Заметки о моей родословной. Часть I. Студеникины

Заметки о моей родословной

I. Предки и родственники с материнской стороны

Всё множество моих предков и родственников с материнской стороны (о служилых людях со стороны отца сведения пока ещё не удаётся собрать в сколь-нибудь полном виде), служилых людей, начиная с конце XVI века как бы распадается на две группы, все они несли военную службу на рубежах Русского государства в окраинных уездах, на так называемой Белгородской засечной черте. Это были: 1). воронежские беломестные атаманы, усманские атаманы, дети боярские Воронежского и Землянского уездов Воронежской губернии, дети боярские драгунской службы городка Орлова 2). елецкие дети боярские, 3). мценские дети боярские 4). чернские дети боярские 5). ливенские дети боярские  6). полковые казаки, сначала Воронежского уезда, часть земель которого затем перешли со временем в Усманский уезд Тамбовской губернии 7). драгуны и другие служилые люди Романова-городища (Романова-в-Степи), вотчины рода Романовых, принадлежавшей им начиная с Ивана Никитича Романова.

Кроме того, среди моих предков были дворцовые крестьяне, жившие в селе Мокрый Боярак (Мокрый Буерак, в настоящее время это село Ржавец Липецкой области, этот, второй вариант, названия села также иногда встречается в старинных документах), и иногда служившие в солдатах.
Дворцовые крестьяне -- это формально свободные люди, в дальнейшем, при Екатерине II, называвшиеся свободными сельскими обывателями. После реформы 1797 года они были переведены в удельные крестьяне, на деле, занимавшие промежуточное положение между гос- и помещичьими крестьянами.

Другая группа моих предков воронежских служилых людей -- это острогожские казаки, так называемые черкасы, происходившие от запорожских казаков, одно время служивших в Черниговском полку, участников освободительной войны на Украине 1648–1654 гг. В "Тетратях литовским переходцом, что отпущены на Битюк" представлен "Список казаков, переселившихся в Острогожск в составе полка Дзиньковского" 1652 года. В этом списке проходит десятник Гришка Савельев сын Варвиниц с женою Устинкою и его брат Тимошка с женою Водькою, даже если это не мои предки, то, скорее всего -- их родственники.

Острогожский полковник стольник Иван Николаевич Дзиньковский (Зеньковский) во время событий Крестьянской войны под руководством Степана Тимофеевича Разина в Острогожске в сентябре 1670 года, по сути дела, перешёл на сторону Разина. Вместо того чтобы принимать какие-то силовые меры к посланному к нему Разиным беглому копейщику полка иноземного строя Фёдору Колчеву и "воровским казакам", он пригласил их к столу с хлебом-солью и "колачами", а затем выкатил им бочку с двойным вином.

Полковник Дзиньковский, по-видимому, поверил рассказам, что восстание приобрело массовый и повсеместный характер, что ему повсюду сопутствует успех, и сам "своровал", изменил присяге. Его примеру последовала только малая часть служилых этого гарнизона; вскоре он был арестован, при участии его же подчинённых, и казнён. Действия по подавлению мятежа были поручены боярину и воеводе князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому. Первыми прибыли в Острогожск, ещё до прихода дополнительных сил, служилые люди Воронежских гарнизонов: полковые казаки 300 человек во главе с сыном боярским казачьим головой Иваном Трофимовичем Михневым и копейщики Белгородского полка. У меня в то время в этом полку в копейщиках служил родственник воронежец житель села Бабяково Федос Данилов сын Студеникин вместе, например, с Василием Севастьяновым сыном Паниным из того же села. Служили они под командованием ротмистра Владислава Рыкальского, которому было поручено вместе с сотней воронежских копейщиков (которых может быть было всего 100 человек) выдвинуться к Острогожску. Я упомянул Василия Панина в связи с тем, что его сын, примерно в то же время, когда отец участвовал в острогожских событиях, связанных с подавлением внезапно возникших беспорядков, был заподозрен в сотрудничестве с людьми Степана Разина, Фролом Разиным и Яковом Гавриловым (по моему предположению так называли, опуская фамилию, станичного донского атамана воронежца Якова Гавриловича Веневитинова, который также был сторонником Разина, о чём говорится в отписке 1670 года валуйского воеводы Г. Пасынкова в Разрядный приказ) и после допроса и пыток приговорён к казни, хотя и не смертной. Он был отправлен в полк Ромодановского, до дальнейших распоряжений. Напомню чем закончилась эта история: Науму Севастьянову в Воронеже по указу великого государя принародно, собрав перед этим городских и уездных людей, отсекли правую ногу ("не ходи под донских воровских казаков тайно") по лодыжку и левую руку по "завить" (может быть -- запястье), и прибили отрубленное к столбам на всеобщее обозрение, за "многое его неутолимое воровство". В честь Наума Васильева сына Севастьянова (Панина) в Воронеже в 1929 году переименовали Ильинский спуск, старейшую воронежскую улицу, в Севастьяновский спуск.

В документах о Второй крестьянской войне фигурируют два донских станичных атамана: Яков Гаврилов и Яков (Гаврилов сын) Веневитинов, оба выполнявшие примерно одни и те же функции. Можно уверенно сказать, что Яков Гаврилов, возивший вести о столкновении казаков с ханскими людьми в Москву в 1663 году и Яков Веневитинов, выполнявший точно такое же поручение в то же самое время, представляют собой одного и того же человека.

3 сентября 1670 года сын боярский коротоякец Демка Скороваров рассказывает, что видел примерно месяц назад Якова Гаврилова и Фрола Минаева, идущих от Степана Разина с Волги. Валуйский воевода Г. Пасынков пишет в Разрядный приказ, что донские казаки во главе с Леском (Алексеем) Черкашенином, названным братом Степана Разина (Алёшкой Хромым, как его называют в грамотах некоторые воеводы), пришли с моря 31 августа 1670 года после замирения с азовцами, и послали донского казака (казаками называли и атаманов) Якушку Веневитинова на Волгу к Стеньке Разину за пополнением.

Возможно, такие поручения часто давались этому станичному атаману.
То, что донской станичный атаман Яков Веневитинов был важным человеком, свидетельствует письмо (1669 года) князя Г. Г. Ромодановского воронежскому воеводе Уварову, в котором он требует передать Якову Веневитинову 10 стругов однодеревок, изготовленных на верфи Мины Прибыткова (может быть воронежские Прибытковы происходили из поморов, которые умели делать такие струги, Прибытковы -- это также фамилия поморских солепромышленников) для отправки на Дон. В Воронеж за стругами Яков Веневитинов прибыл вместе с одиннадцатью донскими казаками и тремя калмыками, людьми Солом-Церена тайши, приверженцами буддизма. Степан Разин в 1661 году находясь на "дипломатической работе" кажется имел какие-то дела с Солом-Цереном.

Яков Гаврилов в 1670-м году при встречи с бабяковцем Наумом Паниным (Севастьяновым), поручает ему сказать воронежскому посадскому человеку Емельяну Синицыну, чтобы тот не возил животов в Воронеж. Возможно, предупреждает об опасности. Из этого видно, что у него были какие-то деловые отношения с воронежским посадом. В 1648 году Емельян Синицын жил в Пушкарской и Затинной слободе рядом с Прокофием Прибытковым и Федором Разиным.

По расспросу Родиона Осипова (Калуженина) в Казанском приказе, Яков Гаврилов , будто бы по наущению Степана Разина, пытался совершить покушение на его жизнь и жизнь войскового атамана Корнилы Яковлева в Черкасске, чтобы взять власть в свои руки.  Надев панцирь и взяв кинжал, он вместе со своими "советниками" в декабре 1670 года идёт на двор Корнилы Яковлева. Но затем происходит какая-то заминка, кто-то из советников Якова Гаврилова, предав заговорщиков, предупреждает войскового атамана о готовившейся резне, и все участники этой акции, по-видимому  возлагавшие надежды на внезапность действий, узнав об изменившихся обстоятельствах, расходятся по домам. После чего сторонники Корнилы Яковлева вершат расправу -- казнят всех найденных в своих домах преступников и бросают в воду, в том числе бросают в воду убитого Якова Гаврилова. После этого в Черкасске происходит торжественное богослужение. Все жители городка возносят хвалу Господу Богу за благополучное окончание этой истории.

