Соседка - инопланетянка... ч. 1

Ее вообще то звали не Лена.  Истинное имя было непроизносимо для человеческого горла, нечто среднее между музыкой звёздных сфер и шепотом черных дыр. Она была из расы, которую люди назвали бы «наблюдателями». Они не вторгались, как другие инопланетяне не похищали коров и не вступали в контакты с правительствами, с людьми. Они приходили, чтобы жить среди людей. Чувствовать их. Изучать самую нестабильную, противоречивую и потому бесконечно загадочную форму жизни во Вселенной, нашу  человеческую душу...

Лена сейчас стояла у окна своей «двушки», наблюдая, как сумерки медленно поглощают спальный район Москвы. Окна в домах-соседях зажигались, обнажая крошечные жизни: где-то семья собиралась за ужином, где-то одинокий человек смотрел телевизор, где-то кто-то танцевал под неслышную музыку. Она видела это не глазами даже...
Она чувствовала это,  теплые волны эмоций, всполохи мыслей, тихий гул миллионов сознаний, сливающихся в единый городской оргазм...

Лена была на Земле уже давно. Сменила десятки обличий, профессий, стран. Была гейшей в Киото, танцовщицей в Севилье, ученым-физиком в ЦЕРНе. Но этот цикл, этот город, эта обычная квартира в панельной высотке были для неё  особенными. Потому что здесь, этажом ниже, в идентичной «двушке» под номером 1347, жил он, Артем...

Да, Артем!

Она впервые почувствовала его еле слышный  сигнал месяц назад. Не громкий, не яркий, как у многих других. Тихий, глубокий, словно чистый родник, бьющий из-под толщи гранита. Его психическое поле было не хаотичным вихрем, как у большинства, а упорядоченным, словно сложный математический алгоритм, обернутый в теплую, бархатную меланхолию. Это была огромная редкость! Большинство людей излучали шум. Артем излучал, наоборот,  тихую, печальную музыку...

Ее и привлекла эта музыка.
И его физическая оболочка, которую он, сам того не зная, как бы  вылепил своим внутренним миром.

Высокий, немного сутулый, с умными, внимательными серыми глазами, в которых застыла тень какой-то старой и,  напоминающей еще, как будто  боли. Он работал реставратором старых книг в библиотеке при местном университете. Его руки, тонкие и длиннопалые, пахли всё время древней бумагой, клеем и прошедшими  временами...

Лена, в своем нынешнем облике, была воплощением всего, что человечество считало самым  прекрасным. Она не просто следовала земным канонам красоты,  она их превосходила намного.
Ее красота была не от мира сего, и в этом была истинная правда. Длинные волосы цвета ночи с синеватым отливом, идеально гладкие, будто из шелковой нити. Глаза  огромные, миндалевидные, меняющие цвет от темно-синего до почти фиолетового в зависимости от освещения. Кожа без единого изъяна, матовая и сияющая одновременно. Фигура, та самая, о которой грезят мужчины наяву и во снах и 
 завидуют женщины: длинные ноги, тонкая талия, соблазнительные изгибы, которые не были вульгарными, но и не оставляли места для большего  воображения. Она была идеальным артефактом, как бы  живой скульптурой...

И этот артефакт был безнадежно влюблен в какого то скромного реставратора книг!
Ирония судьбы, если бы у ее расы было такое понятие...

Проблема была в том, что Артем ее дико стеснялся!

Их первая встреча в лифте была шедевром любой комедии положений.
Он зашел, увидел ее, и Лена буквально физически ощутила, как его психическое поле сжалось в тугой, испуганный комок. Он покраснел до корней волос, уткнулся взглядом в пол, прошептал «добрый день» таким голосом, будто объявлял о конце света, и простоял все три этажа, напрягшись, как струна, явно молясь про себя, чтобы земля разверзлась и он исчез незаметно...

Лена была очень этим  озадачена.
Обычно ее облик действовал на мужчин,  как магнит. Они заикались, да, краснели, но это было приятное, флиртующее смущение, за которым обязательно следовали попытки познакомиться.

С Артемом же была паника, как у  дикого зверя, загнанного в угол. Он не просто стеснялся,  он ее, оказывается,  боялся! Даже очень!

Это было так ново!
Это было даже  интересно!

Она решила действовать решительно...
Медленно, аккуратно, так же, как всегда  подходит к редкому манускрипту ее же сосед...

Она тщательно изучила его расписание...

