Письма из Индуры. 1956-57 гг

  21/VIII-56 г. (матери из Котласа)


    Пока я еду благополучно. До Княж-Погоста тряслись пять часов, до перевоза прыгали с чемоданами до потолка, а после перевоза дорога пошла лучше. В Княж-Погост приехали без 10 минут восемь, а поезд на Л-д идёт в 5 ч. 23 мин. утра. (…) В три часа ночи пошла на вокзал за билетом. Народу было мало, но порядка никакого, поэтому я стояла в очередь, а потом всё же использовала командировку. Билет купила в прямой вагон. Сейчас стоим в Котласе, отправимся в девять вечера. В вагоне я спала, потом читала, но больше всего слушала геологов о туристических базах в Коми на севере. (…)


  25/VIII-56 г. (матери из Индуры)


    (…) В Котласе мы стояли четыре с половиной часа. После почты я сходила на базар, купила ягод и помидор, потом была в столовой, затем мы всё же отправились. В дороге ничего особенного до самого Л-да не было. Я читала, смотрела в окно и спала. Эти геологи вовсе не геологи, а простые туристы, а я сначала удивилась, что они больше говорят о базах и их снабжении, чем о природных красотах и геологических изысканиях. Но ещё и дела в том, что они три дня шли без продовольствия. И ещё мне понравились два брата, один второклассник, другой перешёл в четвёртый. Очень забавные пацаны, особенно меньший.

    В Л-д поезд пришёл с опозданием минут на десять, меня, конечно, никто не встретил, ну что ж, пошла я в кассу со своими манатками. Ещё и кассу сразу не найдёшь, еле тащусь. Билеты были, но плацкарта нет, я влезла без очереди, на меня поворчали, но не очень. И вот я тащусь к поезду, проклиная свои сумки и чемодан. Вдруг слышу: «Э! Тафа!» и вижу своего драгоценного братца заспанного и растерянного. Оказывается он стоял на вахте ночью, пришёл и улегся спать, ему поклялись, что разбудят, но забыли. (…) Я очень обрадовалась, отнесли вещи в вагон, заняли третью полку и вышли на перрон. Посидели минут сорок, поговорили. (…) Когда их отпустят, он точно так и не знает, но они теперь будут в Л-де, в плаванье не пойдут. (…)


    Ехала я на третьей полке, отлежала все бока. С полки почти не слезала, т.к. вагон был битком забит почти всю дорогу. И всю дорогу лил дождь. В дороге разговорилась с одним парнем. Он служил на Курильских островах, охранял заключённых, всякого там насмотрелся и наслушался, считает, что два года в его жизни пропали зря. Взяли его из ж/д техникума, специальности у него никакой нет, и он не знает, что ему теперь делать. А проводница у нас была – сущая дура. Орёт, ругается, ногами пинается и даже пыталась выбросить чемодан у одного пассажира. (…)


    Прибыла в Гродно вчера, т.е. 24 августа, вечером. Дождь лил, свет на вокзале почему-то не горел. Устроилась в комнате отдыха, сходила в баню. А сегодня утром тоже проспала, проснулась в половине восьмого, а автобус на Индуру идёт в восемь. Скорей свои манатки собрала и на такси, привезли меня быстро, я и на автобус успела.


    В Индуре встретили все очень хорошо. Директор пытался сделать строгое лицо, но не получилось. Был уже и педсовет. У меня 26 часов вместе с астрономией в десятом классе. Астрономию я сама попросила, взял её Мих. Зах., т.к. ему полагается 8 часов как директору. Но потом так-сяк и решил взять час черчения в девятом, а мне отдал час астрономии. Оказывается, должен быть новый учебник по астрономии, а я и не знала. Классный руководитель я в 5 «б» классе (…) в котором уже есть восемь второгодников, причём два из них исключались из школы за плохую дисциплину на неделю. Что-то будет, кто кого? Это будет видно в конце года.(…)


    Жить я буду на старом месте (…) Тётя Феня очень похудела и даже почернела, никак не может с Лидой помириться. В доме чорт знает, что творится, ещё хуже, чем раньше. Грязи по уши. Я кое-как прибрала в своей комнате, а генеральную уборку сделаю, как обклею стену новыми обоями.