Кажется, за день до этого события расправой над войсковыми атамана угрожал и сам Степан Разин, но неожиданно он уехал в Кагальник, поручив, по словам Калуженина,  сделать всё Якову Гаврилову.По рассказам казачьей старшины, Степан Разин и до этих событий не раз  "метался с ножом" на своего крёстного отца Корнилу Яковлева, они постоянно жалуются на агрессивное поведение Разина.

После этих событий, как ни в чём не бывало, в Черкасский городок приезжает сам Степан Разин для разговора с крёстным и дарит ему и Родиону Осипову (Калуженину) какие-то подарки (рысью шубу, серебряный котёл).

Всё это кажется не очень убедительным, Родион Осипов производит впечатление "ненадёжного рассказчика". Такое мнение сложилось не только у меня одного.
Мне показалось, что рассказ Калуженина не является правдивым, потому что я считаю Якова Гаврилова и Якова Веневитинова одним и тем же человеком. Но ведь Яков Веневитинов вернулся в Воронеж на посад и вместе со своим дядей Юдой Веневитиновым, также бывшим донским станичным атаманом время от времени в 1680-е годы или сам отправлялся на Дон по торговым делам, или поручался за других посадских людей.

В книге "Степан Разин" из серии "Жизнь замечательных людей" автор Максим Чертанов
(по материалам в интернете -- это псевдоним Марии Кузнецовой)на основании очень проницательного анализа текста этой расспросной речи Родиона Осипова приходит к такому же выводу -- сообщение не является правдивым. Она считает ложью всё что там говорится, кроме убийства Гаврилы Яковлева и его сторонников.
Я считаю, что и этого убийства не было и Яков Гаврилов сын Веневитинов благополучно возвратился в Воронеж.

Цитаты из книги "Степан Разин":

"А что, если ничего вообще не было?  ... Нам кажется, что Калуженин солгал."

1).

Студеникины

Начнём с Воронежского уезда.
На рубеже XVI и XVII столетий служилые люди помещики и вотчинники с родовым прозвищем "Студеникины" отмечены в исторических документах всего в нескольких уездах Русского государства.
Если расположить их названия по времени образования этих уездов, то получится такая последовательность : Рязанский, Орловский и Воронежский уезды.

Судя по алфавитам и описям дел Поместного приказа/Вотчинного архива этот род не стал многочисленным в более позднее время, и служилые люди, к нему принадлежавшие, имели поместья всё в тех же уездах, что и в начале XVII века, с небольшими приобретениями имений в других уездах рязанскими детьми боярскими, в частности, в Костромском и Алексинском уездах.

В самых ранних упоминаниях об этом воронежском роде Студеникиных встречается беломестный атаман Незнай Михайлов сын Студеникин, который служил в Воронежском уезде вместе с Никифором Веневитиновым, Петром и Денисом Вострыми Иглами (Вострые Иглы служили до этого атаманами в Войске Донском) и другими и владел поместьями с двумя крестьянами, один из них, Федька Осипов сын Даншин, был сыном беломестного атамана, другой, Ивашко Мещеряков, возможно бывший донской атаман, через несколько лет сам стал беломестным атаманом.

Известно, что кроме них в Воронеж на службу из Войска Донского в начале XVII века пришло ещё несколько атаманов и казаков, это атаманы: Ларя Чернышов (Болдырь?), Карп Маноцкий, Карп Иванов, казак Федор Грановитый. Донской атаман Мартин Иванов сын Быков и казак Павел Вепринцов перешли с Дона в Собакино в усманские атаманы. Также в Воронеж пришёл донской атаман Богдан Конинской, бывший когда-то на службе в Смоленске, по сообщению на сайте Hrono, из княжеского рода, участник битв с интервентами, будущий голова Костёнска, затем голова воронежской дворянской сотни, выборный от Воронежа на Земский собор.
Скорее всего и многие другие беломестные и усманские атаманы пришли в Воронеж с Дона.

Незнай Михайлов сын Студеникин, по моему предположению другое его (христианское) имя -- Прокофий, получивший земельные наделы в самом Воронеже, в слободе Беломестных атаманов, в селе Бабяково, Усманского стана (в 1620-30-е годы носившем название "Слобода служилых атаманов") и в селе Ямное, Борщевского стана. Такое число жеребьев в населённых имениях, так называемое земельное жалование, было дано, по-видимому, за какие-то заслуги, и компенсировало отчасти, отсутствие у беломестных атаманов денежного оклада.

Так выглядит начало списка атаманов, живших в самом Воронеже в Беломестной слободе в 1648 году:
Меньшой Дубровин, Данила Стюденикин (сын Незная), Логвин Даншин, Иван Кувакин, вдова Поросковья Куприна, Иван Бобров, Мартинко Куприн, Савко Володин, Василей Савостьянов [Панин], Савствян Зотов, Симон Ситник, Горасим Веневитин (Веневитинов)...

На каком-то временном отрезке 1637-1642 годов, может быть с самого его начала, некоторые беломестные атаманы, в том числе и Герасим Веневитинов, вместе с донскими и запорожскими казаками принимали участие в событиях, вошедших в историю под названием "азовское сидение", т.е. сопротивление осаде азовской крепости, проводимой войсками турецкого султана Ибрагима I и крымского хана Бегадир-Гирея, после завладения этой крепостью казаками в 1637 году. Известно также об участии в событиях и других воронежских беломестных атаманов: Вострой Иглы и Лари Чернышова, которые привозили сообщения из Азова в Москву. Скорее всего речь идет о Петре Вострой Игле, который вместе с Ларионом Чернышовым часто возил с Дона отписки и вести; воронежский беломестный атаман Дружина Бобров также бывал на Дону вместе с ними.

В более спокойные времена, так сказать, при "тихой погоде" эти воины служили атаманскую службу "со своею братьею беломестными атаманы в ряд", как сообщали по устоявшейся словесной формуле в своих сказках беломестные атаманы, на коне, с пищалью и саблей. Служба их заключалась в несении конного дозора на сторожах по реке Воронежу и на перевозах по реке Дону с отрядом, состоящим из десятка человек полковых казаков или детей боярских с их крестьянами; в подчинении беломестных атаманов иногда бывали казачьи пятидесятники. Если такой дозор возглавлял атаманский голова, то сами атаманы входили в подчиненный ему отряд, составленный из десяти человек.

"По вестям", по сообщениям о появлении неприятеля, численность отряда могла быть увеличена, но, как правило, не больше, чем в два раза.
Дозорным нужно было следить, чтобы через реку Воронеж с Крымской стороны не перешли через "перелазы" воинские люди татары, или наблюдать за всякими подозрительными передвижениями по проторённым сакмам. На Дону на перевозах атаманы досматривали будары с людьми, отправлявшиеся в казачьи донские городки с жалованьем или по торговым делам. Смотрели, чтобы не было на этих судах лишних людей, не записанных в "проезжей памяти", документе позволяющем беспрепятственно покидать земли Воронежского уезда. Также атаманы следили за тем, чтобы никто не вздумал взять с собой на судно вина для личного пользования, его только перевозили как часть жалования казакам вместе с деньгами, порохом, свинцом, сукном и т.д. "Вином" или "московским вином" в то время называли и водку. До Воронежа жалованье (кроме зерна, его брали в Воронеже) доставлялось из Москвы под присмотром стрельцов.

