Терновый венец победителя

Квэддо пришёл в себя от запаха. Пахло дымом, кровью, горелым мясом и кислым вином. Зрение возвращалось постепенно. Во рту было сухо, как во рву заброшенной крепости. Квэддо вначале испугался, что остался без языка, но, к счастью, тот был на месте.

– Пить! – просипел солдат.

Он не услышал собственного голоса, зато слышал стоны и хрипы вокруг. Квэддо с трудом повернул голову. Слева вытянулся на узкой койке такой же несчастный солдат. Квэддо моргнул, в глазах немного прояснилось, и он узнал своего давнего приятеля, весельчака, выпивоху и бабника Харлена. Его голова была обмотана тряпками, видимая часть лица была изжелта-бледной, и Квэддо поначалу решил, что Харлен отправился на Небеса. Однако грудь Харлена мерно вздымалась.

“Живой!” – обрадовался Квэддо. На стон подошёл юноша в грязно-сером балахоне и с потухшим от усталости лицом. В руках парнишка держал деревянный ковшик с жидкостью. Он поднёс сосуд к губам Харлена, однако тот даже не смог проглотить воду, и часть пролилась на обмотки и тряпьё, которым было прикрыто тело раненого. Потом настала очередь Квэддо, и он с жадностью глотал тёплую влагу из ковшика. К сожалению, её было мало, и Квэддо не смог напиться всласть.

– Ничего-ничего! – ободряюще сказал помощник. – Жить будешь, это главное. Скажу лекарю, что тебя можно перенести отсюда…

– Куда… – начал было Квэддо, однако служитель не стал даже слушать и ушёл.

Счастливый, он мог уйти из этого смрадного места страданий! Квэддо прислушался к своим ощущениям, пошевелил пальцами на руках и ногах. Всё было на месте, и радость горячей волной окатила раненого офицера. Он будет жить! Он цел! А увечья… Что ж, такова участь любого солдата. Квэддо знал, на что шёл. Раны заживут.

Теперь надо узнать, что с его друзьями. Харлен здесь, раненый, но живой. Где Акилла? Он был отчаянным парнем, не щадил себя в последнем бою. Жив ли он вообще? А Рэйшен? Дроу оказался отличным товарищем, таким, что прикроет тебя без раздумий. Где он сейчас? Квэддо помнил, как кто-то рубящим ударом прошёлся по его ноге. Тёмная кровь хлынула из раны на бедре, смешиваясь с грязью под сапогами. Резкая боль пронзила тело, а через миг накатила слабость, и меч в руке показался непомерно тяжёлым. Откуда-то сзади послышался рык дроу:

– Не отступать!

Квэддо попытался выпрямиться, но нога подвела его, и он рухнул на землю. Последнее, что он услышал, был звон клинков где-то рядом и чей-то хриплый вопль.

Квэддо потерял счёт времени и не помнил, сколько он провалялся в этой вонючей палатке. Он то засыпал, то просыпался. Сон больше напоминал горячечное забытьё, и в минуты просветлений Квэддо боялся, что здешние лекари оттяпают ему ногу или руку. Потом пришёл новый страх, что его просто забудут здесь, забудут принести ему воды, лихорадка охватит тело Квэддо и спалит его.

Однако про раненых никто не забывал, измученный санитар появлялся, приносил воду и, не слушая жалоб и стонов, снова уходил. Еды никто не приносил, впрочем, Квэддо и не хотелось есть. Его терзало недоумение: неужто лекарь так и не появится здесь? Наверное, он задал этот вопрос вслух, потому что чей-то каркающий голос ответил ему:

– Если появится, значит, заберёт кого-то на ампутацию. Так что уж лучше без него!

Наступил день, когда лекарь всё же посетил палатку для тяжелораненых. К этому моменту Квэддо больше бодрствовал, чем спал, и прислушивался к разнообразию болей в ногах. Там тянуло и дёргало, как больной зуб, а иногда просто жгло огнём. Лекарь, едва держащийся на ногах от усталости, небрежным движением откинул одеяло Квэддо. Лицо лекаря стало сосредоточенным. В этот миг Квэддо припомнил, как задумчиво генерал Римардо разглядывал карты или слушал донесения. Лекарь тоже был в своём роде генералом, который вёл битву с ужасающим противником – со смертью. И частенько выигрывал.

Лекарь жестом подозвал к себе парня-санитара и принялся отдавать какие-то распоряжения. Отрывистые слова придали ему ещё больше сходства с генералом, и Квэддо вдруг успокоился: эту битву они выиграют. Санитар с потухшим взглядом молча кивал.

А вот при осмотре Харлена лицо лекаря стало озабоченным и даже встревоженным. Харлен до сих пор в себя не приходил, на зов Квэддо не откликался. Лекарь размотал потемневшие повязки на голове солдата, и Квэддо, бросавший любопытные взгляды в ту сторону, ужаснулся. Половина лица приятеля была изуродована, на ввалившихся щеках росла многодневная щетина, превратившая Харлена в старика. Но самое страшное – одного глаза у Харлена не было. На его месте зияла кровавая дыра.

Квэддо прикрыл глаза. Нет, такая рана не была смертельной. Но, чтобы выжить, требовалось быть аристократом, которого держат в чистоте, тепле и заботе. Здесь же, в палатках для тяжелораненых, открывались врата в Бездну.

Будь у Квэддо деньги, он бы заплатил лекарю, чтобы его и Харлена разместили в чистых комнатах. А если доплатить каким-нибудь маркитанткам, те ухаживали бы за ранеными, приносили еду и питьё, меняли повязки… Деньги у Квэддо были. До последней битвы. Где теперь его вещи, солдат и понятия не имел. Скорее всего, в руках какого-нибудь ушлого мародёра.

Квэддо был решительным человеком. Можно пообещать лекарю денег сейчас, а заплатить потом. Главное – выбраться из этой вонючей клоаки. Квэддо окликнул лекаря, и тот обернулся на зов. Хороший знак. Пусть хоть выслушает. И молодой офицер изложил свою просьбу. Санитар отчего-то хихикнул. Что смешного? Непонятно.