    Все мои покупки были одобрены и при этом заявлено, что я приехала очень богатой. Твои рукоделья очень понравились. Лида сказала, что у моей мамы золотые руки, я с ней вполне согласна.(…)


    Я сама не знаю, чего я разревелась перед отъездом, мне страшно было ехать и очень не хотелось оставлять тебя одну. А теперь вот всё идёт пока так, что лучше и не надо. У Лиды сын, зовут  его Коля, скоро ему будет месяц жизни. Он очень красный, пучеглазый и весь в прыщах и в гнойничках, и ему уже делали уколы. Он больше кудахчет, чем плачет, я уже тоже его укачивала.


    (…) Вечером пойдём в кино смотреть «Они были первыми». Кино будут показывать в новом клубе, который зовут баней. Это здание еврейской церкви, там был склад.(…)


  1/IX-56 г. (матери)


    (…) Я очень волновалась перед уроками, даже сама не знаю, чего это я, сама как первоклассница. Утром в школу пришли все нарядные, и дети, и учителя, немножко торжественные. Десятый класс встретил малышей и подарил им цветы.

 
    (…) Была сегодня и в десятом классе, они настроены очень весело и пытаются острить. А я всё не могу забыть своих милых детей, некоторых встречала уже. Они, в основном, все устроились. Одна девочка поступила в с/х ин-т, другая в пед. ин-т на физмат, поступили в с/х школу, в фельдшерско-акушерскую, на курсы медсестёр и радиотехников и в мореходное училище. Некоторые работают в колхозе. Я за них довольна, всё же никто без дела не болтается. Но самое странное то, что самые лучшие мои ученики Пытлевич Франц и Эйсмонт Ира (их фотографии всегда были на доске почёта в школе, они действительно хорошо учились и знания у них есть) никуда не поступили. Ира провалила русский, а Франц не прошёл по конкурсу. Мой знаменитый Петро с чудом, Рукша, работает в Казахстане, убирает урожай и распевает песни. Написал письмо девочкам и прислал мне привет, вот уж чего я не ожидала, т.к. вечно с ним ссорилась.


    (…) Мама, пальто лицевать берут, стоить это будет 220 рублей. Отвезу как-нибудь в Гродно. Воротнички из кошки здесь есть по 35 рублей, но очень уж маленькие, детские.


    (…) Яблок у нас много в этом году, пошлю, наверное, после зарплаты в сентябре, т.к. сейчас не хочется лезть в долги, да ни у кого и денег нет. Мне дали 260 р., да от дороги оставалось 100 руб. с лишним, думаю прожить без долга. Газеты ещё нужно выписать, пока выпишу «Учительскую» и «Пионерскую», а то потом их не будет, остальные позднее.


    (…) На конференции мы были три дня, жили в гостинице, обедали в «идиотической» столовой (диетической) и в ресторане под музыку, кормят везде отвратительно. Заседали в душном зале, в который через все двери шли ароматы из туалетов. Сидели и задыхались, дремали, иногда таращили глаза и пытались вникнуть в смысл, но смысла было так мало, что нам это не удавалось. В этот раз не было ни одного живого выступления, всё какая-то нудно-длинная болтовня без фактов из одних общих фраз. Мы усвоили только, что мы много чего должны: надоить столько-то литров молока, настричь сколько-то шерсти, повысить урожайность, вывозить удобрения, строить клубы и т.д. и т.п.  и ещё мы очень много должны и обязаны. И ещё усвоили, что учителей теперь слишком много, вводятся при районо должности запасных учителей, которые будут получать 635 руб., а в случае чего заменять негодных педелей.


    Я это слушала и думала, ну почему они не отпустили меня с работы? Секция наша работала «исключительно», для бедных географов совсем ничего не было. Собрались мы три географа, уселись на подоконники и разобрали новую программу, а потом пошли на метеостанцию выяснить, как организовать «метеостанции» в школе. Нам обещали помочь кое-чем.


    Посмотрели несколько фильмов в Гродно: бельгийский «Чайки умирают в гавани», египетский «Встреча со счастьем» и документальный «Лев Толстой». Все очень интересные и своеобразные. Был для нас и концерт, но программа старая.(…)


  12/IX-56 г. (матери)


    (…) У нас почему-то очень плохо горит свет и я еле вижу строчки на бумаге.(…)
Еда моя обычная для Индуры – молоко, яичницы бесконечные, помидоры, яблоки, супы, изготовления Лиды и тёти Фени, блины. Мяса нет пока и купить негде.
Нам дали вермишели и сахара в школе, в Гродно я купила гречи и риса, и Слава привёз макароны, одним словом, питаться есть чем, и я усердно на всё нажимаю. Утром в школу без завтрака не иду. Чувствую себя хорошо.


