Раздел II. 5

Нет ничего хуже болеть простудой в дни, когда на дворе стоит такое пекло, что в пору пойти топиться в речке, а если речка обмелела, то сидеть там безвылазно в ожидании, когда пойдут дожди.

Я не могла себе даже представить, что эта напасть может случится со мной в полевом лагере — там, где когда-то началась жизнь нашей команды, и где мы пребывали ни один год, прежде чем сменили свободолюбивое бродяжничество на оседлую жизнь.

На общем совете парни решили провести одну неделю в лугах, в палатках, как в старые добрые времена. Дом еще не просох от краски после ремонта и, чтобы не попортить лоск на обновленном интерьере, мы подались на свежий воздух, благо установились знойные дни и ночи были в той же степени жаркими, и лишь в низинах, у воды, можно было отыскать спасительную прохладу.

Накануне случившейся со мной неприятности, мы с Рэмом устроили скачки по холмам, решив вспомнить былые утехи. Вернувшись в лагерь, еще пребывая в разгоряченном состоянии, я по неосторожности наглоталась холодных сливок, которые Радж Шив постоянно привозил из Дома, где их специально держали в леднике наши любители холодных коктейлей.

Из-за этой своей неосмотрительности, невыносимая боль в горле лишила меня голоса, а высокая температура загнала в лежку. Впрочем, временами я чувствовала себя довольно сносно: меня не бил озноб, не прошибал противный пот, только легкие, казалось, вздулись от воздуха, как гелиевые шары, и дышать было так же трудно, как в хорошо прожаренной бане. Тем не мене, не смотря на это мало приятное состояние, я все же могла удержаться на ногах, но ребята, словно сговорившись, потребовали, чтобы я незамедлительно легла в спальник и строго по расписанию принимала стакан горячего молока с маслом, медом и щепоткой соды. Они даже установили дежурство по уходу за моей персоной, а еду приносили мне прямо в палатку, разве что с ложечки не кормили.

Дон Райдер и Гемка разрешали мне выходить из палатки и совершать вокруг нее моцион, и даже гуляли со мной по лагерю тайком от Микаэля, когда тот отсутствовал по своим делам. Домбрович же в этом отношении был крайне требователен и с удивительной пентичностью следил за моим режимом. Его можно было понять: в детстве его лучший друг умер от воспаления легких, и это переживание оставило в его памяти глубокий, неизгладимый след.

Я болела уже более двух суток, и забота друзей скрашивала мое незавидное положение; но, проснувшись этим утром, я почувствовала, что в лагере дела идут не так как раньше, в привычном для всех режиме.

Обычно по утрам Кхан устраивал молитвенный ритуал в честь Кришны. Рэм вторил ему, а Гемка нарочито громко выговаривал ворчливо, что  не обязательно петь «харе» и прыгать до изнеможения на глазах у непросвещенной публики и, ко всему, такие «соблазны» не для его комплекции. В это же время Джекоб, Мика и Лео с шумом выгоняли лошадей на водопой, а Дон Райдер настраивал гитару для утренней распевки.

Теперь же все было иначе. Над лагерем висела зловещая тишина, и только по палатке звенел заблудший комаришка. Мне стало не по себе: казалось, будто случилось что-то непредвиденное и неприятное. Напуганная этим безмолвием, я стала надсадно звать ребят осипшим голосом. Наконец, когда я поперхнулась, в палатку заглянул Саша. В руках он держал маленький китайский фаянсовый чайник, обернутый полотенцем.

- Чего кричишь? - спросил Беляев своим обычным, спокойным голосом. - В лагере нет никого, все уехали еще на восходе солнца. На вот — выпей. Это тебе должно помочь.

- А куда все уехали? - поинтересовалась я. - Мы что же, одни на весь лагерь?

- Ты наверное забыла? Сегодня ребята дают свой пробный концерт в деревне, - напомнил мне Беляев. - Меня оставили присмотреть за тобой, поэтому в лагере кроме нас никого нет. Ты пей, давай! Это глинтвейн. Мика разрешил открыть бутылку «бордо» специально для твоего случая.