– Молодой человек, я знаю, что делаю, – недовольным тоном ответил медик. – Здесь все под моим пристальным присмотром. Как только тебе и твоему другу полегчает, я немедленно распоряжусь перевести вас отсюда. Или ты, офицер, сомневаешься в моих умениях?

Квэддо принялся лепетать, что нисколько не сомневается, но лекарь перебил его:

– Вот и славно! Твой приятель-дроу начинал сомневаться, но, к счастью, передумал. И денег твоих мне не надо, он уже заплатил. И за комнаты для тебя и друга твоего тоже, так что будет вам куда перебраться…

Квэддо замер. Приятель-дроу? Это наверняка Рэйшен, больше некому. Неужто он нашёл и сберёг вещи своих товарищей? Если так, понятно, откуда у этого транжиры деньги.

Тем временем лекарь и санитар убрались восвояси, и Квэддо остался один на один со своими мыслями и догадками.

На следующий день Харлен пришёл в себя. Первым делом он ощупал своё лицо и с испуганным воплем попытался содрать с себя бинты. Квэддо стоило большого труда успокоить друга. Офицер попытался встать со своего места, но тут же свалился обратно от жгучей боли. На крики явился парнишка-санитар и навёл порядок. Харлен убедился, что хотя бы один глаз остался при нём, а Квэддо дали болеутоляющий настой. Остальные раненые в палатке молча наблюдали за всей этой суетой. Кто-то неодобрительно фыркал, а некоторые посмеивались в кулак.

– Вот пожалуюсь на вас обоих! – шутливо пригрозил санитар, уходя.

Харлен озирался по сторонам единственным глазом и морщил нос от тяжёлого запаха немытых тел, травяных отваров и несвежих повязок.

– Не буянь, – посоветовал ему Квэддо, – здешний коновал своё дело знает, даже обещал скоро нас выпустить.

– Куда он вас выпустит? – проворчал один из раненых. – В чистое поле? Чтоб там сдохнуть?

Харлен поворачивал голову так и этак, приспосабливаясь смотреть одним глазом. В прежние времена он шутки ради завязывал себе один глаз, подражая контрабандистам и пиратам с юга, а теперь шутка превратилась в страшную действительность. Харлен повёл головой, как слепая собака, принюхиваясь к воздуху.

– А правда, куда теперь податься? – негромко спросил он. – Война-то ещё идёт?

– Эх, братишки, долго вы тут без сознания провалялись! Кончилась война! Всё, амба, отвоевались!

Квэддо замер, а потом нерешительно спросил:

– А… победил-то кто?

– Мы, мы победили! Всё благодаря гению генерала Римардо! Да ещё в последнем бою, говорят, парень молодой отличился, на одном из флангов командира убили, так он взял командование на себя, воодушевил людей, да и сам дрался до последнего!..

Харлен, слушая эти речи, даже заулыбался, поглядывая единственным глазом на Квэддо. Он помнил, как всё случилось. Однако дальнейшие слова рассказчика заставили обоих друзей открыть рты от удивления.

– Говорят, сам король заметил парня! Бароном сделал, понимаешь?! Титул, земля… Всё, как положено. Город теперь Жадвилем назовут, в честь победителя!

– Ру… Руфус?!

Харлен вытаращил на говорившего свой единственный глаз, а Квэддо молчал, не в силах произнести ни слова. Руфус исчез с началом боя, и никто не мог отыскать его. Сам Квэддо грешным делом подумал, что Руфус по глупости попал в засаду, а тут вон оно что!

– Да это ж враньё! – Харлен даже сел чуть выше, его голос дрожал от возмущения. – Перед атакой Руфус куда-то запропастился. А понадобилось перед королём предстать – и он тут как тут! А ведь это друг мой, Квэддо, должен был баронский титул получить! Или хотя бы очередной офицерский чин! Да что ж это такое!

Раненые, которые были в сознании, загомонили. Такие новости до солдат доходили не каждый день.

– А кто видел, что именно Квэддо храбрость проявил? Если есть такие люди, надо, чтобы они к королю пошли и правду рассказали!

Харлен глубоко задумался. Квэддо лишь горько усмехнулся:

– Кто до короля дойдёт? Солдат ценят, пока они рубятся и умирают. А правду нести – мы не аристократы, рожей не вышли!

– Что за речи! – громыхнул кто-то с соседней койки. – Измена! Просто так король никому титулы не даёт! Если дал – значит, заслужил!

Харлен хотел ответить, но замялся. Квэддо тоже молчал. Кто знает, кому эти слова доложат завтра? А раз война кончилась, солдаты и боевые офицеры больше не нужны, их можно заставить молчать. Способов хватает.

– А что, король не человек, уже и ошибиться не может? – совсем молодой парнишка приподнялся на своей койке. Квэддо помнил, как этого парня увозили, а потом вернули сюда без руки. – Да и не ошибся он, его обдурили! И дроу, который на нашей стороне воевал, ходил к королю, всю правду ему выложил!

– Рэйшен, – прошептал Квэддо, – его имя Рэйшен.

– И что? Что дальше-то? Король-то что ему ответил? – раненые заговорили одновременно, заглушив басовитый голос доносчика.

– Король его прогнал, – грустно ответил паренёк. – Не поверил, наверное.

Квэддо судорожно сжал край одеяла. Рэйшен… ради товарищей… и вот как всё закончилось.

– Этим дроу нельзя верить! – назидательно ответили ему. – Они не такие, как мы, они только убивать способны!

– Выходит, если он с нами, то убивать можно? И всем хорош был? А раз война закончилась, то стал для нас негодным? Так, по-твоему?

– Да что с тобой спорить, – проворчали в ответ, – молод ты ещё, вот поживёшь с моё… узнаешь, как правда на самом деле выглядит.

Дальше Квэддо слушать не стал.

С этого дня Харлен пошёл на поправку. Квэддо следил за каждым движением друга. Когда Харлен сможет идти, они выберутся отсюда. Палатка постепенно пустела. Кто-то уходил домой, кто-то – в последний путь. Там, на местном погосте, остались парень без руки и старик, уверенный, что знает, как выглядит правда.

