Излишество и праздность. Глава шестая

­Глава шестая .
События 50-х.
Армия.

Наш эшелон медленно тащился по просторам огромной страны, уступая дорогу встречным, а иногда и обгонявшим нас поездам.
Нас везли на юго – восток. Я рассчитал это по солнцу и по станциям, которые мы проезжали. Мичуринск, Тамбов, Саратов…
Наш состав был пассажирский, с плацкартными вагонами, только очень старый и разболтанный. Внизу что-то тарахтело так, что невозможно было заснуть.
Предсказания знатоков армейской службы, что нас повезут в теплушках, не сбылись: мы комфортно, возлежали на матрасах без постельного белья, читали несвежие газеты и до полуночи резались в дурака, после того как строгий старшина Мукоссеев объявлял отбой и удалялся в штабной вагон, куда на станции Узловая загрузили ящик водки и два ящика мясных консервов.
Мы все почему-то были уверены, что будем служить в пограничных войсках, пока на станции Таскала наш самый пронырливый новобранец их всех новобранцев Советского Союза, Боря Шубин, не прознал, что нас везут в стройбат.
И тогда мы дружно принялись писать письма родным и близким, чтобы сообщить им эту отнюдь не радостную весть, которая, однако, должна их успокоить; теперь они не будут бояться, что мы можем погибнуть от пули коварных басмачей.

И я вспомнил, как мой дед, провожая меня на сборном пункте, сказал:
- Я хотел, чтобы тебя направили в авиацию.
- Почему? – удивился я.
- На мой взгляд, там служат очень интеллигентные люди, которые уважают рядовой состав и не ругаются матом.
Я хотел что добавить, что они на досуге бегают по лётному полю и ловят сачками бабочек, но пожалел его. Он не заслужил того, чтобы я так мерзко шутил над ним.
И, вообще, сам факт призыва меня в армию был для него страшным ударом. Сначала он в деталях захотел узнать, почему я получил «трояк» на первом же экзамене при поступлении в литературный институт, хотя на выпускном экзамене написал сочинение на «отлично».
И я откровенно признался ему, что начисто забыв все правила написания школьных сочинений с вступлением, основной частью и заключением, решил написать хвалебную оду в прозе, посвященную моему любимому писателю Константину Паустовскому.
И добрейший Лев Моисеевич, главный специалист Литературного института по прозе, сказал, глядя на меня глазами, полными скорби:
- Ваше сочинение, юноша, пригодилось бы для творческого экзамена, но оно совершенно неуместно для проверки умения логически мыслить и излагать свои мысли в строгой последовательности. К тому же вы допустили три пунктуационных и две орфографических ошибки. Я вас понимаю: когда тебя обуревает вдохновение, то пишешь, не следя за тем, насколько это грамотно. Но, тем не менее…

- Но почему ты не подал документы в другой ВУЗ? – спросил дед. – Ведь у тебя была уйма времени.
- В тот же день я пошел в архитектурный, но тут вспомнил, что у меня в аттестате стоит «трояк» по черчению. А это один основных предметов в этом институте.
- Тебе надо было сразу обратиться ко мне. Я понимаю, что на биологический факультет МГУ огромный конкурс, но у меня есть связи…
- Во-первых, дед, я никогда и никуда не буду поступать по блату, а, во-вторых, я тебе уже тысячу раз говорил, что биология меня совершенно не интересует.
- А жаль, -вздохнул дел. – Из тебя бы получился отличный энтомолог, потому что ты вырос на природе, среди жуков и бабочек.

На вокзал провожать он меня не пошел, мы расстались с ним у сборного пункта, где он вручил мне свой старый плащ, в котором он обычно возился в огороде.
- А это еще зачем? – спросил я. – Дождя вроде не предвидится.
- А ты посмотри, во что одеты остальные новобранцы. Ты среди них выглядишь франтом, собравшимся прогуляться по Тверской или, как говорят стиляги, по Бродвею. Ты же не хочешь, чтобы твои новые друзья смотрели на тебя недобро.

Погрузка в поезд прошла быстро и чётко. В вагон мы заходили по четыре человека, а когда он был заполнен, колонна новобранцев продвигалась к следующему.

Наша четверка заняла пятое купе, а, точнее сказать, отсек, так как вагон был не купейным, а плацкартным. Мы сразу познакомились и распределили места. Боря Шубин и я отправились на верхние полки, ибо были самыми юными и маленькими ростом. Внизу расположились два Владимира. Одного мы прозвали хохлом, так как он был родом из Киева, а другого – мэтром, потому что он играл на губной гармошке.
К тому же, оказалось, что Володя – мэтр, единственный из нас человек, окончивший не обычную среднюю школу, а ПТУ, то есть профессионально – техническое училище и проработавший целый год каменщиком на стройке.
А Боря и Вова – хохол, как и я, потерпели фиаско при поступлении в институт: первый хотел стать юристом, а второй – инженером. Чтобы не оказаться в этой честнОй компании белой вороной, я сказал, что поступал в архитектурный и не прошел по конкурсу.

