Сказка о Василисе и колючем клубке

Сказка о Василисе и колючем клубке

В своей избушке на краю деревни жила-поживала Василиса. Не царская дочь, не купеческая, а самая что ни на есть простая — умная да рукодельница. И было в её характере свойство молчаливо сносить все обиды. Как будто речка-невидимка безбрежная текла в глубине души Василисиной. Звалась та речка Терпением, и смывала своей чистой волной с берегов всё плохое, унося прочь: и колкие слова, что крапивой жгутся, и холодные взгляды, что инеем душу покрывают.

С печальной улыбкой смотрела Василиса на лица каменные и неприветливые, слушала их речи, ложью отравленные. И было у неё ощущение, будто носила она воду в решете для тех, кто лишь критиковать умел. Думала, что не пристало ей свои звонкие песни петь для тех, кто в ответ лишь ухмылялся.

Пошла Василиса однажды с подружками по грибы да по ягоды. Подруги в лесу не столько ягоды собирали, сколько сплетни, как бусины, перебирали. За разговорами злословить начали, соседей осуждать, конфликты сеять да злорадствовать. Василиса слушала-слушала, а потом улыбнулась да ушла от них в сторону — и заблудилась. Подруги даже не хватились, не забеспокоились о её пропаже, — не до неё им было, больно уж посплетничать они любили.

Но случилось тогда с Василисой вот что.
Долго пробиралась она сквозь чащу леса, пытаясь найти хоть какую-нибудь тропинку.  Не на шутку испугалась, замёрзла, устала, проголодалась. Опустилась на траву отдохнуть и заснула.
Под утро очулась, посмотрела вокруг, - не видно ничего в тумане. Но вдруг сгустился перед ней туман серый, и проявилась из него старушка, а в руках у неё — клубок, будто из крапивы, в колючках весь.

— «Я — Пряха Терпения Лишнего, — молвила старушка, — А это — та самая нить, что я за всю твою жизнь из твоего терпения напряла. Видишь, сколько его в клубок намотано? Принимай обратно, твоё это».

Поблагодарила её Василиса, осторожно взяла клубок да в корзинку положила.
Улыбнулась старушка,да пропала. А на её месте вырос цветок невиданный — с лепестками из света и стеблем упругим.

— «Это Цветок Истинной Воли, — раздался голос откуда-то издалека.  — Сорви цветок. Он тебя оберегать будет от излишнего терпения».

Удивилась происшедшему Василиса, а когда туман рассеялся, на свою тропу и вышла, а по ней и домой вернулась. Но клубок терпения она где-то в лесу тогда и потеряла, когда перелазила через валежник. Погоревала-погоревала о том волшебном клубке, да успокоилась и забыла.
Вернулась Василиса в свою светлицу, а цветок  в горшочек посадила, и засветился он едва заметным огоньком. Поставила тот цветок на окошко, чтоб свету ему побольше было.

Вышла Василиса на своё крылечко, подняла лицо к месяцу ясному и проговорила твёрдым голосом:
«Не будет больше в моей жизни места для чужих слов безжалостных, что как серпом по душе проходят!  Кончилось моё терпение для притворства, что маской липкой на лице, и для похвалы неискренней, что пустой шелухой звенит! Всему всегда есть предел.Так и у меня с этой минуты».

Видно и взаправду речка терпения её иссякла, и остался от неё в душе только маленький ручеёк, — добрым людям напиться.
Время дороже злата-серебра стало, и тратить его на то, что радости не приносит, душа больше не пожелала.

И начались с тех пор другая жизнь у Василисы. По-другому стала она смотреть на мир и людей.
Пришёл к ней как-то сосед, по прозвищу Кот-Учёный, заносчивый, с раздутыми от самомнения щеками. Начал тот кот-баюн о своих мудростях вещать, Василису за невежду считать. Слова его, долетая до Василисы,  будто комары осенние — пищат, а укусить не могут.
— Что за чудо? — подумал сосед, — Не нашли мои слова ни малейшего отклика в душе Василисы» И действительно, — увидел он лишь спокойный, твёрдый взгляд и свет от цветка на окошке. И вдруг превратился в кота. Мяукнул жалобно, да делать нечего, – развернулся и ушёл обратно к дубу своему, — всё по цепи ходить, песни заводить да другим свои сказки обманные сказывать.
А через некоторое время и подружки-сплетницы в кур превратились да никто их не хватился. Так в курятнике им и самое место.
Не Василисиных рук это дело было, — цветок волшебный, что на окне стоял, силу оберега имел.

Людей интересных примечать научилась Василиса, — коих числом мало, да цена им велика. Дороже золота такие люди для неё были. Умели они пользу  приносить трудом рук своих. Уважала их  за  это Василиса, да за  умение говорить искренне, делиться горем и радостью.  Да и сами они к Василисе за советом да помощью всей душой тянулись. Разговоры вели сердечные да умные, и слова ободрения и поддержки говорили, будто птиц на волю выпускали. И летели те слова, взмахнув крыльями. И поднимали люди глаза к небу, тем птицам радуясь.

Увидела Василиса, что мир  разнообразен, — есть в нём место и жёсткому камню на перепутье, и гибкой иве у реки. Но она, как та ивушка, гнуться под тяжестью пустого терпения уже не желала, чтобы потом душу свою ломать не приходилось.

Не тратила теперь Василиса силы попусту на борьбу с ветром злобы и невежества. Отдавала время своё на радость, на дела, на тех, кто светом отвечает на её свет.
А прочие людишки не заслуживали её внимания, и думать про них забыла. Потому что мудрость не в том, чтобы всё стерпеть, а в том, чтобы понять, на что своё терпение тратить стоит.