Город, который научился жужжать

В одном городе очень похожем на Касимов, жили-были добрые и трудолюбивые люди. Но случилась беда. На город опустилась Тяжёлая Хандра. Она была невидима, но ощутима, как предчувствие понедельника в воскресенье вечером.
Цветы стали раскрываться нехотя, с тихим вздохом “опять работать”. Птицы чирикали исключительно о погоде и ценах. А люди — люди ходили, опустив головы, и общались только так:
— Утро доброе… вроде бы… — неуверенно говорил один.
— Спину потянул, — в ответ вздыхал другой.
— А у меня кот опять цветок с подоконника сбросил, — добавлял третий, и все дружно вздыхали.
Если летом светило солнце, люди говорили: "Опять жара, кондиционеры дорого обходятся!"
Если шел дождь, вздыхали: "Опять слякоть, вся обувь промокнет"
А уж если в городе что-то менялось к лучшему, тут же находилась сотня причин, почему это плохо.

Городские дороги здесь были не просто дорогами. Это были живые, своенравные существа. После зимы они просыпались не в духе, потягивались, зевали и начинали... чесаться. От этого по всему асфальту появлялись ямы, ухабы и трещины такой замысловатой формы, что местные краеведы водили к ним экскурсии.
"Вглядитесь! — говорил краевед Илья Петрович. — Этот ухаб напоминает профиль нашего первого хана! А вон та трещина — точная копия карты реки Оки!".
— Это не ямы, это стратегические объекты! — шутил местный остряк Сан Саныч. — Вот смотри, в эту можно спрятаться от дождя, в этой — развести костёр, а эта и так уже почти погреб, осталось крышу приделать!

Но шутки шутками, а настроение у всех было, как ноябрьская слякоть.

Когда в одном микрорайоне открыли новую спортивную площадку, многие сразу нашли недостатки:
"Мячом в окно бить будут! Лучше бы деревья посадили — от пыли бы помогли"
Начали благоустраивать дворы в другом микрорайоне — и снова ворчание:
"Опять эту плитку кладут! Зимой ходить невозможно будет! Лучше бы электричество подешевело!"
А уж когда речь заходила о жизни вообще:
"Судя по ценам на газ, скоро на дрова перейдем! Возвращаемся в каменный век!"

Даже кот мэра, важный котище по имени Аристарх, перестал мурлыкать и только вальяжно зевал, глядя на всех с немым укором.

А в самом обычном доме на улице 50 лет СССР, на пятом этаже, жила девочка Василиса. Не та Василиса, что Премудрая, а самая что ни на есть обычная. Но была у нее одна особенность — она умела находить смешное в самом простом. Например, в том, как голубь, нахохлившись, становится похож на замерзший пирожок.

Василисе стало грустно от всеобщей тоски. И она решила действовать. Взяв свой самый ценный актив — баночку бабушкиного малинового варенья, обладающего волшебным свойством вызывать улыбку, — она вышла на улицу.

Первым ей встретился дворник, дядя Витя. Он сидел на лавочке и смотрел на ворону, которая безуспешно пыталась расколоть клювом автомобильную покрышку.
— Дядя Витя, почему вы не улыбаетесь? — спросила Василиса.
— А чему радоваться? — проворчал сторож. — Ворона глупая, погода пасмурная, скамейка холодная. Сплошная физика, никакой романтики.
Василиса посмотрела на ворону, потом на дядю Витю и сказала:
— А по-моему, она не глупая, а очень упорная! Мечтает стать первой вороной-шинопроколкой. Это же будущая профессия!
Дядя Витя хмыкнул. Потом уголки его губ дрогнули. Он представил ворону в рабочей униформе, с каской на голове, и тихонько фыркнул. Василиса протянула ему ложку варенья. Он съел, и его щеки порозовели.
— Ладно, — сказал дядя Витя. — Забавно ты это придумала.

Дальше Василиса встретила очень важную даму в каракулевой шапке, которая сердито тыкала зонтиком в автомат с газировкой.
— Он мне сдачу не дал! Совсем озверели эти аппараты! — фыркнула дама.
— Возможно, он не озверел, а просто влюбился в ваш зонтик, — серьёзно сказала Василиса. — Смотрите, он такой стройный и блестящий. Автомат просто засмущался и проглотил деньги от волнения.
Дама от неожиданности раскрыла рот, потом посмотрела на свой зонтик, на аппарат… и вдруг расхохоталась. Смех у нее был звонкий, как колокольчик.
— Доченька, да ты мне настроение улучшила! — сказала она и угостила Василису конфетой “Мишка на Севере”.

Новость о девочке, которая "лечит" хандру юмором и вареньем, разнеслась по городу быстрее, чем слух о снижении цен на сметану. К Василисе выстроилась очередь.

Бухгалтеру Анне Петровне, которая жаловалась, что цифры с документа уплывают у неё перед глазами, Василиса посоветовала надеть на них воображаемые спасательные круги. Анна Петровна представила это, засмеялась и вдруг обнаружила, что цифры послушно стоят на своих местах.

Вскоре весь город будто проснулся. Люди начали замечать смешное. Дворник дядя Витя, подметая улицу, выводил метлой забавные узоры. Продавщица из сорок девятого стала класть в пакет с хлебом конфетку со словами “для настроения”. А мэр города, глядя на своего кота Аристарха, который наконец-то замурлыкал, издал указ: "Отныне каждый четверг — день нахождения хотя бы одной смешной вещи. Уклонистов штрафовать сочинениями на тему "Почему я хороший"".

А что же Тяжёлая Хандра? Она не вынесла всеобщего жужжания смеха и улетела в соседнюю область искать более подходящее, унылое место. Говорят, её там до сих пор ищут.

И с тех пор город, очень похожий на Касимов, славился на всю Россию не только своей историей, но и самыми добрыми и позитивными жителями. Потому что они научились жужжать. Тихо, по-домашнему — но очень заразительно.