О национализме и фашизме И. А. Ильина... 2

О «национализме» и «фашизме» И.А. Ильина. Часть 2. Составитель К.Савитрин
=====================
Иван Александрович Ильин (09.04.1883 — 21.12.1954)
=====================

ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть 2. От 1937 года и далее 1
Ильин И.А. ПУТЬ ДУХОВНОГО ОБНОВЛЕНИЯ. Глава 7. О национализме (1937) 1
1. Идея нации 1
2. О национальном воспитании 5
3. О соблазнах (национализма и интернационализма) 9
Комментарий к главе 7 из «Пути духовного обновления» 14
Ильин И.А. О ФАШИЗМЕ (1948) 15
Комментарий к статье «О фашизме» и листкам бюллетеня «Наши Задачи» 17
Заключительный комментарий к подборке текстов 26
О предубеждении Ильина против большевиков и Советской России 27
О свободе Президента России В.В. Путина от предубеждений Ильина 37

=====================

Часть 2. От 1937 года и далее

---------------------

Ильин И.А. ПУТЬ ДУХОВНОГО ОБНОВЛЕНИЯ. Глава 7. О национализме (1937)

~~~~~~~~~~~~~
1. Идея нации

Проблема истинного национализма разрешима только в связи с духовным пониманием родины: ибо национализм есть любовь к духу своего народа и, притом, именно к его духовному своеобразию.
Тот, кто говорит о родине, разумеет духовное единство своего народа. Он разумеет нечто такое, что остается сущим и объективным, несмотря на гибель единичных субъектов и на смену поколений. Родина есть нечто единое для многих. Каждый из нас может сказать про нее: «Это моя родина», и будет прав; все разом могут сказать про нее: «Это моя родина, это наша родина», и все будут правы. Родина есть великое лоно, объединяющее всех своих сынов так, что каждая душа соединена с нею нитью живой связи; и эта связь сохраняется даже тогда, когда кто-нибудь почему-нибудь не культивирует её, пренебрегает ею и совсем не думает о ней. Не во власти человека — перестать быть силою, призванною и способною к духовной жизни; не во власти человека оторваться душою от той среды, которая его взрастила, погасить свой национально-духовный облик и, раз надышавшись родного духа, сделать себя действительно лишенным духа и родины. Но для того, чтобы найти свою родину и слиться с нею чувством, и волею, и жизнью, — необходимо жить духом и беречь его в себе; и, далее, необходимо осуществить в себе патриотическое самосознание или хотя бы верно «почувствовать» себя и свой народ в духе. Надо верно ощутить — свою духовную жизнь и духовную жизнь своего народа; и творчески утвердить себя в силах и средствах этой последней, т. е., напр., принять русский язык, русскую историю, русское государство, русскую песню, русское правосознание, русское историческое миросозерцание и т. д. — как свои собственные. Это и значит установить между собою и своим народом подобие, общение, взаимодействие и общность в духе; признать, что творцы и создания его духовной культуры — суть мои вожди и мои достижения. Мой путь к духу — есть путь моей родины; её восхождение к духу и Богу — есть мое восхождение. Ибо я тождествен с нею и неотрывен от неё в духовной жизни.
Такое слияние патриота с его родиной ведет к чудесному и плодотворному отождествлению их духовных энергий.
В этом отождествлении духовная жизнь народа укрепляется всеми личными силами патриота, а патриот получает неиссякаемый источник творческой энергии во всенародном духовном подъеме. И это взаимное духовное питание, возвращаясь и удесятеряя силы, дает человеку непоколебимую веру в его родину. Сливая мою жизнь с жизнью моей родины, я испытываю дух моего народа, как безусловное благо и безусловную силу, как некую Божию ткань на земле; и в то же время я отождествляю себя с этой живой силой добра: я чувствую, что я несом ею, что я силен её силою, что я прав её правдою и правотою, что я побеждаю её победами; я становлюсь живым сосудом или живым органом моего отечества, а в нем имею свое духовное гнездо. На этом пути любовь к родине соединяется с верою в неё, с верою в её призвание, в творческую силу её духа, в тот грядущий расцвет, который её ожидает. Что бы ни случилось с моим народом, я знаю верою и ведением, любовью и волею, живым опытом и победами прошлого, что мой народ не покинут Богом, что дни падения преходящи, а духовные достижения вечны, что тяжкий молот истории выкует из моего народа духовный меч, именно так, как это выражено у Пушкина:
Но в искушеньях долгой кары
Перетерпев судеб удары,
Окрепла Русь. Так тяжкий млат,
Дробя стекло, кует булат.
Нельзя любить родину и не верить в неё, ибо родина есть живая духовная сила, пребывание в которой дает твердое ощущение её блага, её правоты, её энергии и её грядущих одолений. Вот почему отчаяние в судьбах своего народа свидетельствует о начавшемся отрыве от него, об угасании духовной любви к нему. Но верить в родину может лишь тот, кто живет ею, вместе с нею и ради неё, кто соединил с нею истоки своей творческой воли и своего духовного самочувствия.
Любить свой народ и верить в него, верить в то, что он справится со всеми историческими испытаниями, восстанет из крушения очистившимся и умудрившимся, — не значит закрывать себе глаза на его слабости, несовершенства, а может быть, и пороки. Принимать свой народ за воплощение полного и высшего совершенства на земле — было бы сущим тщеславием, больным националистическим самомнением.
Настоящий патриот видит не только духовные пути своего народа, но и его соблазны, слабости и несовершенства; Духовная любовь вообще не предается беспочвенной идеализации, но созерцает трезво и видит с предметной остротой. Любить свой народ — не значит льстить ему или утаивать от него его слабые стороны, но честно и мужественно выговаривать их и неустанно бороться с ними. Национальная гордость не должна вырождаться в тупое самомнение и плоское самодовольство; она не должна внушать народу манию величия. Настоящий патриот учится на политических ошибках своего народа, на недостатках его характера и его культуры, на исторических крушениях и на неудачах его хозяйства. Именно потому, что он любит свою родину, он пристально и ответственно следит за тем, где и в чем народ не находится на надлежащей высоте; он не боится указывать на это... Духовная любовь не есть опьянение или чванство; она не только горит, но и светит, и светом показывает. Кто постиг духовную силу своей родины и проследил через историю пути и судьбы своего народа, тот должен был увидеть и установить пределы и опасности национальной души. Смеет ли он молчать о них? И позволительно ли требовать от него молчания, ссылаясь на то, что его критика «срывает народное самочувствие» и «внушает народу неверие к своим силам»? Есть критика и критика. Есть критика ироническая, злобная, несправедливая, нигилистическая и разрушительная: так критикуют враги. Но есть критика любовная, озабоченная, воспитывающая, творческая даже и тогда, когда — гневная, эта критика созидательная: так критикуют верные друзья; такая критика ничего «сорвать» не может, и то, что она «внушает», есть мужество и воля к преодолению своих слабостей. Так критикуют свое, любимое, — не отрываясь от него, но пребывая в нем, пребывая в слиянии и отождествлении с ним, говоря о «нас», для «нас», из крепкого и единого национального «мы»...
Понятно далее, что в таком слиянии и отождествлении незаметно преодолевается то душевное распыление (психический «атомизм»), в котором людям приходится жить на земле: этот атомизм состоит в том, что каждый скрыт за своим телом, все ощущают только себя, все друг другу чужие и пребывают в душевно-телесном одиночестве. Это преодоление общественного атомизма состоит, однако, не в том, что человек перестает быть самостоятельным, обособленным и замкнутым существом («монадой»). Нет, обычный, данный ему от природы способ бытия сохраняется. Но наряду с этим возникает могучее творческое единение людей в общем и сообща творимом лоне — в национальной духовной культуре, где все мы одно, где все достояние нашей родины (и духовное, и материальное, и человеческое, и природное, и религиозное, и хозяйственное) — едино для всех нас и общее всем нам: и творцы духа и «труженики культуры», и создания искусства, и жилища, и песни, и храмы, и язык, и лаборатории, и законы, и территория... Каждый из нас живет всем этим, физически питаясь и душевно воспитываясь, огражденный другими и обороняя других, получая и принимая дары во всеобщем взаимном обмене. В жизни и в ткани нашего общества мы все — одно; а в её духовной сокровищнице объективировано то лучшее, что есть в каждом из нас. её созданиями заселяется и обогащается, и творчески пробуждается личный дух каждого из нас; и родина делает то, что душевное одиночество людей отходит на задний план и уступает первенство духовному единению и единству.
