Чёрный человек...

Есенину

Лежал намедни в кровати, больной весь. В душе сумбур, в кармане — ни копейки, зато в голове — целый оркестр. И уши, как у слона – хлоп, хлоп.

И тут ко мне мужик приходит. Кто не знаю, не звал точно никого. Черный весь, в цилиндре, сюртук приличный, а глаза — нахальные. Сразу видно, не из наших, не из социально близких.

Я ему, понятно: "Ты кто такой и чего тебе надо?"
А он мне в ответ: "Я, говорит, поэт, а вы — так себе, хулиган с большой дороги. Ведёте себя безобразно. Скандалите, женскую половину общества расстраиваете, да и вообще".
Свой амбарный талмуд вынимает и шпарит по нему, как по протоколу, что я дебоширю и водку жру без меры...

Обидно, граждане. Словно в зеркало гляжу, а там не я, а какой-то хлыщ меня жизни учит. Я ему: "Да ты на себя погляди, харя мещанская! Хорей от ямба не отличишь!"

А он знай себе ухмыляется и дулю крутит. Тут меня злость и взяла. Не выдержал я такого хамства. Я ведь человек творческий, тонкой душевной организации. "Сейчас я этому бюрократизму морду набью!"

Схватил я, значит, свою трость, дубовую — да прям по этой наглой роже. Только вместо того, чтобы гость мой незванный в обморок рухнул, звон раздался.

 Это я зеркало, дурак, спьяну за трубочиста принял.  Допился до белочки.
 
Луна топит, как днём, я думаю себе: теперь за зеркало платить придется. Хозяйка квартиры, Марья Иван-на, она ведь тётка строгая, за каждую копейку удавится.

Водка, она, конечно, враг пролетариата. Но и совесть, скажу я вам, тоже не подарок. Придёт, бывало, и такой тоски нагонит, что хоть в петлю.

Так что, граждане, мораль тут простая: когда пьешь, главное — не разговаривать с мебелью и не бить зеркала. А совесть... ну ее к чертям. Она за квартиру не платит.