В тревожные времена воронежские беломестные атаманы, также, как и дети боярские, часто бывали вестовщиками, отправлялись для "проведывания вестей" о неприятеле и доставляли грамоты от одного воеводы к другому, из одного уезда в другой. Так во время событий Второй крестьянской войны под руководством Степана Тимофеевича Разина, в октябре 1670 станица беломестных атаманов во главе с Ильёй Нехорошим приезжала в Тамбовский уезд к воеводе Еремею Афанасьевичу Пашкову (потомку знаменитого Истомы Пашкова, одного из Руководителей Первой крестьянской войны 1606–1607, масштабностью характера чем-то похожего  на Разина), который находился в то время в Тамбове в осадном положение, как он пишет воронежскому воеводе: "днесь сижу в осаде". Чувствуется из письма, что он был рад приезду этих воронежских станичников, и понял, что связь с внешним миром не потеряна; ему нужен был взгляд со стороны, в буквальном смысле, на происходящее. "Проведав вести", воронежские атамана сообщили воеводе Пашкову нерадостное известие: донских людей и воровских казаков подошло к Тамбову тысяч с три.

У меня в роду были Пашковы, дети боярские Елецкого уезда, сведения о которых начинаются с 1599 года.

В 1700 году беломестный атаман Сергей Федосеев сын Студеникин привёз в городок Орлов воеводе Дмитрию Ивановичу Воторопину от царя Петра Алексеевича грамоту с требование пользоваться в определённых случаях клеймёной под гербом бумагой.

Чтобы был понятен размер земельного оклада и некоторые другие подробности, касающиеся повседневной жизни воронежских беломестных атаманов, приведу в сокращённом виде сказку Трофима Федосеева сын Студеникина, внука уже упомянутого Данилы Незнамова сына:

- Служу я беломесную атаманскую службу по розбору со 187 (1679) году
- Великих Государей жалованья за мною отаманской пашенной земли в Усмонском стану в селе Бобякове 20 чети, да в гороцких полях 20 чети, да в селе Ямном 10 чети. И всей той пашенной земли 50 чети в поли а в дву
- Потому стрелецкого хлеба не плачю, а плачю четвериковой хлеб ежегод по полу осмине ржи, да вместо авса по четверику ржи ж Великим Государем в казну на Воронеже.
- У меня братья: Гаврила служит полковую салдатскую службу по розбору со 188 (1680) году, Сергей тритцати лет дан мне и брату моему на прокорм.
У меня сын Ивашка шести лет.
- Сенные покосы по реке по Дану на гороцкой стороне от Данской пристани вверх до Белого озера 50 копен. В селе Ямном вверх по Колодному озеру 40 копен. В селе Бобякове по речке по Усмони 10 копен. Всего за мною 100 копен вопче з беломесными отоманы и з беломесными козаки.
- Скаску писал воронежец Евфимий Суханов

Кроме атаманской службы беломестные атаманы служил и в полках. Федос Данилов сын Студеникин в 1675 году служил копейщиком в полку боярина и воеводы Григория Григория Ромодановского, вместе с Антоном Веневитиновым, а отец Антона, Лаврентий Герасимович, находился в то время на более высокой должности завоеводчика, другими словами: был помощником (адъютантом) воеводы. До этого, в 1666 году, Лаврентий Веневитинов упомянут в списках Белгородского полка Михаила Гоупта, в числе воронежских рейтаров, в Белгороде не бывавших.
Также в этом полку князя Ромодановского в то же время служил Михаил Савельев сын Студеникин, другой внук Незная Михайлова сына, возможно, рейтаром. В росписи сказано только, что он пришёл на службу в этот полк из атаманов.

Савелий Незнамов сын Студеникин, отец Михаила и дядя Федоса, значится в числе беломестных атаманов в "Книгах смотреных дворяном и детем боярским, помесным козаком и беломесным и усмонским и боровским отоманом, которыя служат по городу Вороножю" 1659-62 гг., в одном списке с упомянутым Ильёй Нехорошего и др.

Незнай Михайлов сын Студеникин, самое раннее упоминание о котором можно найти в "Материалах для истории Воронежской и соседних губерний", изданных в Воронеже в 1891 году, в "Cписке с Воронежских книг письма и дозору Григорья Киреевского с товарыщи лета 7123 (1615)", живёт в Воронеже в слободе беломестных атаманов и казаков на улице от беломестных от козачьих ворот к городу недалеко от Петрушки и Дениска Вострых Игл, в то время как атаман  Терех Веневитинов указан в этом документе в атаманских дворах улицею Воденых от Покровских ворот подле острогу.

В списке сел, деревень, дворов сдавших четвериковый хлеб в Воронежскую приказную избу 1 января 1668 г. - 31 декабря 1668 г.(ГАВО Ф. И182, Оп.3, Д.122), который я датирую 1620-36 годами, за Незнанкою Студеникиным полтора четверика, за Богданом Сукочевым (эта фамилия нам может ещё пригодиться) четверик, за Денисом Вострою Иглою полтора четверика, за Паршею Вострою Иглы полтора четверика, за Терехом Веневитиновым полтора четверика, за Савою Сонцовым полтора четверика, за Исаем Большой Бороды полтора четверика и т.д.

А в "Росписном списке хлебных запасов, взятых с сел и деревень Чертовицкого и Усманского станов Воронежского уезда" (ф.И182, оп.5, д.194 ГАВО) с тем же списком, только с некоторыми изменениями в написании имён и прозваний, значится Незнайка Стюдеников. Только два этих документа с упоминанием о Незнае Студеникине удалось найти в Государственном архиве Воронежской области.

...во дворе Незнай Михайлов сын Студеникин, да у него ж на придаче в селе Бобякове во дворе крестьянин Ивашко Мещеряков, да у него ж в деревне Ямной во дворе крестьянин Федка Осипов сын Даншин (сын беломестного атамана Осипа Даншина) в живущем четверике ... (РГАДА Ф.1209, оп. столбцы по Воронежу, д.34754
столп №223 лл.74-79)

Сын Незная Данила Студеникин упоминается в Поручных записях воронежцев по губным делам за 1635-1638 гг (Ф. И182, Оп.6, Д.59 ГАВО): Се яз Денис Иванов сын Вострая Игла, да яз Меншай Дубровин, да яз Иван Нечаев сын Даншин, да яз Филип Трупченинов, да яз Данила Студеникин, беломесные атаманы, поручились есми у пристава да у тюремнова сторожа, у Роди Жирнова, атоманскова бобыля Тимофея Шишкина: Лукьяна Болдыря. В том ставитца ему за нашею порукою в Воронежской губе перед губным старостою, перед Богданом Кречковым, по вся дни в своем деле, что после ево, Лукьяна, в ночи розбивали воры жену ево, и ему от того дела до сыску не отступатца. А не учнет он за нашею порукою ставитца в губе перед губным старостою, перед Богданом Кречковым, по вся дни до сыску, и он делал исцом, да по нем же пеня Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича всеа Русий. Пеню, что Государь укажет, и наши, порутчиковы, головы в его голову места. А на то послуси Ларион Федоров. А запись писал Ларка Черной лета 7143 (1635).

Также Данила Студеникин значится в "Памяти воронежским детям боярским, полковым казакам, беломестным атаманам, и людям всяких чинов о сборе денег, занятых у воронежского сына боярского Прокофия Прибыткова на городовые дела. Роспись людей по отдаче долга. 1648 год" (Ф.И182, Оп.6, Д.80 ГАВО) и в "Сметной книге по Воронежу 1652 года". (РГАДА 210-7а-23): Данила Стюденикин,Томила Тюлькин у него половинщик Назарка, Гур Даншин, Иев Сидоров у него сын Ивашка, Максим Романов (Сонцов, Тюлькин, Пчелинцов) у него брат Иевка, Радион Сонцов, Петр Крюков у него брат Карпик, Савелей Кузнецов у него брат Ивашка, Володимер Вострая Игла у него брат Пронька...


В "Списке полка боярина Василия Васильевиче Бутурлина" 1655 года (РГАДА фонд 210 опись 9 дело 1099) в роте под командованием капитана Ивана Рыцарьсона (возможно, это английская фамилия Ричардсон), числится рейтар воронежец Петр Студеникин, явно какой-то родственник Незная.


В "Памяти воеводы Белгородского полка, отписки воронежского воеводы Якова Татищева в Белгород о сборе ими ратных людей для подготовки и отправки на службу в Белгородский полк" 4 марта 1665 г. - 4 марта 1665 г. (Ф. И182, Оп.3, Д.79 ГАВО)
Федос Студеникин вместе с вышеупомянутым Петром среди рейтар и солдат этого полка, воинского формирования иноземного строя: Лаврентей Енин, Анкидин Бухонов, Филип Щербинин, Сидор Пареного, Леонтей Шишкин, Савелей Кузнецов, Леонтей Комарев, Хоритон Бородин, Данила Крисанов, Петр Стюденикин, Володимер Валиков, Федос Стюденикин, Иван Масалов, Семен Зайцов, Устин Скоркин.

Из "Отписки Воронежского воеводы Я.И. Татищева Белгородскому воеводе, отписки воеводы Орлова городка в Воронежскую приказную избу о розыске беглых рейтар и солдат Кановского полка, думного дворянина И.Т. Хитрово, Воронежских черкас Ахтырского полка и др. Списки Белгородского, Каневского полка рейтарам, солдатам и воронежским черкасам, бежавшим со службы.  января 1665 г. - 31 декабря 1665 г. (Ф. И182, Оп.3, Д.86 ГАВО) узнаём, что Студеникины служили в Каневском полку рейтарами. 
ИМЕНА БЕЛОГОРОДСКОГО КАНЕВСКОГО ПОЛКУ РЕЙТОРОМ И СОЛДАТОМ
Рейтары: Лаврентей Енин, Анкидин Бухонай (Бухонов) (в ево места пашел крестьянин), Филип Щербинин, Петрекей Павлов, Сидор Пареной, Сава Кузнецов, Левонтей Комарев, Хоритон Бородин, Данила Крисанов, Петр Стюденикин, Володимер Валиков, Федос Стюденикин, Иван [Мосолов].

В "Доезде сотника воронежских стрельцов К.С. Суханова и воронежского сына боярского М. Новикова о сыске в Воронежском уезде, Чертовицком и Корочунском станах воронежских служилых людей и новоприборных солдат, сказки воронежцев о прохождении ими службы в Белгородском полку воеводы Ромадановского. Отписки воеводы Ромадановского в Воронежскую приказную избу о бегстве со службы из Белгородского полка некоторых Воронежских ратных служилых людей и о принятии мер к их розыску. Роспись воронежцев, сбежавших со службы и др. документы" 12 мая 1673 г. - 12 мая 1673 г. (Ф. И182, Оп.3, Д.251 ГАВО) в "Росписи копейщиком Иванова полку Сасова, которые в Воронеж отпущены для запасов с сроком" находим
Федоса Студеникина вместе с беломестными атаманами Максимом Пчелинцовым (другие его фамилии Сонцов по отцу, Тюлькин по деду с материнской стороны, матернему деду, Пчелинцов -- фамилия его отчима Василия Цыкова), Прокофием Вострой Иглой, ошибочно названным Прокофием Востроглазовым, Анофрием Сукачевым, Володимером Воликовым, Иваном Мосоловым, Тихоном Трубчениновым, усманскими атаманами Яковом Сульниковым, Дмитрием Подрезовым, Савелием Крыловым, детьми боярскими: Василием Зелениным (сёла Манино и Курино Карачунского стана), Сафоном Сахаровым, Кононом Полозовым (деревня Круглянка Карачунского стана), Данилом Рукиным и другими.

Копейщики в полках иноземного строя считались воинами более высокого разряда, чем рейтары. И даже в бой они вступали после рейтаров, когда те уже, так сказать, расщищали перед ними дорогу. Эту копейную службу часто несли помещики, владевшие многими крестьянскими дворами, так, например, Василий Зеленин, судя по фамилии и числу крестьян, явно выходец из Рязанского уезда, имел в 1648 году 33 крестьянских двора в двух сёлах, я его называю помещиком-"многодворцем" по аналогии с понятием "однодворец", чуть меньше дворов, чем у него в селе Курино было у помещиков Толстых. Беломестные и усманские атаманы зачастую тоже владели приличным числом крестьянских и бобыльских дворов, но было это только до 1646 года, но после того, как из атаманских сёл Бабяково и Большая Усмань Собакина (в настоящее время это Новая Усмань Воронежской области, самое большое село в Российской Федерации, по некоторым сведениям) в 1646 году, в год составления Переписной книги по Воронежскому уезду, многие крестьяне были повёрстаны в дети боярские драгунской службы, или, проще говоря, в драгуны, в конную пехоту, так как конными они были главным образом для быстроты передвижения с одного места на другое, но иногда вступали и в бой верхом на коне, как рейтары или копейщики. В Собакине часто крестьяне шли в драгуны вместе со своими атаманами. Атаманы может быть становились десятниками и пятидесятниками на службе в Орлове-городке, в этой только что построенной в то время крепости с "отъезжими крепостями". Стоит оговориться, что крестьяне и бобыли в этих сёлах были скорее служилыми людьми, находящимися по каким-то причинам не на службе, кто-то отслужил свой срок, кто-то ещё не был призван, за молодостью лет. Иногда это были родственники атаманов.
Это не было, так сказать, прерогативой атаманских крестьян -- возможность перейти  из крестьянского тяглого состояния в служилое неподатное, мне известен случай с моим родственником в Елецком уезде, жившем одно время в крестьянстве у своего дяди сына боярского, но через несколько лет уже числившемся среди дворян и детей боярских Елецкого уезда с приличным земельным жалованьем и денежным окладом.

После 1646 года воронежские и усманские атаманы сильно обезлюдили, так у Герасима Веневитинова в 1646 году было 11 бобыльских и крестьянских дворов, а в 1648 году только 2. Возможно, из этих же сёл крестьяне шли и в драгуны Костёнска, точно сказать не могу, но некоторые фамилии костёнских драгун совпадают с бабяковскими фамилиями.

В апреле того же 1646 года в Воронежском уезде по указу царя и великого государя Алексея Михайловича, который только за год до этого "восшел на престол" собралось значительное число "охочих" вольных служилых людей. Вольным людям предстояло вместе с московским дворянином Жданом Васильевичем Кондыревым отправиться в Нижний Черкасский городок на службу в Войско Донское. Это были люди из разных уездов Русского государства. Многие из них названы "топонимическими" прозвищами:  десятник Ивашка Иванов сын Медведев Крапивинец, Карпик Микифоров сын Воронежец, Гришка Смольянин с Яблонова, Трофимко Яковлев сын Усолья, Осипко Петров сын Соликамска и т. д.

Однако, в основном, встречаются прозвища, данные по какому-то другому признаку: Ондрюшка Мурлыкин, Фетька Орешник, Ивашко Винохват и т. д.
Также встречаются и фамилии детей боярских: Ловухин, Клевцов, Пашков, Добраничев, Толстой, Гробовников, Голощапов, Ланин, Сушков, Мозолевской, Левашов, Теплов, Борзенков, Коншин, Столповской, Литвинов, Песьяуков, Сальков, Кунаковской, Субочев, Реткин, Гулевской, Смецкой, Ачкасов и др. В списке вольных людей, оставшихся на Дону есть такая запись: "Осип Артемиев сын Лыков Тесменин сын боярской", явно имеется ввиду какой-то представитель старинного боярского рода Лыковых, т. к. во всём списке подчёркивается только его родовитость.

