Лом

Лом стоял, прислонившись к стене старого сарая. Тело у него было толстое, грубое, прямое как судьба деревенского мужика, который никогда не выбирает дорогу — только идёт туда, где меньше грязи.

Он стоял там уже десятилетиями и и всё думал — если железяка вообще может думать — почему он родился именно ломом.
Не ножом, не топором, не молотком.

И именно в этом крылась его мука.

Лом — это инструмент, лишённый тонкости.
Никаких лезвий, никаких точных ударов, никакой грации.
Он не может ювелирно работать.
Не может аккуратно.
Он только ломает.
Это его суть, его предназначение… и его проклятие.

Он помнил, как молодой хозяин когда;то впервые взял его в руки.
Хват уверенный, глаза горят.
И лом подумал:
«Наконец-то! Сейчас мы разрушим нечто мёртвое, чтобы построить что-то живое.»

Но жизнь, сука, не кино.

Первое, что им сделали — вышибали прогнившие доски из туалета, который давно пах, как рай для тараканов.
Потом — ломали старые поддоны, разбивали лёд у крыльца, поддевали тяжёлые камни, что мешались под ногами.
И всё это было… низко.
Банально.
Никакой борьбы с судьбой.
Просто быт, где лом — тупая сила, которую вызывают, когда тонкие инструменты уже «сдались».

И со временем он понял:
человеку лом нужен именно тогда, когда человек сам переломлен.
Когда устал, когда бесит, когда нервы играют не хуже чем струны балалайки после пьянки.

Когда хозяин злой, обессиленный, когда у него внутри кипит мрак — он ищет не молоток, не пилу.
Он ищет лом.
Потому что лом — это честный удар в сердце проблемы:
грубо, резко, без рассуждений.

В такие моменты лом чувствовал себя частью человеческой души.
Той части, что отвечает за:

сорвать старое к ***м

раздолбить препятствие

разнести дверь, которая не открывается

выплеснуть ярость, но без крови


Лом — это инструмент, который превращает невыносимое в разрушаемое.

Но в этом же его трагедия:
его берут в руки только тогда, когда мир уже не хотят чинить —
его хотят сломать.

Иногда лом мечтал быть чем-то другим.
Хотел резать, точить, строить, украшать.
Хотел, чтобы им пользовались, когда у человека праздник, свет, радость.
Но его приглашали только на тёмные моменты.

Он — гость катастрофы.
Инструмент отчаяния.
Железный свидетель всех человеческих «надоело», «не могу», «заебало».

И вот он стоял, прислонившись к стене, холодный и молчаливый.
Ждал, когда человек снова придёт к нему — потому что больше некому разнести старые балки, убрать ржавые ворота или разбить бетон, что мешает новой тропинке.

И понимая свою судьбу, лом думал только одно:

«Я не творю. Я даю человеку силу сказать миру: ‘Хватит. Я разъебу эту преграду.’
И иногда это важнее, чем создание.»

Потому что чтобы построить новое —
иногда надо сначала переломать старое.

И лом — всегда рядом для этого момента.
Не красивый.
Не умный.
Зато честный до последнего сантиметра металла.