    В школе дела идут сносно. Дисциплина средняя, мы чувствуем себя вполне свободно с учениками, особых беспорядков нет, но и порядка тоже строгого не видно. В моём классе не знаю, что будет, пока они меня пытаются слушаться, все мои Витольды и Тадеуши, на уроки физкультуры их не пускают, а с немецкого грозят выгнать. Но всё же проблески есть. Почти все подписались на пионерскую газету «Зорьку», ещё пять человек осталось, но и они подпишутся, это уже меньшая часть, а с такими легче разговаривать. В классе повесили занавески, принесли несколько заморённых цветочков. Каждый день я прихожу и заставляю их ползать под партами и выбирать весь мусор.


    18/IX-56 г. (…) Письмо вчера не дописала, пошла в кино, смотрела австрийский фильм «Свет любви», ты, кажется, его тоже видела. (…) А играет артистка Паула Фессели, что и в фильме о лучах Рентгена.


    (…) Когда ездила в Гродно, купила электрический утюг, тоже очень рада, всегда можно погладить.


    (…) Мама, у нас было комсомольское собрание всех организаций на территории Индурского с/совета. Говорили о подготовке к фестивалю, фестиваль начнётся через десять дней, а у нас только начали говорить о подготовке. Ничего ещё не делается, и даже организовать не сумели пока никакой самодеятельности. И вот на этом собрании больше всего орали на меня, орали директор нашего дома культуры и секретарь парт. организации МТС за то, что учителя не работают, ничего не делают, гордятся высшим образованием и даже не приходят к ним, когда их зовут. Тут одна полька подала заявление, чтобы её исключили из комсомола, так в этом тоже мы виноваты, написали о нас заметку в газету стенную, я её даже ещё и не читала. И за газету мне тоже накричали, т.к. меня выбрали в редколлегию на партийном собрании без моего ведома и согласия, и я даже об этом не знала. Я всё повторяю, что они орали, т.к. это именно так и было. Одним словом, в том, что здесь ни черта не делается, больше всех виноваты учителя, ещё больше я сама. Меня всё это так возмутило, что я сказала секретарю райкома, что вообще работать и разговаривать с этими людьми не собираюсь. Интересно, за что получают деньги работники этого дома культуры. Нашли причину своих беспорядков в том, что учителя не участвуют в их самодеятельности. Мне сказали, что им потом здорово попало за этот ор. А потом стали выбирать организационный комитет по проведению фестиваля и опять меня выбирают, да ещё и председателем. Меня больше всего разозлило, что учителя ничего не делают, а между тем работу нашей комсомольской организации отмечали на учительской конференции и в газете районной писали.


    (…) завтра пять уроков, воспитательный час и я дежурная по школе. И ещё нужно сходить в деревню, у меня одна ученица в школу не ходит. (…)

 
  18/IX-56 г. (Э.И. Лосевой)


    (…) А я уже сижу в этой Индуре и мечтаю, как ты сдаешь и поступаешь в унив-т  , и как я приеду к тебе на зимние каникулы, и дальше твой пример вдохновит меня, и я тоже буду готовиться, чтобы сдавать не следующий год и т.д. и т.п.(…)
Я опять живу в Индуре и чувствую, прямо физически ощущаю, какая я становлюсь злая и глупая, и очень часто я злюсь по пустякам. Сегодня заставила уйти из класса девицу десятиклассницу. У нас с ней вечные конфликты, вне уроков она очень любезна, а на уроках несёт чепуху какую-то, никогда не учит. Вот и сегодня, говорила, что круглое плоское тело подвешено и его двигают, и что было это в большом зале в Германии. Что это на самом деле, она понятия не имеет, но факт, что земля вертится. Это «изложение» опыта с маятником Фуко на уроке астрономии. Я ей ставлю 2, она с гневом садится, дневника не подаёт. Спрашиваю, где дневник, что-то шепчет себе под нос, а потом молчит. Я ещё раз пять её спрашиваю – презрительное молчание. Я в страшном гневе ору ей: «вон!» и самой так противно, чувствую, что не так нужно было сделать, оставить после уроков, что ли. У меня в этом году 28 часов, вся география, астрономия и основы дарвинизма (сказали что временно, да приезда учителя).