Такова идея родной нации. И при таком понимании её обнаруживается воочию, что человек, лишенный её, будет действительно обречен на духовное сиротство или безродность; что обретение её есть поистине акт жизненного самоопределения; что иметь родную нацию есть поистине счастье, а утратить с нею связь, есть великое горе; что тоска по ней естественна, а отчаяние в своем народе противоестественно; и что, наконец, человеку подобает блюсти на всех путях достоинство своего народа, гордиться его признанием, его величием и его успехами.
Есть закон человеческой природы и культуры, в силу которого все великое может быть сказано человеком или народом только по-своему, и все гениальное родится именно в лоне национального опыта, духа и уклада.
Денационализируясь, человек теряет доступ к глубочайшим колодцам духа и к освященным огням жизни, ибо эти колодцы и эти огни всегда национальны: в них заложены и живут целые века всенародного труда, страдания, борьбы, созерцания, молитвы и мысли. У римлян изгнание обозначалось словами: «воспрещение воды и огня». И действительно, человек, утративший доступ к духовной воде и к духовному огню своего народа — становится безродным изгоем, беспочвенным и бесплодным скитальцем по чужим духовным дорогам, обезличенным интернационалистом. Горе ему и его детям: им грозит опасность превратиться в исторический песок и мусор.
Национальное обезличение есть великая беда и опасность в жизни человека и народа. С ним необходимо бороться настойчиво и вдохновенно. И вести эту борьбу необходимо с детства.
Напрасно было бы указать на то, что национализм ведет к взаимной ненависти народов, к обособлению, «провинциализму», самомнению и культурному застою. Все это относится к больному, уродливому, извращенному национализму и совершенно не касается духовно здоровой любви к своему народу. И в самом деле, кто захотел бы выслушивать с серьезным видом такие, например, возражения против гимнастики и спорта: гимнастика вредна и опасна, ибо она воспитывает в человеке ненависть к умственному труду, содействует общему огрубению души, ведет к эмфиземе легких, к переутомлению сердца и к вывиху рук и ног? Или — подобные же возражения против искусства: искусство вредно человеку, ибо оно прививает ему отвращение к мысли и здоровому физическому труду, приучает его к беспочвенному фантазированию, к лени, праздности, вину и разврату и убивает в нем вкус к общественной деятельности? По такому способу можно против всего возражать и все отвергнуть: достаточно только приписать больные проявления — здоровому делу и как можно ярче описать последствия неумных злоупотреблений так, как если бы это дело только и могло сводиться к злоупотреблениям... Злоупотреблять, как известно, можно всем — не только ядом, но и здоровой пищей, не только трудом, но и сном; не только глупостью, но и умом. Злоупотреблять можно и аргументацией в полемике; и приведенные возражения против национализма являются тому наглядным примером.

~~~~~~~~~~~~~
2. О национальном воспитании

Итак, есть глубокий, духовно верный, творческий национализм; и его необходимо прививать людям с раннего детства.
Мы установили уже, что национальность человека определяется не его произволом, а укладом его инстинкта и его творческого акта, укладом его бессознательного и, больше всего, укладом его бессознательной духовности. Покажи мне, как ты веруешь и молишься; как просыпаются у тебя доброта, геройство, чувство чести и долга; как ты поешь, пляшешь и читаешь стихи; что ты называешь «знать» и «понимать», как ты любишь свою семью; кто твои любимые вожди, гении и пророки, — скажи мне все это, а я скажу тебе, какой нации ты сын; и все это зависит не от твоего сознательного произвола, а от духовного уклада твоего бессознательного.
А этот уклад слагается, формируется и закрепляется прежде всего и больше всего — в детстве. Воспитание детей есть именно пробуждение их бессознательного чувствилища к национальному духовному опыту, укрепление в нем их сердца, их воли, их воображения и их творческих замыслов.
Бороться с национальным обезличиванием наших детей мы должны именно на этом пути: надо сделать так, чтобы все прекрасные предметы, впервые пробуждающие дух ребенка, вызывающие в нем умиление, восхищение, преклонение, чувство красоты, чувство чести, любознательность, великодушие, жажду подвига, волю к качеству — были национальными, у нас в России — национально-русскими; и далее: чтобы дети молились и думали русскими словами; чтобы они почуяли в себе кровь и дух своих русских предков и приняли бы любовью и волею — всю историю, судьбу, путь и призвание своего народа; чтобы их душа отзывалась трепетом и умилением надела и слова русских святых, героев, гениев и вождей. Получив в дошкольном возрасте такой духовный заряд и имея в своей семье живой очаг таких настроений, русские дети, где бы они ни находились, развернутся в настоящих и верных русских людей.
В особенности следует обогащать их следующими сокровищами.
1. Язык
Язык вмещает в себе таинственным и сосредоточенным образом всю душу, все прошлое, весь духовный уклад и все творческие замыслы народа. Все это ребенок должен получить вместе с молоком матери (буквально). Особенно важно, чтобы это пробуждение самосознания и личностной памяти ребенка (обычно — на третьем, четвертом году жизни) совершилось на его родном языке. При этом важен не тот язык, на котором говорят при нем другие, но тот язык, на котором обращаются к нему, заставляя его выражать на нем его собственные внутренние состояния. Поэтому не следует учить его чужим языкам до тех пор, пока он не заговорит связно и бегло на своем национальном языке. Это относится и к чтению: пока ребенок не зачитает бегло на родном языке, не следует учить его никакому иному чтению. В дальнейшем же в семье должен царить культ родного языка: все основные семейные события, праздники, большие обмены мнений — должны протекать по-русски; всякие следы «волапюка» должны изгоняться; очень важно частое чтение вслух Св. Писания, по возможности на церковно-славянском языке, и русских классиков, по очереди всеми членами семьи хотя бы понемногу; очень важно ознакомление с церковно-славянским языком, в котором и ныне живет стихия прародительского славянства, хотя бы это ознакомление было сравнительно элементарным и только в чтении; существенны семейные беседы о преимуществах родного языка — о его богатстве, благозвучии, выразительности, творческой неисчерпаемости, точности и т. д.
2. Песня
Ребенок должен слышать русскую песню еще в колыбели. Пение несет ему первый душевный вздох и первый духовный стон: они должны быть русскими. Пение помогает рождению и изживанию чувства в душе, оно превращает пассивный, беспомощный и потому обычно тягостный аффект — в активную, текучую, творческую эмоцию: ребенок должен бессознательно усваивать русский строй чувств и особенно духовных чувствований. Пение научит его первому одухотворению душевного естества — по-русски; пение даст ему первое неживотное счастье — по-русски. Русская песня глубока, как человеческое страдание; искренна, как молитва, сладостна, как любовь и утешение; в наши черные дни, как под игом татар, она даст детской душе исход из грозящего озлобления и каменения. Надо завести русский песенник и постоянно обогащать детскую душу русскими мелодиями, — наигрывая, напевая, заставляя подпевать и петь хором. Всюду, по всей стране, надо создавать детские хоры — церковные и светские, организовывать их, объединять, устраивать съезды русской национальной песни. Хоровое пение национализирует и организует жизнь — оно приучает человека свободно и самостоятельно участвовать в общественном единении.
3. Молитва
Молитва есть сосредоточенная и страстная обращенность души к Богу. Каждый народ совершает это обращение по-своему, даже в пределах единого исповедания; и только для поверхностного взгляда Православие русского, грека, румына и американца — одинаково. Живое многогласие и многохваление Господа, идущее от мира, требует, чтобы каждый народ молился самобытно; и эту самобытную молитву надо вдохнуть ребенку с первых лет жизни.
