Роман Переплёт т. 2, ч. 4, гл. 17

Надо сказать, что после происшедшего Сергей не только не желал Раису видеть, но даже не хотел слышать её голоса. Он больше ей не звонил, да и заходить к ней не собирался. Одновременно с этим он, наконец, почувствовал приятное облегчение. Впрочем, и сама Раиса словно начисто о нём забыла. Она тоже ему не звонила и не показывалась ему на глаза.
А между тем до начала учебного года оставались считанные дни. Удивительно, но однажды Сергей вдруг почувствовал, насколько сильно он соскучился по школе и по живому общению с коллегами и учениками.   
В один из тех дней к нему вдруг нагрянул Михеич. При этом Сергей про себя отметил, что за то время, пока они не виделись, тот заметно изменился. Во-первых, он сбавил в весе, а его лицо, обычно самодовольное и лоснящееся, как будто даже вытянулось,  усы обвисли, в них, как и в висках, засверкала седина. Куда-то исчезла и его холостяцкая неряшливость, а с нею исчез и его всепогодный свитер, с вытянутыми локтями и разводами под мышками. Теперь его несколько постройневшую фигуру облегал серый приличного вида костюм, из-под которого выглядывала бледно-розовая и тщательно отутюженная сорочка. Для пущей солидности ему только не хватало галстука или бабочки. Тогда бы его и вовсе было не узнать.   
Впрочем, изменения коснулись не только его внешности, но и самого его поведения. Куда-то исчезли его громогласность, размашистость движений, а заодно и привычка выражаться твёрдо и прямолинейно. А вместо всего этого теперь в нём обнаруживались совсем уж не присущие ему сдержанность и некая как бы даже осмотрительность. Так что складывалось даже впечатление, что он всё время как бы озирается и к чему-то прислушивается.
Вот и при виде Сергея, он сначала обернулся назад, потом послушал, не идёт ли кто по лестнице, и только после этого переступил порог. И пожатие его руки сделалось каким-то вяловатым, совсем не то, что раньше. И вообще он выглядел каким-то до странности растерянным и озабоченным.
Больше того, на этот раз он заявился без спиртного и без закусок, что уж и вовсе было на него не похоже. Но зато от него крепко несло одеколоном.
- Да, что стряслось? – поинтересовался Сергей, сопровождая его в зал. – Я тебя просто не узнаю. Прямо на себя не похож. Чаю будешь?
- Ох, Сергунька, - Михеич рухнул в кресло и закатил глаза, - да не хочу я никакого чая. И вообще, до чая ли мне теперь.
- О! – удивился Сергей. - А что так?
Тот с минуту молчал, вздыхая и ворочаясь. Потом почесал затылок и начал:
- Может, помнишь, я в прошлый раз тебе рассказывал… ну, про Лариску... про ту бабу из Сахалина? Кстати, ты не будешь против, если я закурю?
 - Да кури, конечно. Чего ты спрашиваешь? - с улыбкой кивнул Тверской. Вот и подобных деликатностей за Михеичем раньше не наблюдалось. - Лариса, Лариса… Ах да, кажется, припоминаю. Помню, ты что-то говорил насчёт…
- Вот-вот, говорил, - пыхнув сигаретой, перебил Михеич. – Я говорил, что она своего мужика собиралась бросить. Ну, чтобы сойтись со мной.
- Ну, ещё бы не помнить, - усмехнулся Сергей. – Ведь она, кажется, даже собиралась к тебе прилететь. И что, прилетела?
- То-то и оно, что прилетела, - мрачно отозвался Михеич, смахнув порошинку с журнального столика. – Как же, - крякнул он в усы, - чтобы она и не прилетела. Явилась прямо, как ведьма на метле. И уж месяц как здесь.
- Даже так? Ну, и?..
- Вот тебе и ну? – чуть не со злостью буркнул Михеич. – Вот тебе, Серёженька, и ну. М-да, такие вот получаются пироги. И вообще, эти бабы…         
- Ну, а что ты? – спросил Сергей. – Ты, как я вижу, не очень этому рад? И вообще, ты как будто не в себе.
- А чему радоваться-то, чему? – тяжко вздохнул Михеич, пуская дым из обеих ноздрей. – М-да, вот не думал, не гадал… Как говорится, не было печали, так черти накачали.
- И всё же я плесну тебе чайку, - решил Тверской. Он встал и отправился на кухню. 
Вернувшись, он подал кружку совсем уж приунывшему Михеичу, а сам устроился в кресле напротив. С минуту Михеич молча прихлёбывал чай и при этом продолжал хмуриться,  избегая смотреть на Сергея.
- Как же, будешь тут в себе, - проворчал, наконец, он, поставив кружку на столик и вытерев ладошкой усы. - Короче, можешь меня поздравить.
- Это с чем же, интересно? 
- А с тем самым, - Михеич крякнул и ещё больше помрачнел. – В общем, я, Сергунька, кажется, женюсь. Так-то вот, брат.
- Ты! Женишься! – Сергей даже поперхнулся от удивления.