Многие из этих вольных служилых людей (две трети из списка) даже имеют своё собственное оружие, не охотничьи ружья, а самопалы. Им ничего уже не требуется получать из казны. Может быть кто-то из них недавно пришёл в Воронежский уезд (некоторые может быть в день отправки на Дон), скажем, из Соликамска, а другие уже живут в Воронеже во втором-третьем поколении не на службе, но всё равно считают себя служилыми людьми.

С приходом нового царя в 1646 году изменилась жизнь и воронежских вольных служилых людей, живших под видом крестьян и бобылей в четырёх станах Воронежского уезда. Кроме верстания в дети боярские городка Орлова в том же году московским дворянином Жданом Васильевичем Кондыревым проводилась "на Воронеже" запись в Войско Донское местных охочих вольных служилых людей, и отправка их в Нижний Черкасский городок.

В этот людской поток на Дон влился и Севастьян Киреев сын Студеникин из Большой Усмани Собакиной, явно какой-то родственник Незная Студеникина. В списке Ждана Кондырева он записан как Севастьян Киреев сын Деникин, в дальнейших списках фамилия вообще опускалась, его называют Севастьяном Киреевым.

Многие из прибывших в 1646 году в Войско Донское составят в будущем основу "природных" казаков, их потомки приобретут дворянское достоинство, в то время как потомки их бывших помещиков, хозяев (если они ими на самом деле были) войдут в податное сословие однодворцев. Две эти фамилии, Студеникин и Киреев, значатся в "Списке казачьих дворянских фамилий Войска Донского". Фамилия Деникин хотя и встречается до сих пор на Дону, в этот список не вошла.

В этом же дворянском списке значится фамилия Черячукин, должно быть, это были потомки крестьянина Паньки (Павлина) Черечукина, жившего у атамана Мелентия Голобокова.
Его потомком, по-видимому, был и "русский генерал Александр Васильевич Черячукин, участник Белого движения, который в годы гражданской войны представлял интересы Всевеликого Войска Донского перед лицом немецких вооруженных сил", затем отправился в эмиграцию. Атаман Мелентий Голобоков, во дворе которого жил Павлин Черечукин, в 1670 году возглавлял станицу усманских атаманов, посланную для проведования вестей о войске "крестопреступника" Стеньки Разина.

Ещё четыре фамилии моих предков происходят из Большой Усмани Собакиной, из этого атаманского села: Прибытковы, Некрыловы, Варварины, Худяковы.
 
С 1670-х годов стало известно о том, что отец Степана Разина, Тимофей, пришёл на Дон с Воронежского посада, а из Большой Усмани Собакиной происходил дядя по отцу Степана Тимофеевича Разина -- Никифор Черток. (Например в книге В. И. Буганова "Крестьянские войны в России: XVII-XVIII в.в." 1976 год). Также известно, что "12 марта 1671 года двор и имущество Никифора Чертка, находящиеся в селе Усмань Воронежского уезда были описаны и конфискованы комиссией во главе с казачьим головой Яковом Пареным. Жена Никифора и два сына, оба Осипы, были сосланы в Холмогоры". Считается, что Никифор (иногда Микитка) Черток был усманским атаманом и служил в Белгородском полку, до того, как перешёл на сторону своего племянника.

Пока что во всём множестве списков атаманов из этого села ничего не удалось найти о Никифоре Чертке. Поиски осложняются ещё и тем, что фамилии в этом селе не были особенно устойчивыми, и у одного человека могло быть несколько фамилий: отца, деда с материнской стороны, отчима, отчима отца, тестя, если семья жила у него во дворе. Также фамилия могла образовываться от имени отца и деда со стороны отца, и может быть от имени деда со стороны матери.
Смотрите пример с фамилией отчима отца: усманский атаман Зиновий Петров сын Цыков (1675 год), Зиновий Петров сын Цыкин (1682), Василий Зиновьев сын Цуканов, Влас Зиновьев сын Цуканов (1693), и вдруг, неожиданно, в 1706 году в "Записной книге о продаже лошедей (так!)" -- Влас Зиновьев сын Кутыхин. Оказывается, что у атамана Лаврентия Кутыхина во дворе в 1646 году жил крестьянин Осипка Кутыхин, а у него был пасынок Зиновка Петров. И эта фамилия "всплывает на поверхность" через пятьдесят с лишним лет.
Вот список найденных Никифоров и Никифоровых сыновей в этом селе:
Атаман Тарас Никифоров сын Горбунов (упоминается в 1629-1646)
Атаман Никифор Романов (сын Губарев) (упоминается в 1646)
Атаман Никифор Копытин (упоминается в 1646-1674)
Свиридка Микифоров сын Рудаков крестьянин Фёдора Филипова (упоминается в 1646)
Федька Микифоров сын Рудаков крестьянин Фёдора Филипова (упоминается в 1646)
Сын боярский Никифор Кулешов (упоминается в 1648)
Атаман Никифор Гаврилов сын Струков (упоминается в 1648-1662)
Атаман Лаврентий Никифоров сын Худяков 1655 г. р. (о Никифоре Худякове ничего не известно)-- мой предок
Микифор Микитин (упоминается в 1659-62)
Атаман Григорий Никифоров сын Болдырев (упоминается в 1667)
Атаман Макей Никифоров сын Болдырев (упоминается в 1667)

Никиты

В 1621-29 годах в этом селе был атаман Никита Иванов сын Распопин, в 1646 году Никита Мартинов сын Быков и Никита Зубков.

Яков Гаврилов (сторонник Разина) в 1670-м году при встречи с бабяковцем Наумом Паниным, поручает ему сказать воронежскому посадскому человеку Емельяну Синицыну, чтобы тот не возил животов в Воронеж. Из этого видно, что у него были какие-то деловые отношения с воронежским посадом. В 1648 году Емельян Синицын жил в Пушкарской и Затинной слободе рядом с Прокофием Прибытковым и Федором Разиным.

1646 год . За Прокофьем Михайловым сыном Шишкиным в поместье слободка Выселок Тавровский, что ему дано вместо деревни Тавровки Борщевский стан

Во дворе бобыль Якушко Михайлов сын Чертаков-- может быть родственником Степана Разина.

******1 января 1647 г. - 31 декабря 1647 г. Ф. И182, Оп.4, Д.10 ГАВО Поручные записи воронежских служилых людей по воронежским служилым людям о верности службе

23. Тимофей Иванов сын Хомяков воронежец беломесной казак, Иван Петров сын Данилин крестьянин Чертовкина, по вольном по Микуле Иванове сыне

1648 год

Слобода Пушкарская и Затинная: Сазон Хомяков, Федор Разин (идут подряд, всего 1 Хомяков в 1648 году в Воронежском уезде).

В 1648 году в Большой Усмани Собакиной жила просвирница Ирина Чертовкина, у неё была бобылка Агрепина (так!).

Из Воронежа в Войско Донское также отправились в апреле 1646 года: десятник Богдан Северов (такая фамилия была у дьяка Разрядного приказа, не известно, были ли они родственниками), в том же году ставший сотником. В 1647 году он вместе с белгородцем Андреем Покушеловым, возглавлявшим делегацию, донским станичным атаманом сотником воронежцем Юдой Денисовым сыном Веневитиновым и другими прибыл в Коломенское, царскую резиденцию, с просьбой о жаловании. В 1670-м году Богдан Северов занимал должность астраханского стрелецкого головы и был выслан против подходящего к Астрахани войска Степана Разина.