    (…) В классе  всего девять пионеров, один галстук совсем не хочет носить, другой говорит, что он не пионер, третья носит галстук в сумке, и вот каждый с фокусом.
Все меня ругают, зачем я взяла пятый класс, мне же давали самый лучший девятый, но я решила с малышами испытать силы.

 
    (…) но готовиться к фестивалю мы должны. У нас в школе многие поют хорошо, но никак не желают быть артистами. Комсомольцев-учителей у нас семь, но без меня петь они не хотят. И что же ты думаешь, пришлось мне возглавить «помощь». И вот я без всякого слуха и голоса хриплю сопрано, как тебе это нравится? (…) Ничего у нас не получается, т.к. нет совсем хороших голосов, орут все и фальшивят отчаянно. Разучиваем три песни: «Партия, слушай, родная», «Ой вы, гуси, до свиданья!» и «Едут новосёлы». Ну уж наши учителя-комсомольцы тоже очень хороши, за каждым нужно идти и по два часа упрашивать.


    (…) После уроков был сбор дружины, мои пионерики все остались, такие они всё-таки смешные. Я уже писала, что некоторые не хотят носить галстук, боятся даже. И вот такой был Боярчик Леонид, ну никак галстук не носит. А сегодня смотрю, у него что-то краснеет под застёжкой, отстегнула, а там галстук повязан, я от радости его даже по голове погладила.


    Завтра начинаем копать картошку, будем работать до 13 октября, всё-таки очень долго, сколько уроков пропадает.


    (…) Сегодня я получила письмо от мамы, она уже на работе и опять инспектором, нет заместителя. Я всё думаю, как несправедливо относятся к людям и совсем не заботятся о них. Ведь маме уже 58 лет, она 40 лет работает и уже 37 лет в партии, цифры солидные, ничего не скажешь.(…)

 
  25/IX-56 г. (матери)


    (…) Сегодня весь день работали на поле с ребятами (с половиной 8 «а», вторая половина не явилась). Картошку я тоже выбирала, но больше пришлось ходить и собирать после них, да и следить за ними нужно. Мне кажется, что работали мы не так уж плохо, выбрали около  восьми тонн картофеля. В поле я хожу не каждый день, т.к. у меня есть уроки в пятых и других классах. (…)

    Недавно мы сидели с редколлегией и выпускали первый номер нашего «Огонька». У нас многие попали в «критику». Писали и рисовали они всё сами, а сколько рассказали мне всякого про наших учеников. Газетой мы все остались очень довольны. Читали её очень внимательно, лезли на парты, чтобы лучше рассмотреть. «Критика» подействовала. Попавшие в «критику» были разгневаны, устно опровергали всё, но мы принимаем опровержения в газету только в письменном виде. «Пострадавшие» орали, что газету изорвут, потом что подговорят кого-то изорвать, но она висит до сих пор, а критика всё же подействовала. Дневники теперь появились у всех, руки моются чаще, и вот галстуки стали носить. И даже учёба стала делать попытки к сдвигу с места. Вчера на педсовете я узнала, что мой класс не самый плохой по успеваемости, 5 «в» оказывается гораздо хуже. К весне мы с 5 «б» выберёмся в ряды передовых, это несомненно. Ну и чудаки эти ребятишки, с ними тоже очень интересно.


    (…) Сегодня пойду в школьный сад за антоновкой, потом буду варить варенье из слив и писать планы, завтра астрономия и география в шестых классах.


  1/Х – 56 г. (Э.И. Лосевой)


    (…) Я все эти дни живу в сплошной лихорадке. То бегала каждый вечер на репетиции хора и ездила на фестиваль. Я тебе писала, сколько криков пришлось мне выслушать, а в результате оказалось, что Индура (наш СДК и школа) заняли первое место по району, и еще оказалось, что ни один учитель из других школ не принимал участия в «мастацкой самодейности», только из Индурской школы. Меня душил злобный хохот, кто это у нас любил так выражаться, Оксанка кажется? Да правда, кляли нас на чём свет стоит, указывали на других, они мол уже когда начали готовиться, у них и то, и это, и всё прочее, а у вас…. И т.д. и т.п. А в результате? (…)


    В школе каждый день работаю в две смены, а два дня в неделю – вторник и субботу, хожу на картошку с восьмым классом. Завтра вот тоже пойду. Хорошо хоть погода стоит сухая, ветер сильный дует, но дождя уже две недели не было. Картошку нам убирать до 13 октября, молю аллаха и пророка его Магомета, чтобы не было дождя и каждый день стучу по черепу пальцем, но он склоняется всё-таки к дождю.