Он выходил на работу в 8:30, возвращался около 19:00. В субботу ходил в бассейн, в воскресенье  за продуктами.

Лена начала подстраиваться. Она выходила в подъезд ровно в 8:28, делая вид, что проверяет почту или выносит мусор. Она надевала, то обтягивающие леггинсы и спортивную майку, подчеркивающую каждую линию ее тела, то легкое платье, которое трепетало на ветру от входной двери, обрисовывая длину ее шикарных ног...

— Доброе утро, Артем, — говорила она своим голосом, который звучал,  как пение скрипки.

— Д-доброе, — бормотал он, глядя куда-то в район ее выреза, и тут же мчался к лифту, словно за ним гнался какой то маньяк.

В лифте он вжимался в стену, стараясь занять как можно меньше места. Лена чувствовала исходящий от него жар смущения и почти явно слышала бешеный стук его сердца. Это было так восхитительно. И немного, конечно,  грустно...

Однажды, играя роль обольстительницы, она как бы  «случайно» уронила свои ключи. Нагнулась за ними, зная, как ее джинсы выгодно облегают форму. Артем тихо даже ахнул, словно его ранили, и выскочил из лифта на своем этаже, даже не попрощавшись!

«Неудача», — снова подумала Лена, но не отчаялась.
Его же страх был не от неприязни. Напротив. Она ловила украдкой его взгляд, когда он думал, что она не видит. В этих взглядах был не страх, а благоговейный ужас, смешанный с таким мощным влечением к ней, что оно его попросту парализовывало. Он считал себя недостойным её. Серым, скучным, даже заурядным!

А она была, как будто существом из другого мира, богиней, сошедшей с пьедестала. Подойти к ней для него было равносильно тому, чтобы взять в руки бесценную фреску Леонардо да Винчи грязными, испачканными клеем пальцами!

Нужно было показать ему, что его пальцы, как раз то, что нужно было ей!

Она просчитала, когда  он возвращается из бассейна. Подгадав это время, она встретила его в подъезде, неся на руках огромного, пушистого кота Марсика, которого она подобрала на улице неделю назад.

— Артем, извините, не могли бы Вы мне  помочь? — сказала она, и в голосе ее впервые прозвучала не божественная уверенность, а легкая, человеческая паника. — Марсик такой тяжелый, а мне нужно открыть дверь, а он вырывается!

Кот, на самом деле, был ручным,  как плюшевая игрушка, совершенно спокойным и очень  обожал Лену. Но Артем этого же  не знал!

Он замер, увидев ее с животным на руках. Это зрелище, видимо, показалось ему менее пугающим...

— К-конечно, — он подошел, осторожно взяв ключи из ее протянутой руки. Его пальцы едва коснулись ее ладони, но Лена почувствовала разряд, словно от статического электричества. Для нее это был не просто тактильный контакт. Это было прямое прикосновение к его психической ауре,  теплой, бархатистой, пахнущей старыми книгами и чем-то неуловимо знакомым, почти звездным...

Он открыл дверь. Лена вошла, все еще держа кота...

— Спасибо Вам огромное! — она улыбнулась, и на этот раз улыбка была не ослепительной картинкой из журнала, а искренней, теплой. — Вы меня очень выручили. Он такой непоседа!

— Не за что, — пробормотал Артем, но на сей раз его взгляд задержался на ее лице на секунду дольше. Он увидел не статую, а девушку с котом. Это уже была маленькая победа!

— Я Лена, кстати, — сказала она. — Ваша соседка сверху.

— Артем, — выдохнул он.

— Знаю, — улыбнулась она снова. — Слышу иногда, как Вы музыку слушаете. Классику.

Он удивленно поднял брови. — Вы разбираетесь?

— Немного. Мне очень нравится Шопен!

Его глаза сразу же  оживились. Шопен был его слабостью.

Лена знала это, конечно же. Она слышала ноктюрны, доносившиеся из его квартиры, и чувствовала, как его душа сливалась с этой грустной, прекрасной музыкой...

— Я… я тоже, — сказал он, и в его голосе впервые появилась тень какой то  уверенности...

— Тогда как-нибудь зайдите в гости на чай, послушаем вместе, — легко бросила она и, не дожидаясь ответа, скрылась за дверью, оставив его в подъезде с разбегающимися мыслями и приятным онемением в груди...

Он так и не пришел...