Молитва даст ему духовную гармонию; пусть он переживет её по-русски. Молитва даст ему источник духовной силы — русской силы. Молитва научит его сосредоточивать чувство и волю на совершенном — по-русски. Молитва даст ему религиозный опыт и поведет его к религиозной очевидности — по-русски. Ребенок, научившийся молиться, сам пойдет в церковь и станет её опорой — русской опорой, русской церкви. Он найдет пути — и в глубину русской истории, и на простор русского возрождения. Неправославный может быть верным русским патриотом и доблестным русским гражданином; но человек враждебный Православию, — не найдет доступа к священным тайникам русского духа и русского миропонимания, он останется чужеродным в стране, своего рода внутренним «неприятелем».
4. Сказка
Сказка будит и пленяет мечту. Она дает ребенку первое чувство героического — чувство испытания, опасности, призвания, усилия и победы; она учит его мужеству и верности; она учит его созерцать человеческую судьбу, сложность мира, отличие «правды и кривды». Она заселяет его душу национальным мифом, тем хором образов, в которых народ созерцает себя и свою судьбу, исторически глядя в прошлое и пророчески глядя в будущее. В сказке народ схоронил свое вожделенное, свое ведение и ведовство, свое страдание, свой юмор и свою мудрость. Национальное воспитание неполно без национальной сказки. Ребенок, никогда не мечтавший в сказках своего народа, — легко отрывается от него и незаметно вступает на путь интернационализации. Приобщение к чужеземным сказкам вместо родных — будет иметь те же самые последствия.
5. Жития святых и героев
Чем раньше и чем глубже воображение ребенка будет пленено живыми образами национальной святости и национальной доблести, тем лучше для него. Образы святости — пробудят его совесть, а русскость святого вызовет в нем чувство соучастия в святых делах, чувство приобщенности, отождествления; она даст его сердцу радостную и гордую уверенность, что «наш народ оправдался перед лицом Божиим», что алтари его святы и что он имеет право на почетное место в мировой истории («народная гордость»). Образы героизма — пробудят в нем самом волю к доблести, пробудят его великодушие, его правосознание, жажду подвига и служения, готовность терпеть и бороться; а русскость героя — даст ему непоколебимую веру в духовные силы своего народа. Все это, вместе взятое, есть настоящая школа русского национального характера.
Преклонение перед святым и героем возвышает душу: оно дает ей сразу — и смирение, и чувство собственного достоинства, и чувство ранга; оно указывает ей — и задание, и верный путь. Итак, национальный герой ведет свой народ даже из-за гроба.
6. Поэзия
Стихи таят в себе благодатно-магическую силу: они подчиняют душу, пленяют её гармонией и ритмом, заставляют её прислушиваться к сокровенной жизни вещей и людей, побуждают её искать закона и формы, учат её духовному восторгу. Как только ребенок начнет говорить и читать, так классические национальные поэты должны дать ему первую радость стиха и постепенно раскрыть ему все свои сокровища. Сначала пусть слушает; потом пусть читает сам, учит наизусть, пытается декламировать — искренно, прочувствованно и осмысленно. Русский народ имеет единственную в своем роде поэзию, где мудрость облекается в прекрасные образы, а образы становятся звучащей музыкой. Русский поэт одновременно — национальный пророк и национальный музыкант. И русский человек, с детства влюбившийся в русский стих, — никогда не денационализируется.
В меру возрастания и в меру возможности необходимо открывать ребенку доступ ко всем видам национального искусства — от архитектуры до живописи и орнамента, от пляски до театра, от музыки до скульптуры. Тогда душа его всесторонне раскроется для восприятия того, что впервые дали ей песня, сказка и поэзия. Понятно, что наиболее доступным, наиболее увлекающим и непосредственно национализирующим видом искусства останется русская пляска со всей её свободой и ритмичностью, со всем её лиризмом, драматизмом и неистощимым юмором.
7. История
Русский ребенок должен с самого начала почувствовать и понять, что он славянин, сын великого славянского племени и в то же время сын великого русского народа, имеющего за собою величавую и трагическую историю, перенесшего великие страдания и крушения и выходившего из них не раз к подъему и расцвету. Необходимо пробудить в ребенке уверенность, что история русского народа есть живая сокровищница, источник живого научения, мудрости и силы. Душа русского человека должна раскрыть в себе простор, вмещающий всю русскую историю так, чтобы инстинкт его принял в себя все прошлое своего народа, чтобы воображение его увидело всю его вековую даль, чтобы сердце его полюбило все события русской истории... Мы должны освоить волею наше прошлое и волею замыслить наше будущее. Мы должны прочувствовать окрыленные слова Пушкина: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие». И еще: «Клянусь вам моею честью, что я ни за что на свете не согласился бы ни переменить родину, ни иметь другую историю, чем история наших предков, какую нам послал Господь».
При этом национальное самочувствие ребенка должно быть ограждено от двух опасностей: от националистического самомнения и от всеосмеивающего самоунижения. Преподаватель истории отнюдь не должен скрывать от ученика слабых сторон национального характера: но, в то же время, он должен указать ему все источники национальной силы и славы. Тон скрытого сарказма по отношению к своему народу и его истории должен быть исключен из этого преподавания. История учит духовному преемству и сыновней верности: а историк, становясь между прошедшим и будущим своего народа, должен сам видеть его судьбу, разуметь его путь, любить его и верить в его призвание. Тогда только он сможет быть истинным национальным воспитателем.
8. Армия
Армия есть сосредоточенная волевая сила моего государства, оплот моей родины; воплощенная храбрость моего народа, организация чести, самоотверженности и служения — вот чувство, которое должно быть передано ребенку его национальным воспитателем. Ребенок должен научиться переживать успех своей национальной армии как свой личный успех; его сердце должно сжиматься от её неудачи; её вожди должны быть его героями; её знамена — его святынею. Сердце человека вообще принадлежит той стране и той нации, чью армию он считает своею. Дух воина, стоящего на страже правопорядка внутри страны и на страже родины в её внешних отношениях — отнюдь не есть дух «реакции», «насилия» и «шовинизма», как думают иные даже до сего дня. Без армии, стоящей духовно и профессионально на надлежащей высоте, — родина остается без обороны, государство распадется, и нация сойдет с лица земли. Преподавать ребенку иное понимание — значит содействовать этому распаду и исчезновению.
9. Территория
Русский ребенок должен увидеть воображением пространственный простор своей страны, это национально-государственное наследие России. Он должен понять, что народ живет не для земли и не ради земли, но что он живет на земле и от земли и что территория не обходима ему, как воздух и солнце. Он должен почувствовать, что русская национальная территория добыта кровью и трудом, волею и духом, что она не только завоевана и заселена, но что она уже освоена и еще недостаточно освоена русским народом. Национальная территория не есть пустое пространство «от столба до столба», но исторически данное и взятое духовное пастбище народа, его творческое задание, его живое обетование, жилище его грядущих поколений. Русский человек должен знать и любить просторы своей страны: её жителей, её богатства, её климат, её возможности, — так, как человек знает свое тело, так, как музыкант любит свой инструмент; так, как крестьянин знает и любит свою землю.
10. Хозяйство
Ребенок должен с раннего детства почувствовать творческую радость и силу труда, его необходимость, его почетность, его смысл. Он должен внутренно испытать, что «труд» не есть «болезнь» и что работа не есть «рабство», что, наоборот, труд есть источник здоровья и свободы. В русском ребенке должна проявиться склонность к добровольному, творческому труду и из этой склонности он должен почувствовать и осмыслить Россию как бесконечное и едва початое трудовое поприще. Тогда в нем пробудится живой интерес к русскому национальному хозяйству, воля к русскому национальному богатству как источнику духовной независимости и духовного расцвета русского народа. Пробудить в нем все это — значит заложить в нем основы духовной почвенности и хозяйственного патриотизма.
Таков дух национального воспитания, необходимый русскому и каждому здоровому народу. Задача каждого поколения состоит в верной передаче этого духа, и притом в формах возрастающей одухотворенности, национального благородства и международной справедливости. Только на этом пути человечеству удастся соблюсти священное начало родины и в то же время одолеть соблазны — как больного национализма, так и всеразлагающего интернационализма.

