Лучше гор может быть только дома. Глава 7

Ночь для Тани была беспокойной. Сначала она долго ворочалась, стараясь не доставлять неудобства девчонкам. Но, те отрубились сразу же, как только упаковались в спальник. Индивидуальных спальников, прозванных «жлобниками», не было. На четверых брались два спальных мешка и змейками соединялись так, что получался один общий на палатку, так экономилось место в рюкзаках. 
Таня вновь и вновь мысленно возвращалась к вечернему разговору у костра. А что бы было, если кто-то отважился признаться? Нельзя в походе затевать такие расследования. Все выяснения отношений только в городе. Разлад в группе может привести к непредсказуемым последствиям. Правила точно придумывались не на ровном месте, нарушать их нельзя, а Таня нарушила, в чем и корила себя сейчас, под мирное сопение своих подруг. Им то чего волноваться, не они же были инициаторами этих разборок.
Затем эти переживания сменились более прозаичными, завтра её ждало дежурство и нужно очень постараться, что бы не проспать, не подвести, приготовить завтрак к подъёму остальных. Дежурство – это очень ответственно.
Её разбудил Женька,  он тряс Таню за плечо.
- Вставай, я уже костёр разжег.
Таня, ёжась от холода, вылезла из палатки. По мокрой траве и сырости стало понятно, что ночью прошел дождь. Сонная одурь моментально сменилась паникой: она вчера не убрала кроссовки, которые теперь, без всякого сомнения, намокли. Сколько можно наступать на те же грабли? Таня уже рисовала мысленно картину, как она будет сушить их у костра и они обязательно сгорят, даже почувствовала запах паленой резины, словно это уже произошло. Но не сухих, не мокрых кроссовок возле палатки не обнаружила.
- Жень, - шёпотом позвала она, боясь разбудить товарищей, - ты кроссовок моих не видел?
- Нет, - так же тихо отозвался Женька, оглядываясь по сторонам.
И тут, спавший возле палатки Булька поднялся, сладко потянулся, выставив переднюю лапу вперёд, и Таня увидела, что лежал он как раз на её обувке. Она мигом натянула совершенно сухие и нагретые горячим собачьим телом кроссовки. На радостях Таня обняла пса и чмокнула его в холодный чёрный нос.
- Спасибо, моё сокровище! – прошептала Таня, теребя Бульку за уши, - Ты мой спаситель. Сегодня мой завтрак – твой.
Женька принес два котелка воды и теперь возился с примусом, Булька, сопровождавший его тоже вернулся и тыкался своей мокрой и холодной мордой в Таню.
- Так ты тоже умываешься по утрам? – удивилась Таня.
- Нет, это он воду хлебал, как поросёнок, брызги во все стороны летели, - засмеялся Женька, подвешивая один котелок над костром, второй устанавливая на примус.
- Тань, - тихо позвал Женька, - как думаешь…, - и замолчал.
- Что думаю? – поинтересовалась Таня.
- А если бы выяснилось, что кто-то из наших… проболтался? Как дальше поход продолжать? – оказалось, что Женьку волновали те же мысли, что и её.
- Я тоже думала об этом, - отозвалась она.
- И что надумала? – Женька оторвался от своего примуса. Было видно, что вопрос этот волнует его не меньше, чем Таню этой ночью. Ответ для себя она нашла и сейчас озвучила его Женьке.
- Если кто-то вдруг кому-то рассказал, то я уверенна, что причина была. Выслушали бы, разобрались. Дальше бы решали, что с этим делать. Не с человеком, а с ситуацией, понимаешь, о чем я? Я не верю, что кто-то из наших способен на подлость, а если кто-то по глупости проболтался, запутался, то выпутываться будем вместе. Ситуации в жизни разные бывают, - глубокомысленно заключила она, вздохнув, как старушка.
- Мне кажется, что мы уже все запутались, когда решили идти за колокольчиками, - произнес Женька, продолжая раскочегаривать капризный примус.
- Согласна. Как исправить, вот вопрос? Отнести ночью штаны и куртки под колокольчики? Или днём прийти в кафе и честно во всём признаться?
- Какой-то бессмысленный поступок, не находишь? – задал вопрос Женька.
- Да уж, наворотили мы дел, - вздохнула Таня, - и не исправить теперь.
- Жалеешь, что пошла? – вдруг поинтересовался он.
- Нет, Жек, не жалею. Жалею, что не смогла всех отговорить, - вздохнула Таня.