Я взяла из рук Саши чайник и потянула прямо из носика. Сладкая горячая жижица приятно защекотала в горле. Мне стало жарко, пот побежал по вискам.

- Тебя что же, назначили в качестве дежурного вне очереди? - спросила я у Саши, передавая ему опустевший сосуд. - Или ты сам напросился?

- Я сам, - признался честно Беляев, не обращая внимания на мой испытующий взгляд. - Однако, можешь не беспокоиться. Омлет на двоих я как-нибудь приготовлю. А ребята пообедают в деревне.

Мне показалось, что он был чем-то раздосадован. Быть может, это я была тому виной? Он вышел из палатки и не появлялся часа два. Я готова была выть от скуки, в палатке скопилась невыносимая духота, да только снаружи, на солнцепеке, я чувствовала себя не лучшим образом. Но когда валяться в одиночестве было уже совсем невмоготу, я обмотала горло полотенцем и пошла бродить по палаткам, в надежде найти чем себя потешить.

В палатке Домбровича, как всегда в углу, была навалена куча книг. Я выбрала одну, самую толстую, в яркой обложке. Кажется, это была энциклопедия млекопитающих на немецком. Я долго и внимательно изучала в ней цветные фотографии, пока меня не потянуло в сон. Я включила транзистор на небольшую громкость, чтобы Саша мог меня найти, и уснула.

Говорят, если какое-то время очень пристально смотреть на спящего человека, то он обязательно почувствует взгляд смотрящего и проснется. Я тоже проснулась и меня взяла оторопь. На меня смотрели серые лучистые глаза Беляева. Транзистор молчал, а Саша просто сидел и смотрел на меня.

- Ты случайно не спишь с открытыми глазами как индийский йог? - толкнула я его в плечо. - А то мне как-то не по себе…

- Нет, я просто ждал когда ты проснешься.

- Долго?

- Уже сорок минут.

- Ну и выдержка у тебя… Мне бы такое терпение.

- И у тебя оно есть, только ты этого не замечаешь. Есть хочешь?

- Не очень. Но чаю горячего, пожалуй, выпью.

Мы пошли на полевую кухню. Вопреки всем моим ожиданиям, Саша поставил на самодельный стол из досок по две чашки наваристого бульона с клецками, спагетти с острой приправой из жареных помидоров и два стакана какао.

Беляев сел напротив меня и стал все это с аппетитом уплетать. Глядя на него, я тоже съела свою порцию обеда. В награду за мое старание, он вручил мне огромную плитку шоколада. Теперь мне будет не так скучно убивать время.

Я ушла к себе в палатку и занялась чтением; но через полчаса опять пришел Саша. Он кинул на мое одеяло широкополую шляпу, легкую бумажную куртку и сказал:


- Собирайся давай, хватит от безделья мучиться!

- Куда это собираться?

- На прогулку.

- Ты чего? Мне нельзя…

- Можно, можно… Не беспокойся, я тебя живо на ноги поставлю! У Домбровича свои методы лечения, у меня — свои.

Пришлось собираться. Две заседланные лошади уже стояли перед палаткой. Как любой из нас, Беляев полностью освоился в здешних краях. Самостоятельно совершать прогулки по окрестностям теперь не было для него проблемой, как когда-то, - он знал и любил в Холминде каждый уголок.


Саша привязал к седлу своей лошади небольшой пластиковый бидон и сел верхом.
- Поедем за малиной, - пояснил Беляев, перехватив мой недоуменный взгляд. - Дикая малина — самое верное средство от простуды. Я приметил одно местечко… Нынче на эту ягоду богатый урожай. Жалко будет, если она опадет никем не тронутая.

- Далеко до малинника? - поинтересовалась я.

- Есть одно место за Чертовым логом, - неопределенно махнул рукой Саша. - До вечера вернемся.