~~~~~~~~~~~~~
3. О соблазнах (национализма и интернационализма)

Из всего сказанного должно быть уже ясно, в чем состоит связь между родиной и нацией.
Родина есть дух народа во всех его проявлениях и созданиях; национальность обозначает основное своеобразие этого духа. Нация есть духовно своеобразный народ; патриотизм есть любовь к нему, к духу, его созданиям и к земным условиям его жизни и цветения.
Истинный патриот любит дух своего народа, и гордится им, и видит в нем источник величия и славы именно потому, что выше Духа и прекраснее Духа на земле нет ничего, и еще потому, что его личный дух следует путям его народа. И вот, каждый народ есть по духу своему некая прекрасная самосиянность, которая сияет всем людям и всем народам и которая заслуживает и с их стороны любви, и почтения, и радости. Каждое истинное духовное достижение — в звании, и в добродетели, в религии, в красоте или в праве — есть достояние общечеловеческое, которое способно объединить на себе взоры, и чувства, и мысли, и сердца всех людей, независимо от эпохи, нации и гражданской принадлежности. Нам ли, русским надо доказывать это, нам ли, проливающим с детства слезы над мучениями негра дяди Тома и зачитывающимся сказками Шехерезады; способным трепетать сердцем при виде скульптуры Праксителя или картины Леонардо да Винчи, умеющим молиться вместе с Бетховеном, созерцать вместе с Конфуцием и Платоном; отчаиваться вместе с Иовом и бушевать вместе с Шекспиром? Нам открыт дух всех народов; мы с детства привыкали и привыкли чтить и любить их гениев. Мы знаем по опыту, что истинное духовное достижение всегда национально и в то же время всегда выходит за национальные подразделения людей, а потому и уводит самих людей за эти пределы, отнюдь не колебля и не угашая свет родины, но обогащая его новыми восприятиями и лучевыми отражениями. Всякое истинное достижение и создание духа свидетельствует о некотором высочайшем и глубочайшем сродстве их, о некотором подлинном единстве рода человеческого, пребывающем, не смотря на все разделения, грани и войны. Оно свидетельствует о том, что самый патриотизм, отверзая человеку его духовное око, тем самым бесконечно и благотворно расширяет его духовный горизонт, и что есть вершина, с которой человеку может действительно открыться общечеловеческое братство, братство всех людей перед лицом Божиим.
Эта вершина и есть родина как организм национальной духовной культуры. Она пробуждает в человеке духовность, которая может быть и должна быть оформлена как национальная духовность, развертывающаяся в актах национальной структуры. И только пробудившись и окрепнув, она сможет найти доступ к созданиям чужого национального духа. Тогда человеку откроется всечеловеческое братство; но это братство будет не интернациональным, а сверхнациональным.
Необходимо раз навсегда провести отчетливую грань между интернационализмом и сверхнационализмом.
Интернационализм отрицает родину, и национальную культуру, и самый национализм, и духовный акт своеобразно-национальной структуры. Интернационалист, будучи духовно никем, желает сразу стать «всечеловеком»; и это не удается ему, ибо всечеловечество есть духовное состояние, которое может быть доступно только духовно и национально самоутвердившемуся человеку. То, что откроется бездуховному интернационалисту, будет не «всечеловечество», а элементарная животная низина, которая даст не культурный подъем и расцвет, а всеснижение и всесмешение.
Человек родится в лоне своей семьи и своего народа; он — их детище; они дают ему первоначальное строение его тела, души и духа; стряхнуть все это с себя не в его власти; он может только не культивировать в себе духовную высоту своего семейного и национального начала; а предпочесть элементарную, животную низину. В этой низине он и найдет себе уровень для своего желанного «интернационализма». Так, русский интернационалист, не желающий русского духа, — останется русским по всему укладу тела и души, своего сознания и своего бессознательного; но это будет «русскость» низшего, худшего, элементарно-животного уровня; и этой бездуховной, выцветшей, грубой «русскости» будет легко вступить во всесмесительный и всеснижающий процесс с такими же бездуховными, выцветшими, грубоэлементарными интернационалистами других наций. Через ассимиляцию с ними он может даже постепенно создать некий безнациональный и бездуховный тип международного беспочвенника, который забыл свой родной язык и дух и не научился никакому чужому языку и духу, и живет в виде некоего интернационалистического «Тарзана»...
Напротив, сверхнационализм утверждает родину, и национальную культуру, и самый национализм, и особенно — духовный акт своеобразно-национального строения. Человек приемлет и дух своей семьи, и дух своего народа, и в них растет и зреет; он не «никто»; он имеет оплодотворяющее и ведущее его духовное русло. И именно оно дает ему возможность подняться на ту высоту, с которой перед ним откроется «всечеловеческий» духовный горизонт. Образно говоря: только со своей родной горы человек может увидеть далекие чужие горы. Постигнуть дух других народов может только тот, кто утвердил себя в духе своего народа. Поэтому «сверхнационализм» отнюдь не отрицает национализма и патриотизма, но сам вырастает из него; так что у каждого народа может быть свой, особый «сверхнационализм» — русский, английский, французский и т. д., и ни один из них не будет жить в ущерб своему основному, исконному патриотизму — русскому, английскому, французскому и т. д. Ибо сверхнационализм доступен только настоящему националисту: только он сумеет увидеть ширь духовной вселенскости и не соблазниться ею — не соскользнуть в духовную беспочвенность.
В чем же состоит сущность истинного национализма?
Любить родину значит любить не просто «душу народа», т. е. его национальный характер, но именно духовность его национального характера и в то же время национальный характер его духа. Это различие нетрудно уловить на живом примере: русский человек может любить в Шекспире и Диккенсе даруемое ими духовное содержание, но специфически английский характер их творчества может быть ему чужд; напротив, Толстой и Достоевский будут ему близки и драгоценны — и в их духовном содержании и в специальной русскости их творческого акта и описанного ими быта. Но это-то и выражается формулою: мы можем любить у чужих народов духовность их национального характера, но трудно нам любить национальный характер их духовной культуры, которого они сами в себе нередко не замечают. В своей же, родной культуре мы будем любить все: не только её духовность, но и её национальность, причем, нередко у людей бывает так, что они с нежностью воспринимают национальный характер своего народа и мало воспринимает его духовную глубину и красоту: чуют быт и не чуют духа. Настоящий патриот чует больше всего дух своего народа, и притом так, что самый национальный уклад и быт пронизан для него насквозь лучами этого духа: это есть для него живое единство, которое он любит цельно и крепко. Он воспринимает национальные особенности родного ему народа как свои собственные; и питается не просто его духовностью, но и его национальностью. А это значит, что истинный национализм есть национализм духовный, который идет не только от инстинкта национального самосохранения, но и от духа и любит не просто «родное», «свое», — но родное-великое и свое-священное.
Этим определяется отношение националиста и к другим народам.
Тот, кто совсем не знает, что такое дух, и не умеет любить его, тот не имеет и патриотизма. Но тот, кто чует духовное и любит его, тот знает его сверхнациональную, общечеловеческую сущность. Он знает, что великое русское — велико для всех народов; и что гениальное греческое — гениально для всех веков; и что героическое у сербов — заслуживает преклонения со стороны всех национальностей; и то, что глубоко и мудро в культуре китайцев или индусов, — глубоко и мудро перед лицом всего человечества. Но именно поэтому настоящий патриот не способен ненавидеть и презирать другие народы, потому что он видит их духовную силу и их духовные достижения. Он любит и чтит в них духовность их национальной культуры, хотя национальный характер их культуры может казаться ему странным, чуждым и даже неприятным. И эта любовь к чужому духу и его великим проявлениям нисколько не мешает ему любить свою родину преимущественною любовью, одновременно — страстною и священною.
Это можно выразить так: любить свою родину умеет именно тот, кто не склонен ненавидеть или презирать другие народы; ибо только он знает, что такое дух, и потому умеет обретать его дары и проявления у чужих народов; а не ведая духа, нельзя любить воистину свой народ. Истинный патриот любит в своем народе то, что должны любить и будут любить, когда узнают, и все другие народы; правда, он любит у своего народа и то, что другие народы не полюбят; однако и он вовсе не призван любить у других народов все, но лишь то, что составляет истинный источник их величия и славы.
