https://www.academia.edu/35865636/), но и единый метод ее обоснования («Единый метод обоснования научных теорий», Direct Media, 2017, изд. 2-е; https://www.academia.edu/30443977/).  И научно-технический прогресс происходил и продолжает происходить даже после того, как в западной философии восторжествовало мнение, что никакой истины вообще нет и все относительно, потому что в сфере естественных наук со времен Ньютона единый метод обоснования, хоть и не представлен в явном виде, но тем не менее работает на уровне стереотипа мышления. Подобно тому, как носители конкретного языка, не учившиеся в школе и ничего не знающие о грамматике, разговаривают грамматически достаточно правильно. (Хотя, конечно, при этом «неграмотности», т.е. всякой псевдонауки, сегодня хватает и в естественно научной сфере. А в гуманитарной сфере этот метод не работает и на таком уровне. Я же показал возможность применения единого метода обоснования и в гуманитарной сфере с соответствующей адаптацией и в частности к проблеме справедливости и морали в целом.

    Из всего вышесказанного следует, что важность моего неорационализма и вытекающего из него единого метода обоснования (изложенных в упомянутых двух книгах и нескольких десятках опубликованных по предмету статей в философских и публицистических журналах) такова, что весь научный и философский мир и даже мир политиков и серьезных СМИ должен бы был на это отреагировать. И либо разнести меня в пух и прах, так чтобы ни я и никто другой не мог бы ничего возразить по поводу этого вердикта. Либо признать мою правоту и начать что-то делать, опираясь на эти мои работы, для предотвращения упомянутых выше угроз человечеству. Но не происходит ни того, ни другого. Несмотря на мои неоднократные обращения к президентам российской и украинской Академий Наук и просто президентам этих стран и к их министрам науки и образования, и к соответствующим международным организациям с просьбой обсудить мой метод и либо отвергнуть его, либо сделать что-то для его внедрения в научную и образовательную практику.

    В подавляющем большинстве случаев я не получал вообще никакого ответа на эти мои обращения, либо получал формальные отписки. Но были и случаи положительной реакции. Но каждый раз в таких случаях в дело вмешивались противники моей философии, которые добиваются своих карьерных или политических целей путем обмана и их не устраивает свет истины и которые оказывались сильнее моих сторонников, и сводили достигнутый успех в признании моего метода обоснования на нет.

    Бывший при Януковиче украинский министр науки и образования Табачник дал указание своему чиновнику Михайличенко, разобраться в моем предложении и дать его оценку. Михайличенко, который окончил Европейский Университет по философии, прочел не только мои упомянутые книги, но и много еще моей философии, пришел в восторг от нее и выдал соответствующую рецензию. В результате министр принял решение издать мою книгу по единому методу в качестве учебного пособия для ВУЗов. Но не успело это произойти, как министра скинули, а новый и слышать ничего не хотел о моей философии.
В другом случае я обращался со своим предложением к ЮНЕСКО. Прямого ответа на мое предложение я, то ли не получил, то ли получил «Будет рассмотрено». Но через некоторое время я вдруг получил приглашение принять участие во вновь организованном под эгидой ЮНЕСКО Всемирном Философском Форуме. Предложение исходило от директора этого Форума Кондрашина и получил я его, когда нигде в СМИ никаких объявлений об этом Форуме не было. И только когда я дал свое согласие и выслал статью для доклада, в СМИ появилось сообщение, что тогда-то и там-то (в Афинах), состоится такой-то Форум, желающие принять участи, высылайте свои статьи для докладов и ваша заявка будет рассмотрена. Мне же Кондрашин предложил высылать еще и еще статьи и до начала Форума я успел написать 5 статей, и на Форуме сделал 5 докладов, больше любого другого участника. А после третьей статьи, он еще сделал меня членом правления этого Форума. Первые 2 дня на Форуме присутствовала представительница ЮНЕСКО и в эти дни Кондрашин беспрерывно вытаскивал меня на трибуну делать доклады и высказываться по тому или иному поводу, а представляя меня вначале присутствующим, еще не называя моей фамилии, наговорил столько комплиментов в адрес того, кому он сейчас предоставит слово, что мне было любопытно, кто этот замечательный философ, появившийся на мировом философском горизонте. И вдруг оказалось, что это я.  В общем казалось, что вот он, наконец, прорыв, всеобщее признание моей философии и мой неорационализм и единый метод, наконец, начнут работать на благо человечества и вышеупомянутые угрозы, нависшие над человечеством, начнут рассеиваться.