Из выданных накануне завхозом продуктов Таня сварила молочную рисовую кашу. С завтраком поспела вовремя, как раз к подъёму группы. Пока ребята умывались, Таня доделывала бутерброды, раскладывая золотистые ароматные шпротинки на хлебные сухарики.
- Ух ты, какое роскошество! – облизываясь, отметил Дымыч.
- Я сейчас слюной захлебнусь, - подошла Лерка, облизываясь.
Таня, временно забыв о своих переживаниях, искренне радовалась, что сюрприз удался, даже немного гордилась собой. Сегодня она не забыла про кофе. Как и обещала, свой завтрак отдала заботливому Бульке, сама, довольствуясь только кофе с печеньем. Немного посомневавшись, и печенье скормила собаке, раз уж обещала.
- Пал Дымыч, а Бульку пустят в поезд? – спросила она.
- Тань, не выдумывай. Булька сам с нами не поедет. У него здесь дом, - задумчиво, словно подбирая слова, произнес  тренер.
- Нет у него тут ни какого дома, - не унималась Таня, - иначе бы он не бродяжничал.
- Горы его дом. Ты думаешь, ни кто раньше не пытался взять его к себе? Многие пытались. Не идет он. Его даже на поводок посадить ни кому не удалось, он уходит сразу, словно понимает.
- Но я чувствую, что это моя собака, - не унималась Таня.
- Ага, так же как и многие до тебя. Здесь, в горах его дом. Мы приходим и уходим, а он остаётся и встречает следующих гостей. Не бродяжничает он, он – гостеприимный хозяин, да, Булька?
Тане показалось, что Булька даже заговорщически подмигнул Дымычу.
 До перевала Кара-Джаш дошли быстро. Дожидаясь матрасников, сделали привал. Ребята нашли почтовый ящик в виде старого эмалированного чайника, вкопанного в землю наполовину. Под  крышечкой обнаружилась записка всё той же Ярославской группы и оставленный ими же привет в виде подтаявшей шоколадки. Сладость тут же разделили на всех, Бульке досталось облизать обертку. Долго спорили, что бы оставить следующей группе. У Ольги были припасены в качестве сюрприза козинаки, ими и поделились. Не всеми, конечно, отломили кусочек, чуть больше шоколадной плитки. Людка придирчиво наблюдала за этим, что бы Оля не больно уж расщедривалась. На то она и Людка, иначе всё бы разбазарили.
Когда тихим ходом подошли матрасники, жара уже стояла невыносимая. Все разделись, на сколько это возможно, оставшись в одних футболках и легких трико. Тренеры вновь устроили совещание со своими штурманами. Принятое решение озвучил Дымыч:
- Исходя из того, что Романтики получили травмы и временно выведены из строя, - все непроизвольно улыбнулись, впервые слыша, что кровавые мозоли стали называться травмами, но промолчали. Не признаваться же в том, что шпионили за ними накануне, - маршрут Орлят и Романтиков временно расходится, - продолжил Дымыч, - Думаю, что расстаемся на один – полтора дня.
И тут неожиданно слово взял один из так называемых Романтиков, здоровый дядька с рыжеватой щетиной, напоминающий викинга.
- Дорогие ребята, - сказал он хорошо поставленным зычным голосом, - мы благодарны вашему тренеру за дипломатичность, но у нас действительно проблемы, - было видно, что дядьке не ловко, - Ноги растерты так, что идти сложно, а лейкопластырь закончился. Пал Дымыч сказал, что он этим не заведует, поэтому решение принимать вам. Мы так же благодарны вам за помощь, вы многому нас научили. Глядя на то, как вы подготовлены к походу, мы поняли, что слегка переоценили свои силы и возможности. Но, мы стараемся, и будем стараться дальше не осложнять ваш поход своими проблемами. Ставить палатки и разводить костер уже научились. С примусом пока проблемы, но и это скоро освоим стараниями Романа Павловича.
Выступление было как на партсобрании, градус пафоса просто зашкаливал. Пока дослушали до конца, уже потеряли суть вопроса. Романтики напряженно ждали ответа, дети растерялись и не понимали, чего от них ждут.
- Нам нужно совсем немного, хотя бы для девушек, - продолжал вещать дядька, опуская глаза от смущения.
- Оля, что скажешь? Можем мы пластырем поделиться? – выручил Дымыч.