В жизни и культуре всякого народа есть Божие и есть земное. Божие надо и можно любить у всех народов; …но любить земное у других народов не обязательно. Сострадание же к «человеческому естеству» не имеет ограничений, если не считать преимущественности в служении своему народу.
Итак, истинный патриот не только не слеп к духовным созданиям и достижениям других народов, но он стремится постигнуть и усвоить их, чтобы приобщить к ним свой народ, чтобы обогатить ими его жизнь, углубить его путь и восполнить ими его творчество. Любить свою родину совсем не значит отвергать всякое иноземное влияние, но это не значит и наводнять свою культуру полою водою иноземщины. Есть творческая мера в духовном общении и взаимодействии народов; и мера эта лучше всего обретается живым, расцветающим творчеством самого народа.
Из всего этого вытекает, что истинный национализм не растворяется и не исчезает в душе, открытой для сверхнациональной вселенскости. Напротив, тот только может нелицемерно говорить о «братстве народов», кто сумел найти свою родину, усвоить её дух и слить с нею свою судьбу. Только те народы способны к духовному братанью, которые создали свою родину и утвердились в своем национализме и патриотизме. Чтобы брататься, — надо прежде всего быть, и притом быть самим собою, и быть перед лицом единого Отца. Чтобы духовно брататься, — надо не стыдиться своего национального бытия, а нести его с горделивым духовным достоинством. Вот почему так называемый «христианский интернационализм» есть искусственная выдумка, сентиментальная и фальшивая; и каждый раз, как она выдвигается, надо ставить вопрос, не выдвигается ли она для того, чтобы один народ мог успешнее разложить, завоевать и покорить другой народ?..
Итак, отказывающийся от своего индивидуального духовного лица (все равно — будет это человек или народ) — не восходит на какую-то «высшую» ступень «всеобщего», а нисходит в духовное небытие: ему предстоит не «братание» и не братство, а исчезновение с арены истории.
Подобную же нелепость и фальшь предлагают те, кто допускает, что «русский народ» есть какой-то особенный «вселенский» народ, который призван не к созданию своей творчески-особливой, содержательно-самобытной культуры, а к претворению и ассимиляции всех чужих, иноземных культур. Это есть новое отречение от своего национально-индивидуального духовного лица. Только нищие пекут хлеб из собранных отовсюду и растолченных сухих корочек; а русский народ не имеет оснований жаловаться на духовную нищету и побираться по чужим культурам; и он уже достаточно доказал это. Только малолетних заставляют списывать с книги или излагать чужие мысли своими словами, а русская культура давно уже выведена её гениями из малолетства. Каждый народ призван иметь свое, самобытное, национально-духовное лицо, и эта самобытность не может состоять в сочетании отовсюду заимствованных черт; она возникает из инстинктивно-душевного своеобразия и из самостоятельного восприятия природы, людей и Бога, а не из заимствования отовсюду чужого достояния.
Правда, не всякому народу удается выносить самостоятельный духовный акт и создать самобытную духовную культуру. Народы, которым это удалось, суть духовно ведущие народы; народы, которым это не удалось, становятся духовно ведомыми народами. Задача ведущего народа не в том, чтобы подавить или искоренить ведомый народ, а в том, чтобы дать ему возможность приобщиться к духовному акту и к духовной культуре ведущего народа и получить от него творческое оплодотворение и оживление. Тогда ведомый народ находит свою родину в лоне ведущего народа и, не теряя своей исторической и биологической «национальности», вливается духовно в национальность ведущего. Формула такого патриотического «симбиоза» народов такова: «я римлянин, и притом галл»; «я англичанин, и притом африканский негр»; «я швейцарец, и притом лодин»; «я француз, и притом мавр»; «я русский, и притом калмык»... И эта формула означает, что ведущему народу удалось выработать национальный акт такой ширины и гибкости, а может быть, и глубины, что он образует для ведомых народов как бы родовое духовное лоно, которое они могут видоизменять по-своему, оплодотворяя и оживляя из него свою духовную жизнь. Вот как определяется духовный смысл национализма. И перед этими основами бессильно меркнут все разновидности современного «интернационализма» и «антинационализма». У настоящего националиста жизнь его личного духа сразу — как бы «растворена» в духовной жизни его народа и в то же время «собрана» из неё и сосредоточена в его живой личности; он дорожит этим чудесным состоянием духовного саморасширения и самообогащения и, произнося от лица своего народа «мы», он действительно чувствует себя как бы его живым аванпостом, блюдущим его имя, его достоинство и его земной интерес. И о других народах он мыслит, всегда исходя от своего народа, а о вселенскости он помышляет именно как патриот. Поэтому можно сказать, что национализм есть правая и верная любовь личного «я» к тому единственному для него национальному «мы», которое одно может вывести его к великому, общечеловеческому «мы». Человек может найти общечеловеческое только так: углубить свое духовно-национальное лоно до того уровня, где живет духовность, внятная всем векам и народам.
Единение человека с его народом — единение национальное и патриотическое — слагается обычно в форму правовой связи и принимает вид государственного единения. Вследствие этого национализм и патриотизм живут в душе в теснейшей связи с государственным правосознанием. Инстинкт, дух и чувство права, восполняя друг друга, создают в душе ту цельную, мужественную и нравственно-прекрасную энергию, которая необходима для героической обороны родины и которая, в то же время, не позволяет человеку впадать в состояние мирозавоевательной алчности. Эта энергия есть проявление «естественного правосознания».
Для человека с таким правосознанием весь род человеческий входит в правопорядок, в эту живую сеть субъективных правовых ячеек; и любовь к своему отечеству не ведет его к отрицанию естественного права на существование и на духовный рост у других народов. Для такого националиста — право других не кончается там, где начинается интерес его народа, а право его народа не простирается до пределов его силы, но лишь до пределов его духовной необходимости. Каждый народ имеет неотъемлемое, естественное право вести национально-духовную жизнь, которая бывает иногда возможна и вне самостоятельной суверенной государственности; и каждый народ, отстаивая свою духовно-культурную самобытность, прав. Народы при всех условиях призваны видеть друг в друге — не материал для завоевания и порабощения, а субъектов естественного и международного права; и поэтому они призваны рассматривать свои взаимные споры как споры о праве. Только при таком понимании и восприятии дела — национализм, обоснованный духовно, будет постепенно преодолевать в себе свой опасный шовинистический уклон: ибо любовь к своему народу не есть неизбежно ненависть к другим народам; самоутверждение не есть непременно нападение; отстаивание своего совсем не означает завоевание чужого. И, таким образом, национализм и патриотизм становятся явлениями высокого духа, а не порывами заносчивости, самомнения и кровопролитного варварства, как пытаются изобразить это иные современные публицисты, не помнящие рода и растерявшие национальный дух.
При всех условиях неблагоразумно и опасно культивировать патриотизм как слепое, внеэтическое исступление, забывая о том, что внеэтическое ожесточение может только развязать безрассудную стихию международного нахрапа, а слепота может только довершить это безрассудство. Столкновение народов есть на самом деле не просто столкновение слепых и ненавистных взаимопосягательств, как думают нередко и трезвые обыватели, и «мудрые» политики; это есть, по существу своему, столкновение правовых притязаний, в основе которого лежит различное понимание и толкование естественных прав, принадлежащих народам. Такое столкновение требует правового регулирования. Естественное право народа есть притязание его на духовно-достойную жизнь, на расцвет его Богу-служащей духовной культуры. Решение такого спора о правах посредством силы и завоевания есть способ примитивный и, как показывает история последних десятилетий, культурно-разрушительный. Война становится все более и более обоюдоострым орудием; она оказывается способом, опасным не только для побежденного, но и для победителя; она требует от народа таких духовно- и нервно-непосильных напряжений и грозит им таким внутренним социальным распадом, что заставляет людей помышлять со все возрастающей искренностью о правовом разрешении международных столкновений. Трудно надеяться на то, что война исчезнет совсем из истории человечества; однако она все более приобретает и будет приобретать для воюющих значение совместного или даже всеобщего «харакири», т. е. хозяйственно-политического и социально-культурного самоубийства или, во всяком случае, самоизуродования; и поэтому исторически можно предвидеть, что в дальнейшем будет возрастать тяготение к правовому разрешению международных споров.