Около получаса мы плелись по жаре через луга и только, въехав в прохладную тень лесного массива, почувствовали облегчение. Нас объяла томная благодать; многоголосый птичий хор рассыпался по чаще приятным для слуха звучанием. Наши лошади шли бок о бок. Судя по всему, у Саши было хорошее настроение: он сам себе благодушно улыбался, а меня так и подмывало поболтать с ним по душам.

- Сегодня ты невероятно дружелюбен со мной, - заметила я ему льстивым тоном. - Это из-за моей болезни, или есть другие причины? Например, ты можешь вздохнуть свободно, так как Дуглас намерен вот-вот очистить нашу территорию от своего присутствия. Есть также другой повод: поскольку мы остались вдвоем, это дает нам шанс найти путь к примирению. Похоже, мы близки к цели.

- Если подвести итог всем случившимся в наших отношения передрягам, то может получится неплохой результат, - ответил Беляев, немного подумав. - Я никогда не вредил тебе, и ты это знаешь. То, что ты постоянно путаешь агрессию с беспредельной озабоченностью, характерно для девушки твоего возраста. Но мне кажется, ты настолько привыкла к существующему порядку вещей, что никогда не сможешь поменять нынешнюю привязанность на что-то большее. Я боюсь, что тебя постигнет разочарование, и это нарушит твое душевное равновесие.

- Не дразни меня, Беляев! - я в шутку замахнулась на него концом длинного повода. - Ты отлично знаешь как я отношусь к тебе. Ты мой несравненный герой! Конечно, после Домбровича... Мика в какой-то степени обесценил наши отношения, назначив тебя моим опекуном. Если ты перестанешь играть в серьезного, неприступного взрослого мужчину и позволишь мне поцеловать тебя чисто по-дружески, тогда я смогу сказать тебе со всей откровенностью, какой вкус у моих чувств к тебе, и что нам делать с нашими отношениями в будущем.

- Об этом я могу сказать тебе прямо сейчас. - Саша приосанился, немного выпятив грудь вперед, словно пытался набраться храбрости перед тем, как высказать свое признание. - Наши отношения останутся такими же чистыми и прекрасными, пока мы не попытаемся перейти черту вседозволенности. Поэтому тебе придется найти себе друга близкого возраста и похожих идейных убеждений.

- Как ты любишь все испортить своим непробиваемым эгоизмом! Гляди, так и останешься моим вечным опекуном! - в сердцах я пришпорила свою лошадь и ускакала от Беляева далеко вперед.

У Чертова лога мы встретились с Джонсоном Пристли, кузеном Джона Карбера. Он ехал верхом на Индиёле и, браво подбоченившись, что-то лихо высвистывал.

- Привет, Джонсон! - сказала я ему, когда мы поравнялись. - Далеко ездил?

- В гости к пасечнику, - беззаботно бросил тот в ответ. - Да вот, проезжал через малинник… - Джонсон, замявшись, потер рукавом забрызганную алым соком рубашку. - Ранняя ягода нынче, да и много ее. Жена пасечника собирается варенье варить…

- У вас в компании есть какие-то  новости?

- Уезжаем мы, в Бомбей… в ближайшие дни. Фред уже подготовил основательный фундамент для своего нового местожительства.

- Когда-то наши парни мечтали о спокойной жизни в Холминде, без встрясок и бездарных приколов Октавиуса, - изображая сожаление, я  поглядывала на Беляева, чтобы проверить, как тот отреагирует на мое замечание. - За это время Фред стал частью нашего мира, причем, неожиданно важной частью. Вероятно, мы теперь не скоро с ним свидимся, и с ним не будет уже той компании, с которой мы выясняли отношения в прежние времена. И вечеринок в лугах не будет по той же самой причине…

- Ну почему же… До отъезда еще есть время. В воскресенье прощальный ужин. Приезжайте всей командой, будем вас ждать.

- Приедем обязательно, - буркнул Беляев. - Мечтаю посмотреть напоследок, как рыжий плут будет стенать от горя, покидая наши края!..
- Ну, не скучай, Сима! Мое почтение, Санди! - крикнул Пристли, пустив лошадь по намеченному, прежнему пути.

- Пока! - вторила я ему. - Передавай привет Фреду! И от Беляева тоже!

Мы разъехались: Джонсон направился в сторону своего очага, а мы — в малинник. Завидев развесистые кусты, усыпанные яркими ягодными брызгами, мы спешились.

Не знаю, как Саше, а мне еще не приходилось видеть такой обильный дар от природы; от мясистых, аппетитных ягод невозможно было оторваться: сочные, сладкие, ешь — не хочу! Мы враз забыли обо всем на свете. Количество этой снеди множилось от куста к кусту, и мы накинулись на дармовое лакомство, отправляя его сразу в рот. Я рвала малину обеими руками, изредка кидала пригоршню на дно бидона, но даже при таком не радении, бидон скоро наполнился, а я насытилась. Ну и видок был у меня! 

Сладкий малиновый сок тек с подбородка по шее на грудь, затекал с ладоней под рукава рубашки; на бумажной куртке красовались яркие пятна. Саша, не смотря на меры предосторожности, тоже выпачкался в душистом малиновом соке: при неосторожном срывании переспелые ягоды лопались, и сочные брызги летели во все стороны. Наши лошади тоже пробовали жевать молодую пышную поросль.

Казалось, мы съели малины достаточно много, но ее ничуть не убавилось.

Здесь и прочим любителя сладкого останется, и жене пасечника на варенье хватит, - подумала я.

А Саша уже собрался назад в лагерь: кажется он смекнул, что меня не скоро вытянешь из этого заманчивого места. Сидя в седле, Беляев в нетерпении накручивал вольты неподалеку. Мне пришлось оставить свое увлекательное занятие по сбору малины. Окинув с сожалением чудесное ягодное место, я взобралась на свою лошадь, и мы поскакали в лагерь. Мы спешили по двум причинам. Во-первых, парни должны были вот-вот вернуться из деревни, а во-вторых, малина в бидоне могла слежаться и подпортиться от жары.

Уже недалеко от стоянки, мы заметили в лагере привычное оживление: звонко ржали лошади, тянуло дымом от не прогоревшего валежника в костре, с речки доносилось бряцанье пустых ведер. Наше появление было немедленно замечено. По лицам парней можно было легко догадаться, что всех они волновались в наше отсутствие.

Рэм был первым, кто встретил наш приезд. Не успела я слезть с лошади, как он начал задавать провокационные вопросы.

- Где это вас носило? Ой, Сим, что с тобой случилось? У тебя вся куртка в краске?!.. Чего молчишь? Отвечай сейчас же!

- Сима явно переживает кризис девичьего возраста из-за отсутствия в лагере косметических средств, - пошутил Радж Шив. - Или это карнавальный костюм для прощального вечера с соседями?


Одному Домбровичу было не до веселья.

- Сима, кто тебе разрешил нарушать постельный режим? - спросил он строго. - Разве ты не хочешь участвовать в проводах наших соседей?

- Что ты, Мика, очень даже хочу! - я не знала, чем можно было оправдать свою провинность.

- Тогда в чем дело? Я  не имею права отпустить тебя на вечеринку с высокой температурой. Ты должна позаботиться о своем здоровье.

- Видишь ли, я уже почти здорова и горло больше не болит. Саша знает одно снадобье от простуды. Мы как раз ездили за ним… И потом, я так скучала одна в лагере без вас, что Беляев разрешил мне поехать с ним. И эта прогулка пошла мне на пользу, честное слово! А к прощальной вечеринке я буду в отличной форме, не переживай!

- Ну, хорошо, - смягчился Домбрович. - Сейчас выпьешь горячего молока, и чтобы больше никаких фокусов без моего ведома!

Я была готова на все, лишь бы не видеть хмурого лица Микаэля. А вечером мы всей командой пили чай со сладкой малиной, и я сидела за общим столом, в кругу друзей, и  я чувствовала себя невероятно счастливой в этой мужской, разноязыкой компании.