    (…) Купила в Гродно голубую сорочку из шёлкового трикотажа с вышивкой, довольно симпатичная. Их стали выпускать у нас в Витебске. (…)

 
    Каждый день бываю в своём классе, разглагольствую со своими воспитанниками, но они всё же «трудновоспитуемые». Читаем с ними Стивенсона «Таинственный остров», они многих слов не понимают, но слушают охотно, даже после уроков оставались.
Знаешь, Эмма, мне надоело работать в школе, я иду на уроки и мне очень скучно, совсем ничего не хочется объяснять и искать новых методов. Недавно на уроке была завуч, урок был в 5 «в» кл. Ребята не знали расписания, думали, что у них будет физкультура, многие после звонка остались во дворе. Я так на них разозлилась, что весь урок была, как ведьма киевская.(…) и я совсем от злости на уроке скоро разорвусь.  На педагогической работе я скоро себя доконаю, и ведь я понимаю, что плохо я живу и поступаю, нужно себя сдерживать,  и никак ничего не могу с собой поделать. Нет, теперь-то я убедилась, что нервы есть у меня, и что они действительно ни к чёрту не годятся.(…)


  3/XI-56 г. (матери и брату)


    (…) Вам-то теперь хорошо, вас двое, а я одна, вот и беспокоюсь. У меня жизнь несётся вскачь, я не успеваю оглянуться. Сейчас конец четверти, я даже не верю, что уже четвёртая часть года прошла. Двоек я наставила ужасное количество, особенно в шестых и в пятых классах, да ещё по астрономии в десятом изрядное количество. Сегодня после уроков было паломничество шестиклассников «справлять» двойки. Кое-кого я спросила, но остальных отправила за дверь и велела заниматься, а не «справлять» потом сразу за один раз все хвосты.


    В моём пятом классе дела лучше с учёбой и с географией тоже, но пятикласснички оказались совсем заброшенными, никто никакой самодеятельности с ними не готовил.
(…) В пятом «в» классе есть очень потешный мальчуган, зовут его Генрих, а фамилия Клунейко. Он очень весёлый, и озорной, и очень быстрый. Раз, и уже перескочил на другую парту, еще секунда, и торчат только ноги, что-то достаёт, то суёт нос в чужую книгу. Как-то раз я орала, орала на него, воспитывала, воспитывала, он покорно стоял, опустив голову, потом сел и руки на парту положил, я отвернулась к доске, написала что-то, смотрю, а голова Клунейко уже торчит из подмышки у Бондаровича, который сидит совсем в другом ряду. Ой, я уже больше не могла, давай смеяться, а Клунейко сконфуженно повертел головой, выбрался из рук Бондаровича и уселся как ни в чём не бывало на своё место. Ну что будешь с ним делать! Он совсем безобидный, слушается, но тут же шалит снова. По географии у него стоят единицы, но он ничуть не унывает и всё обещает всё выучить и исправить.
В этом году я наконец-то избавилась от комсомольского секретарства. Было у нас собрание, как это ни странно, но признали мою работу хорошей, (…)  Я очень довольна, т.к. слишком много сил я потратила для других, а проку из этого не было. Директор нахмурился и сказал, что со школьной организацией всё равно я буду работать, с этим я согласилась, с ребятами всё-таки лучше работать, чем со взрослыми.


    Посылали меня проверять работу начальной школы в деревне Зарубичи. Это от нас в 4-х км. Шла пешком, ветер был сильный, нёс позёмку. В четвёртом классе всего четыре ученика. В школе холод ужасный, никакого уюта. Ребята грязные, заниматься совсем не хотят. Написали диктант и получили две единицы, двойку и одна девочка – 4. Ни в одной другой начальной школе так плохо не написали. Обратно я шла, тоже дул ветер и был дождь, я вся промокла. Шла и думала, что ученики каждый день вот столько шагают, всё-таки здорово устают, особенно в плохую погоду.


    Проверяла эту школу и подумала, а всё-таки я уже совсем взрослая, посылают меня проверять работу другого взрослого, семейного человека. И у неё ни рабочих, ни воспитательных планов. Ребята школу не любят, не слушают учительницу, и родители против неё настроены. Вот, и от моей проверки может быть зависит судьба этой учительницы, да и детей тоже. Это, конечно, дело серьёзное.