Прошла неделя. Он снова прятал взгляд и бормотал приветствия. Но что-то всё же  изменилось. Теперь в его страхе было меньше паники и больше, почему то,  растерянности. Он не мог понять, кто она такая. Богиня, предлагающая чай и Шопена? Это не укладывалось в его обычную картину мира...

Лена поняла, что нужен более прямой подход. Нужно было зайти с его самой слабой стороны. С его профессии!

Она купила в букинистическом магазине старый, потрепанный томик стихов Анны Ахматовой. Издание было не ценным, но приятным. А главное,  его корешок нуждался в хорошей  реставрации!

Однажды вечером она подстерегла его у мусоропровода. На ней был простой домашний халат из шелка, подчеркивающий плавность ее движений. Она знала, что выглядит в нём одновременно и роскошно, и как то даже  по-домашнему...

— Артем, извините за беспокойство, — начала она, и он снова замер, как олень в свете фар. — Я слышала, Вы работаете с книгами. Реставрируете их?

Он кивнул, не в силах больше  вымолвить слово...

— У меня есть одна книжка, бабушкина, моя память о ней. Корешок у книги совсем отошел. Я бы в мастерскую отнесла, но не знаю, кому можно доверить. Не могли бы Вы сами взглянуть? Просто оценить?

Это был её гениальный ход. Она не предлагала себя. Она предлагала ему сделать то, что он умел и любил. Перевести общение в его профессиональное поле!

Он снова молча кивнул...

— Проходите, — сказала она мягко. — Я как раз чай сейчас поставлю!

И он зашел. Впервые переступил порог ее квартиры...

Его психическое поле, обычно такое сдержанное, взорвалось от впечатлений. Он ожидал увидеть что-то стерильное, холодное, минималистичное, под стать ее же красоте. Но квартира Лены была… очень даже уютной. Теплый свет торшера, множество книг на полках (она прочла их все, конечно, за пару недель), запах чая и корицы, ванили, и огромный кот Марсик, тихо  мурлыкающий на диване.
На стенах  не абстрактные картины, а красивые пейзажи, которые она «написала» сама, вспомнив виды с родной планеты,  двойные закаты и загадочные  серебряные леса...

— Какая… у Вас теплая квартира, — выдохнул Артем, оглядываясь.

— Спасибо, — улыбнулась Лена. — Садитесь, пожалуйста. Вот эта  книга.

Она подала ему томик Ахматовой. Их пальцы снова соприкоснулись. На этот раз он не отдернул руку. Он взял книгу, и его движения сразу стали уверенными, профессиональными. Он открыл ее, осмотрел корешок, пролистал страницы.

— Ничего сложного, — сказал он, и его голос обрел твердость. — Клей специальный, бумага и материя для корешка. Я конечно же смогу это сделать. У меня всё есть дома! Я могу сейчас всё  принести и сделать!

— Правда? — обрадовалась Лена. — Я была бы так Вам благодарна! Сколько я Вам буду должна?

— Ничего, — он так быстро ответил, что  снова покраснел, поняв, что был слишком сейчас  резок. — То есть… это мелочь. Не стоит даже говорить об этом!

— Тогда я Вас хоть чаем угощу. И Шопеном, как и обещала...

Она включила музыку. Зазвучал Ноктюрн до-диез минор.
Артем даже закрыл глаза на секунду, и Лена почувствовала, как его душа отзывается на каждую ноту.
Он был здесь! В ее ловушке!

И ловушка была устроена из всего, что он любил: старых книг, хорошей музыки, теплого света и запаха домашнего уюта...

Они долго пили чай. Говорили о книгах, о музыке. Лена тщательно дозировала свои знания, показывая их ровно настолько, чтобы быть интересной собеседницей, но не настолько, чтобы казаться ему подозрительной  всезнайкой. Она задавала ему вопросы, и он, увлекаясь, начинал говорить, очень  умно, страстно, с тонким юмором, который она в нем даже не подозревала.
Его серые глаза засветились. Он не видел и не знал, что она небожительница. Он видел просто красивую, умную девушку, с которой было невероятно приятно разговаривать...

Он пробыл у нее почти два часа. Уходя, он погладил  отреставрированную книгу в ее  руках (он сделал это за один вечер, сидя за ее же столом!), и  теперь выглядел другим человеком. Более расслабленным. Почти что даже  счастливым...

