Союз спасения

Татьяны Ивановны больше нет.    Обидно  Маняше смотреть,  как  радуются первым майским дням  неугомонные воробьи,  как  озорно  они  прыгают по лужам,  наполняя жизненной силой   весеннюю  улицу.
 
Распугав весёлую стайку, Маняша  в слезах закричала  вслед:

  - Мороз да метель бы на вас! Попрятались бы  под крышу,  да помолчали бы немного. Ишь, расщебетались! Чему радуетесь?
 
  - Маняш, ты что  ревёшь? -  услышала она знакомый голос.

- Вовка!

Девочка обрадовалась  возможности поделиться с кем-нибудь   своим горем. Уж  Вовка-то  точно поймет… Он знал, что Маняша часто  болела  и поэтому занималась русским языком  у Татьяны Ивановны    дома.
         
Она заговорила,   стараясь не разрыдаться, а Вовка с интересом слушал и  представлял себе маленькую квартирку на  втором этаже,  забитые книгами шкафы и полки,  чайные перерывы,  во время которых Маняша  и учительница болтали как  подружки. Две собачки, которые жили в квартире Татьяны Ивановны, встречали  гостью  у двери, обнюхивали по очереди и,   дружелюбно помахивая хвостиками, отходили, предоставляя возможность четырём кошкам   насладиться  её вниманием.

-И что теперь с ними? - забеспокоилась девочка

-А  давай  узнаем. 

Татьяна Ивановна жила в центре посёлка. Переглядываясь, ребята   осторожно поднялись по лестнице. Маняша постучала в знакомую дверь, надеясь услышать лай.     Тишина. Вовка постучал громче.  На стук из квартиры напротив вышла соседка.
 
- Ребятки, здесь никто не живёт. Вы же знаете, что Татьяна Ивановна ...
 
- Мы знаем, - тихо ответил Вовка, прервав женщину. - Мы про собачек и кошечек хотели спросить.   Их кто-то забрал?

-Какой там забрал,- вздохнула соседка. - Разбежались. Да вы за гаражами посмотрите.   Она же, добрая душа,  жалела  брошенных. Разве всех их в такой  квартирке разместишь? Вот и собирала ящики, тряпье всякое да устраивала им что-то вроде укрытия, чтобы хоть зиму пережили.  Кормила  на свою зарплату. А теперь, голодные, может, и разбежались.

За гаражами ребята остановились.  Что это? Беспорядочно разбросанные ящики вперемешку с лохмотьями старой одежды и множеством мисок и баночек. 
 
- Тотошка! -  тихо, а потом всё громче и громче звала   Маняша, выкрикивая знакомые клички. - Теффи! Алиска! Муся!...

Сначала никто не отозвался. Затем  зашевелился  и перевернулся   один из ящиков. Маняша увидела Тотошку. Песик стоял в нерешительности.  Вовка  покопался в карманах, нашёл конфету и положил её на землю.  Тотошка сделал шаг, потянул носом воздух  и снова замер.

-Смотри...-прошептала Маняша. - Это Алиска.

С дерева осторожно спускалась кошка.

Кошка Алиска тоже  остановилась, заворожённо поглядывая на конфету.

- Они же голодные!    И напуганные!    И где   остальные? - Маняша  всхлипнула.

- Не реви! Дай подумать! - сурово  приказал Вовка.

Девочка послушно притихла и, отвернувшись, ждала. 
 
Конечно же, Вовка придумал.

Уже  часа через два у пруда стал собираться  пятый класс. После рассказа под маняшины всхлипывания о голодных напуганных  животных  одноклассники  договорились    взять для  них еду  и встретиться за гаражами.

Когда Маняша  подходила к условленному месту, там уже вовсю  хозяйничали  друзья. Одни расставляли мисочки и баночки, заполненные ломтиками колбасы, хлеба и даже печеньем с конфетами. Другие  осматривали ящики, кусты, деревья.

- "Кис-Кис!  Муся!   Ту-ту-ту! Теффи! Кисули! " - слышалось отовсюду.

Никто не отзывался.  Ребята приуныли,    не понимая, что делать. Стало смеркаться.

-   Давайте  по домам! - распорядился Вовка. -  Завтра здесь встретимся.

Утро  для ребят  оказалось добрым, ведь от  оставленного на ночь    ужина ничего не осталось, кроме    разбросанных баночек.
    
-Ура! Они были! Они поели! - ликовали друзья.
 
А  некоторое время спустя поняли, что  их ждали. То под   кустом, то на дереве, то за ящиками мелькали хвосты и любопытные мордочки.

Животные осмелели. Первым разрешил  погладить себя Тотошка.
 
- Узнал! - обрадовалась  Маняша, осторожно, чтобы не вспугнуть, дотрагиваясь до рыжей шёрстки.

Но уж когда разложили прямо на траве  угощенье, потянулись и другие.  Даже самые недоверчивые псы виляли хвостиками, а кисули умильно мурчали.
 
Часа два спустя  все животные были обласканы и накормлены,  а   пятиклассники,  довольные собой,  наконец  собрались по домам.  Но уйти было не просто:   хвостатая компания  не отставала  ни на шаг. Псы весело лаяли, путаясь под ногами, а кошки, как опытные разведчицы,  крались короткими перебежками по обочине дороги.

Ребята попытались убежать - не получилось!

- Я не могу так! - остановилась Маняша. -   Они   нам поверили, а мы...  как   предатели!

Её подружка Ариша   направилась к Мусе,    подняла её и прижала к себе:

- Она будет моя…  Пойдёшь ко мне жить?

- Я тоже возьму! И я! И я! - слышалось со всех сторон.

Псы  благодарно лизали детские ладошки, некоторым удавалось достать и  до   носов. Кошечки были осторожнее, но и они поддались на ласку.  В этот раз никто из них  не остался на улице. А самый недоверчивый серый кот достался Семёну.
 
На переменах все разговоры о   новых питомцах: какие они умные, как они любят своих хозяев,  как     шалят.     Ребята  привирали. Об этом   догадывались, но выслушивали очередную невероятную историю, смеялись и притворно  удивлялись, как бы поощряя рассказчика на новую.
 
  Пришельцы из других классов пытались разгадать причину загадочного  смеха, но, заметив постороннего,  пятиклассники переходили на шёпот и выпроваживали любопытного за дверь.

Среди общего веселья  Маняшу  удивило   настроение Семёна.    Он  ничего  не рассказывал про своего  кота, а только изредка  кривил губы, пытаясь улыбнуться.

Но  поговорить   с  ним   девочка не успела:   неугомонные    одноклассники уже обсуждали   создание секретного совета. А это было   интересно!

- Давайте! Здорово!  И чтобы  правила свои были! И клятва была!  - звучали восторженные крики.

Знаток истории Вовка  предложил назвать  их секретную организацию "Союзом  спасения".

- Сойдёт! - дали скромную оценку друзья.

Клятву не придумали, а правила и так понятны: любить животных, а кто будет   обижать   -   исключать из "Союза".

На следующий день Семён не пришёл в школу. И на  второй - тоже. Ближе к  вечеру  позвонил Вовка и, ничего не объясняя,  объявил сбор   у  пруда.

"Что это? Неужели игра в "Союз спасения?"  Ну я задам ему!" - злилась Маняша. Но когда увидела  озабоченных друзей, тоже заволновалась.
 
Выяснилось, что родители   последние два дня провожали    Семёна в школу и ничего не знали о   прогулах.   Подняли  переполох лишь  сегодня, потому что он домой  не вернулся.  Что же случилось?

Вот тут-то и    вспомнила Маняша его   странное   поведение    во время игры в придуманную "правду". Она ещё тогда подумала, что    Семён что-то скрывает.

Ничего не понимая, не зная, что предпринять, ребята стайкой  брели по улице и строили самые невероятные версии  исчезновения друга.