    И ещё я подумала о своём возрасте, когда получила письма от своих милых детей. Мои выпускники уже работают и учатся, тоже становятся взрослыми. Письма написали мои любимцы Петро «с чубом», Пытлевич Франтишек и Люся Юшкевич. Я от радости смеялась и смеялась, уж никогда не думала, что напишут. Нужно им ответить, ещё не собралась.


     (…) Купила керогаз и развела стирку. Стирала целый день, полоскала на реке, спины разогнуть не смогла. Насыпала много соды и бельё кипятила долго, оно стало не белое, а жёлтое. Руки мне разъело, болели они сильно, я даже умыться не могла (…)
Мама, если нужно, то я пошлю вам сахара, у нас в Гродно во всех магазинах продают, и в школе я получила 4 кг. Скорее напишите.(…)


  12/XI-56 г. (Э.И.Лосевой)


    (…) А я вот уже четвёртый год на одном месте, мне уж это порядком надоело. Но меня страшно возмущает то, что весной меня обманули и не отпустили с работы. А теперь в школу прислали географа и нагружают его с/х практикой, анатомией, черчением, астрономией, географией и чем угодно.У меня теперь осталось 23 часа, один пятый класс я отдала. Хуже, конечно, в финансовом отношении, но легче работать, я очень устаю, пока проведу три урока на одну и ту же тему.


    (…) Я помню, ты меня спрашивала, есть ли у меня в Индуре подруга. Я написала, что нет и тогда была в этом не совсем уверена. И ещё этим летом мне писала одна учительница, чтобы я обязательно приезжала, что она не знает, как будет жить без меня. Какие это фальшивые и пустые слова! Она вышла замуж и ни разу даже не зашла ко мне, и на свадьбу не пригласила, «выпустила из виду» (её слова). Вот и друзья, как можно ошибиться в людях. И знаешь, мне скучнее жить не стало и веселее тоже, но меня донимают мои хозяева, ну почему она не приходит, и т.д., т.к. раньше мы везде и всегда были вместе.


    Эмма, я тебя очень прошу, приезжай зимой на каникулы в Л-д. Походим, как бывало, в театр и в филармонию, послушаем ваш хор, Зоя от него в восторге, она ведь теперь там поёт. Побродим по зимнему Л-ду, навестим Людмилу Николаевну, покатаемся на метро и на коньках. Мне так хочется, чтобы ты приехала, обсудили бы «прожекты» на будущее.


    (…) Завтра пойду в деревню пересказывать доклад Суслова, а потом нужно провести очередной кружок политучёбы, рассказать о Суэцком канале и Египте. Какие страшные события произошли в Венгрии, и в Египте тоже не лучше. Знаешь, Эмма, нужно колхозникам объяснить эти события, а я сама уже перестала что-либо понимать, где правда, где ложь, что кроется за всем этим?(…)


  21/XI-56 г. (матери и брату)


    (…) В школе у меня дела идут туго, никак не могу справиться со своими питомцами. На уроке сержусь на них и ставлю двойки. Каждую перемену что-нибудь случается. То газету новую отнял Тадеуш и измял, то Витольд платье порвал, то мел раскрошили, то обижаются, что их пионерами дразнят. Войдёшь в класс и не знаешь, кого слушать и за кого хвататься. Но больше всего меня убивает то, что они такие грязные, ну невозможно. Взгляну на руки, физиономии, вихры, и в глазах у меня радуга. Некоторые всё же стали мыться, но большинство никак не могут умыться утром. (…) Написали они диктант и получили 19 двоек и единиц, только 4 троечки. Ну и писаря-мазилы!

 
    А в классе у нас пыль столбом, мусору оставляют горы, как только не проверишь класс. Сегодня одному Стасю выдали из школы ватничек новый, пошёл домой очень довольный. Мне почему-то очень жаль этих детишек, ну что они хорошего видят? Разве их сравнишь с московскими, да нет, даже с Гродненскими ребятами! А грубияны такие, что закрывай уши и беги вон. Хуже всех ведут себя братья Тадеуши, как я называю Витольда и Тадеуша Бондаревичей, такие два грязных воронёнка, что руки опускаются.


    В школе клеим карты с «вучнями», строят мне метеорологическую площадку.
(…) Была я в деревне, проводила беседу по докладу Суслова о революции и международном положении. Так старалась, изо всех сил объясняла, а ни одного вопроса не задали. Сидели там и мои бывшие ученики, ушами хлопали. Я осталась очень недовольна своим выступлением.


