Торжество Духа. Глава 11

Глава 11. Странное видение. Предчувствие радости. Биение сердца

— Илюшенька, ты верь нам, пожалуйста, Валере и мне! Олег жив! Я, как жена, это чувствую. Если бы случилось что-то непоправимое, я бы первая об этом знала. Мы же с Олегом – что ниточка с иголочкой – с ясельной группы вместе. У нас одна душа на двоих.

— Хотелось бы верить, Нина Васильевна! А еще больше хотелось бы помочь. Но как?! Вы же понимаете, перед нами открывается область непостижимого. Семь членов экспедиции одновременно поглотила неизвестность, а восьмой остался… Да, загадала нам жизнь загадку!

Нина Васильевна тяжело вздохнула.

В доме Веденеевых Илье всегда было как-то особенно уютно и тепло. Здесь царили не вещи, а дух. Любовью, заботой, дружелюбием, чистотой мыслей и желаний – хозяева годами созидали атмосферу жилища.

Нина Васильевна, мать Валерия, ждала гостя. К его приходу она испекла яблочный пирог, поджарила сырники с тертой морковью, а кофе доверила сварить Илье. У него было уникальное чутье на специи. Корицу, имбирь, кардамон и тмин – он засыпал в кофейник с фармацевтической точностью. Результат получался потрясающий. Аромат и вкус кофе не утрачивал своей выразительности. Он царил над специями, как император над вассалами. А специи добавляли его величеству нотки тончайшего волшебства.

С того памятного вечера, на котором Валерий сделал заявление Российскому правительству, прошло время. Страсти не улеглись, но заметно остыли. Официально розыском экспедиции никто не занимался. Это было опасно, сложно и дорого. Да и кого по-настоящему интересовали судьбы семи пропавших людей? Тем более что данная экспедиция не являлась государственным заказом. Геннадий Лебедев организовал ее по собственной инициативе, за свой личный счет. Выплаты гонорара от государства сотрудникам не предусматривалось. Это был добровольный жест горящих духом людей.

— А где Валера? — спросил Илья.

— На пробежке в парке. Врач сказал, что спорт сейчас для него – лучшее лекарство. Бег, бассейн, тренажеры… Иногда он просто уходит из дома, и бродит один по лесу весь день. Благо, что сентябрь теплый.

— По лесу бродит? А Вы других странностей за ним не замечаете? Да не обижайтесь Вы, Нина Васильевна! Тут ведь всякая мелочь важна! То, что Валера в здравом уме – я не сомневаюсь. Но, может быть, что-то ему видится… необычное?

— Нет, как будто. — Нина Васильевна пожала плечами. — Не замечала. А вот мне, Илюш, было видение! Никому я об этом не говорила, даже сыну. Но тебе расскажу.

Как Валерий вернулся из Хабаровска, болен он еще был, слаб… А власти ему все покоя не давали. То одна структура на дыбу тянет, то другая. Загоняли парня, замучили в конец! Все вызывали туда-сюда. Протоколы составляли. Да ты сам помнишь! Вместе ведь вы тогда с Валеркой ездили. И в квартиру к нам незваные гости наведывались. Да я не пускала. Скажу через дверь: не знаю, мол, ничего, а сын болен. Ох, настрадались мы тогда. И заступиться некому. Валерку-то и вовсе, после его заявления, все соседи умалишенным считают. Он и в школу ходить отказался. Говорит, что экстерном будет материал сдавать.

Нина Васильевна промокнула глаза платочком.

— Расстроилась я. Сама работать не могу. Отпуск взяла. По ночам не сплю: то плачу, то молюсь… то мысли разные одолевают. И вот как-то под утро заснула после бессонной ночи… или не заснула, а так… между сном и явью остановилась на полпути… И привиделось мне, Илюшенька… даже и не знаю, как сказать… Сказка – не сказка… что-то уж совсем необычайное.

Увидела я, что стена в комнате вдруг начала таять посередине, а за ней – просторный коридор открывается. И, вот, не поверишь, Илюш! Не страх душу объял, а радостное предчувствие нахлынуло. Вскочила я с кресла, и кинулась к тому коридору. Дай, думаю, посмотрю, что там светится вдали. А навстречу мне… Человек ли? Дух? Ангел? Один Бог ведает! Свет за ним по пятам шел. Думаю, что это Ангел был. Сам – как облаком окутан. Лица не разглядеть. Свет-то сзади него, а в комнате у меня темно. И говорит мне Ангел:

— Утешься, Нина. Муж твой, Олег, жив, и Геннадий жив. И все, кто были с ним, живы. Они в безопасности. Возьми. — Говорит, и дает мне что-то. Я взяла, да не посмотрела, а сразу в карман халата положила. Сама задыхаюсь от радости. Слезы глаза застилают. Муж жив! Все живы!

А с Ангелом девчушка была. Она подошла поближе, и тоже кладет мне что-то в руку: «Слушай море, Нина! — говорит. — Мое море мудрое и вечное! Оно тебя успокоит».

— Мое море? — переспросил Илья, делая ударение на первом слове. — Так и сказала?

— Так и сказала. А меня вдруг лукавая мысль пронзила: дай, думаю, я на своих сказочных гостей взгляну! На той стене, где коридор открылся, как раз выключатель есть. Протянула я руку, да и нажала на клавишу. Всего лишь на миг люстра зажглась. Тут же пробки вырубило. Ангел-то назад уже шел по коридору. А на девчушку я успела глянуть. Ох, Илюш! Глаза у нее такие, что глядеть в них нельзя; никто из смертных этого не вынесет. Я, как вспомню, ни жива ни мертва делаюсь. А описать не смогу, нет у меня таких слов.

Илья с недоверием посмотрел на хозяйку.

 — А дальше что? — спросил он.

— Темно в комнате стало. Коридор закрылся. Я руку протянула – стена. Будто и не было ничего. 

— Понятно. А вещи? Ну, которые Вам гости дали – они тоже исчезли?

— Нет, не исчезли. Дома они. Спрятала я их утром, и убрала подальше, чтобы сын не видел. Не хочу его волновать.

Нина Васильевна достала из шкафчика коробочку, открыла ее и поставила на стол перед Ильей.

— Смотри, Илюш.

Илья глянул.

— Часы Олега? — он вскинул удивленный взгляд на хозяйку. — Откуда?

Да, перед ним, несомненно, были часы Олега Веденеева. На кожаном ремешке почти стерся от времени золотистый оттиск, сделанный друзьями Олегу на добрую память. Это был девиз стоиков: «Без власти над собой не обрести свободы». Илья хорошо знал эти часы.

— Откуда? — тихо повторил он свой вопрос.

— От Ангела. — Еще тише ответила Нина Васильевна. — А вот это – подарок от девушки. — Она достала из коробочки, и протянула Илье другой предмет.

Это была ракушка — нежная и прекрасная, как цветок, раскрывающий навстречу солнцу девять фиолетовых лепестков. Она свежо пахла морем, и хранила в себе тайны неведомых глубин.

Илья, глядя на нее, даже растерялся. Появление часов он еще мог себе объяснить. Допустим, Олегу удалось, каким-то образом их телепортировать, чтобы подать весточку жене. Прежде паранормальных способностей за ним не замечалось. Но это неважно. Всем известно, что в чрезвычайных обстоятельствах у человека активизируются скрытые ресурсы. Мог быть и другой вариант! Олег попросту оставил часы дома, забыл надеть их в суете, перед отъездом. Не возвращаться же назад из-за такого пустяка! А Нина их потом нашла.

Словом, с часами все более-менее было понятно. Но ракушка! Ее появление в доме Веденеевых наводило на странные мысли. А что если загадочные гости не пригрезились измученной бессонницей женщине? Что если они и в самом деле к ней приходили?

— Интересная ракушка. — Сказал, наконец, Илья. — Никогда таких не видел прежде. И форма, и цвет – необычные. Хорошо бы показать ее палеонтологам. Пусть определят, из какого она моря-океана. 

— Из моря мудрого и вечного! — просияв глазами, ответила Нина Васильевна. — Ты меня прости, Илюш. Но палеонтологам на экспертизу я ее не отдам. Эта ракушка – мое утешение. Хочешь, верь, хочешь, нет: она – живая! Она – мой друг! Ты послушай ее лучше! Послушай, что она тебе скажет!

— То же, что и все, думаю. — Небрежно ответил Илья, приложив ракушку к уху.

Но ракушка не ответила ему обычным шумом моря. Она молчала. Она внутренне закрывалась, пряталась от него, отказывалась выходить с ним на контакт. Каким-то чудом, Илья мгновенно понял ее язык, проник в суть молчания. Он обидел ее, усомнившись в том, что она живая. Обезличил ее, не признал за ней право на бытие. Теперь для нее он – чужой. Она не доверяет ему.

Илья осторожно положил ракушку на стол. Необъяснимое предчувствие радости постучалось в его душу. Словно впереди – величайший праздник! И он на этом празднике – не зритель, не гость, не случайный человек – а главное действующее лицо. Праздник – для него!

Он легко провел пальцами по ракушке, едва касаясь ее фиолетовых лепестков. Потом бережно взял ее в ладони, словно крошечного птенчика, поднес к своим губам, и тихо-тихо прошептал в самую ее сердцевину:

— Ты прости меня, маленькая! Не хотел я тебя обидеть! Я – таежный бродяга – геолог. Что я знаю о жизни вселенной? О ее мирах? О ее тайнах и законах? Ты – мудрее меня! Ведь ты вышла из вечного моря. И поэтому ты не станешь держать на меня обиду. Верно? Да, мой разум еще дремуч, а зрение ограничено… Но у меня есть сердце, которое умеет любить, дарить тепло и хранить верность. Оно может расти, выходить за пределы зримого… Может само становиться вселенной – для тех, кого любит. Хочешь войти во вселенную моего сердца? Ты согласна?

Илья почувствовал, что ракушка оживает, теплеет в его руках. Несказанная, ни с чем несравнимая, радость нахлынула на него мощной волной. Он приложил ракушку к уху, и услышал в ее глубине тихий, но ясный звук – биение живого человеческого сердца.