Опасные улыбки. Глава 10

Поведение Павла стало напоминать изощренный танец, где каждое па было рассчитано на причинение боли. Татьяна чувствовала это кожей. Он будто устал от ее доминантного жгучего внимания без намека на доступность с ее стороны и решил добиваться ее сдачи проверенными методами.

Одним утром в кабинет впорхнула Алена. Та самая упаковщица, что ещё полгода назад напоминала затюканную жизнью женщину, а теперь щеголяла в обтягивающей клетчатой рубашке и с вызовом в глазах.

«Павел, я нашла нам обувь», — сказала она томным, медовым голосом.

Татьяна сделала вид, что углубилась в экран, но краем глаза видела, как Павел откинулся на спинку кресла, приняв позу снисходительного повелителя.

«Опять черевички?» — насмешливо протянул он, и по его губам пробежала знакомая улыбка — чуть скабрезная, снисходительная.

Алена захихикала, словно получила высшую награду. Они стояли у доски, его любимой доски, где он когда-то объяснял Татьяне свои гениальные логические построения. Теперь он что-то втолковывал Алене, мягко воркуя, и Татьяне показалось, что он даже пританцовывал перед ней. "Странный выбор для пропагандиста юных красоток", — мелькнуло у неё.

Вдруг Павел посмотрел прямо на Татьяну — взгляд был непринуждённым, почти невинным, будто он просто обменивался со старой коллегой дружеской улыбкой. Словно пешка, которая на мгновение забыла о своей роли, Татьяна машинально ответила ему улыбкой — той самой, прежней, что когда-то значила больше, чем слова.

Но в следующий миг он, не меняя выражения, плавно перевел этот жест — её жест — Алене. Та вспыхнула от торжества, пронзив Татьяну унизительным взглядом: «Смотри-ка, и эта?».

И всё рухнуло. Внезапно Татьяна из королевы, снисходительно принимающей знаки внимания, превратилась в глазах Алены — да и, возможно, в его — в очередную «тетку», пытающуюся привлечь внимание молодого самца. А он? Он оставался непричастным, почти удивлённым — будто и не он только что раздавал намёки, будто это они сами, женщины, чего-то от него хотят, а он просто стоит здесь, ничего не подозревая.

«Нет! — закричало внутри Татьяны. — То, что было между нами… теперь выставлено на общее обозрение, как дешёвый флирт!»

Павел, заметив её вспышку, мгновенно нахмурился и коротким кивком выпроводил смущённую Алену. В кабинете повисла тяжёлая тишина. Он сел напротив, и она физически ощущала исходившую от него горячую волну — уже не просто торжества и вызова, но плотного, почти осязаемого желания. Ее боль и смущение, эта мгновенная рана — казалось, именно это и возбудило его.

Он ждал, что она сорвется, начнет доказывать, поднимет глаза и наконец встретит его взгляд — вызов на вызов. Но его внезапно обнажившаяся, оглушающая сексуальность парализовала ее. Или именно этого он и добивался — чтобы она почувствовала всю грубую, животную силу его желания, рожденного ее унижением? Она не могла пошевелиться, упрямо вгрызаясь взглядом в стол, пока в висках стучало: «Все, они решат, что я идиотка».

Он не дождался и ушел, оставив ее одну в опустевшем кабинете, где воздух все еще был густ от неразрядившегося напряжения и его странного, извращенного возбуждения