    (…) В доме у нас по-прежнему неразбериха. Тётя Феня едет в гости к Любе в Кобрин, Лида этому очень рада. Николай растёт и очень громко орёт теперь. Я не хочу к нему и подходить, он весь в прыщах, всегда мокрый, пахнет от него точно так,как от паршивого лисёнка в клетке зоопарка. Я не понимаю, как можно так запускать ребёнка, и мать есть, и нянька, а только и ссорятся, кому стирать пелёнки. Мне изрядно надоела жизнь в нашем беспорядочном доме, но менять квартиру мне ещё больше не хочется.(…)


    28/XI-56 г.(…) А потом решила дочитать «Повесть о Зое и Шуре» Космодемьянской. Я, наверно, писала, что начала читать эту книгу на белорусском языке, сначала с трудом одолевала страницы, а потом пошло дело быстрее. И вот вчера я заливалась слезами, дочитывая книгу. Мне так стало жаль мать, которая потеряла мужа, дочь и сына. Меня очень тронули отношения в их семье, вся их жизнь и интересы, мне показалось, что у нас в семье жизнь была несколько похожа на жизнь Зои среди родных. Я решила своим пятиклассникам рассказать о подвиге Зои и Шуры. А всё-таки Зоя была не похожа на других, в ней было что-то особенное, какая-то необычайная убеждённость в правоте своих поступков.Я раздумываю, ну почему на меня так подействовала эта книга? Ведь я давно всё это знала, прошло столько лет с тех пор, правда книги этой я не читала, а написана она очень хорошо, уж очень всё жизненно и по-настоящему.


    (..) Эмма, сегодня наша пионервожатая позвала меня в коридор посекретничать и просила меня (о боже! Какой я опытный в сих делах человек!) совета. Недавно она познакомилась с нашим бывшим учеником. Он сейчас учится в ж/д техникуме, лет ему 20 или около того, парень он очень красивый, мой сосед по дому. Ну а она получает 400 рублей в м-ц и ничего у ней совсем нет. И вот Анатолий просит её выйти за него замуж, а она и спрашивает, что ей делать, т.е. она его тоже любит, но её беспокоит материальная сторона дела, чем же жить вдвоём?Я удивилась тому, что она всё это мне рассказала и рассудила, очевидно, как старая мышь, что знают они друг друга не больше трёх недель, что средств для содержания семьи у них никаких и что нужно этому жениху сначала кончить учёбу и поступить на работу, а потом пожениться. А до конца учёбы ещё год, а они лучше узнают друг друга и если действительно любят, то этот год их не разлучит. Она очень благодарила за столь «мудрейший совет», просила никому-никому не говорить и сказала, что она так тоже думала. А кто его знает, как она думала и правильно ли я рассудила. Быть может для настоящей любви всё это чепуха, что нечего кушать и нечего одеть? И зачем так долго ждать людям, если они жить не могут один без другого? Эмма, а ты как думаешь? (…)


    Мои маленькие грязнули из 5-го «б» учатся очень плохо, каждый день к директору попадают мои Витольды и Тадеуши, сегодня иду по коридору и, вдруг, с треском распахивается дверь и оттуда пробкой вылетает Тадеуш, его выгнали с урока арифметики. Оказалось, что у него не было тетради и он ничего не решал, а вертелся и мазался красной краской, после достал тетрадь по немецкому языку и занялся переводом. Этого математик вынести не смог. А Тадеуш хитрыми глазами смотрит на меня и удивлённо спрашивает, что он делал? Ещё у меня есть второгодник Боярчик Лёня. В прошлом году он сидел на задней парте, получал одни 2 и его в классе никогда никто не замечал. А в этом году сидит он на второй парте, носит пионерский галстук, на уроке отвечает на любой вопрос. Поёт лучше всех в классе, получает только 5 и 5 по пению, а вчера привёз килограмм 60 металлолома. И такой оказывается он жизнерадостный и славный мальчуган. Я взгляну на него и улыбнусь, и он в ответ тоже.(…)


    Эмма, а какая сейчас международная обстановка тяжелая, даже страшно становится! А как, интересно, сейчас в Мельбурне. Газеты и те захватывают, а уж там то! (…)


  23/II-57 г.(Э. Лосевой)