     Но не тут-то было. Как только представительница ЮНЕСКО уехала, в оставшиеся 3 дня Кондрашин не только перестал вытаскивать меня на трибуну, но не давал мне слова и когда я сам просил его, а в резолюцию Форума не внес никакого упоминания о моем Неорационализме и едином методе обоснования, хотя и обещал это сделать и в проекте резолюции, обсуждавшемся на Форуме, оно было. В печати резолюция появилась где-то с месяц спустя после Форума и когда я увидел ее, написал об этом вышеупомянутой представительнице ЮНЕСКО. Но оказалось, что она уже уволена, а новых чиновников моя философия уже не интересовала.

    Резюме этой истории, как я его вижу, таково. ЮНЕСКО таки приняло решение дать дорогу моей философии. Но поскольку оно не может обязать мир следовать ей, то было решено организовать упомянутый Форум, а назначенному его директором Кондрашину дано было указание пригласить на него меня и всячески продвигать на нем. Что он и делал, пока представительница была там. Но делал это не искренне, а ради своей карьеры, посему и прекратил, как только чиновница уехала.  А в это время темные силы противников моей философии уже предпринимали действия, для того, чтобы предотвратить мой возможный прорыв. И эти силы оказались сильней ЮНЕСКО, которое, бедное, вынуждено было даже уволить упомянутую сотрудницу.

    Правда, хотя Кондрашин и не опубликовал в резолюции упоминания о едином методе обоснования, но положительный результат от моего участия в этом Форуме первоначально был довольно существенным. Меня стали приглашать на всевозможные международные философские конференции, конгрессы и форумы и там, и сям публиковать мои философские статьи. В частности, 3 года подряд я получал приглашение принять участи во Всемирном Философском Конгрессе в Риме, но не мог принять ни их, ни других подобных приглашений, т.к. у меня не было денег для оплаты самого участия и за проезд в другие страны (кроме России, где я в некоторых конференциях поучаствовал). И об этом (об отсутствии у меня денег) также позаботились противники моей философии (подобнее об этом - дальше).
     Но не только успех от моих обращений в упомянутые инстанции разрушался моими противниками. То же самое происходило с любым иным моим прорывом к признанию моей философии. Так заведующая отделением философии естественных наук ИФ РАН проф. Е. Мамчур в отзыве на одну из моих статей по единому методу обоснования пишет так: «Опровергая эти тезисы Куайна, А. М. Воин обращается к сформулированному им "единому методу обоснования"… А. М. Воин убедительно показывает, что если наука действительно следует единому методу обоснования, то отрицаемая Куайном "привязка" к опыту обязательно существует, и нет никакой дурной бесконечности в выражении одних понятий через другие, о которых говорит Куайн... Полученный автором статьи результат является вполне оригинальным, а статья, несомненно, заслуживает поддержки и публикации».
Кроме того, что она написала такой положительный отзыв, свидетельствующий о признании ею моего единого метода обоснования, она заказала мне статью по методу для сборника, который она готовила к печати. И эту статью она тоже одобрила, но не успел сборник выйти, как в дело вмешался тогдашний директор ИФ РАН Степин. Мамчур написала мне, чтобы я включил Степина в соавторы этой статьи, а я отказался, и статья в сборник не попала. Я отказался потому что Степин был автором книги «Становление научной теории», (Мн., Изд-во БГУ, 1976.), в которой «доказывал», что никакого единого метода обоснования не может быть. А еще до этого он запретил редактору журнала «Вопросы философии» Лекторскому, который хотел опубликовать в своем журнале цикл моих статей по методу, делать это.
 
    Но борьба против меня сил, для которых личный интерес или, по крайней мере, интерес их страны или партии превыше интересов человечества, не ограничивается только отбрасыванием меня назад после каждого моего успеха. Она идет постоянно, по всему полю и включает борьбу экономическую, информационную и диверсии против моего здоровья, вплоть до прямых покушений.

   Все началось 40 с лишним лет назад после того, как я, инженер и физик-математик, написал свою первую философскую книгу «Неорационализм» (первый вариант моей книги «Неорационализм – духовный рационализм»), а профессор тельавивского университета Розен, которому книга понравилась, нашел солидное научное издательство, готовое ее издать на английском. Нежелание определенных политических сил, выстроивших себя на использовании мутной воды тотального релятивизма, в котором легче ловить политическую рыбку, и который я громил в этой книге, допустить ее выход в таком издании, что выбило бы из-под них их идеологическую опору и показало их идеологическую несостоятельность, как раз и послужило причиной начала борьбы этих сил против меня и моей философии.
    Конкретно в той ситуации это были израильские левые, партия МАПАМ и близкие ей, которые хоть и потеряли незадолго перед этим власть в стране, уступив ее правым во главе с Бегином, но продолжали контролировать большинство сфер жизни и прежде всего такие, как полиция, суды и прочая юрисдикция и всю информационную сферу. Они справедливо опасались, что публикация моего «Неорационализма» (а одновременно готовилась выйти в израильском русскоязычном журнале «22» другая моя книга «Записки «оле»», в которой я прямо громил их идеологию и политику) может подорвать их идеологический базис и ускорить их дальнейшее политическое поражение в стране. Поэтому они использовали представившуюся им возможность тотально дискредитировать меня, устранив тем самым наметившееся признание моей философии.
 
    Возможность эта была связана со случившимся в это время нападением на меня уголовника психопата с ножом, которого я, защищаясь, ранил. Рана отнюдь не была смертельной и его доставили в одну из лучших больниц Израиля буквально через 15 минут. Но там допустили (или сделали ему специально) возникновение на месте раны массивного абсцесса (из него выкачали 2 литра гноя) от которого он и скончался через 11 дней. А мне грубо пошили дело о преднамеренном убийстве.  Это при том, что дело происходило во дворе дома, в котором я жил, и было человек 50, которые видели, что он напал на меня с ножом и я защищался. Я назвал полиции порядка 20-и тех из них, которых знал, но полиция заявила, что не нашла ни одного из этого списка. По окончании следствия я нанял частного сыщика, который нашел их всех, но теперь, как пишет он в своем отчете, они были запуганы и боялись свидетельствовать.
 
    На суде я добился права самому допрашивать свидетелей и расколол свидетельницу обвинения, которая призналась, что пострадавший таки напал на меня с ножом, а я защищался. Это право у меня отняли сразу после того, как я ее расколол, но тем не менее суд вынужден был признать, что на меня напали и я защищался. И после этого мне все равно влепили 9 лет. А для того чтобы очевидная несправедливость такого приговора не вызвала возмущения довольно широкого круга израильтян, следящих за моим процессом (В Израиле не так часто случается, что обвинение в преднамеренном убийстве выдвигается против доктора наук, в прошлом борца за выезд евреев из Союза, когда такой выезд считался преступлением и за его попытку сажали в тюрьму), на меня накатили в бульварной прессе грязную клевету. После чего у упомянутой публики отпало желание разбираться в справедливости – несправедливости моего приговора, а тем более в моей философии. И эта клевета до сих пор используется для отвлечения внимания публики от моей философии и публицистики.

    Я обжаловал это решение в Верховном Суде и добрался до рассмотрения моей жалобы только через 3 года. Верховный Суд снял мне 6 лет, и я вышел на свободу, но полностью обвинения с меня не сняли. Уже одного этого было достаточно, чтобы осложнить мне оставшуюся жизнь в Израиле, а тем более дальнейшее продвижение моей философии, и мои враги надеялись, что я уймусь. Но я сразу после выхода ринулся бороться за ее дальнейшее продвижение, а заодно и свое полное оправдание по делу. За это на меня было организовано пара покушений с попыткой задавить автомобилем и в одном из них меня таки повредили. Мне начали портить здоровье различными методами и, наконец, лишили всех источников существования, изгоняя меня с любой, даже самой черной работы, которую мне удавалось найти. В результате я вынужден был покинуть Израиль и вернуться в Украину. Всю эту израильскую эпопею я описал в книге «Философия и действительность» (Bulletin d'EUROTALENT-FIDJIP, N3 и N 4, 2018; https://www.academia.edu/38339945/; https://www.academia.edu/38364417).

