Живи, надейся и страдай. Константин Фофанов

В 80-е годы 19 века, Константин Михайлович Фофанов, был одним из популярнейших поэтов.
О нём тепло отзывались Лев Толстой, Аполлон Майков, Антон Чехов, его нежно любил Илья Репин.
Первый же сборник стихотворений Константина Фофанова, привёл в восторг художника Илью Репина, который познакомился с поэтом, написал в 1888 году его портрет и оставался другом поэта до конца его дней и крёстным отцом одного из его сыновей.
Поэтическое мастерство Константина Фофанова ценил М. Горький.
Константин Фофанов во многом оказался близок символистам, по мнению поэта Валерия Брюсова.
Игорь Северянин считал Константина Фофанова предтечей своего эгофутуризма в поэзии, считая себя, учеником Константина Михайловича и называл его «мой король».

  ***

Потуши свечу, занавесь окно.
По постелям все разбрелись давно.
Только мы не спим, самовар погас,
За стеной часы бьют четвёртый раз!

До полуночи мы украдкою
Увлекаемся речью сладкою:
Мы замыслили много чистых дел…
До утра б сидеть, да всему предел!..

Ты задумался, я сижу – молчу…
Занавесь окно, потуши свечу!..

***
«Не бойся сумрака могилы,
Живи, надейся и страдай…
Борись, пока в душе есть силы,
А сил не станет – умирай!
Жизнь – вековечная загадка,
А смерть – забвение её.
Но, как забвение, ни сладко,
Поверь, что слаще бытиё».


***
«Папироса… Ещё и ещё папироса…
Я курю и в окошко смотрю.
Над водою всё ласточки кружатся косо.
Покурил. Закурил. И курю.
Мысли – злы.
Для мучений больного вопроса
Нет ответа, иль бледен ответ.
Папироса. Ещё и ещё папироса…
А забвение думам мучительным – нет.
Пепел стол весь усыпал…
С тупого откоса
В пруд сбегают утята толпой.
Папироса. Ещё и ещё папироса…
Как всё глупо, старо, Боже мой!..


  «Под музыку осеннего дождя».

Темно, темно! На улице пустынно…
Под музыку осеннего дождя
Иду во тьме …Таинственно и длинно
Путь стелется, к теплу огней ведя.

В уме моём рождаются картины
Одна другой прекрасней и светлей.
На небе тьма, а солнце жжёт долины,
И солнце то взошло в душе моей!

Пустынно всё, но там журчат потоки,
Где я иду незримою тропой.
Они в душе родятся одиноки,
И сердца струн в них слышится прибой.

Не сами ль мы своим воображеньем
Жизнь создаём, к бессмертию идя,
И мир зовём волшебным сновиденьем
Под музыку осеннего дождя!..

             ***

Как стучит уныло маятник,
Как темно горит свеча:
Как рука твоя дрожащая
Беспокойно горяча!

Очи ясные потуплены,
Грустно никнет голова,
И в устах твоих прощальные
Не домолвлены слова.

Под окном шумят и мечутся
Ветки клёнов и берёз…
Без улыбок мы встречаемся
И расстанемся без слёз.

Только что-то не досказано
В наших думах роковых,
Только сердцу несогретому
Жаль до боли дней былых.

Ум ли ищет оправдания,
Сердце ль памятью живёт
И за смутное грядущее
Прошлых мук не отдаёт?

Или две души страдающих,
Озарив любовью даль,
Лучезарным упованием
Могут сделать и печаль?

               ***

Догорает мой светильник.
Всё стучит, стучит будильник,
Отбывая дробь минут;
Точно капли упадают
В бездну вечности – и тают, -
И опять, опять живут!

Ночь морозна. Небо звёздно,
Из него мерцает грозно
Вечность мудрая сама.
Сад в снегу, беседка тоже,
И горит в алмазной дрожи
Тёмных ёлок бахрома…

            ***

На волне колокольного звона
К нам плывёт голубая весна
И на землю из божьего лона
Сыплет щедрой рукой семена.

Проходя по долине, по роще,
Ясным солнцем роняет свой взор
И лучом отогретые мощи
Одевает в зелёный убор.

Точно после болезни тяжёлой,
Воскресает природа от сна,
И дарит всех улыбкой весёлой
Золотая, как утро, весна.

Ах, когда б до небесного лона
Мог найти очарованный путь,
 На волне колокольного звона
В голубых небесах потонуть!..

             ***

Под напев молитв пасхальных
И под звон колоколов
К нам летит весна из дальних,
Из полуденных краёв.

В зеленеющем уборе
Млеют тёмные леса.
Небо блещет – точно море,
Море – точно небеса.

Сосны в бархате зелёном,
И душистая смола
По чешуйчатым колоннам
Янтарями потекла.

И в саду у нас сегодня
Я заметил, как тайком
Похристосовался ландыш
С белокрылым мотыльком!

             «Стансы».

Всё пережито, что возможно,
Всё передумано давно,
И всё так бледно, так ничтожно!
Чего желать? Не всё ль равно!

Рассудок чувству не уступит,
А чувство ум клянёт назло,
И память страстью не искупит
Того, что время отняло!

Не сметь любить, не сметь обидеть,
Не сметь желать во цвете лет,
Не знать, не чувствовать, не видеть, -
Ужели блага  выше нет?


    ***

Мы при свечах болтали долго
О том, что мир порабощён
Кошмаром молочного торга,
Что чудных снов не видит он.

О том, что тернием повита
Святая правда наших дней;
О том, что светлое разбито
Напором бешеных страстей.

Но на прощанье мы сказали
Друг другу: будем время, свет
Блеснёт, пройдут года печали,
Борцов исполнится завет!

И, весь растроганный мечтами,
Я тихо вышел на крыльцо.
Пахнул холодными волнами
Осенний ветер мне в лицо.

Дремала улица безгласно,
На небе не было огней,
Но было мне тепло и ясно:
Я солнце нёс в душе своей!..


Май


Бледный вечер весны и задумчив и тих,
Зарумянен вечерней зарею,
Грустно в окна глядит; и слагается стих,
И теснится мечта за мечтою.
Что-то грустно душе, что-то сердцу больней,
Иль взгрустнулося мне о бывалом?
Это май-баловник, это май-чародей
Веет свежим своим опахалом.
Там, за душной чертою столичных громад,
На степях светозарной природы,
Звонко птицы поют, и плывет аромат,
И журчат сладкоструйные воды.
И дрожит под росою душистых полей
Бледный ландыш склоненным бокалом,
Это май-баловник, это май-чародей
Веет свежим своим опахалом.
Дорогая моя! Если б встретиться нам
В звучном празднике юного мая —
И сиренью дышать, и внимать соловьям,
Мир любви и страстей обнимая!
О, как счастлив бы стал я любовью твоей,
Сколько грез в моем сердце усталом
Этот май-баловник, этот май-чародей
Разбудил бы своим опахалом!..