    (…) Я теперь заведующий агитпунктом, каждый день ругаюсь с учителями и гоняю их дежурить на участок. В этом и заключается моё заведывание, больше я не в силах что-либо сделать. Я только молю аллаха, Моисея и всех богов, чтобы скорей прошли выборы и чтобы мне отвязаться от этого почёта. Политкружок мой усиленно работает, теперь я «просвещаю» учителей. Пока они очень довольны, и главным образом тем, что я их долго не задерживаю. Завтра вечером отправлюсь в деревню читать лекцию на тему «Строение вселенной». Я совершенно не готовилась, не имею ни малейшего  понятия, как и о чём рассказывать колхозникам. Буду рассказывать то, что сама знаю по астрономии. Меня колотит при мысли о этой так называемой лекции.(…)


  26/III-57 г.


    (…) Всё хотела не тянуть и написать сразу, но так ничего и не получилось, а главное, мне кажется, что у тебя такая занятая жизнь , что тебе просто не до моих писем. Так или нет? Только откровенно! Что касается меня, то я домой приеду именно из-за мамы, а где я буду работать – ни малейшего понятия. В академию писать? Я не знаю кому и о чём, так что об этом нечего и говорить. Эмма, ты пишешь, что мне нужно что-то решить, а ты сама что-нибудь решала, когда менялась твоя жизнь и работа? Мне решать нечего, так же, как и тебе, т.к. по специальности мы не работаем, а в аспирантуру я давно решила не поступать, во всяком случае в очную. Что касается школы, то меня и в этом году не хотят отпускать. У нас есть ещё один географ, кончил педин-т Покровского в Л-де, но директор  даже и слышать не хочет о том, что он будет вместо меня. Вот ты спрашиваешь, хочу ли я и могу ли я работать в школе? Наверное, могу, раз меня до сих пор не выгнали, а оставаться здесь я не хочу.


    Но и тут тоже есть «но», я очень привыкаю к людям, мне так страшно ехать куда-то и делать неизвестно что. А здесь всё такое близкое стало, очень жаль будет оставить ребят и надежду встретиться со своими милыми детьми. Они приедут сюда осенью в отпуск.


    (…) У нас в эту четверть успеваемость немного повысилась, так около 80% крутится. В моём классе семь человечков не справляются с русским языком, одна всё смеялась и получила 2 по арифметике, но меня заверила, что если я буду у них классный руководитель и дальше, то она всё равно перейдёт. А с моим Витольдом как всегда история. У него не оказалось ни одной оценки по белорусскому письменному, то его прогоняли с урока, то он не приходил сам. Учитель явился и предложил ему написать диктант после урока, но он ни за что не согласился, утверждал, что он один раз писал изложение «Над Неманом» и получил 3. Работы его нет, в журнале что-то было поставлено, потом стёрто и отмечено, что он не был на уроке. А ребята все меня убеждают, что он писал изложение, вот тут и разберись. Учитель негодует, но я больше склонна верить ребятам. Но всё же Витольд не успевает и дисциплина ему снижена за непокорность, и всё это не так уж и справедливо.


    Сейчас у нас каникулы, продлятся они до 4 марта. У меня очень большое отставание в прохождении материала, особенно в шестых и в 8-9 классах. Это объясняется картошкой, но ещё и тем, что меня без конца вызывают в Гродно В последний раз я разругалась со всеми и больше в рабочее время никогда не поеду. В самом деле, пропадает целый день, а в райкоме я не была и пяти минут, мне сообщили лишь, какие организации я должна ревизовать.


    (…) Ну что же ещё? В школе у нас начались игры в волейбол между классами 7-10. Мы были сегодня на встрече 7 «б» и 9 «б», эти команды равны по силам, играть как следует обе не умеют, но всё же держатся с достоинством, но вот вышли 9 «а» и 7 «а», и начался комический волейбол. Я давно так не смеялась. Мяч то летит в печку, то в окно, то прямое попадание в нас, то пушечный удар в потолок. Все игроки сразу бросаются на один мяч и вылетают вместе с ним под сетку на другую половину. В пылу игры дают друг другу затрещины, спорят, упрекают друг друга, прыгают как бесы. В результате двух жарких таймов выиграл 7 «а». Я чуть не лопнула от смеха (…)


    Читаю я сейчас «Ярмарку тщеславия» Теккерея и читаю с большим удовольствием. В кино смотрела какую-то чепуху под названием «Обыкновенный человек». (…)