- Так этого добра у нас полно, - всполошилась Ольга, - всегда берем с большим запасом, весит мало, места почти не занимает, - она уже распаковывала свой рюкзак, доставая аптечку. Лейкопластыря действительно выдала Романтикам щедро, за что они были безмерно благодарны и не знали, как это выразить.
Дальше дороги расходились. Романтики ушли по легкой тропе, которая была хорошо изучена тренерами и сюрпризов не предвещала. Орлята взяли курс на резкий спуск, который, по словам штурмана Саши, подарит им целый день отдыха в ожидании Романтиков. Дымыч сказал, что раньше ни кто так не срезал, что это авантюра чистой воды, но позже уступил, признавая за штурманом право принимать решение.
Спуск с горы был лесист и почти не проходим. Продираться сквозь густо растущие деревья с рюкзаками за спиной, постоянно цепляясь за ветви и сучья, приходилось с трудом. Кроме того, по земле стелилось растение, толстые и прочные стебли которого напоминали лианы с кожистыми восковыми листьями. Женька определил их как рододендроны. Эти лианы плелись до колен, постоянно цеплялись за ботинки и неимоверно осложняли спуск. Впереди шли близнецы, самые сильные и мощные из группы, прокладывая путь остальным. Идти было трудно, все быстро уставали, и приходилось часто останавливаться, что бы отдышаться. Но привалы были не долгими, так как сквозь кроны деревьев солнце почти не проникало, как только ребята останавливались, их сразу облепляли кровососущие. На очередном из привалов Гошка принял решение, не смотря на жару, всем одеться в костюмы из «парашютной ткани», что спасало от комаров. Уж лучше потеть, чем быть съеденными заживо. Сашка постоянно уверял, что осталось совсем чуть-чуть, он сам рассчитал по карте, что расстояние для нас плёвое. Но все понимали, что двигаются с такой скоростью, что это расстояние не преодолеть и до вечера. Под не дышащими костюмами пот противно струился по всему телу.
Внезапно, а в горах всё всегда происходит внезапно, начался ливень, которого в наших центрально-чернозёмных широтах отродясь не бывало. Словно с неба разом кто-то опрокинул сотни тонн воды. Кроны деревьев от такого потока защитить были не в состоянии. Таня присела, обхватив одной рукой ствол дерева, другой прижимала к себе Бульку, что бы его не унесло потоком воды, хлынувшей с горы в одночасье. Сейчас бы веревками закрепиться, но, к сожалению, погода не оставила им на это ни одного шанса. Перекрикиваться между собой смысла не было, шумный поток заглушал собой все звуки. Видимости тоже не было. Оставалось надеяться, что все успели схватиться за деревья и удержаться. Таня могла видеть только уцепившуюся за соседнее дерево Люду, и чуть поодаль – Димку. Что было с остальными – не понятно. Держаться одной рукой она уже не могла, силы были на исходе, но и отпустить Бульку, которого тут же снесет потоком вниз, было невозможно. Таня приняла решение попытаться упереться ногами в нижестоящее дерево, а дальше будь, что будет. Если не получится, то снесет её вместе с собакой. До дерева было около полуметра, стоило рискнуть. Она отпустила свое дерево, крепко обхватив Бульку уже двумя руками, скатилась, пытаясь упереться ногами в ствол, но он оказался скользким, ноги разъехались в разные стороны, и Таня его оседлала, не выпуская собаку из рук. Она успела заметить, как измученная Людка проделала то же самое.  Ливень продолжался не дольше десяти минут и закончился так же внезапно, как и начался. Но эти десять минут казались десятью часами. Капли с листвы на деревьях всё ещё продолжали капать. Таня боялась пошевелиться, пока не услышала голос Дымыча:
- Ребята, перекличка!
- Лера цела, - услышала Таня голос подруги, выдохнув с облегчением.
- Таня и Булька целы, - отозвалась она, зная, что для Лерки важно услышать именно её голос.
- Люда цела.
- Дима цел.
- Женя цел.
- Саша цел.
- Андрей и Сергей целы.
И тишина… Все замерли.
- Оля, Гоша, - закричал Дымыч. Таня впервые слышала его таким взволнованным.
- Оля, Гоша, - кричали все хором.
- Мы здесь, - все с облегчением услышали Гошкин голос откуда-то снизу. Как они там оказались, ведь первыми шли братья Антоновы, близнецы?
- Целы? – закричал Дымыч.