Лекарь и его помощники стали выглядеть чуть менее измождёнными. Война, видимо, и впрямь закончилась: новых раненых не было.

Харлену разрешили снять повязку, и теперь он тревожился, как будет выглядеть его лицо. Раньше он шутил и завязывал глаз, подражая пиратам с юга. Теперь это стало реальностью. Квэддо успокаивал его как мог, но Харлен не верил приятелю. Он то и дело ощупывал раненую половину лица.

– Куда ты пальцы суёшь, идиот?! – взревел лекарь, удерживая руку Харлена. – Хочешь заразу внести?! Опять начнёт гнить! Не трожь!

Помощник позже пояснил:

– Шрам на лице невелик, только пустую глазницу прикрывать надобно. Не суй в неё руки, тебе повезло, что не помер, так что не пусти псу под хвост наши старания.

Харлена это почти убедило.

– Сюда бы зеркальце… Хоть маленькое! Одним глазком глянуть бы! – вздохнул он.

– У тебя только один и остался, – равнодушно бросили с соседней койки. – Теперь всю жизнь им будешь глядеть.

– Извиняй, зеркал нет, – развёл руками помощник лекаря.

– Эх, у нас в обозе такие девки ехали, – мечтательно вздохнул Харлен, – у них зеркальца были. И не только они!

Он закатил единственный глаз к полотняному верху палатки. Квэддо посмеивался, глядя на Харлена: тот всегда был большим любителем женского общества.

– Раз ты уже о бабах думаешь, больше тебя держать здесь незачем, – заключил лекарь.

Госпиталь они покинули в один из таких сумрачных дней, когда солнце даже не думает показываться из-за туч, а с неба то и дело срываются мелкие холодные капли. Квэддо с жадностью вдыхал влажный воздух. Здесь, за пределами палаточного городка, не стоял тяжёлый дух отчаяния, смерти и крови, и Квэддо наслаждался этим. Незадолго до этого лекарь, отводя взгляд, шептал ему на ухо о последствиях: рана коснулась того, что делает мужчину полноценным, и теперь Квэддо останется одиноким даже в объятиях. Он слушал, как сквозь воду, мысли плыли медленно, обрывочно. Для него всё ещё существовало только одно настоящее: он жив.

Харлен поднял лицо, подставив щёки под капли, и закрыл единственный глаз, словно хотел прочувствовать этот момент целиком. Свобода пахла сыростью, грязью и… надеждой. Каждое движение, каждый звук требовали нового взгляда. Он резко поворачивал голову, дёргал плечами, присматривался к прохожим. Привыкать к одному глазу – всё равно что учиться ходить заново.

Вдали расстилался город. Тот самый город, который предатель Руфус назвал в честь себя. К городу стекался народ: крестьяне, торговцы, мастеровой люд, даже гномы с Железных гор ехали туда, надеясь на заработки.

Путь к воротам был долгим и тяжёлым. Ноги вязли в грязи, смешанной с обломками разбитых повозок. Дороги от госпиталя никто не чинил, будто тех, кто там оставался, больше нельзя было считать людьми.

– Новому барону госпиталь без надобности, значит, и дорога не нужна, – пробурчал кто-то рядом.

Квэддо и Харлен переглянулись. Это было вполне в духе Руфуса – бросить слабых и ненужных на произвол судьбы. Опираясь друг на друга, они побрели к городским воротам. Из-за стен города доносился металлический перезвон кузниц, перекрываемый выкриками зазывал и тёплым ароматом только что испечённого хлеба. Эти звуки и запахи напоминали о мире, который, вопреки всему, продолжал жить. Где-то там, за крепкими ставнями, текла своим чередом обычная жизнь.

– Надо же, чуть не упустил вас! – раздалось из серой пелены дождя. – Не думал, что вы уже здесь, у самых ворот, грязь месите!

– Рэйшен!

Дроу стоял перед ними – высокий, широкоплечий, в потёртой куртке, с мечом у бедра. Он ничуть не изменился: яркие сиреневые глаза сверкали озорством, светлые волосы, промокшие под дождём, перехвачены кожаными ремешками. Он улыбнулся уголком губ, хотя в глазах мелькнуло что-то вроде смущения.

Приятели бросились к нему, и Рэйшен, хоть и был готов к объятиям, принял их с осторожностью, будто боялся причинить боль. Люди вокруг косились, некоторые даже замедляли шаг, но он не обращал внимания.

– Мда… – протянул он, оглядывая друзей с ног до головы. – Вас ещё кормить и кормить. Пошли, покажу наше новое жильё.

Он не сказал ни слова о потерянном глазе Харлена или хромоте Квэддо. Для Рэйшена это не имело значения. Они были живы. И это было главное.

Городские стражники у ворот с неодобрением косились на тех, кто приходил со стороны госпиталя. Здесь были нужны только здоровые, сильные, готовые работать. Больные, раненые, те, кто уже не мог быть полезным, – их здесь не ждали.

Однако Квэддо и Харлену ничего не посмели сказать. Ведь с ними был Рэйшен.

Он стоял, как скала среди бури. Один из стражников буркнул:

– Опять ты! Сколько раз было сказано – в городе меч носить запрещено!

Дроу не ответил сразу.

– Заставь меня, – холодно усмехнулся он.

Квэддо напрягся. Он знал, что Рэйшен способен на многое, когда его провоцируют.

– Он не станет обнажать меч на улицах, – поспешно встрял Харлен, пытаясь смягчить ситуацию.

– Да неужели? Это он тебе сказал? – стражник зло усмехнулся. – Эти тёмные ублюдки рождаются со змеиной ложью во рту!

Квэддо почувствовал, как внутри поднимается злость. Рэйшен спас ему жизнь. А для этого человека он – всего лишь «тёмный ублюдок».

Но дроу не ударил. Он лишь медленно снял перевязь с мечом. Его пальцы задержались на рукояти, будто прощаясь. Затем он швырнул оружие к ногам стражника так, что металл звякнул о камень.