— Спасибо за чай и беседу, Лена, — сказал он уже на пороге. И впервые посмотрел ей прямо в глаза. Его взгляд был глубоким, ясным и не по-детски усталым. В нем было столько накопленной, невысказанной нежности, что у Лены, существа, прожившего не одну тысячу  лет, перехватило дыхание...

— Это Вам спасибо, Артем. За книгу. И за компанию!

Он улыбнулся. Неуверенно, как то  по-мальчишески. И ушел...

Лена стояла у закрытой двери, чувствуя, как эхо его улыбки теплой волной растекается по ее существу. Она добилась своего. Лед тронулся!

Последующие две недели были временем тонкого, почти невесомого флирта. Они теперь регулярно встречались в подъезде и обменивались не только формальными приветствиями, а даже парой, тройкой  фраз. Как-то раз она «случайно» встретила его в супермаркете и попросила помочь донести тяжелые пакеты до дома (ее физическая форма позволяла бы ей пронести на себе холодильник, но он этого же  не знал!). Он согласился, и они шли вместе, и это было почти,  как свидание...

Она продолжала соблазнять его своей фигурой, но теперь более тонко. Выходила к мусоропроводу в коротких шортах и простой майке без бюстгальтера. Наклонялась за почтой, зная, что он наблюдает из-за своей полуоткрытой двери. Она ловила его взгляд и улыбалась, и он уже не отводил глаза сразу, а задерживал его на секунду, и в его взгляде было уже не паническое бегство, а уже заметное, глубокое восхищение ею...

Он как то раз пригласил ее к себе. Один раз, единственный. Под предлогом показать свою мастерскую...

Его квартира была зеркальным отражением ее ожиданий: тысячи книг, аккуратные стопки бумаги, запах древесины, кожи и клея. Повсюду лежали инструменты реставратора. И музыка. Тихая, классическая, которая была  всегда постоянным  фоном...

Он был хозяином на своей территории. Здесь он был уже полностью  уверен в себе. Он показал ей свои работы: старинный атлас, который он спасал целый месяц, книгу с гравюрами, которую нашел на помойке и вернул к жизни.
Его руки двигались бережно, с любовью. Лена смотрела на эти руки и думала, как бы они чувствовались на ее коже. Не идеальной, инопланетной, а на той, что была у нее сейчас, в этом ее  облике?

— Вы вкладываете в них душу, — тихо сказала она, глядя, как он проводит пальцем по золоченому обрезу.

— Они и есть души, — ответил он, не глядя на нее. — Каждая книга. В них остаются мысли, эмоции тех, кто их читал, кто держал в руках. Я просто… возвращаю им тело, чтобы душа могла жить и  дальше...

В этот момент Лена поняла, что чувствует к нему не просто исследовательский интерес. То, что начиналось,  как любопытство к редкому экземпляру, превращалось сейчас во что-то большее.
Она уже хотела быть одной из этих книг, которые он держал в своих руках с такой нежностью...

Но что-то все еще держало его на расстоянии. Невидимая стена что ли?
Она чувствовала это. Его интерес был, его влечение было очевидным. Но была и какая то тень. Старая рана как будто какая...

Однажды вечером, сидя у нее на кухне за чаем, он сам заговорил об этом. Музыка играла совсем тихо, Марсик спал на коленях у Лены.

— Лена, ты… ты такая  необыкновенная, — начал он, стеснительно  глядя в свою чашку. — И я не понимаю, что ты делаешь со мной. Я же такой… совсем простой,  обычный... Закомплексованный даже...

Она положила руку на его. — Ты не необычный, Артем. Ты единственный в своем роде. Как эти твои книги!

Он горько усмехнулся. — Со мной такое уже было!
Однажды было...

Девушка… такая же яркая, красивая. Все тоже думали, зачем она с таким, как я?

В итоге… она так и сказала:

— «Ты хороший, Артем, но ты… какой то  скучный. Ты,  как старый ковер. На тебе удобно сидеть, но на стену  уже не  повесишь».

Лена почувствовала, как внутри нее что-то закипает...
Гнев?
Да! Да!
Гнев на ту невидящую дуру, которая ранила так беспардонно этого человека. Она сжала его пальцы...

— Она была совсем слепа, — сказала Лена с такой твердостью, что он поднял на нее глаза. — Ты не ковер. Ты… ты как этот ноктюрн. Не все могут понять его глубину. Не все достойны эту музыку слышать. А та девушка… у нее был слух только для поп-шлягеров, наверное!