А пока он прокашливался, Михеич искоса на него поглядывал и чесал в затылке.
Ничего себе новость! Сергей был и впрямь совершенно ошарашен. Чтобы представить Михеича в роли мужа, главы семейства – у него на это не хватало даже его богатой фантазии.
Оно, конечно, верно, Михеич страстно обожал женщин. По этой части он был, можно сказать, гастроном. Однако обожал он их на свой лад, то есть в чисто утилитарном смысле. Другими словами, он смотрел на женщин не иначе, как на источник наслаждения и острых ощущений. А вот, скажем, ухаживать, или чем-то жертвовать ради них, не говоря уж о том, чтобы брать на себя какие-то обязательства, это уж совсем было не про него. И в этом он был крепок и постоянен. 
Да и сейчас, заговорив о щекотливых своих обстоятельствах, он резко понизил голос и завертел головой, словно опасаясь, что его могут подслушать.
- Ну, что тут скажешь, - уныло пробормотал он, - похоже, что и на меня отыскался-таки капкан. Так-то вот, Сергунька, - И он горестно вздохнул.
- Да, но, если самому тебе не хочется, –  недоумевал Тверской. – Тебе ведь, как я понимаю, не хочется?
- Ну… ну, в общем, да, - неуверенно отвечал Михеич. – То есть…
- А раз так, то кто же тебя может заставить? И вообще, я не понимаю, как это вообще могло получиться?
- А вот так и получилось, - виновато улыбнулся Михеич. – Да, что уж теперь об этом толковать.  Видать, сколько верёвочке ни виться… – И он сокрушённо уронил голову на грудь. – Короче, опутала меня так, что я и охнуть не успел. Даже, прикинь, успела свою квартиру на здешнюю поменять. До чего же пробивная, ну просто на месте не постоит. Всё у неё так и горит…
- Погоди, погоди, – остановил его Сергей, - я что-то не пойму. И вообще, я не понимаю, что значит, «опутала»?
- А чего тут понимать, - насупился Михеич. – Будто ты баб этих не знаешь. Ведь им, если что в голову что-то, то ничем уже потом не выковырнешь. Короче, хана мне Сергунька. Опять же, всё равно отступать некуда. К тому же я сам ей пообещал.  Хотя с другой стороны, может, оно и к лучшему. И то сказать, она вон ради меня на такое решилась. Опять же квартира… Нет, ну сам подумай, что ж мне теперь до самой старости, что ли, мыкаться по этим чёртовым общагам, да по столовкам? К тому же и здоровье у меня уже не то…  Вот, чёрт, – спохватился он вдруг, - совсем забыл. Я ведь зачем к тебе пришёл. А пришёл я к тебе, Сергунька, чтобы позвать тебя на свадьбу.
- Так, значит, всё уже окончательно решено? – спросил Сергей.
- Ну, а куда деваться? – пожал плечами Михеич. - Я же тебе говорю, отступать некуда… Да, и зачем. Мы уж и заявление с ней подали. Однако, Сергунька,  свадьба свадьбой, но я бы ещё хотел, чтобы ты побыл у меня свидетелем.
- Я! Свидетелем!
- Ну, а что? Ты же у меня теперь почитай самый близкий человек. И к тому же неженатый. Это нам в ЗАГСе сказали, что, мол, для таких вещей обязательно полагаются свидетели. Я вот только пока не знаю, где мне раздобыть свидетельницу для Ларисы Олеговны. У неё же здесь знакомых никого нет. Кстати, а у тебя нет никого на примете? Я бы и сам, конечно, мог, но, понимаешь, не хочется мне связываться с нашими. Ты же знаешь, что это за народ. У нас хоть какую возьми, ну, пока молчит Но, уж если откроет рот, то хоть святых выноси. И что ни слово, то мат. А, если ещё и поддадут, то у меня даже уши в трубочку сворачиваются. Ну, так как что, пойдёшь, ко мне свидетелем?
- Свидетелем? - вздохнул Сергей, - Ну, а куда же я денусь.
- Ай, спасибо тебе, дорогой. – обрадовался Михеич. - Я знал, я знал, что ты меня выручишь. Да и ещё бы насчёт подружки…  Может, найдёшь кого-нибудь. Там, собственно прийти только в ЗАГСе, постоять с полчасика, ну и расписаться, где покажут. Но зато потом… Я же свадьбу решил играть в своём кабаке. Да так, чтоб всё по самому высшему классу. Так что,, поверь, в обиде не будете. Ну, так что, приищешь кого-нибудь?
- Ну, я так сразу сказать не могу, - пожал плечами Тверской. – В общем, надо подумать, а заодно прикинуть, что к чему… Короче, обещать не буду, но постараюсь.
- Вот-вот, - обрадовался Михеич, - постарайся, старик. А уж за мной, ты знаешь, за мной не заржавеет. В конце концов, друг ты мне или кто?
- Ну, конечно же, друг, о чём речь…
Уходя, Михеич предупредил, что регистрация уже назначена и даже называл точную дату.


Продолжение: