Веточка

Приятели слонялись по двору. Заняться было нечем. Димин велосипед, сломавшийся после нескольких дней катания и перенесший затем не одну папину реставрацию, развалился совершенно безнадежно, и мальчишки уныло рассуждали о несовершенстве современной техники.

- Вот «Салют», говорят, надежный велик, - мечтательно произнес Леша.
- Надо бы напомнить родителям, - тут же сообразил Дима, - что воспитательница меня недавно опять на занятиях похвалила.
- Нет, Димон, - продолжил разговор сосед, - я бы у своих велик не просил, кто его знает, может, и этой породы развалится. Только деньги зря тратить. Вот если бы меня воспитательница похвалила, я бы собаку попросил – овчарку.

- Да, овчарки – собаки умные. Наверное, даже умнее людей, - блеснул эрудицией Димка. – У Кольки пес сразу чует, кто злой человек, а кто – добрый. Все понимает.
-  У тебя диск «Пес-каратист» есть? Мне-то обещали с получки. Вот бы так своего песика научить приемчикам, нас во дворе бы никто не тронул.

- Ага, или танцевать бы натренировали, как Гарфилд, помнишь? - и Дима изобразил парочку «па» любимого мультяшного героя, процитировав «кошачьим» голосочком один из перлов рыжего красавца.
Проходивший мимо старичок испуганно вздрогнул и махнул на ребят клюшкой-посохом: «Угомону на вас нет!»

- Только я собаку уже просил, - обреченно вздохнул «Гарфилд некст», - не то, что большую овчарку, даже маленького щеночка, и то не разрешают. «Кто с ним гулять будет? А шерсть!..» - театрально развел руками юный «пародист». И принялся отрывать зеленеющую веточку сирени, что кустами росла возле дома.

- Что ты делаешь? – потянул его за руку друг. – Она же живая. Мама говорила, им тоже больно, когда их рвут. Тебе, небось, если палец оторвать, не очень-то весело будет. Отпусти сейчас же!
- Человек, если ему больно, кричит, - рассудил Дима. Я год назад на лестнице упал, зуб выбил. Знаешь, как орал? Даже кровь была!

- Листья разговаривать вообще не умею, - пояснил собеседник. -  А может, очень тихо говорят, и мы их не слышим. Еще и язык надо знать «деревянный».  Собаки-то наш изучили, они ведь и впрямь умнее нас: они нас понимают, а мы их – нет!
- Может, они точно с другой планеты прилетели, как в «Собачьем спецназе» показывают. Ты видал? А по-человечески не разговаривают, чтобы мы не узнали лишнего. – Осененный открытием «агрессор» на минуту оставил в покое ветку, но потом снова ухватился за нее.

- Ну, на что тебе эта хилая веточка? – попытался остановить его товарищ. – Вон, через дорогу, их целая куча лежит – с тополей наспиливали.
- А тополиным что ли не больно? Их-то зачем пилили? – отозвался упрямец, вертя в разные стороны и подергивая неподдающийся «палец» сирени. – Вот вредная попалась, не отрывается.
- Конечно, всем жить-то хочется, - протянул Леша, чуть не плача.

- А те-то спилили, им, значит, не больно вовсе, - злорадствовал «оппонент».
- Они, может, больные какие-нибудь, - выдвинул версию приятель, - а если ветка заболела или даже умерла, ее даже надо пилить – чтобы все дерево не заразилось.
И он дернул друга за руку посильнее. Ветка с противным хрустом отлетела. Дима повертел ее в руках, согнул, похлопал ею по ноге и бросил на дорогу.
- Ладно уж, пошли, возьмем тех, крепких, - повернулся он к соседу.
Тот ничего не ответил, только часто-часто заморгал.

- Вот-вот, зареви еще, - возмутился Димон. – Плакса ты, Лешечка. Ну не в сказке сказать, ни пером описать: из-за какой-то ветки. А ну тебя, достал уже: «Живая! Больно! Сказки какие-то мне тут плетет».

И он побежал через дорогу. Алеша еще немного постоял, повернулся и тихо пошел домой.

…Сломанная веточка осталась лежать на асфальте…