– Подавитесь! Мне он больше не нужен…

Сзади уже загомонили недовольные. Стычка создала очередь, и никому не хотелось мокнуть под дождём. Но Квэддо видел, как Рэйшен сжал кулаки.

На улицах кипела жизнь. Мастеровые сновали с инструментами, разносчики выкрикивали цены на горячие пироги, женщины спешили домой, подобрав мокрые юбки до колен. Всё вокруг дышало движением. Город не просто восстанавливался после войны, он пытался забыть её.

Но Рэйшен шёл среди всего этого, как тень сквозь свет. Прохожие косились на него с подозрением, кто-то даже переходил на другую сторону улицы. Его высокая фигура, тёмная кожа и холодные, светящиеся глаза пугали горожан, словно он был демоном из Бездны, который явился собрать свою жатву. Но дроу не опускал взгляда. Он знал: страх – это власть. Только вот не хотел он власти над такими, как эти горожане.

Комната, которую снял Рэйшен, находилась недалеко от городской стены, там, где теперь селились небогатые ремесленники и бывшие солдаты. Центр города отдали богачам, которые не видели крови и грязи. Для Квэддо и Харлена же эта комната казалась роскошью. После госпитальных кошмаров и окопов даже чистое одеяло на кровати ощущалось как подарок судьбы.

Рэйшен сумел найти и сохранить кое-что из их вещей – потёртый мешок Квэддо, старую флягу Харлена, армейский нож. Деньги, конечно, исчезли, как и всё ценное, что было при них в момент ранения. Наверняка их давно уже растранжирили мародёры.

– Рэй, по гроб жизни буду тебе благодарен! – радостно воскликнул Харлен, стряхивая капли дождя с волос. – Не ожидал, что мы ещё когда-нибудь окажемся в настоящем доме под крышей!

– А как ты лекарю платил? – спросил Квэддо, внимательно глядя на друга. – Из своих?

– Ну да, – пожал плечами Рэйшен, скидывая мокрую куртку на спинку стула.

Квэддо секунду молчал, потом протянул руку и крепко сжал запястье дроу:

– Устроюсь на работу и всё верну.

Рэйшен лишь коротко хмыкнул:

– Не надо. Это не долг. Деньги не главное.

Он не стал говорить вслух, что друзей у него мало. И разбрасываться ими он не собирался.

Перед сном они говорили, негромко, почти шёпотом. Сказывались привычки, приобретённые во время войны, когда любое слово мог услышать враг. Квэддо ждал, что Рэйшен расскажет о своём разговоре с королём, но дроу молчал. Ни намёка, ни слова. Он всегда был гордым. Любая неудача отзывалась в нём глубокой раной. А поражение? Оно заставляло его кипеть, сжимать кулаки, бросаться в драку, будто ударом можно было вернуть потерянное. Разговор с Витерием Рэйшен, видимо, считал именно таким поражением. Поэтому Квэддо не стал расспрашивать. Не сейчас. Может быть, время для этого не настанет никогда.

– Слушай, Рэй… – нарушил тишину Харлен, лёжа на своей кровати. – А ты про Акиллу ничего не слыхал?

Они крепко сдружились во время войны, и теперь одноглазый солдат переживал за судьбу приятеля.

Деревянная кровать скрипнула под весом Рэйшена. Затем последовал долгий вздох, словно дроу собирался с силами.

– Неладно с ним, – наконец произнёс он. – Очень неладно.

Харлен замер. В комнате стало холоднее.

– Он был в том же госпитале, что и вы оба. Только палатка другая.

Рэйшен говорил, делая мучительные паузы, будто слова застревали у него в груди.

– Да не томи ты! – рявкнул Харлен, сжав кулаки. – Говори, что с ним!

– Без ноги остался, – отрывисто бросил дроу в темноту. – Лекарь не знает, выживет ли.

Харлен не ответил. Он просто сидел, уставившись в потолок.

– Он до сих пор в госпитале? – спросил Квэддо.

– Да, – Рэйшен говорил всё медленнее, будто каждый звук давался ему с усилием. – Я ходил к лекарю. Принёс денег. Хотел, чтобы Акилле дали лучшее место, хорошее питание, хотя бы немного тепла. Но в конце концов меня прогнали.

Он помолчал.

– Сказали: «Не мешайся под ногами. Я свою работу и без тебя знаю».

Харлен закрыл единственный глаз. Квэддо стиснул челюсти так, что заныли зубы. А Рэйшен прислушивался к монотонному стуку капель за окном, словно силился найти ответы на свои вопросы.

Наутро проглянуло солнце, согрев и осветив всех, кто начинал жить заново после разрушительной войны. У Рэйшена нашлась краюха хлеба, немного зачерствевшая. Он разломил её на три части, и теперь каждый держал в руках по куску. Никто не жаловался. После госпиталя и окопов это было почти праздником.

– Надо забрать Акиллу из госпиталя! – заявил Харлен. – Мы сами его выходим.

В голосе звенела решимость вернуть товарища живым и по возможности здоровым.

Квэддо молчал. Он тоже хотел помочь, но знал: без денег даже до госпиталя не добраться. По его мнению, вначале следовало найти работу.

– И повозку, – добавил Рэйшен, словно прочитав его мысли, – или хотя бы тележку.

Приятели с удивлением воззрились на него.

– Он не дойдёт до города, – пояснил дроу как ни в чём не бывало. – Не в его состоянии.

– А ты голова! – одобрительно хмыкнул Харлен.

– Только вот негде нам взять повозку, – вздохнул Квэддо. – И тележку тоже.

– Одолжим, – пожал плечами Рэйшен. – Если знаешь, у кого спросить.

– А кого мы тут знаем?

Все умолкли и призадумались.

– Ну… кроме Руфуса, просить не у кого, – наконец произнёс дроу.

Харлен мигом стушевался. Никакого желания идти к новоиспечённому барону у него не было. Квэддо же кивнул, не колеблясь:

– Если ты знаешь, где он живёт, пойдём. Старые боевые товарищи должны помогать друг другу.