- Целы, - отозвалась Ольга, все выдохнули с облегчением, - нас смыло, Гошка смог зацепиться за дерево, и мне под ноги альпеншток успел зарубить.
- Не спускайтесь сюда, - кричал Гошка, - здесь обрыв.
- Выбраться сможете, - спросил Дымыч.
После паузы Гошка признал, что выбраться они не смогут, если только попробовать сбросить рюкзаки. Ноги скользили по мокрой глинистой земле, двигаться вверх было невозможно, до обрыва не больше метра.
- Зафиксировались надежно, продержитесь немного? – продолжал выяснять Дымыч, - сейчас скинем веревки, будем вытаскивать. Если не получится удержаться, сбрасывайте рюкзаки.
Ребята стали потихоньку собираться вокруг Дымыча, доставая снаряжение. Девочки только наблюдали, как ребята фиксировали веревки и сбрасывали вниз. Таня продолжала сидеть верхом на дереве, крепко прижимаясь к горячему Бульке. Теперь уже она не отпускала его, потому что от холода зуб на зуб не попадал, используя  пса, как огромную мохнатую грелку. Надо сказать, что Булька и не пытался высвободиться, прижался к Тане, как к родной, удобно устроив свою черную морду у неё на плече. Девочкам было приказано зафиксироваться и не двигаться с места. Теперь Таня видела Лерку, которая, держась за дерево, пыталась подтянуть к себе свой рюкзак. Видимо теряя силы, она сбросила его. Но рюкзак, слава богу, не смыло, он зацепился за сучья.
Когда вытащили Гошу и Олю, Гоша сообщил, что внизу обрыв. Зафиксироваться удалось буквально в метре от него. Ольга стучала зубами, от холода и страха говорить не могла. Всем стало понятно, что идти дальше некуда.
- Саш, по твоим прикидкам, на сколько мы спустились? – спросил Дымыч.
- Думаю, что на пару километров, - ответил штурман.
- Как на пару километров? – удивился Женька, - пол дня убили на пару километров?
- Ребятушки, надо думать, как выбираться, - произнес Дымыч, - вверх мы уже не поднимемся с рюкзаками, внизу обрыв. Куда не кинь, всюду клин. Вещи придется бросать.
- А дальше как, без всего? – растерянно спросил Андрюха.
- Тут бы живыми выбраться, - ответил Гошка.
- Предложения какие будут? – поинтересовался Дымыч.
- Двоим, без вещей вскарабкаться можно, - прикинул Андрей, - помощь привести.
- Да какая здесь помощь? – не согласился Саша, - Пал Дымыч, сколько до ближайшего посёлка, как думаете?
- Не вариант, - отозвался Дымыч.
- Матрасники вряд ли далеко ушли со своими мозолями, - предположил всё тот же Андрей.
- Матрасники нам ни чем не помогут, они без снаряжения и без опыта, а от одного Ромки толку не будет, - с сожалением в голосе заключил Дымыч, почесываю успевшую отрасти за эти дни бороду, - Я тут подумал про Ярославцев, мы всю дорогу им на пятки наступаем, может догнать есть смысл? Что там, в записке было? Ярославская СШ? Спортивная школа? Идут, скорее всего, как и мы единичку. Снаряжение есть. Опыт, какой-никакой имеется. Скорее всего, дети. Но тренер опытный, может даже не один. Если они с Романом объединяться, то может получиться. У матрасников трое крепких мужиков, под руководством могут быть полезны. Опять же мы знаем, что параллельно с нами Муромцы идут, но найти их сложнее будет.
- Допустим, - согласился Гошка, тоже стуча зубами от холода, - сколько времени, что бы собрать этот спасательный отряд, понадобиться?
- Сутки, не меньше, - сказал Саша.
- С нами девочки, они столько не продержаться сидя на деревьях, - сказал Дымыч, - думаем, ребятушки, думаем. Если ждать, что немного подсохнет, это ещё дольше. Сохнуть пару дней будет, не меньше. Солнце сюда не проникает.
Все молчали, осмысливая безвыходность положения, в котором оказались. Говорить что-то бессмысленно, а идей как спастись не было. В наступившей тишине было слышно, как у всех клацают от холода зубы.
- А если, - услышали голос Серёги, - я без рюкзака поднимаюсь вверх на длину веревки, закрепляю её, спускаюсь за рюкзаком и все вместе по веревке карабкаемся вверх. Дальше повторяем.