Кроме того, мне, возможно, удалось установить, что знаменитый войсковой атаман
Михаил Лукьянов сын Самаренин, к которому даже воеводы разных уездов в своих посланиях обращались на "ич" -- Михайла Лукьянович, участник событий Второй крестьянской войны, ярый противник Степана Разина, был никто иной, как Михайла Лукьянов сын Желтовской, живший в бобылях у воронежского сына боярского Никифора Болшева в селе Вербилово Карачунского стана Воронежского уезда. В настоящее время эти земли входят в Липецкую область. Михайла Самаренин (по моей версии--Желтовской) находится в 16-й десятне (или в 16-м десятке), односельчанин Желтовского Нефед Васильев сын Уланов записан в 12-й десятне, в первой тысячи списка Кондырева, среди вольных служилых людей, не имеющих самопалов.
67-ю десятню возглавляет десятник Гришка Осипов сын Желтовской, так что эта фамилия также присутствует в этой росписи, что косвенно подтверждает мою догадку о происхождении Михаила Самаренина.

В тех же местах, откуда, как я считаю, вышел Михаил Самаренин, встречаются не менее удивительные находки. В деревне Круглянка, лежащей "впритык" к селу Вербилово, вместе с моими предками детьми боярскими Зайцовыми (перешли туда из Мценского уезда в 1695 году) и Зелениными жили выходцы из Соловского уезда (в настоящее время в Щёкинском районе Тульской области) Якунины из рода (чуть не написал "дома") Якуна (Хакана) Слепого, варяжского витязя, его потомок Беклей (Иван) Якунин служил в Соловском (Крапивинском) уезде в 1625 году. Т. к. сплошная родословная от Хакана Слепого не сохранилась, родоначальником был записан Беклей.
 
О моём предке Михаиле Савельеве сыне Студеникине самые ранние сведения имеются в сказке его брата Ивана, поданной в то время, когда Михаил ещё не был на службе.
"Сказки воронежских городовых детей боярских атаманов и поместных казаков (в том числе беломестных) о службе, семье, земле и оброчных статьях, поданные на Воронеже дьякам, думному Семену Степановичу Титову, да Филипу Артемьеву в мае 7183 (1675) года.
7183 (1675) году маиа во 2 день.
По Государеву Цареву и Великого Князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росий Самодержца указу на Воронеже на Съезжей избе диакам, думному Семену Степановичю Титову, да Филипу Артемьеву, воронежец беломесной атоман Иван Савельев сын Стюденикин скозал по Светей Непорочной Евангельской Заповеди Господни е же ей ей.
Великого Государя городовую службу учел я служить со 7181 (1673) году.
Написан в городовую службу из недорослей, помесным и денежным окладом я не верстан. Детей нет у меня Богом даных, два брата: Степан дватцати осми лет, Мишка осмнатцати лет, а иных свойственников, задворных и деловых людей нет.
Поместье за мною в Воронежском уезде в Усманском стану в Пречистенском приходе в селе Бобякове дватцать чети, да в Борщевском стану в Пятницком приходе в селе Ямном пять чети.
Крестьянских и бобыльских дворов, мельниц и рыбных ловель, и никаких угодей нет.
То моя и скаска. А скаску писал по ево, Иванову, веленью воронежец Кондрашка Петров.

А это сказка  Федоса Данилова сына Студеникина из того же архивного дела:
7183 (1675) году маиа во день.
По Государеву Цареву и Великого Князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росий Самодержца указу на Воронеже на Съезжей избе диакам, думному Семену Степановичю Титову, да Филипу Артемьеву, воронежец копейщик Иванова полку Сасова Федос Данилов сын Стюденикин скозал по Светей Непорочной Евангельской Заповеди Господни е же ей ей.
Великого Государя копейную службу учел я служить со 7171 (1663) году, а копейщиком писан из рейтар, а в рейторы нописан из отоманов.
А Государевым жалованьем помесным и денежным окладом не верстан. Детей у меня два сына: Трушка дватцати, Серешка петнатцати лет, а иных свойственников, задворных да деловых людей нет.
Поместья за мною в Воронежском уезде в Борщевском приходе в селе Ямном в Пятницком приходе пять чети, да в селе Бабякове в Усмонском стану в Рожественском приходе десять чети, а в грацком поли в Покровском приходе десять чети.
Крестьянских и бобыльских дворов, мельниц и рыбных ловель, и никаких угодей нет.
Во 7182 (1674) и в нынешнем во 7183 (1675) годех на Государеве [...] за Днепровским городом в полку [..]

По моему предположению, в Воронежский уезд Студеникины пришли из Рязанского, думаю даже, что из Каменского стана этого уезда. Так как среди беломестных атаманов и рязанских помещиков этого стана много общих фамилий: Студеникины, Сонцовы, Сукочёвы, Мосоловы, Лыковы, Вострые Иглы (в Рязани -- Вострые Сабли) и другие.

То, что донской, а затем воронежский атаман Петр Вострая Игла носил оба этих прозвища, доказано кандидатом исторических наук А.В. Маловым и Н. И. Никитиным в книге "Российское казачество на заре своей истории (XV–XVII века): исследования, справочные материалы, источники". В октябре 1615 года он вместе с донским атаманом Карпом Ивановым, с воронежским беломестным атаманом Дружиной Бобровым и с донскими казаками Иваном Путятиным и Ларионом (Ларей) Чернышовым (ставшим в том же году воронежским атаманом) получает на Казённом дворе жалованье в виде ценных
подарков: 2 портища сукна настрафиля и т.д., за приезд с Дона от атаманов с отписками про посланников в Турцию Солового Протасьева и Михаила Данилова. В одной записи он засвидетельствован как Петр Вострая Игла, в другой -- как Петр Вострая Сабля.

Интересно, что прозвище "Вострая Сабля", рязанских детей боярских, известных с середины XVI века, встречается в некоторых станах Рязанского уезда в Писцовых книгах 1594-1597 годов, но в Пехлецком стане, который в то время ещё был связан с Рязанским уездом, и не выделился окончательно в Ряжский уезд, оно полностью отсутствует, но, зато там бытует прозвище "Строилов", удивительно напоминающее современную форму фамилии Вострая Игла в Воронежской области: "Востроилов".
 
И хотя, где-то есть версия о том, что эта форма прозвища произошла от формы "Стромилов", фамилии старинного дворянского рода, в результате, так сказать, фонетической "порчи", выпадания согласного звука, по моему предположению дети боярские Вострые Иглы в этом стане не перешли, как в других станах, на более "престижное" прозвище "Вострая Сабля", о чём говорится в книге Малова и Никитина, а сохранили старое.

Кроме служивших с Веневитиновыми моих предков Студеникиных, ещё и в Чертовицком стане Воронежского уезда в селе Пруцком, названом так по фамилии первопоселенца донского казака или атамана Максима Пруцкого, переведённого из Ряжского уезда в 1594 году, с ними были связаны другие мои предки -- Михалёвы.

В этой малонаселённой деревни, принадлежащей всего трём родам: Пруцким, Михалёвым и Пилюгиным с 1672 года засвидетельствовано проживание Лаврентия Герасимовича Веневитинова в 1678 году воронежского стрелецкого головы.
Воронежские дети боярские Михалёвы, одни из моих предков, перешли в эту деревню ещё до 1615 года, из села Большой Гвоздёвки (в настоящее время Русская Гвоздёвка), возможно вместе с Пилюгиными, так как эта фамилия в Гвоздёвке встречалась.

В 1672 году Лаврентий Веневитинов снял на 17 лет поместье в Пруцкой у своего, как я установил, родственника Ерофея Пруцкого, который сошёл, как тогда говорилось, на Дон.

В 1677 году Наталья Даниловская жена Пилюгина, судя по историческим документам, жена казачьего головы Данилы Андреева сына Пилюгина и мать завоеводчика (1673 год) в полку боярина и воеводы князя Григория Григорьевича Ромодановского--Парфена Данилова сына Пилюгина, в той же деревне Пруцкой передала свое недвижимое имение по поступке Лаврентию Веневитинову, на тот момент воронежскому стрелецкому голове.