Рэйшен усмехнулся уголком рта, горько и зло.

– Да, конечно, старые боевые товарищи… – прошептал он, но тут же выпрямился. – Пойдёмте. Прямо сейчас. И пусть только попробует сказать «нет».

Он уже знал, где теперь живёт Руфус. Он был там и видел, как тот принимает почести, словно ничего не случилось. Но сейчас было время не сводить счёты, а выручать друга. А значит, следовало отбросить знаменитую дровскую гордость.

Три друга собрались быстро. Они прошли узкими улочками своего района, где над обшарпанными домами витали запахи плесени и чего-то горького. Вышли на рыночную площадь, полную людей, криков зазывал и звона монет. Здесь жизнь шла своим чередом, будто войны никогда и не было. Рэйшен повёл их дальше, в район новых богачей. Добротные стены, крыши без дыр, фруктовые деревья в палисадниках… Квэддо чувствовал, как внутри закипают злоба и горечь. За что они воевали? За что их искалечили? Чтобы одни жили в тепле, а другие грызли сухие корки под протекающей крышей?

Особняк молодого барона прятался за высоким забором из чёрного дерева и железа. Этот дом был самым роскошным из всех, что попадались им по пути. Было легко представить, как Руфус завтракает в своём прекрасном особняке и рассказывает детям, какой он герой, как спас страну, хотя сам даже не видел поля боя.

Ворота были закрыты. Харлен уже потянул друга за рукав, мол, давай повернём обратно. Но Рэйшен шагнул вперёд и ударил кулаком по дереву так, что оно затрещало.

– Руфус!!! Эй, Руфус, отопри, дело есть!

Зычный голос дроу слышал, наверное, весь Жадвиль. Где-то за забором залаяли собаки. Затем послышались быстрые шаги – кто-то успокаивал псов. Окошко в воротах со скрипом открылось, и оттуда высунулось хмурое лицо стражника.

– Кто такие? С чем явились к нашему барону?

– Мы старые приятели твоего барона, – насмешливо ответил Рэйшен. – Поговорить с ним пришли.

Стражник сощурился:

– Моего барона?

Он выделил голосом слово “моего”, и тут Квэддо узнал голос. Это был тот раненый из их палатки, который кричал про измену и говорил, что король просто так титулы не раздаёт. Очень плохо. Так их не пустят к Руфусу, и они не смогут помочь Акилле.

– Не горячись, Рэй, – Квэддо положил руку на плечо дроу. – Дай мне с ним поговорить.

Тут стражник тоже узнал Квэддо и Харлена.

– А, старые знакомые! – ухмыльнулся он. – Вы, наверное, работу пришли просить! Или милостыню?

Квэддо стиснул зубы и не стал с ним спорить. Может, и правда удастся устроиться в охрану к кому-то из новых аристократов. Или в городскую стражу…

– Что у вас тут такое, Ашкут? – к воротам с внутренней стороны подошёл ещё один человек.

Такие интонации Квэддо слышал в голосах командиров и начальников.

– Да вот, Шахлай, пришли знакомые мои по госпиталю, – зачастил первый стражник, названный Ашкутом. – Только вот с дроу этим… бешеным.

– Брось ты, – отмахнулся тот, кого назвали Шахлаем. – Говори толком. Чего хотят?

Квэддо ответил за всех:

– Я был офицером. Получил тяжёлое ранение. Теперь живу в городе. Знаком с бароном. Мне нужно с ним переговорить. Есть одна просьба.

Шахлай оглядел их с головы до ног. Так смотрят на старое оружие – может, ещё годится, а может, пора выбрасывать.

– Вот это я понимаю – чётко, по-военному! Пропусти их, Ашкут!

– И дроу?!

– А что он нам сделает? – презрительно бросил Шахлай. – Нас много, а он один. И вообще, слышал я, эти легенды про дроу раздуты. Не такие уж они бойцы, как болтают.

Квэддо заметил, как напряглись плечи Рэйшена. Лицо дроу стало каменным. Он молчал, но в глазах вспыхнул огонь, холодный и опасный. Если сейчас кто-то ошибётся – начнётся кровавая история. Рэйшен сумел сдержаться.

Стало ясно, что Шахлай не воевал. Наверняка он всё это время отсиживался в безопасности, иначе бы знал: силу и умения дроу не преувеличивают – их, наоборот, преуменьшают, чтобы народ не пугать.

Как бы то ни было, ворота открылись, и Ашкут проводил троих приятелей внутрь большого дома.

Дальше общей комнаты на первом этаже их не пустили. Это был просторный зал, увешанный гобеленами, повсюду понатыканы расписные безделушки и мраморные статуэтки. Посреди этого великолепия стоял Руфус, облачённый в расшитую тунику, и опирался на резную спинку стула. На богато украшенной перевязи висел меч в ножнах, слишком большой для баронского роста. Руфус хотел произвести впечатление на своих бывших товарищей.

Ашкут с поклоном удалился. Квэддо не сомневался: за гобеленами прячутся верные барону люди и наблюдают. При малейшей угрозе для барона они выскочат из укрытий и разберутся с нападавшими.

– Ясного тебе неба, Руф… барон! – сдержанно поздоровался Квэддо.

Руфус снисходительно кивнул, как будто одаривал нищих милостыней.

– Мне доложили, что у вас есть какая-то просьба. Излагайте. Я слушаю.

Квэддо коротко рассказал о состоянии Акиллы. О том, что тот ранен, что нуждается в уходе, что без помощи он может просто умереть. Голос его звучал ровно, но внутри всё горело. Руфус же играл рукоятью меча, украшенной камнем, который больше подходил для диадемы, чем для клинка. Он усмехался. Просители ждали.

– Так что скажешь? – нарушил тишину Рэйшен. – Поможешь товарищу или нет?

Руфус сделал вид, что не услышал. Он не простил дроу того, что он рассказал королю правду. Наконец барон заговорил:

– Признаться, я думал, что вы придёте просить о службе. О месте в моей гвардии.