    В Украине, в которую я вернулся в 1992-м году, поначалу было не до философии вообще и моей в частности, равно как и не до моей судимости. Тем не менее довольно быстро у меня начался конфликт с украинским философским истеблишментом, который также, как и российский во главе со Степином, был продуктом советской эпохи. И также после развала Союза перекинулся из правоверных марксистов, исповедующих единство истины по Марксу, в пламенных сторонников относительности истины в духе пост позитивизма. (По Марксу - это значит единство истины без объяснения, как его увязать с тем, что наука, вопреки Марксу, время от времени меняет и не может не менять свои выводы, из-за чего и произошел кризис классического рационализма и восторжествовал релятивизм. И только мой единый метод обоснования объясняет, как можно сочетать сменяемость выводов науки с единством истины и вообще какого рода истину дает нам наука).  И, конечно, их мой неорационализм и единый метод обоснования никак не устраивал и, наоборот, угрожал их карьерам. Ну, а по мере того, как в стране стабилизировалась жизнь вообще и политическая в частности, моя философия, которую я продолжал развивать, и публицистика, которая теперь касалась украинской действительности, нажили мне уже более серьезных врагов, как в среде либералов, так теперь уже и в среде националистов. (Обосновать научно национализм, увязав его с интересами всего человечества в современной действительности, невозможно, и это становится очевидным в свете единого метода обоснования). И все пошло, как и в Израиле, с той лишь разницей, что здесь меня в тюрьму не сажали, нападений с ножом, бритвой или арматурой не было (а в Израиле их было не меньше десяти, в основном в тюрьме, но были и до и после) и машиной меня сбить не пытались. Зато было больше серьезных отравлений, после которых я попадал в больницу и лежал под капельницей, а после одного из них получил инфаркт, цирроз печени и разрушение всего желудочно-кишечного тракта. Здесь против меня применялось одно время в прошлом и применяется в настоящее время электромагнитное облучение определенной частоты, которое я описал в статье «Психотропное оружие» (https://www.academia.edu/144410739/). Оно вызывает разрушение нервной системы (руки трусятся так, что невозможно донести, не расплескав, ложку с супом до рта), вызывает общую слабость, туман в голове, потерю памяти. Работать становится так трудно, что я с огромным трудом заканчиваю эту статью. Применялись против меня и разные другие приемы разрушения здоровья.

    Ну и, конечно, продолжается и даже усиливается информационная война против меня и в Украине, и в России, и на Западе. Мне перекрыли доступ почти ко всем тем сайтам в интернете, где я, что называется, хорошо сидел, а с некоторых полностью (sciteclibrary.ru) или почти полностью (ihtic.ru) удалили ранее опубликованные там мои работы. Или продолжают удалять по одной и портить те, что еще остались (world.lib.ru). Еще один прием информационной борьбы – это игра со статистикой посещаемости моих работ на сайте. Занижают на порядок по сравнению с действительной посещаемостью (academia.edu). А это влияет на реальную посещаемость, снижает и ее.

    Все это я описал в книге «Итог» (https://world.lib.ru/w/woin_a_m/voin412.shtml), и паре десятков статей, написанных после этого. (Читатель может найти их в интернете, ориентируясь по названиям). И если я до сих пор жив, то только благодаря тому, что писал об этой борьбе, что хоть как-то связывало руки моим противникам.

    Вся эта борьба со мной – это еще одно подтверждение истинности моей философии и ее важности для человечества.

    В заключение я обращаюсь к тем, кто согласен с вышенаписанным, с просьбой помочь мне, в меру их возможностей, добиться широкого признания моей философии, что необходимо во избежание глобальной катастрофы человечества. Помощь может быть самая разная, например, перепост упомянутых моих книг и статей по неорационализму и единому методу везде, где человек имеет возможность размещать тексты.