- А давайте  за гаражи  заглянем? - предложил кто-то. - Интересно, как там сейчас?

Мало что изменилось со времени  последнего посещения этого бывшего  пристанища теперь уже их кошечек и собачек.

- Вот на этом дереве пряталась Алиска, -  шагнула Маняша к  раскидистой лозинке, но вдруг со страхом отпрянула назад. - Здесь кто-то есть!

К её изумлению  навстречу вышел  с  виноватым видом   Семён.  Ребята, уже  с увлечением пинавшие  разбросанные банки,    поспешили  к ним.

Маняша всё поняла:

- Кота искал? Он что, сразу сбежал?

- Он бы сам не сбежал, -  едва выговорил Семён. - Его отец выгнал. Я    два  дня  здесь дежурил - он не пришёл. Думал ночью дождусь.

Семён плакал, но  друзья были строги.  Посыпались упрёки:

  -Почему не ушёл из дома  вместе с котом?

- Как мог позволить выгнать  беднягу  на улицу, причём  ночью?

- Ты взял его домой - ты и отвечай!

  И тут же за гаражами единогласно проголосовали за исключение его из "Союза", а потом  зарёванного и жалкого   проводили до дома.

Утром вместо   Семёна в  школу пришёл его отец Петр Петрович и сразу направился    в кабинет директора. И хотя "Союз спасения" приготовился к обороне, обороняться причины не было. Петр Петрович  просто   попросил  их не наказывать сына  и    отменить его исключение, потому что для  Семёна это  важно, и он очень переживает. Но  члены "Союза" стояли на своём:  это  невозможно, так как   обязательным условием членства было спасение хотя бы одного животного.

- Ищите кота! - посоветовали ему на прощанье.

А спустя неделю  встреча  состоялась снова. Мужчина пришёл с идеей  построить для бездомных животных питомник.

- Так ведь у нас больше нет бездомных, кроме серого кота, которого вы выгнали, - напомнил Вовка.

- А скажите-ка честно, все ли родители в восторге от ваших подселенцев? Повезло тем, к кому попали животные из дома Татьяны Ивановны. А остальные не приучены к жизни в  семье, невоспитанные! Они прыгают на стол, обрывают занавески, гадят в туфли! - горячился отец Семёна.

- Понятно, почему вы его  выбросили... Из-за Ваших туфель он теперь голодает! - с укором    выпалил Вовка.

Пётр Петрович спорить не стал. Уходя, он  многозначительно постучал указательным пальцем   по лбу:
 
- Подумайте!
 
Подумать было о чём: хлопот с бродяжками хватало, и Пётр Петрович озвучил лишь малую часть проблемы, которая свалилась на семьи сердобольных детей. Всех волновало одно: не будет ли это предательством.

Но поймав   идею, дети уже не могли остановить свои фантазии. Они рисовали планы питомника:  в нём были и комнаты для собачек и кошечек, и столовая, и игровая, и кабинет доктора-ветеринара. Мечтали, как будут устраивать здесь праздники с угощением,  проводить концерты и соревнования. "Разве это похоже на предательство?" - уговаривали они себя.

***
Питомник  Маняше нравился.  Он, конечно, был скромнее, чем мечталось, но вполне уютный. Над входом красовалась вывеска: "Союз спасения  имени Т. И.  Куниной".  Правда, Вовка предлагал Петру Петровичу назвать его "Союзом благоденствия", но  тот, посмеявшись, отказался.
 
Все животные, даже самые невоспитанные, остались в приютивших  их  семьях. Но  питомник постепенно заполнялся и без них. Отлавливать четвероногих не приходилось, они сами  сбегались сюда на  запах еды и лай  обитателей, да и из других сёл приносили  или подбрасывали.
 
Серый кот тоже  бродил поблизости.  Ребята оставляли  за воротами  еду, а потом наблюдали, как  он осторожно подкрадывался, съедал и убегал, но в руки никому не давался. То ли обиду  на людей  затаил, то ли  даже голодная свобода казалась ему лучше сытой неволи.