Столкновение прав есть спор о праве, а спор о праве должен разрешаться именно на путях правовой организации и взаимного признания взаимных прав. Духовное назначение войны в истории человечества и состоит, между прочим, в том, чтобы убедить людей в естественности и необходимости правового пути.
Вот почему патриотизм и национализм, вскормленные духом и сроднившиеся со здоровым правосознанием, не могут видеть в войне лучшего способа бороться за право; отнюдь не впадая в наивное прекраснословие пацифизма и в его политическую пропаганду, которая только и может обезоружить доверчивого и предать его на поток и разграбление воинственным соседям, — настоящий патриот должен искать не силы, попирающей всякое право, а права, поддержанного достаточной силой...
Итак, любить свою родину не значит считать её единственным на земле средоточием духа; ибо тот, кто утверждает это, не знает вообще, что есть Дух, а потому не умеет любить и дух своего народа; его удел — звериный национализм. Нет человека и нет народа, который был бы «единственным» средоточием духа, ибо дух живет по-своему во всех людях и во всех народах. Истинный патриотизм и национализм есть любовь не слепая, а зрячая; и парение её не только не чуждо добру, и справедливости, и праву, и, главное, Духу Божию, но есть одно из высших проявлений духовности на земле.

---------------------
Комментарий к главе 7 из «Пути духовного обновления»

Как было показано в предыдущем комментарии, в период между переломным 1934 годом и эмиграцией в 1938 году философ кардинально переосмысливает своё понимание национализма. И результаты этого переосмысления выражает в труде «Путь духовного обновления» (1937). Здесь размышлениям о национализме Ильин сознательно предпосылает представления о вере, любви, свободе, совести, семье и Родине. Он понимает, что национализм, оторванный от этих корней, легко становится явлением опасным. Вера, любовь, понимание истинной свободы, совесть необходимы для каждого национального построения, чтобы защитить его от вырождения в национализм звериный. Именно такое вырождение национальной идеи в звериный национализм произошло в Германии и национальных движениях некоторых других стран.
Также в своём труде Ильин размышляет над понятиями семьи, Родины, правосознания, государства, которые необходимы для правильного национального построения. Поэтому философ пишет:
«В чем же состоит сущность истинного национализма?
Любить родину значит любить не просто «душу народа», т. е. его национальный характер, но именно духовность его национального характера и в то же время национальный характер его духа… Настоящий патриот чует больше всего дух своего народа, и притом так, что самый национальный уклад и быт пронизан для него насквозь лучами этого духа: это есть для него живое единство, которое он любит цельно и крепко. Он воспринимает национальные особенности родного ему народа как свои собственные; и питается не просто его духовностью, но и его национальностью. А это значит, что истинный национализм есть национализм духовный, который идет не только от инстинкта национального самосохранения, но и от духа и любит не просто «родное», «свое», — но родное-великое и свое-священное.
Этим определяется отношение националиста и к другим народам…»
И делает окончательный вывод:
«…любить свою родину не значит считать её единственным на земле средоточием духа; ибо тот, кто утверждает это, не знает вообще, что есть Дух, а потому не умеет любить и дух своего народа; его удел — звериный национализм. Нет человека и нет народа, который был бы «единственным» средоточием духа, ибо дух живет по-своему во всех людях и во всех народах. Истинный патриотизм и национализм есть любовь не слепая, а зрячая; и парение её не только не чуждо добру, и справедливости, и праву, и, главное, Духу Божию, но есть одно из высших проявлений духовности на земле».
Говоря о Президенте России, можно предположить, что понимание, представленное в труде И. Ильина «Путь духовного обновления» в целом и в главе «О национализме» в частности, особенно близко В.В. Путину. Хотя даже в этом труде философа встречаются осуждения Советского Союза с его «бесчеловечным» и «тоталитарным» режимом.

---------------------
Ильин И.А. О ФАШИЗМЕ (1948)

Фашизм есть явление сложное, многостороннее и, исторически говоря, далеко еще не изжитое. В нем есть здоровое и больное, старое и новое, государственно-охранительное и разрушительное. Поэтому в оценке его нужны спокойствие и справедливость. Но опасности его необходимо продумать до конца.
Фашизм возник как реакция на большевизм, как концентрация государственно-охранительных сил направо. Во время наступления левого хаоса и левого тоталитаризма — это было явлением здоровым, необходимым и неизбежным. Такая концентрация будет осуществляться и впредь, даже в самых демократических государствах: в час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном. Так было в древнем Риме, так бывало в новой Европе, так будет и впредь.
Выступая против левого тоталитаризма, фашизм был, далее, прав, поскольку искал справедливых социально-политических реформ. Эти поиски могли быть удачны и неудачны: разрешать такие проблемы трудно, и первые попытки могли и не иметь успеха. Но встретить волну социалистического психоза социальными и, следовательно, противо-социалистическими мерами — было необходимо. Эти меры назревали давно, и ждать больше не следовало.
Наконец, фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру.
Однако, наряду с этим фашизм совершил целый ряд глубоких и серьезных ошибок, которые определили его политическую и историческую физиономию и придали самому названию его ту одиозную окраску, которую не устают подчеркивать его враги. Поэтому для будущих социальных и политических движений подобного рода надо избирать другое наименование. А если кто-нибудь назовет свое движение прежним именем ("фашизм" или "национал-социализм"), то это будет истолковано как намерение возродить все пробелы и фатальные ошибки прошлого.
Эти пробелы и ошибки состояли в следующем:
1. Безрелигиозность. Враждебное отношение к христианству, к религиям, исповеданиям и церквам вообще.
2. Создание правого тоталитаризма как постоянного и якобы "идеального" строя.
3. Установление партийной монополии и вырастающей из нее коррупции и деморализации.
4. Уход в крайности национализма и воинственного шовинизма (национальная "мания грандиоза").
5. Смешение социальных реформ с социализмом и соскальзывание через тоталитаризм в огосударствление хозяйства.
6. Впадение в идолопоклоннический цезаризм с его демагогией, раболепством и деспотией.
Эти ошибки скомпрометировали фашизм, восстановили против него целые исповедания, партии, народы и государства, привели его к непосильной войне и погубили его. Его культурно-политическая миссия не удалась, и левая стихия разлилась с еще большей силой.
1. Фашизм не должен был занимать позиции, враждебной христианству и всякой религиозности вообще. Политический режим, нападающий на церковь и религию, вносит раскол в души своих граждан, подрывает в них самые глубокие корни правосознания и начинает сам претендовать на религиозное значение, что безумно. Муссолини скоро понял, что в католической стране государственная власть нуждается в честном конкордате с католической церковью. Гитлер, с его вульгарным безбожием, за которым скрывалось столь же вульгарное самообожествление, так и не понял до конца, что он идет по пути антихриста, предваряя большевиков.
2. Фашизм мог и не создавать тоталитарного строя: он мог удовлетвориться авторитарной диктатурой, достаточно крепкой для того, чтобы а) искоренить большевизм и коммунизм и б) предоставить религии, печати, науке, искусству, хозяйству и некоммунистическим партиям свободу суждения и творчества в меру их политической лояльности.
3. Установление партийной монополии никогда и нигде не приведет к добру: лучшие люди отойдут в сторону, худшие повалят в партию валом; ибо лучшие мыслят самостоятельно и свободно, а худшие готовы приспособиться ко всему, чтобы только сделать карьеру. Поэтому монопольная партия живет самообманом: начиная "качественный отбор", она требует "партийного единомыслия"; делая его условием для политической правоспособности и дееспособности, она зовет людей к бессмыслию и лицемерию; тем самым она открывает настежь двери всевозможным болванам, лицемерам, Проходимцам и карьеристам; качественный уровень партии срывается, и к власти проходят симулянты, взяточники, хищники, спекулянты, террористы, льстецы и предатели. Вследствие этого все недостатки и ошибки политической партийности достигают в фашизме своего высшего выражения; партийная монополия хуже партийной конкуренции (закон, известный нам в торговле, в промышленности и во всем культурном строительстве).