В 1680 Лаврентию Герасимовичу Веневитинову отказано из Кондратьева поместья Михалева в Воронежском уезде в деревне Пруцкой, которым прежде владели дети его, Кондратьевы, Алексей, Денис, Иван Михалевы.

Возможно, не только Пруцкие, но и Михалёвы и Пилюгины также могли быть родственниками или свойственниками Веневитиновых, как это нередко бывало в таких маленьких деревнях. Например, в Елецком уезде одной из деревень владело четыре рода детей боярских с разными фамилиями, все они оказались моими кровными родственниками.


Веневитиновы и Михалёвы поддерживали отношения более 100 лет, спустя 65 лет после передачи этого имения, они оказались вместе в новопоселенном селе Горожанке (Горожанкино) Чертовицкого стана.

 
Недавно мне удалось установить, что в Каменском стане Рязанского уезда вотчинным имением владели белозёрские казаки Веневитиновы, самый старший из них Борис Фирсов сын Веневитинов (в Можайске -- Веневитов), почти всегда, в том числе и в Осадном списке, называемый просто с одним отчеством как Борис Фирсов, как это нередко бывало среди казаков и атаманов, но я узнал его настоящую фамилию. Он получил возможность после 1618 года укрепить свои поместья в вотчины в Суйске и Варищах (иногда назывемых Варницами, возможно там вёлся соляной промысел) Каменского стана, за мужественное поведение, за так называемое осадное терпение вместе с другими "отсидевшимися" в королевичев приход в Смутное время.

Среди отсидевшихся были также белозёрские поместные атаманы Борис Каменное Ожерелье и Василий Шайдур, активные участники Первого и Второго ополчений, служба которых в дальнейшем (с 1620-х годов) была связана с Воронежским уездом, где они получили обширные земельные наделы в нескольких населённых имениях, кажется даже, в вотчину. Также в этом Осадном списке 1618 года значится белозёрский атаман Поздей Фирсов, в будущем один из первооткрывателей Сибири, в 1623 году открывший Подкаменную Тунгуску, может быть брат Бориса Веневитинова, нельзя ничего утверждать, имевший надел в Белозёрском уезде, Суцком (Судском) стане, в деревне Чёртов Ручей. Поздей Фирсов утонул в Оби при невыясненных обстоятельствах.

Нельзя сказать уверенно, были ли воронежские и рязанские Веневитиновы в каком-либо родстве, но в описях дел Поместного приказа-Вотчинного архива из служилых людей представлены только эти два рода, воронежские во многих уездах в XVIII веке, рязанские -- только в двух в XVII веке: Рязанском и Можайском уезде. Жребий в Можайском уезде в Сосницкой волости в сельце Перетесе в 1684 году внук Бориса Веневитинова, Фёдор Григорьев сын, обменял на поместье (пустошь)князя Ивана Ивановича Егупова-Черкасского, сына стольника, в Козловском уезде.

Кроме этих двух родов поместьями и вотчинами в нескольких уездах владели торговые люди самого высокого разряда, так называемые государевы гости, а также посадские люди гостиной сотни, с не очень устойчивым прозвищем: Веневитовы (как рязанские), Веневитиновы (все три рода), Веневитины (такая форма встречалась в Воронеже), Веневицыны, Веневицы, солепромышленники из Старой Руссы, муромские вотчиники, имевшие вотчины также в Шацком и Вологодском уезде.

Цитата из книги Г. С. Рабиновича "Город соли - СТАРАЯ РУССА", Л.:1973 г.
Семья Веневитовых — самая богатая и влиятельная среди солепромышленников Старой Руссы, как указывает Е. И. Заозерская, — происходила из Мурома.

В описях Поместного архива: Список с писцовых книг по городу Мурому. 1628, 1629, 1630

Стан Унжинской
В вотчинах

За боярином за князем Борисом Михайловым сыном Лысковым половина сельца Ляхов ?, деревня Алдино, Лавково, Селина.

Владельцы: Иван Васильев Галицын

Макарий
Феодор...Лукьяновы дети....... Веневицыны

Иван Феодоров сын Чуркин 

Государевы гости имели особый правовой статус и ряд привилегий, как правило не передававшихся по наследству: освобождение от государева тягла, свободный выезд за пределы государства по торговым делам, право приобретать в собственность вотчины, (так называемые купли, надо думать), подсудность непосредственно царю, освобождение от целования креста, т. е. присяги, эта обязанность перелагалась на их представителей. Кроме всех этих льгот, государевы гости имели и обязанности: они должны были находиться на службе от нескольких месяцев до трёх лет. Гостиные службы включали в себя: руководство таможенной службой в больших городах и портах, (воронежский монастырский крестьянин (по состоянию на 1615 год) Денис Веневитинов руководил таможенной службой в Курске в 1628-1630 годах, не знаю, насколько большим считался в то время Курск, воронежские посадские люди, в том числе и Яков Гаврилович Веневитинов (одно время донской атаман), были в основном потомками Дениса Веневитинова, о потомках посадского человека Томилы Веневитинова (в 1615 году торговавшим рядом с воронежским беломестным атаманом Никифором Веневитиновым, родоночальником дворянского рода, впоследствии он назывался не атаманом, а торговым человеком, пока что мне ничего не известно), "управление рыбными, соляными и другими казёнными промыслами, служба в центральных органах власти (Сибирском приказе, Разрядном приказе, Приказе Большой казны и др.) в качестве финансистов, оценщиков мехов и товаров, хранителей казённых ценностей".
То есть государевы гости рассматривались как служилые люди, не находящиеся на военной службе, как, например, и подьячие, служилые неподатные люди, часто родственники военных.

Пока можно только поразмышлять о том, что в Воронеж Веневитиновы могли быть отправлены как торговые представители этого купеческого рода, так как хлеб и соль были основными продуктами в то время, и много соли требовалось в рыбном промысле для засолки. Ведь и у знаменитых сольвычегодских купцов поморов Строгановых, имевших варницы и на Мурманском берегу, были "онбары", кажется так написано в Писцовых книгах 1594 года, например, и на рязанском посаде, в то время как у других купцов, разрядом ниже, там была в основном только "мебель": лавки, полки, стулья; и "шелаши".

То, что воронежские купцы Веневитиновы занимались покупкой соли в Царицыне подтверждает один из документов, в котором Яков, Павел и Тимофей Веневитиновы (потомки воронежского монастырского крестьянина, затем курского таможенного головы Дениса Веневитинова) вместе с Гришкой Свинкиным и некоторыми другими воронежскими посадскими людьми добивают челом в 1680 году об отпуске их в поездку водяным путём за соляной покупкой. Но это не может говорить о том, что они специализировались на торговле солью, так как и другие воронежские купцы занимались подобным родом деятельности.

Небезынтересна может быть параллель с купцами Прибытковыми. Я считал когда-то, что это чисто поморская фамилия, жителей Русского Севера, но потом обнаружил своих предков с такой фамилией в Воронежском уезде, где были купцы и по совместительству пушкари Прибытковы. Один из них, Прокофий Прибытков, дал в долг воронежским властям большую по тем временам сумму в 100 р. на городовое, как тогда говорилось, дело. Чтобы вернуть ему эту сумму, деньги собирали со всех дворов города Воронежа и уезда в 1648 году. Если кто-то не хотел отдать свои алтыны добровольно-принудительно, к нему отправлялись стрельцы для остраски. "А будет какие люди учнут ослушаца, денег з дворов платить не учнут, и вам бы на тех ослушников и вещать в Съезжей избе. И затем к ослушником и станут посылать стрельцов из хоженой; да им же за ослушание быть в нокозании".
Другой воронежский пушкарь Ефим Прибытков был в плену у крымских татар. "Посланники Караулов и Акишев в 40-х годах договорились дать из казны 100 руб. «окупу» за воронежского пушкаря Е. Прибыткова, крупного торгового человека. Сверх того, сам Прибытков обязался уплатить на размене 600 рублей." В 1648 году он был освобождён из плена и отправился на богомолье в Соловецкий монастырь на Белое море. Белое море при любой погоде, не только тихой, скорее всего, ему показалось комфортнее Крыма.