Квэддо и Харлен переглянулись. Это было бы решением двух проблем сразу. Но Руфус вовсе не собирался предлагать товарищам помощь.

– И я бы ответил, – продолжил барон, с удовольствием растягивая каждое слово, – что одноглазых калек мне не нужно. И тёмных ублюдков тоже. Хотя тебя, Квэддо…

Он задумчиво оглядел офицера с головы до ног.

– Ты, пожалуй, сгодишься. Не в гвардейцы, конечно. Может, псарём станешь? Или конюхом? Ты сумеешь работать по-настоящему?

Рэйшен шагнул вперёд. Его глаза горели, как огни из Бездны. Харлен едва успел схватить его за ремень, чтобы удержать.

Квэддо чувствовал, как лицо заливает краска стыда и ярости. Да, Акилле нужна помощь. Но такое унижение он стерпеть не мог.

– Знаешь, Руфус, – медленно проговорил он, – я не просил тебя о работе. И подачек твоих мне не надо.

– Ах, не надо? – Руфус расплылся в довольной улыбке. – Тогда проваливай со своей оборванской командой! Ничего вы от меня не получите!

Он дал знак, и двое стражников вышли из укрытия, молчаливые, готовые драться. Квэддо понял, что разговор окончен.

Они уже выходили через высокие двери, когда Рэйшен обернулся. Его голос был холодным, презрительным:

– Ты трус и фигляр. Наступит день, когда тебе не поможет ни твой меч, ни эти людишки, ни твои побрякушки.

– Что?! Что?! – взревел Руфус, вскакивая. – Ты осмелился оскорбить барона?! Ты мне угрожаешь?!

От возмущения он споткнулся о свой собственный меч, вызвав тихий смех среди своих же людей.

– Теперь ты сам будешь оглядываться, дроу! Я этого так не оставлю! Мы ещё посмотрим, кто кого!

Под гневные вопли барона и насмешки его людей трое друзей вышли за ворота.

– Извините, ребята… – наконец произнёс Квэддо, когда они отошли подальше от баронского дома. – Я просто… не смог сдержаться.

Рэйшен понимающе хмыкнул. Он и сам себя не всегда сдерживал, наживая неприятности и шрамы.

– Ладно тебе, дружище, – дроу хлопнул Квэддо по плечу так, что тот покачнулся, – Руфус и не собирался нам помогать. Мы и без него справимся.

Он замолчал, потом уверенно добавил:

– Выпросим подручные материалы у строителей, соорудим носилки и притащим Акиллу в город. Нас трое, как-нибудь управимся.

“Выпрашиванием” Рэйшен озаботился самолично. Кое-где в городе ещё работали гномы, а с ними у Рэйшена были отличные отношения. Они не любили людей, но к дроу относились с уважением. Вскоре были готовы сколоченные из досок носилки, хлипковатые, на взгляд Рэйшена, но это было лучшее, что они смогли добыть.

Рэйшен легко закинул носилки себе на плечи, и друзья отправились к госпитальным палаткам.

Акилла был жив, хотя и очень слаб даже для того, чтобы сидеть. Его лицо было серым, как пепел, а взгляд затуманен болезнью. Лекарь с кислым выражением лица выслушал Квэддо, который уверял, что они с товарищами сами позаботятся о раненом.

– Слабый он совсем, – нехотя проговорил медик, – помрёт у вас.

– Если он помрёт у тебя, – вмешался Рэйшен, – зачем тебе лишние хлопоты? А так всё свалишь на нас. И никакого шума.

Лекарь долго глядел на дроу, а потом уважительно кивнул.

То ли Квэддо с Харленом переоценили свои силы, то ли Акилла, несмотря на увечье, оказался слишком тяжёлым грузом, но к городским воротам они добрались, обливаясь потом и увязая в грязи по щиколотку. Путь показался долгим. Они сменяли друг друга, стараясь не ругаться вслух, лишь изредка бросали друг другу короткие слова или взгляды, полные усталости. Только Рэйшен ни разу не ослабил хватки на носилках. Акилла стискивал зубы, стараясь не издать лишний стон. Он не хотел быть обузой. И всё же стал ею.

Но даже самое мучительное путешествие заканчивается. Дверь скрипнула, и комната показалась друзьям немного теснее. Рэйшен без лишних слов отдал свою кровать Акилле. Харлен укрыл друга истёртым одеялом, стараясь не смотреть на обрубок, оставшийся вместо ноги.

Квэддо опустился на хлипкий табурет, чувствуя, как горят мышцы, отвыкшие от нагрузки. Что ж, полдела сделано. Осталось совсем немного – удержать Акиллу в этом мире.

Лекарства стоили дорого, особенно теперь, когда каждый травник торговал как палач, зная, что ты при смерти. Еды тоже уходило много: четверо мужчин не могли прокормиться одним лишь воздухом. Харлен уже начал ворчать, что “это не госпиталь, где каждому по кружке воды дают”. А деньги, которыми Рэйшен расплачивался за каждый лист и корень, исчезали, как краденое вино во фляге грабителя.

Рэйшен находил работу легко: его рост, холодный взгляд и молчаливая уверенность могли отпугнуть любого злоумышленника. Торговцы нанимали его охранником на склады, где хранили добычу с последних полей боя: ржавое железо, сломанные щиты, иззубренные мечи. За день он получал больше, чем Квэддо за два.

Офицер не мог рассчитывать на силу или страх. Он выглядел измождённым, да ещё и прихрамывал – такие раны, как у него, бесследно не проходят. После нескольких отказов Квэддо согласился на уборку строительного двора. Ему, боевому офицеру, велели убирать каменные обломки, песок и грязь после ремесленников, пока те заканчивали возведение нового дома для богача. Махать лопатой оказалось куда тяжелее, чем мечом, и каждое движение отзывалось болью в бедре. Но он молчал и работал.

Дома Рэйшен заметил, как дрожат руки его друга после тяжёлого дня, наполненного окриками и грязной работой, и тихо сказал:

– Я поговорю с кем-нибудь. Найдём тебе достойное дело.

– Не надо, – Квэддо не поднял глаз. – Я справлюсь.