Русские "фашисты" этого не поняли. Если им удастся водвориться в России (чего не дай Бог), то они скомпрометируют все государственные и здоровые идеи и провалятся с позором.
4. Фашизм совсем не должен был впадать в политическую "манию грандиозу", презирать другие расы и национальности, приступать к их завоеванию и искоренению. Чувство собственного достоинства совсем не есть высокомерная гордыня; патриотизм совсем не зовет к завоеванию вселенной; освободить свой народ совсем не значит покорить или искоренить всех соседей. Поднять всех против своего народа, значит погубить его.
5. Грань между социализмом и социальными реформами имеет глубокое, принципиальное значение. Перешагнуть эту грань — значит погубить социальную реформу. Ибо надо всегда помнить, что социализм антисоциален, а социальная справедливость и социальное освобождение не терпят ни социализма, ни коммунизма.
6. Величайшей ошибкой фашизма было возрождение идолопоклоннического цезаризма. "Цезаризм" есть прямая противоположность монархизма. Цезаризм безбожен, безответственен, деспотичен; он презирает свободу, право, законность, правосудие и личные права людей; он демагогичен, террористичен, горделив; он жаждет лести, "славы" и поклонения, он видит в народе чернь и разжигает ее страсти; он аморален, воинствен и жесток. Он компрометирует начало авторитарности и единовластия, ибо правление его преследует цели не государственные, и не национальные, а личные.
Франко и Салазар поняли это и стараются избежать указанных ошибок. Они не называют своего режима "фашистским". Будем надеяться, что и русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их.

---------------------
Комментарий к статье «О фашизме» и листкам бюллетеня «Наши Задачи»

При чтении статьи «О фашизме» (1948) и множественных листков бюллетеня «Наши Задачи», который И.А. Ильин вёл с 1948 года до конца жизни, не покидает ощущение, что философ, с одной стороны, разочаровался в идеях и идеалах итальянского фашизма и германского национал-социализма. Но, с другой стороны, он по-прежнему видит в Советском Союзе империю зла, в которой ничего положительного нет и быть не может. Он по-прежнему ослеплён положительным предубеждением в отношении Белой Идеи и отрицательным предубеждением в отношении СССР и всего происходящего в нём… Разочарование в фашизме и национал-социализме оказалось чем-то большим, нежели разочарованием в их идеях и идеалах. Вероятно оно оказалось для Ильина крушением надежд на возрождение России после скорого краха империи большевиков. Ведь именно в этих движениях он видел реальную силу, способную поразить большевистскую заразу и пресечь распространение эпидемии вдохновляемой Коминтерном мировой революции. В статьях «Наших Задач» Ильин многократно пытается предупредить о грозящей от СССР большевистско-коммунистической угрозе. И даже в статье «О фашизме» (1948), написанной для бюллетеня, между строк словно читается тень сожаления о том, что наиболее мощная сила второй четверти XX века — национал-социалистическое и фашистское движения — наделали множество ошибок и дискредитировали себя. А в их отсутствие другой реальной силы противодействия большевистско-коммунистической заразе не наблюдается. Ильин высказывает надежду, что русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их. В других статьях бюллетеня Ильин то явственно выказывает понимание того, что Западу не нужна сильная и свободная Россия, что Запад грезит ослаблением и расчленением России, то в различных формах государственного устройства и социального строя мучительно ищет ответ о лучшем переустройстве новой России. То говорит о достоинствах царской России до революции 1917 года, то выказывает понимание, что старого уже не вернуть и нужно искать не его восстановления, а нового построения, в котором элементы прежней России будут сочетаться с элементами государственного устройства, заимствованными у других держав, но адаптированными к условиям нашей страны.
В бюллетене «Наши Задачи» из-под пера философа выходит 215 статей. Все они посвящены рассмотрению нескольких тем:
1. Россия, её прошлое, настоящее и будущее.
2. Обличение советского тоталитарного государства и его внутреннего устройства, предупреждение об опасности распространения большевизма и коммунизма.
3. Восхищение успехами и достижениями царской России, достоинствами монархического устройства.
4. Пути развития белого движения в направлении подготовки к грядущему возрождению России.
5. Формы государственного построения, существующие в мире: их преимущества и недостатки, варианты их построения в разных странах и возможности осуществления в России, приложения к построению новой России после крушения империи большевиков.
Ильин искал, сравнивал, размышлял… Во всех моделях построения прошлого и настоящего он видел как достоинства, так и недостатки, как достижения, так и искажения высоких идей. В одной только Советской России он видел лишь непроглядную тьму, тюрьму народов, ужасающую деспотию, в которой все люди разделяются на мучителей и мучеников, на палачей и их жертв. Даже послевоенную Европу он видел наводнённой бесчисленными агентами большевистского НКВД и международного Коминтерна, грезящего мировой революцией. Словно СССР в послевоенное время больше нечем было заняться. Словно для Сталина не было более важной задачи, чем захватить беззащитную Европу и спрятаться в ней от опасности ударов США атомными бомбами по территории Советского Союза…
При этом, с одной стороны, сам Ильин писал, что ряды НКВД после войны существенно поредели. Но, с другой стороны, по его мнению, вся Европа наводнена была агентами НКВД и Коминтерна… При чтении листков бюллетеня возникает вопрос: откуда же появились эти агенты? Причём они должны быть ещё и полиглотами или, по меньшей мере, владеющими помимо русского ещё одним языком, и владеющими хорошо, чтобы не вызвать подозрений и оказывать влияние… Откуда же в «нищей, варварской большевистской» стране вдруг нашлось столько агентов, чтобы заполонить и довести до параноидального бреда «культурную и цивилизованную» Европу, а вместе с нею и русских эмигрантов?!…
По свидетельствам историков и по рассказам родителей, детство которых пришлось на послевоенное время, по рассказам бабушек и дедушек, которые были в расцвете лет в это время, весь Советский Союз жил как минимум десятилетие одной ведущей мечтой: восстановить порушенное войной и построить новое, сделать нашу страну ещё более сильной, более красивой, более справедливой, чем прежде во внутренней и внешней политике. На неоправданную с военной точки зрения бомбардировку ВВС США промышленных японских городов Хиросимы и Нагасаки, поставившую весь мир перед угрозой атомного диктата, СССР ответил в 1949 году созданием своей атомной бомбы. Но Советский Союз не пытался угрожать ни миру в целом, ни США в-частности. Это было только предупреждением против уже существовавших планов США атомных бомбардировок промышленных и военных объектов СССР. Увидев, что на удары по России может последовать симметричный ответ, руководство США отказалось от запланированных ударов и начало «холодную войну против Советов».
Удивительно, что всего этого И.Ильин словно не замечает. Он не видит агрессии Соединённых Штатов и вассальных им стран Европы, но продолжает видеть только угрозу распространения большевистской и коммунистической заразы из СССР по всему миру… И продолжает искать новые идеи и силы, способные противостоять этому злу силой…
Поразительно двойственное ослепление Ильина. Так он многократно говорит о советской тоталитарной деспотии, но долго оправдывает фашизм и национал-социализм, не замечая изъянов последних до тех пор, пока их проявления не коснулись лично его. В Советской России для него — лишь непроглядная тьма. И, находясь в недалёкой от СССР Швейцарии, он не замечает никаких успехов Советии. Ни ликвидации безграмотности, ни превращения преимущественно аграрной страны в мощную промышленную державу, ни успехов образования, науки, культуры…

В противовес этому советский ученый-палеонтолог, социальный мыслитель, писатель И.А. Ефремов жил, воспитывался, учился, трудился в Советской России. Как и большинство людей, живших и работавших здесь, он сталкивался как с отрицательными, так и с положительными проявлениями внутри и вне страны. Он не был коммунистом. Не стремился делать карьеру в науке. Но просто с пламенным, героическим энтузиазмом делал своё дело, служил своему народу, своему Отечеству, своему государству. Он сделал несколько научных открытий и научных прогнозов, осуществление которых принесло СССР огромные деньги, послужившие во многих направлениях послевоенного восстановления и строительства.
