Торжество Духа. Глава 10

Глава 10. В кабинете Холодова. Черный пиар. Любовь и тридцать сребреников


«Загадочное происшествие», «Марсиане не дремлют», «Охота на землян», «Не ходи в тайгу гулять», «И снова НЛО!»

Вячеслав Холодов с кислым видом перебирал стопку свежих газет на своем столе. Журналисты бурно отреагировали на недавнее заявление Валерия Веденеева. Ни одно издательство не осталось в стороне. Всем хотелось нагреть руки на сенсации. Но кричащие заголовки на первой полосе не располагали серьезных людей к прочтению статей.

— Все это годится разве что для домохозяек и наивных пенсионеров. — Решил Холодов. — Желтая пресса! Журналисты излагают личные домыслы, а мне нужны конкретные факты, достоверный материал. Марина! — рявкнул он в селектор. — Двойной эспрессо!

Холодов и сам не знал, почему его так зацепила вся эта таежная история. Оленев... Лебедев… Веденеев… Исчезнувшая экспедиция… Какое, в сущности, ему дело до этой темы? Так ведь, нет! Что-то зацепило и не отпускает. Царапает по нервам. Таежные самоцветы? Драгоценные руды? Неплохо было бы до них добраться… Но дело не в этом. А в чем тогда? Ко всей этой истории имеет какое-то отношение Лидия. «Ли-ди-я!» — медленно произнес он по слогам. Произнес нараспев, словно пробуя на вкус каждый звук. Стоп! Лидия! Вот, пожалуй, и ответ на вопрос. Это и есть то самое, что царапает по нервам.

В кабинет вошла Марина.

— Ваш эспрессо, Вячеслав Эдуардович! — секретарша низко наклонилась над столом, ставя на него поднос с кофе. В вырезе блузки мелькнуло чуть больше тела, чем следовало бы в стенах респектабельного офиса.

— Не комильфо! — брезгливо поморщился про себя Холодов.

Марина оскорбляла его эстетические чувства. Конечно, он мог бы уволить девушку. Но смысл? Другая будет точно такой же – не комильфо. Все они лишены и вкуса, и такта, и чувства собственного достоинства.

— Что-нибудь еще, Вячеслав Эдуардович? — сладко пропела Марина.

— Нет, спасибо. — Резко ответил Холодов.

Ему не терпелось остаться одному, наедине со своими мыслями.

Марина сложила ярко накрашенные губы в улыбку, и процокала на своих высоченных каблуках к двери. Ее вертлявый зад был туго обтянут узкой юбкой. Холодов, оберегая свои нервы, не посмотрел ей вслед.

Его внимание снова обратилось на газеты. «Единственный свидетель», «Обманутый или обманщик?», «Стоит ли верить Валерию Веденееву?»

— А вот это уже интереснее… — решил он. — Ну-ка, посмотрим.

Статьи оказались бессодержательными. Холодов не нашел в них ни фактов, ни каких-нибудь новых сведений. Обычный черный пиар. Устроил, мол, парень много шума из ничего. Исчезновение? Иная реальность? Смешно. Мы же взрослые люди, господа, и должны понимать, что все это несерьезно. Экспедиция, несомненно, погибла… ушла в зыбуны… Возможно, на глазах у Валерия Веденеева. Поэтому подросток тронулся умом, утратил адекватное восприятие реальности. Может быть, он простыл в тайге, схватил жар… или наелся галлюциногенных грибов с голодухи… Да мало ли что еще? Не стоит серьезно относиться к его словам, тем более что он несовершеннолетний.

Холодов сразу понял, какую цель преследовал заказчик статей. Все просто как ясный день. Парня пытались представить невротиком и психопатом, чтобы посеять недоверие к его словам. Мол, сотрудники экспедиции просто-напросто погибли… Погибли? Холодов задумался. Ну, да. Именно эту версию заставляли Валерия подтвердить какие-то неизвестные, пока он находился в больнице. Но птенец не дался, вовремя упорхнул из клетки. Теперь его не так-то просто достать. Парень засветился на всю планету. Хотя… доставать, конечно же, будут… потом… когда шумиха уляжется. А пока просто пытаются отвлечь внимание общества от данной темы, обесценить предоставленную Веденеевым младшим информацию.

Однако не бывает дыма без огня. Холодов это очень хорошо понимал. Если кто-то так рьяно пытается отвлечь умы и языки от какого-то предмета, то этот предмет, несомненно, заслуживает внимания. Да, таежная история не так-то проста. Пожалуй, проявлять к ней повышенный интерес небезопасно, а тем более становиться ее участником.

Холодов нервно забарабанил пальцами по столу:

— Хотел бы я знать, какое все-таки отношение имеет к этой истории Лидия? А ведь имеет! Имеет! Я чувствую это всеми фибрами души! Я, как никто другой, всегда умел чувствовать и понимать ее!

…

Судьба столкнула их в столичном офисе строительного холдинга Аржанова. Лидия была студенткой филфака и подрабатывала в свободное время переводами. На первый взгляд, она ничем особенным не выделялась от других офисных девушек. Английский стиль одежды: белая блузка – черная юбка. Лицо без косметики. Волосы стянуты на затылке заколкой. Про таких мужчины обычно говорят: «Серая мышка». Но Вячеслав сразу заприметил ее. Он понял, что эта девушка не нуждается в яркой личине; она – личность. У нее есть душа, есть внутренний мир, есть свои ценности и принципы. Есть вкус, и такт, и чувство собственного достоинства. Ей не нужно нравиться всем подряд. Не нужно расстегивать лишнюю пуговицу на блузке, душиться тяжелыми духами с гормонами, наклеивать ногти и ресницы. Не нужно громко смеяться, запрокидывая голову назад, как это делали другие девушки, демонстрируя свою доступность. Ее отличал от других врожденный аристократизм. Даже в потертых джинсах и стоптанных кроссах, Лидия сумела бы выглядеть достойно. Любой жест, взгляд, улыбка, слово – все в ней было комильфо. Не броско, не ярко – но подлинно и прекрасно!

Хозяин холдинга платил сотрудникам щедро. Студентки слетались к нему в офис целыми стаями. Выбирай любую! И он выбирал. Многих выбирал. Но не Лидию! И это доставляло Вячеславу тайную радость. Словно Ангелы держали над ней незримый покров, делая девушку невидимкой, скрывая ее от глаз плотоядного Аржанова.

А секрет был прост, и Вячеслав разгадал его. Лидия была красива той особенной красотой, которая очевидна не для всех. Она открывается лишь избранным. Ему, Вячеславу Холодову, красота Лидии открылась! Просияла в сумерках будней аленьким цветочком! Наполнила светом и радостью! Подарила ему энергию! Активизировала внутренние ресурсы! И, конечно же, повысила его самооценку! Он – избранный! Аленький цветочек – только для него! Он носит сокровище в сердце!

Видеть Лидию сделалось его потребностью; смотреть на нее, быть там, где она, дышать с ней одним воздухом, напитывать свою душу ароматом ее души. Ему нравилось вновь и вновь переживать тайную радость избранничества: Лидия – не для всех. Лидия – для него!

Вячеслав и сам потихоньку расцвел, преобразился, возмужал, стал делать существенные успехи в работе. Его Карьера стремительно двинулась в гору. Вот в этот-то период просветленности и окрыленности на него обратила внимание Майя – дочь Аржанова. Вячеслав понял: судьба дает ему шанс войти в большой бизнес, и он не может этот шанс упустить.

А Лидия?.. Вячеслав плохо помнил то время. Он жил, как в угаре. Вскоре после его свадьбы с Майей, Лидия ушла из офиса. Говорили, что она бросила университет… уехала из города… сменила сим-карту. Потерялась, исчезла, канула в неизвестность. Что-то случилось в ее жизни… какое-то несчастье… Вячеслав ее не разыскивал. Он уже не имел права быть с ней рядом. Жена и тесть накрепко скрутили его. Он забыл о своем аленьком цветочке. Вернее, ему уже нечем было помнить, нечем было любить. Его душа заживо провалилась в ад.

…

Холодов рванул на себе галстук, затем встал, и распахнул настежь окно. Прошлое настигало его, как справедливый и беспощадный судья, требуя возмездия. Да, он виноват перед Лидией! Но еще больше он виноват перед самим собой. Ни Майя, ни Аржанов – он сам обокрал себя. Обокрал свою жизнь, свою бессмертную душу. Он сам отказался от права быть счастливым, продав любовь за тридцать серебряников. Голод тела… его нетрудно утолить при желании. Но желания нет. Из тела нельзя выжать то, что оно, в принципе, дать не может. Любви из тела не выжмешь; ее природа иная – это дух! Значит, голод любви он не утолит уже никогда. Его звезда не вспыхнет для него дважды.

Холодов стоял у открытого окна – худой, бледный, дрожащий, в растерзанном галстуке… надломленный властно хлынувшими на него воспоминаниями. Он словно постарел от сознания собственной вины и необратимости событий. Нетронутый эспрессо давно остыл на его столе.