Часть четырнадцатая. Предпоследнее выживание

Часть четырнадцатая. Предпоследнее выживание…

Переходила через железнодорожные пути. Шла по мосткам, что были неширокой дорожкой выстланы между всеми железнодорожными стрелками, путями и рельсами.

Передо мной пробегали электропоезда.

Уж сколько раз твердили миру: Средствами Ютуб, новостями других сайтов интернета, как бывает опасно перебегать через дорогу прямо перед носом быстро идущего поезда.

Не могут поезда затормозить срочно, У поезда есть масса, есть скорость. И есть инерция. И как бы ни нажимал машинист поезда, как бы ни давил он на стоп кран, поезд все равно пробежит несколько десятков метров до своей полной остановки.

И сумеет сшибить и размазать, растереть в однородную кашу, все тело неосторожного путника, не вовремя на железнодорожных путях появившегося.

- Но если звезды зажигают, значит это кому - нибудь нужно, - писал поэт, по - моему, этим поэтому был Маяковский.

Не обращая внимания на все предупреждения поэта и интернета, выложили на путях и через все пути, пересекая их поперек, провели в Кашире, наземные, настильные, из деревянных плашек, переходы...

Потому что альтернативный и безопасный высокий мост - переходник, висел над всеми путями так высоко и был настолько затемнён, а не освещён, что в темной ночи, карабкаться по ступенькам, было, наверное, так же опасно, как и по земле темной ночью ходить.

И смелые каширские жители использовали быстрые способы передвижения. Через наземный переходник всегда ходили.

И этой же дорогой мужа в инвалидном кресле, благословенные помощники - полицейские, на посадочный перрон до Москвы привезли…

Спешила на тот же посадочный перрон, с сумками, своей старшей дочерью обрадованная.

Одно опасное приключение закончилось. Мужа благополучно к остановке электрички на Москву перевезли.

Теперь шла вперед, сгибаясь под тяжестью сумок, пачки с памперсами, стаканчиков с кофе или с чаем, котлет и пирожков, в привокзальном буфете выкупленных.

Никто из семьи не ел с раннего утра, волновались и торопились мы сильно, чтобы успеть перебраться с Казанского вокзала на Павелецкий. И уехать оттуда, с Павелецкого вокзала к Подмосковной бабушке, в Каширу.

Муж сидел грустный, сгорбившись, как будто бы, нахохлившись. Стаканчик с чаем взял, котлету начал есть.

Мужчина сидел в своем инвалидном кресле нахохленный и грустный, как старая, измученная ворона. Только они, эти темные птицы, подлетая зимой близко к человеческому жилью умеют грустить и хохлиться, спрятавши голову в покрытые темными перьями плечи. Истановятся так похожи на людей!

Муж взял стаканчик чая. Его постепенно выпил. Я понимала, как он измучен. Но понимала также: Будет жить!...

Технология, отработанная мною на кошках, подсказывала, что каким бы ни был измученным кот, как бы он ни болел, как бы ни уставал, даже если сваливалась сальными перышками шерсть у кота на грудке ( верный признак того, что кошка больна или переживает. Или же ей, кошке, плохо и очень плохо), но если кот ворчал, мурчал и пищу, ему предложенную, ел, то должен был этот котяра выжить.

Дети разобрали котлеты и стаканчики с чаем и кофе. Смотрела на детей и вспоминала, что с утра ничего не ела сама.

Но рук у меня было только две.

И не Богиня я, не Шива, индийское божество, не Вшива. И не восьмирукая…

Поэтому взяла столько стаканчиков с горячим питьем, сколько в руках смогла уместить, чтобы донести через все переходы, вокзальные и железнодоро;жно - путейские.

Так, чтобы не расплескались по пути стаканчики с горячим или теплым питьем, прикрытые плотными крышечками...

Итак, все пили кофе или чай. Закусывали вокзально - буфетной выпечкой. Согревались от теплого питья на холодном ветру.

Дочь старшая стремилась рассказать, как она уговаривала наш спасительный полицейский патруль от нее коробку конфет в подарок принять.

Откусывала от котлеты кусок за куском. Жевала. Запивала кофием.

Я слюнки проглатывала.

И думала, не будет ли неприличным мне кусочек от котлетины старшей дочери попросить и откусить.

Но смотрела потом на котлету в тесте и понимала, что выпечка маленькая.

Самой старшей дочери не хватит перекуса, чтобы червячка заморить.



Так уходило постепенно напряжение от тяжёлой и дальней дороги. Так я понемножечку успокаивалась...

Мы ехали в гости. Озаботились подарками и угощениями.

Когда стали ругаться, бабушка отдала мужу коробку конфет назад. Бросила ее, в запале страстей, на колени мужу, попала прямо в кресло инвалидное.

- Ты понимаешь, - спросила я старшую дочь, что глупостью обернулась всянаша затея? Не состоялся Праздник Встречи Родственников, не получился общий Родновский Сход. И общий Герой Семьи, Ветеран СВО, ушел на тот свет всеми членами семьи, что пытались собраться вместе, никак не оплаканный…

- Я понимаю, - мне отвечала старшая дочь. - И если бы я только знала, что так может случиться, я ни за что бы не позвала вас всех в Подмосковье к бабушке. Искала бы я тогда сразу съемное жилье в Москве.

Я понимала это тоже. Усталость и несчастье были такими сокрушительными. Несчастье и неудача давили сильно, к земле пригибали и придавливали.

Но надо было выбираться. Из той передряги, в которую я всем домашним своим позволила влезть…

И не успел муж доесть свою котлету, и не успела я предостеречь свою старшую дочь, чтобы она так активно не пыталась коробками конфет для нашего спасительного полицейского патруля отдариваться. Своя у них была должностная инструкция у наших доброжелательных полицейских, у наших, бескорыстно помогающих нам патрулей.

И прямо запрещали все должностные инструкции принимать ответные небольшие подарки от благодарного за им за помощь населения!

Я снова не успевала ничего! Уже подошла электричка. Билеты были выкуплены в кассе вокзала у нас. Электричка стояла на станции Кашира всего полторы - две минуты.

Два раза жевнуть котлету в тесте во время стоянки электропоезда еще было возможно. Забраться с инвалидным креслом в вагон электрички - нет.

Та электричка, что ушла в темноту без нашей посадки была предпоследняя.

Еще оставалась одна электричка, ночная последняя. Наш последний шанс на удачное возвращение в Москву.

Напротив нашего перрона встала рядом с остановкой и стояла долго другая электричка

Совсем она пустая была. Старшая дочь подошла к окну машиниста. Дочь спросила у него, не этим ли рейсом, не с этой ли платформы, уходит последняя электричка на Москву.

- Нет. - Отвечал нам машинист. - Я ухожу в депо после отсто;я. Вы к машинисту последней московской электрички подойдите, когда он встанет головой поезда около вас.

Он подождет вашей загрузки. И. может быть, кто - нибудь, еще поможет.

Совет был хороший. Мы принимались электричку последнюю ждать…