- Может и получится, - согласился Дымыч, - так хоть согреемся. Вверх с веревкой мальчики идут по очереди, девочки не участвуют. Я первый.
Все напряженно наблюдали, как Дымыч карабкается вверх с веревкой. Ребята растянули и зафиксировали перпендикулярно ещё одну веревку, на случай если он соскользнет вниз, будет за что зацепиться. Ноги Дымыча то и дело соскальзывали по мокрой глине, но он фиксировался альпенштоком и цеплялся за деревья. Наконец, веревка была зафиксирована, и тренер спустился за своим рюкзаком. Получилось! Ура! Все немного воодушевились.
- Антоновы – вперед, - скомандовал Дымыч, - за ними девочки. Анрюха и Серега смогут сверху помогать им, подтягивать. Мы страхуем снизу. Дальше остальные. Мы с Гошей последние. Двигаем, ребятки, без суеты. Эх, сейчас бы чайку!
Таня осторожно отлепилась от своего дерева, отпустив Бульку. Пес сразу понял, чего от него требуется и, ловко перешагивая стелящиеся по земле лианы и почти не поскальзываясь, двинулся вверх.
Путь наверх был бесконечно долгим и неимоверно трудным. Сил переговариваться не было. Изнурительный подъем, казалось, не закончиться никогда. Остановиться – значит сгинуть, все понимали, что надо двигаться. Дымыч всегда повторял, что учит их выживать, вот и выживали, не веря в то, что когда-то это закончится.
Когда, наконец, выбрались наверх, радости не было. Была усталость, была обреченность. Промокшая до последней нитки и промерзшая до костей Таня лишь смогла немного удивиться, что ещё светло. Карабкаясь по темному лесу, она думала, что уже глубокая ночь.
Все повалились на землю, сил обустраивать лагерь не было ни у кого. Заставить себя собрать дрова и разжечь костёр казалось невозможным, хотя больше всего хотелось согреться и переодеться в сухое. Думать о том, что сухих вещей в насквозь промокших рюкзаках может не оказаться, было страшно. Ни кто даже не пытался проверять.
Передохнув минут десять в полном молчании, услышали голос Дымыча.
- Ребятушки, родненькие мои, надо вставать. Иначе замерзнем. Спать нельзя. Лагерь здесь тоже не поставишь, воды поблизости нет. Встаем, двигаемся дальше. Сейчас уже полегче будет.
- Двигаем дальше, - пробормотал Гоша, повторяя за Дымычем, поднялся и вскинул на спину свой промокший и от того сильно потяжелевший рюкзак. Остальные последовали его примеру. 
Шли, передвигая ноги, как говориться, на автопилоте. Просто шли вперед, надеясь найти место, подходящее для ночевки. Тане больше всего на свете сейчас хотелось домой к маме. К маме, которая не понимает, до которой не достучаться, которая не хочет вникать в Танины проблемы, но которая защитит, подложит вкусняшки в рюкзак, обогреет и накормит.
Вдруг Булька, который плелся рядом, рванул вперёд и вскоре исчез из поля зрения.
Тане очень хотелось скулить, но в походе нельзя, даже если очень сильно хочется, это правило. И тут она услышала, как всхлипывает Оля. Следом заревела Людка. Ну и Таня с Леркой уже больше не сдерживались.
- Я к маме хочу, - причитала Оля, клацая зубами и размазывая слезы по лицу.
Ребята хотели было остановиться, но Дымыч сказал, что девочки скоро успокоятся, устройство у них такое, что выплакаться надо.
Совместная истерика закончилась быстро, всем удалось взять себя в руки и шагать дальше.
Вдруг впередиидущие резко остановились, за ними и остальные. Все увидели бежавшего навстречу Бульку, за ним спешили Роман и трое Романтиков.
- А нас ваш Булька взбаламутил, примчался один, мы за ним, думали, случилось чего, - запыхавшись, объяснял на ходу Роман Павлович, но осекся, видя состояние Орлят. Мужики молча стащили с девочек рюкзаки, и сопроводили в свой лагерь.
Дальше Таня уже соображала плохо. Её усадили греться у костра, сунули в руки горячий чай. Кто-то её раздевал, растирал спиртом. Содранные о веревку при подъеме руки намазали зелёнкой. Глаза слипались, мозг отказывался анализировать происходящее. Он только отметил, что на неё натянули огромный колючий чужой свитер до колен и вязаные носки, на пять размеров больше и уложили в палатку.