Он смотрел на нее, и в его глазах стояло настоящее изумление. И какая то  надежда. Словно он впервые поверил, что его могут ценить не за то, что он может дать, а за то, кто он есть на самом деле!

— Лена… — он произнес ее имя,  как уже какую то молитву...

— Я здесь, я рядом — прошептала она.

Он наклонился, и их губы встретились. Это был нежный, неуверенный, почти робкий поцелуй. Но для Лены он был сильнее любого взрыва сверхновой. Это было не просто прикосновение губ. Это было их звёздное  слияние. В этот момент она случайно, расслабившись, позволила своему защитному барьеру упасть, всего на секунду, и пропустила свою настоящую  сущность ему вовнутрь...

Он резко отстранился, глаза его были широко раскрыты...

— Что это было? — прошептал он. — Я… я видел… какие то звезды? Океаны? Леса из света?
Туманности и галактики!

Она смотрела на него, понимая, что сейчас совершила ошибку. Раса наблюдателей строго-настрого запрещала раскрывать себя землянам!

— Это была ты? И ты что, Оттуда? — спросил он, совсем не испуганно, а с каким то уже  благоговением.

Лена молчала. Она не знала, что ему  сказать...

— Я всегда чувствовал, что ты не от мира сего, — сказал он ей тихо. — Ты слишком идеальна для землян. Слишком… чистая. Как будто сделана из другого вещества!

Она вздохнула...
Игра ее была проиграна. Теперь оставалось только сказать правду или стереть ему память. Второе казалось ей уже совсем  чудовищным предательством...

— Артем, — начала она. — То, что ты почувствовал… это я и есть. Настоящая, какая и должна. Но я не могу это тебе  объяснить. Это очень опасно. Для тебя опасно!

— Для меня опасно только одно — потерять сейчас тебя, — он сказал это с такой простой, ясной уверенностью, что у Лены сжалось сердце. Он взял ее лицо в свои руки. Руки реставратора, спасателя душ. — Кто бы ты ни была, откуда бы ты ни была… ты единственное, что имеет для меня значение в этой вселенной!

И он поцеловал ее снова. Уже без тени неуверенности. С страстью, которую копил и копил терпеливо  годами. С нежностью, на которую был способен только он.

Она ответила ему тем же. В этот раз она не опускала барьеры. Она просто была женщиной. Красивой женщиной, которую целует мужчина, в которого она уже была  влюблена...

Эта ночь стала для них каким то  обещанием. Обещанием чего-то нового, странного и прекрасного.

На следующее утро он проснулся первым и посмотрел на нее спящую. На ее идеальные черты, на гладкую кожу. И он не видел в этом ничего пугающего. Он видел любимое лицо...

Когда она открыла глаза, он улыбнулся ей.

— Знаешь, я всегда боялся подойти к тебе, — признался он. — Ты казалась таким совершенством, что я боялся испачкать тебя своим прикосновением даже моих мыслей!

— Твое прикосновение — единственное, что делает меня настоящей, — ответила она. И это была чистая правда. До него она была наблюдателем, коллекционером впечатлений. С ним она начала чувствовать по-настоящему. По-человечески, любимой женщиной...

Они лежали в постели, и первые лучи солнца пробивались сквозь шторы.

— А что ты увидел? Вчера? В моём  поцелуе? — осторожно спросила она.

Он задумался:

 — Красоту! Такую, на  которую даже  больно смотреть. Как на солнце. И… одиночество. Огромное, какое то  космическое одиночество!
И вокруг звёзды!

Она закрыла глаза. Он всё правильно  понял. Без всяких слов...

— Ты больше не одна, — просто сказал он, обнимая ее. — Я не знаю, кто ты и откуда. Но пока ты здесь, с меня этого достаточно!

Лена прижалась к его груди, слушая стук его сердца. Ровный, живой, человеческий ритм. Она думала о своем долге, о правилах, о запретах. Но в этот момент все это казалось таким далеким и неважным...

Она была наблюдателем, который нашел то, ради чего стоит перестать наблюдать и начать жить. Она нашла свою душу в скромном реставраторе, который боялся испачкать ее своим прикосновением, даже не подозревая, что только его прикосновение и могло сделать ее по-настоящему чистой. Чистой от этого звёздного,  тысячелетнего одиночества.

И глядя в его ясные, умные глаза, полные любви и принятия ее, как женщины, она поняла, что ее миссия на Земле только началась. И это была миссия не наблюдения, а уже любви...

Продолжение следует...