164. Последние две минуты

                - 1 -

        Утро никак не хотело наступать.
     Туман, стоящий над озером, липким чужеродным телом обволакивал, вваливался
     в уши, оседал на веки. Глаза слипались.
        Что-то серое тяжелое давило на сознание - то ли давнее забытое воспоми-
     нание, то ли сон, внезапно появившийся ниоткуда, оголив нерв утраченного
     счастья.
        - Мама, мама! Это ты?
        - Спи сынок. Рано еще...

        Мы сидели в засаде.
     Нас долго инструктировали:
        - Ты, Виктор, стреляешь первым. Если промахнешься - твой выстрел второй,
     Дмитрий - седой, властный, бывший командир НКВД объяснял всё с толком,
     с расстановкой.
        Усы топорщились ежиком и придавали ему выражение усталого зверя.

        Всё было предусмотрено до сантиметра.
     Вот здесь мы, здесь пройдет он. Должен пройти ВРАГ!
        Долго готовились, отмеряя расстояние, убрав веточки, чтобы не щелкнули
     от непроизвольного движения тела, онемевшего лежать в ожидания этой одной
     минуты.

        Серая хмурая ночь не собиралась отступать.
     Белые ночи! Вдруг вспомнил Виктор.
        Он уже совсем забыл было те белые студенческие ночи над Невой, когда он
     со своими однокашниками юнкерами высыпал на Сенатскую площадь после
     выпускного.
        Как давно это было!

        И вот он лежит, держа палец на курке, уставившись окаменелым взглядом
     в прицел на одну точку, ожидая, что сейчас здесь пройдет враг.
        Он не должен промахнуться, он долго этому обучался. Виктор цепенел
     от ожидания. Немели глаза, слипались веки, всё тот же туман заползал в уши.
        "Что это я всё об одном и том же?" - подумал Виктор.

        И вот враг появился.
     На мгновение его однобокая сутуловатая фигура показалась ему знакомой.
     Но мысль, внезапно влетевшая в голову, уже забыла о своем существовании.
        Прогремел выстрел!
     Один. Единственный. Больше не требовалось.
        Грохот в ушах разорвал уснувшую тишину, как бы срывая обрывки газет
     с этого тумана.

        Он вспомнил, как они с Пашкой вбежали в комнату, срывая с окон крестом
     перечеркнутые полоски.
        Победа! Всё! Война кончилась!
     Он никогда не забудет то утро - радостное, слегка осунувшееся, повзрослев-
     шее лицо Пашки. Его улыбку, счастье в глазах.

                - 2 -

        Да! Он не ошибся.
     Враг мягкой стелющейся змейкой подогнул ноги и упал ровно в том предпола-
     гаемом квадрате, где всё было задумано и предусмотрено.

        Это был Пашка!
     Виктор подбежал к нему, он лежал скорчившийся, как тряпичная кукла
     в непонятной и неестественной позе.
        Виктор приподнял его голову.
        - Пашка! Ты? Что же ты не сказал?
        - Я шел, чтобы предупредить. Всё отменяется.
        - Эх! Дурья башка! Ты же знаешь - если маховик запущен -
     его не остановить.
        - Сколько мне осталось? Пуля отравлена?
        - Да! Две минуты. Ну, говори же!

        - Всю жизнь ждал смерти - спекшимися губами прошептал он и струйка крови
     скатилась с уголков губ - А она вот так. Быстро...
        - Пашка! Пашка! Что же ты не сказал, что всё отменяется? - плачущим
     голосом произнес Виктор и эхо серого леса отозвалось в сердце.
        - Я шел, чтобы сказать... Мысли путаются, не знаю, что говорить?
     Нинку не обижай. Я знаю - вы любите друг друга, женись на ней. Она хорошая.
        Он сделал ненужную паузу.

        - Говорили, что человек перед смертью видит что-то светлое, яркое, рай,
     когда он предстает перед богом.
        А у меня только тьма! Где же он рай? Я жду...
     Мысли путаются.
        Помнишь - как у Достоевского? Мешок накинули, сейчас повесят.
     На что время осталось? С другом попрощаться, как с тобой, Витя. Прости -
     если обижал. На крест церкви помолиться и всё!

        - Всё мешается. Попить?
     Виктор сделал движение.
        - Нет! Не надо. Не успею.
        - Говори! Говори!
        - Всегда хотел сделать что-то важное. Говорил, что не тщеславен.
     Не верьте. Напишите, опубликуйте мои рассказы, стихи, сказки.
        Я писал их от СЕРДЦА!
     Хотел соединить и смешное, и трагическое, чтобы людям было смешно умирать
     и смешно плакать. Жаль! Не всё успел.

        Что-то я не то говорю. Свет! Свет!
     Где он? Нет света. Тьма, тьма.
        Прости, Витя, что не так жил...
      
        Лес, поле, ромашки, солнце, Нинка! Всё!

                2025 г.

        P.S. Мой друг Пашка Курпяков жил 33 года. Когда мне было 66 лет, 
     я говорил, что прожил уже две жизни - его и мою. Вчера умер Никита Симонян,
     старинный футболист СССР. Он прожил 99 лет.
     В последний его день рождения шутили так:
        - Счет ничейный! 9:9 Не футбольный какой-то!
        Это что же? Он прожил три жизни? Лишнюю?
     Поплачем и посмеемся!               
        Вот теперь точно всё!