Наши способности, которые были заложены с детства, проявились сразу же, как только, поезд покинул пределы столицы, и превратились в обязанности.
Шубин стал снабженцем, вносившим приятное разнообразие в наше весьма скудное солдатское меню. Причем, надо отметить, что выходить на станциях нам категорически запрещалось. Как только проводник открывал двери вагона, у его подножек появлялся часовой с автоматом ППШ.
И, несмотря на это, на станции Узловой Боря принес нам огромный кулёк очень вкусных жареных семечек, в Тамбове – дюжину пирожков с ливером, в Саратове – четыре бутылки «Жигулёвского» пива.
Кроме того, он сообщал нам все новости, которые касались нашей дальнейшей судьбы.
Вова – хохол оказался поборником чистоты и порядка, и каждое утро выметал мусор из нашего купе, протирал мокрой тряпкой столик и следил за тем, чтобы мы мыли руки перед едой.
Вольный каменщик Владимир без всяких намеков на захват власти силой стал главным начальником в нашем тесном коллективе, защищавшим наши права , когда старшина Мукосеев в пьяном виде пытался их нарушить.
Например, однажды, когда старшина наорал на меня за то, что я не встал при его появлении и пообещал отправить меня на «губу», Володя заслонил меня от его свирепого взгляда и сказал:
- Ни имеете права, товарищ старшина. Он еще присягу не принимал.

На меня же была возложена обязанность следить за маршрутом нашего эшелона и рассказывать о достопримечательностях поселений, которые мы проезжали.
В городе Чкалове, бывшем Оренбурге, я поведал своим друзьям – попутчикам о восстании Пугачева, который полгода осаждал эту крепость, но взять её так и не смог.
Кроме этого, долгими скучными вечерами я пересказывал содержание романа Александра Дюма – отца «Граф Монте-Кристо», которого никто из них не читал, даже Боря Шубин, мечтавший стать юристом.

На третьи сутки, почти в полдень, мы остановились на станции Жайсан, и я сообщил, что мы въехали в Казахстан.
- Говорят, у них девушки красивые, хотя и раскосые, - сказал Боря, не отлипая от окна.- Вот возьму и женюсь на казашке, то-то дома удивятся.

А спустя сутки после этого мы проснулись на маленькой станции посреди необъятной степи.
- «Что за станция такая, Бологое иль Ямская?» - процитировал Маршака вездесущий Боря.
- Готовьтесь в выходу, - раздался голос проводника. Станция Тюратам, конечная.

Мы вышли на пыльный перрон, построились в шеренгу, рассчитались по порядку. Пропавших и лишних не оказалось.
Над новым для нас миром ярко светило солнце, воздух был пропитан запахом степных трав, любопытные мальчишки смотрели на нас раскосыми глазами, улыбались и переговаривались меж собой на неизвестном нам языке.
- По машинам! - скомандовал старшина Мукосеев, и мы увидели тогда, что, оказывается, с другой стороны железнодорожного полотна нас ожидает целая колонна новеньких ЗИС – 154, крытых брезентом.
А когда мы уже умостились на узких сиденьях вдоль кузова одной из машин, произошло нечто невероятное: на совершенно чистое до того небо откуда-то издалека набежали чёрные тучи, и на землю хлынул проливной ливень!
А вслед за этим случилось еще одно чудо: в кузов вспрыгнула рыжая девчонка с короткими косичками торчком, подбежала к кабине и застучала по ней кулачками:
- Лёня, трогай, я уже здеся!.
А потом обратилась к нам, так же восторженно:
- Ну, солдатики, спасибо вам огромное! Этот дождик, видно, вы нам из России привезли. Все лето с неба ни одной капельки ну упало, а вы приехали, и на тебе!
Потом она устало присела на скамейку, вытерла с лица капельки дождя и представилась:
- Меня Анютой зовут, я вашей медсестрой буду. Прививки вам нынче же сделаю от столбняка.
Мощные ЗИСЫ стало скользить на размытой в миг дороге и сползать к кюветам, уже до краев заполненных водой. Поэтому до поселка, который находился почти рядом со станцией, мы добирались целый час.
Остановились мы у двухэтажного кирпичного здания, а за ним, как мне показалось, до самого горизонта видны были ряды больших армейских палаток.
- Это наш штаб, - пояснила Аня. – А в тех палатках вы жить будете, пока казармы себе не построите.
Тут дождь перестал, так же внезапно, как и начался, нас построили напротив входа в здание штаба , и на крыльцо вышел пожилой и сердитый майор с мегафоном в руке.
- Слушать мою команду! – прокричал он хриплым голосом. – Внимательно слушать, я сказал! Сейчас командиры рот, начиная с первой, зачитают список личного состава, и не дай вам бог забыть, в какую роту вы попали. Повторять не будем!
Нам здорово повезло: мы все четверо попали в одну и ту же, третью,  роту, командиром которой был капитан Седых.
- Сибиряк, - шепнул мне Боря. – А сибиряки хотя и строгие, но справедливые.

Капитан Седых распределил нас по взводам и расселил по палаткам. Теперь уже по нашей просьбе мы очутились в одном взводе и в одной палатке, и это хоть как-то скрасило суровое начало наших армейских будней.

Вечером, уже пройдя санпропускник, уколовшись вакциной от столбняка и надев новенькую форму, мы сидели вчетвером в отведенным для курения месте и молча дымили папиросами «Беломор»
Подошел паренек с сержантскими нашивками на погонах, вежливо поздоровался, попросил поделиться табачком.
- Товарищ старший сержант!- обратился к нему Боря. – Скажи мне, если не секрет, а что бы будем строить в этой глухой степи? Кошары для овец, что ли?
- А вы разве не знаете? – удивился паренек. – Вообще-то, это государственная тайна, но вы ее всё равно узнаете, так как сами будете строить первый в Советском Союзе космодром, с которого полетят корабли к далеким звездам. И называться он будет – Байконур!
    ( продолжение следует)