Только вот он не справлялся.

Новость о Талуле Рэйшен рассказал друзьям за ужином, если можно так назвать два куска чёрствого хлеба и миску жидкого мясного бульона.

– Она теперь хозяйка одного из самых дорогих домов в Жадвиле, – сказал Рэйшен, не глядя на друзей. – Говорят, клиенты там платят золотом за один вечер. Стража у неё надёжная, но она ищет ещё пару человек. Думаю, место найдётся и для тебя.

У Квэддо внутри всё сжалось. Он понял, о чём идёт речь. Охранник в борделе… Он больше не герой и не воин, а всего лишь страж чужих удовольствий.

– Не хочу, – коротко ответил он, откладывая ложку. – Лучше я пойду на склад, который ты охраняешь, там приберусь.

– На складах ты никому не нужен, – спокойно возразил дроу. – А здесь будут кормить и платить.

Харлен, до этого молчавший, вдруг рассмеялся:

– Да что ты цепляешься за гордость, Квэддо? Вспомни, какой Талула была раньше! Она же знала нас… особенно Рэйшена. Если кто и может взять тебя охранником, так это она. Рэйшен замолвит за тебя словечко.

Его голос звучал почти весело, но Квэддо не видел в этом ничего забавного.

– Не хочу быть её должником, – процедил он сквозь зубы.

Он мог бы ещё спорить, даже настоять на своём, но в этот момент Акилла неожиданно выронил ложку. Он попытался наклониться, но одноногий человек не двигается так, как прежде. Ложка глухо ударилась о пол и покатилась в сторону. Квэддо посмотрел на друга, на жидкое варево в мисках и тощие одеяла.

– Хорошо, – сказал он. – Я пойду.

Увеселительное заведение “Коралловый цветок” пряталось в тенистом квартале для зажиточных людей. Здесь не было грязи на улицах, бродяги не просили подаяния, а торговцы не зазывали к себе в лавки. Изящная вывеска украшала вход. Квэддо молча разглядывал фасад, удивлённый, как Рэйшен так хорошо ориентируется в этом новом городе. Потом он сообразил: дроу нанимался к купцам, ходил по их делам и увидел Жадвиль с другой стороны.

У входа скучал бритоголовый громила. Завидев непрошеных гостей, он отлепился от стенки.

– Кто такие? – со всей возможной суровостью вопросил он.

Квэддо замялся. Он не знал, что сказать, но Харлен пришёл ему на выручку.

– Здесь всех гостей так встречают? – развязно осведомился он.

– Только нежеланных, – огрызнулся охранник. – Нищим здесь не подают.

Рэйшен выступил из-за спин приятелей. Его никак нельзя было принять за нищего. В любых лохмотьях дроу выглядел красивым и опасным, словно затаившийся в ножнах клинок.

– Мы к хозяйке. По делу.

Вышибала выпрямился во весь свой немаленький рост, но так и не смог посмотреть на Рэйшена сверху вниз. Они долго глядели друг на друга. В конце концов вышибала отвёл глаза.

– Я доложу. Ждите здесь.

Талула услышала их ещё до того, как вышибала доложил о гостях. Она узнала голос Квэддо и смех Харлена. И Рэйшен… даже его молчание было громче слов.

Стоя в полутени коридора, она кусала губы до боли. Как же ей ответить этому наглецу, Рэйшену? Как оскорбить, чтобы не выглядеть слабой и жалкой?

Талула остановила охранника коротким жестом:

– Я поговорю с ними. На улице.

Она не хотела впускать их в свой мир, в котором не пахло кровью, по ночам не стонали раненые, а масляные светильники горели ровно, источая запах благовоний. Она создала хрупкий островок покоя и не собиралась делиться им ни с кем.

В середине дня не было ни гостей, ни спешки. Девушки отдыхали, прислуга перемывала посуду на заднем дворе. Но стоило представить Квэддо, Харлена и особенно Рэйшена у порога, как внутри всё переворачивалось.

“Война закончена, и ты не та, кем была раньше”, – напомнила Талула себе.

Затем она выпрямила спину, поправила шаль и вышла на крыльцо.

Харлен не скрывал своего изумления и откровенно глазел на хозяйку заведения, приоткрыв рот. Квэддо, скрывая волнение, расправил плечи и прокашлялся. А Рэйшен стоял чуть позади, еле заметно усмехаясь уголком губ. “Вот наглец! – подумала Талула, встречаясь с ним взглядом. – Как только совести хватило явиться сюда!”.

Квэддо собрался с мыслями и заговорил первым:

– Ясного тебе неба, Талула… Прости, что потревожили в неурочное время…

Она медленно переводила взгляд с одного на другого. Почему-то она решила, что они пришли просить скидку.

Ухмылка Рэйшена выводила её из себя. С каждым мигом становилось труднее держать лицо.

– Никаких скидок для старых знакомых у меня нет и не будет! – слова вырвались неожиданно для неё самой.

Квэддо, прерванный на полуслове, растерянно умолк. Он вовсе не думал о посещении злачных заведений, помня о том, что после ранения он потерял мужскую силу. Неужто Талула что-то прознала об этом? Офицер залился краской. Его гордость лежала где-то в грязи здешних улиц.

Рэйшен сделал шаг вперёд, легко отодвинув друзей в сторону:

– Скидки нам не нужны, не об этом речь. В таких заведениях, как твоё, всегда найдётся работа. Возьми их обоих. Они люди порядочные и умеют держать язык за зубами.

От этой неслыханной наглости Талула приросла к месту.

– Это кто тут порядочный? Харлен, что ли? Да он всех девок в обозе перещупал!

– Так у тебя же не обоз, – ухмыльнулся Рэйшен, – и Харлен больше не будет. Ну, в крайнем случае, Квэддо возьми.