Солепромышленники с таким прозванием, Прибытковы, с давних пор вели дела в Нёноксе, старинном поморском селе на берегу Белого моря, крупном центре солеварения, известном с 1397 года. Их потомки до сих пор живут в этом селе.
Кроме того, Прибытковы занимались в XVII, по крайней мере, веке промыслом соли в Пермском крае, в Усолье Камском (Соликамске), там до сих пор встречается эта фамилия. Туда же в конце XVII века перевели своё производство из Старой Руссы солепромышленники Веневитовы, когда это стало выгодней.

Если даже воронежские, муромские и рязанские Веневитиновы не были связаны родством (я так не думаю), всё равно эта фамилия, без сомнения, была в Москве на слуху, на хорошем счету, должно быть, их считали одним родом и не вдавались в генеалогические тонкости, и может быть это помогало воронежским Веневитиновым получать должности: стрелецкого и казачьего головы -- Лаврентию Герасимовичу Веневитинову, воеводы городка Орлова, (в котором служили драгунскую службу несколько родов моих предков, в том числе и Прибытковы) -- Антону Лаврентьевичу Веневитинову; таможенного головы в Курске, временную должность, на которую обычно назначали государевых гостей (в государевы гости иногда выходили и богатые торговые крестьяне)--монастырскому крестьянину Денису Веневитинову и т. д.


Вернёмся к Студеникиным.

В Рязанском уезде Студеникины владели поместьями и вотчинами в трёх станах: Каменском, Перевицком и Ростиславском за Осетром. В Перевицком стане (нынешний Зарайский район Московской области) служилые люди этого рода, помещики, носили двойную фамилию "Клементьевы-Студеникины". В Писцовых книгах Рязанского края с этим двойным прозвищем записана только часть из них. Удалось установить косвенным путём с привлечением дополнительной литературы и справочных материалов, что и остальные Студеникины, имеющие отношения к Перевицкому стану писались время от времени как "Клементьевы". Один из них, Василий Студеникин, губной староста, в 1588 году был записан в одном и том же документе и как Клементьев, и как Студеникин. Из справочного материала стало ясно, что речь идёт о Василии Фаустове сыне Студеникине.

Возможно этот род был как-то связан со старинным родом Клементьевых, новгородского происхождения, продолжатели этого рода получили земельные наделы в Рязанском уезде; в разных справочных приложениях к рязанским исследованиям отмечается, что они их приобрели каким-то образом в этом уезде ещё в XVI веке, может быть как опричники Ивана Грозного?

Но в Писцовых книгах 1594-1597 годов в Рязанском уезде представлены только Клементьевы-Студеникины, а о просто Клементьевых нет никаких сведений.
Один из потомков рода Клементьевых для получения права на дворянское достоинство представил "куда следует" все необходимые документы, в том числе и поколенную родословную роспись этого рода, в которой одним из родоначальников считается Василий Иванов сын Клементьев. Но самое раннее упоминание о помещике Василии Иванове сыне Клементьеве отмечено в Писцовой книге Московского государства конца XVI века по Орловскому уезду, о котором речь пойдёт ниже, в Корчаковском стане в деревне Боеве, а не по Рязанскому уезду. В Орловском уезде в этой писцовой книге представлена также и двойная фамилия, на этот раз: Клементьев-Плаутин.
Всё в тех же справочных приложениях один из Клементьевых-Студеникиных "причислен" к этому же роду Клементьевых, записанных в итоге в "Рязанскую дворянскую родословную книгу" в 6-ю её часть "Древние благородные дворянские роды", как когда-то говорили: записали в "шестые книги".

При таком немалом числе помещиков и вотчинников Студеникиных, которые проживали в то время в Рязанском уезде, в трёх станах, было бы странно не видеть ни одного из них на службе; ни в одной десятне по Рязанскому уезду, (которых не очень много сохранилось), никто из них не был отмечен.

Но стоило только мне внимательней просмотреть Десятню новичного верстания («Десятня новиков разных городов, поверстанных в 1596 году». (РГАДА ф.210 оп.4 д.120/167)), как один из них в ней был обнаружен.

Это -- Яков Меньшого сын Клементьев, в других документах Клементьев-Студеникин. Это он в справочных приложениях фигурирует, как давний и заметный представитель этого рода, как бы доказывающий правильность записи этого рода "просто Клементьевых" "в шестые книги", подтверждающий его древность и благородство.
Может быть все рязанские Студеникины каким-то образом выделились из более древнего рода Клементьевых? Может быть это произошло по типу образования родового прозвища у знаменитых Ляпуновых: их родственники, принадлежащие к одному из ответвлений этого рода, стали называться Осеевыми-Ляпуновыми, или просто Осеевыми в Каменском стане Рязанского уезда и в Орловском уезде, в котором жили, по-видимому, те же самые Осеевы-Ляпуновы.

Порядок составных частей не имел значения в таких двойных фамилиях, зачинателем нового, бокового, рода мог быть и Клементий Студеникин (тогда он не имеет отношения к роду Клементьевых), и Студеня Клементьев, а может быть фамилия возникла в результате слияния прозваний двух родов?

Что касается Каменского стана, деревни Гавриловой, Урусова селища тож, там дела обстояли следующим образом: в этой деревне жили какие-то чадолюбивые вотчинники Студеникины, точнее "дочерелюбивые", которые отдавали жеребьи своей вотчины в приданое за своими дочерьми, и постепенно эта фамилия сошла на нет в этом стане, их места заняли их зятья, которые распоряжались жеребьями по своему усмотрению, в основном также отдавали в приданое за своими дочерьми. О своих сыновьях в этой деревне, кажется, никто не думал, должно быть отправляли их на службу, предоставляя самим себе.

Первоначально это было, по-видимому, родственное владение этой деревней, всего двух родов, Студеникиных и Есаковых, затем жеребьи в этом имении получили Аладьины, Муратовы и Сукочёвы, в виде приданого. А в 1611 году Есаковы продали ещё один свой жеребей братьям Осеевым-Ляпуновым. Также к Осеевым-Ляпуновым каким-то образом перешёл жеребей вдовы Ульяны Сидоровой (на самом деле Орманиковой) жены Студеникиной и её сына Ивана. В 1626 году в этой деревне были вотчинные имения у Севрюковых, Студеникиных вместе с Аладьиными, Сукочёвых, Мурзиных, Сацыпоровых и Осеевых-Ляпуновых (Родиона, Кузьмы, Беляя и Фёдора Герасимовых детей).

По Писцовым книгам Московского государства 1594 года Студеникины (другой вариант написания Студениковы) имели поместья в деревнях Густовари и Меховице в Орловском уезде Неполоцком стане, также, возможно, отмечены следы их пребывания в Нугорском стане, так как одна из деревень там носит название Студениковской.
Здесь, в Орловском уезде, в то время имелись соответствия по детям боярским и их фамилиям с белёвскими бобриковскими казаками, по сути дела приравненными к детям боярским, и входившими в поместную конницу.

В 1604 году они вместе с некоторыми воинами других служилых корпораций приняли на себя удар в Новгороде-Северском от незадолго до того вторгшихся в эти края войск Лжедмитрия I, выдержали осаду и обрушили ответный удар на нападавших. За осадное терпение белёвские казаки получили награды по указу царя Бориса Фёдоровича Годунова, cреди них был Михаил Студеникин.

Награждены они были ценными подарками: жалованными монетами, специально изготовленными для награждения (золотые, новгороды, московки золочёные) и отрезами материй добрых (дороги-шёлковая материя и тафта). Также им были выданы деньги по росписи за припискою дьяка Тимофея Витовтова.