Талула смотрела на своих гостей. Единственный, кого она взяла бы без лишних вопросов – это сам Рэйшен. Но для себя он ничего не просил. Харлен точно не подходил для её заведения: с одним глазом вид у него был совершенно разбойный, да и, насколько Талула помнила, Харлен любил приложиться к фляге с выпивкой. Квэддо… Он был куда порядочнее тех, кого знала Талула. Возможно, присутствие боевого офицера ей бы не помешало. Однако его честность… Это не подходило для дома, где порок прятался под парфюмерией и благовониями. Да и что скажет её покровитель, барон Руфус, если узнает, что Талула берёт на работу его недоброжелателей? Это стало решающим аргументом.

– Ну, для Квэддо я могу что-нибудь придумать, – сказала она с издёвкой. – С утра кто-то должен прибираться: окурки собирать, грязные чашки, да горшки после клиентов.

Лицо Квэддо стало белее полотна. Он, боевой офицер, командир, – и должен выносить помои после богатых гостей?!

– Я тебя услышал, Талула, – сухо проговорил он, и голос его зазвучал так, как раньше, когда он отдавал приказы. – Очень благодарен за щедрое предложение. Только за своими гостями прибирать будешь сама.

Он коротко кивнул друзьям.

– Идёмте. У нас есть дела поважнее.

Талула смотрела им вслед, пока они не скрылись за углом. Она думала, что избавилась от всех воспоминаний о войне. Но такое прошлое не уходит. Иногда оно просто ждёт неподалёку, чтобы неожиданно напомнить о себе.

– А какие у нас дела? – спросил Харлен, когда они ступили на привычные грязные обшарпанные улицы.

– Мы идём домой, – коротко ответил Квэддо. – Акилла там один. Его нельзя оставлять надолго.

Обратно шли молча. Только перед самым домом Рэйшен нарушил тишину:

– Не падайте духом. В город всё ещё приезжают купцы, торговцы… Кто-то да наймёт охранника или помощника. Я разузнаю.

– Я сам разберусь! – резче, чем хотел, бросил Квэддо.

Рэйшен даже не стал спорить. Просто покачал головой и пошёл дальше.

Дома их ждал сюрприз: Акилла понимал, что стал обузой друзьям, и решил вернуться в родную деревню.

– Это ещё что за новости? – удивился Харлен. – Какую такую деревню?

– Ты раньше не спрашивал, а вот Квэддо знает, что я парень деревенский, – слабо улыбнулся Акилла. – У меня до войны была жена. Ну, и сейчас есть, коли жива.

– А чего ты от жены на войну подался? Жить надоело, что ли?

– Вербовщики сманили меня, дурака, наобещали больших денег. Я думал, вот заплатят мне, куплю жене сапожки, платок вышитый, бусы…

Акилла замолчал. Все его мечты растаяли, словно туман поутру.

– А как ты в деревне без ноги управляться будешь? Ты узнавал, жена твоя жива? Ждёт тебя?

Рэйшен был резок, но вопросы задавал правильные. Квэддо молча вздыхал, не желая расстраивать приятеля и причинять ему лишнюю боль.

– Рэйшен, ты дроу, что ты можешь понимать в человеческих чувствах? – с горечью проговорил Акилла.

Дроу начал было говорить, но Квэддо наступил ему на ногу под столом. Рэйшен замялся, а потом просто отвернулся.

– Как ты доберёшься-то? – спросил Харлен, которому никто не отнял любопытства вместе с глазом. – На чём?

– В окно видел дальнего родича своего, – охотно пояснил Акилла. – Он торговать сюда приехал. Вот распродаст свои товары, поедет обратно и меня с собой прихватит.

“Товарами” деликатно называли награбленное на поле боя добро.

– Мародёр твой родич, – хмыкнул Рэйшен.

– Он мне поможет, – оборвал его Акилла.

Родич торговал в Жадвиле довольно долго. За это время Акилла окреп, даже голос его обрёл прежнюю полноту. А вот у его друзей силы истощались день за днём.

Рэйшен вкалывал за двоих, почти без сна и отдыха, иногда на складах у купцов, иногда наёмником в ночных делах. Квэддо сумел устроиться в охрану к какому-то удачливому барыге. Эта работа давала еду, лекарства… и возможность не чувствовать себя совершенно бесполезным.

Харлен присматривал за Акиллой. Они оба переживали о своих увечьях и втихаря прикладывались к бутылке. Квэддо и Рэйшен, уставшие донельзя, не замечали этого, а чаще делали вид, что не замечают.

Приближался день отъезда Акиллы. Квэддо нашёл для друга костыли – старые, но крепкие. А Рэйшен положил ему на койку свёрток.

– Что это, Рэй? – спросил Акилла, развязывая тряпицу.

На грубой ткани переливались огоньками бусы, а рядом лежал расшитый головной платок из плотной дорогой ткани. На миг Акилла застыл, а потом прижал их к груди, как ребёнка.

– Рэйшен, спасибо тебе! – хрипло сказал он. – Ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую!

Рэйшен ухмыльнулся:

– Конечно, не представляю. Я же дроу.

На рассвете Акилла уехал на родину. Его родич, человек с непроницаемым лицом, словно вырубленным из камня, и взглядом хищника, помог забраться в телегу. Трое друзей долго глядели им вслед.

– Теперь Рэйшен сможет нормально выспаться, – неловко пошутил Харлен, намекая, что Акилла занимал койку Рэйшена.

Дроу растянулся на кровати во весь свой немаленький рост. От подушки пахло лекарствами и дешёвым вином.

– Я тоже уезжаю, – сказал он. – Завтра. Нанялся в охрану одного каравана. Едем на восток.

Харлен и Квэддо потрясённо замолчали. Они цеплялись друг за друга и за Рэйшена, как за осколки прежней жизни и солдатского братства. Рэйшен всегда приходил на помощь. Он верил в них, когда другие перестали. Но думать об этом было так больно, как будто их друг уходил навсегда.

Рэйшен словно услышал их мысли:

– Вы справитесь. А когда я вернусь, отметим это дело как следует. Согласны?

И они заговорили как ни в чём не бывало. Словно всё было как раньше, и они были по-прежнему молоды и беспечны. Это была ложь. Каждый из них знал об этом. Но сегодня они всё ещё были вместе и всё ещё были друзьями.