Об одном из своих научно-фантастических рассказов И.А. Ефремов писал:
«Широкую известность приобрел рассказ "Алмазная Труба". Двенадцать лет спустя после его написания на письменный стол, за которым был написан рассказ, легли три алмаза из первых добытых в трубке, расположенной на Сибирской платформе, правда, южнее места действия "Алмазной Трубы", но точно в той геологической обстановке, какая описана в рассказе. Кстати, я написал, что распространение трубок должно быть весьма широким, и убежден, что трубки будут найдены и севернее.
Как мне рассказывали мои коллеги-геологи, ведшие поиски алмазов, они таскали в своих полевых сумках книжку рассказов с "Алмазной Трубой". Секрет этого удивительного на первый взгляд прогноза прост: будучи сибирским геологом, я, несколько лет занимаясь тектоникой древних щитов, подыскал геологические условия, очень близкие с африканским щитом после того, как многие годы изучал Африку. В рассказе я придумал находку трубки геологическим отрядом, в приключения которого вложил испытанное в собственных маршрутах... Разумеется, я принял во внимание все известные по тому времени факты: существование зоны повышенного давления под Сибирской платформой, аномалии силы тяжести и пластовые интрузии тяжелых основных пород, описал, что основными спутниками алмазов должны быть алые гранаты — пиропы, а вмещающими породами кимберлиты.
Все это до такой степени точно совпало с найденными двенадцать лет спустя месторождениями, что фантастический рассказ "Алмазная Труба" стали рассматривать как научный прогноз».
В своих литературных произведениях И.А. Ефремов показал много прекрасного и возвышенного, что видел в окружающей жизни. Именно, глазом добрым и светлым или, согласно буддийской психологии, правильным сосредоточением он видел и описывал жизнь, труд, творчество и сотворчество советских граждан. А в прекрасной утопии «Туманность Андромеды» показал очищенное от искажений современности, наполненное этически и эстетически коммунистическое будущее. Коммунистическое не в искаженном понимании прошлого (XX века), но коммунистическое в светлом понимании Новой Эпохи, Эпохи Света, Сатья-юги.

Также из Америки многие успехи социалистического строительства видел и восхищался ими Поль Робсон — американский певец, актер, правозащитник.  Впервые он оказался в СССР в 1934 году по приглашению режиссёра Сергея Эйзенштейна.
В мае 1932 года, режиссёр получил от советского писателя-историка Анатолия Виноградова "киноповесть" под названием "Чёрный консул" — о первом революционном лидере гаитянской революции 1791-1804 годов, Туссене-Лувертюре. Эйзенштейн захотел снять по этому сюжету полнометражный фильм, но проект всё никак не запускали в производство.
В роли лидера революции Франсуа-Доминика Туссена-Лувертюра режиссёр планировал снимать Соломона Михоэлса, а Поль Робсон должен был сыграть генерала Жан-Жака Дессалина, который пришёл к власти после ареста Туссена-Лувертюра и его убийства по приказу Наполеона. Дессалин поднял восстание, а в 1803 году провозгласил себя первым гаитянским императором. Получив письмо от Эйзенштейна, Робсон с большим энтузиазмом откликнулся на его предложение: история о гаитянском вожде занимала его с детства.
В 1934 году ещё была надежда снять этот фильм, поэтому Эйзенштейн инициировал приглашение Робсона в СССР по линии Всесоюзного общества культурных связей с заграницей. И вот 23 декабря 1934 года на Белорусском вокзале режиссёр встречает известного всей Европе и Америке чернокожего артиста. В Москве Робсон провёл с женой Эсландой две недели и потом написал: «В России я впервые в полной мере почувствовал себя человеком. Здесь нет расовых предрассудков в отличие от Миссисипи или Вашингтона». Замысел фильма Эйзенштейна в итоге так и остался проектом, но именно с него началась долгая история любви Поля Робсона к Советскому Союзу.
В Москву Робсон приехал не из США, а из Лондона, где он уже несколько лет играл в различных театральных постановках, давал концерты и изучал африканские языки суахили и банту на факультете восточных языков в Лондонском университете. Известность Робсона во многом была основана на его активном участии в борьбе с расовой сегрегацией, которая в те годы всё больше разворачивалась в США. Он стал одним из самых ярких и точно самым громким борцом с расизмом. Унаследовав от отца-пастора мощный ораторский дар, он был наделён огромным природным музыкальным талантом и незаурядными интеллектуальными способностями.
Дипломат и автор книги о Поле Робсоне Владимир Зимянин утверждает, что Эйзенштейн пересекался с Робсоном в США в 1931 году, где они безуспешно договаривались с владельцами студии "Парамаунт" об экранизации биографии Туссена-Лувертюра, и что на момент приезда в Москву Робсон уже занимался изучением русского языка, потому что его очень заинтересовал Советский Союз. Как пишет сам Робсон в своей автобиографии, о своей поездке в СССР ему рассказал знакомый африканец, который доехал до Якутии:
«Он был поражён сходством ушедшего в прошлое родового строя якутов с жизнью его собственного народа в Восточной Африке. Что произошло бы с народностями, подобными якутам, если бы они были освобождены от колониального рабства и стали бы частью строителей социалистического общества? Да и я сам, впервые приехав в Советский Союз в 1934 году, увидел якутов и узбеков. Эти народы, которые в прошлом подвергались угнетению, теперь совершили прыжок от первобытно-общинного строя к современной промышленной экономике, от безграмотности к вершинам знаний. Их древняя культура расцветает и обогащается. Их молодёжь овладевает наукой и искусством. Разве они совершили это за тысячу лет? Нет, им понадобилось для этого даже менее двадцати».

ФОТО 
Кинорежиссёр С.Эйзенштейн встречает американского певца Поля Робсона
на Белорусском вокзале

Убедившись в отсутствии расовых предрассудков в Москве, американский певец проникся симпатией к далёкой загадочной стране.

Ещё в 1934 году, когда поезд Поля Робсона по пути в Москву сделал остановку в Берлине, певец обратил внимание на то, как на него и жену Эсланду смотрели встречавшиеся им по пути гитлеровские солдаты. Робсон стал активным участником антифашистского движения и в 1938 году поехал в Испанию, где давал концерты перед бойцами Интернациональной бригады. Осенью 1945 года он пел перед американскими войсками во Франции, а во время Великой Отечественной войны его песни передавали по советскому радио: его голос разносился над столицей после освобождения Москвы, героическим защитникам которой Робсон посвятил своё выступление. Также во время Второй мировой войны Поль Робсон занимался сбором средств в помощь Советскому Союзу.

Поездки в советскую Россию и популярность его творчества среди европейского рабочего класса привлекли к фигуре Робсона пристальное внимание высших политических кругов США. За его высказываниями и деятельностью следили лично не только открывший американскую «охоту на ведьм» сенатор Маккарти, но и президент Гарри Трумэн.
Известность Робсона становилась всё шире и всё больше раздражала американские власти. На Всемирном конгрессе сторонников мира в Париже в апреле 1949 года Робсон заявил, что богатство Америки зиждется на труде бедных белых и негров и надо бы добиться справедливости в его распределении. Более того, он заявил, что ему не нравится развязанная США против СССР холодная война. «Немыслимо, что американские негры пойдут на войну за тех, кто угнетал нас на протяжении многих поколений, против страны (Советского Союза), которая за одно поколение возвысила наш народ до полного достоинства человечества», — эти слова особенно взбесили американское руководство, и всё выступление Робсона на конгрессе оценили как призыв к социалистической революции, которой в США боялись после 1917 года как огня.
После Парижа он отправился на гастроли по Европе, а затем, снова оказался в Москве, где принял участие в праздновании 150-летия со дня рождения Пушкина. В СССР певец провёл девять дней. По возвращении в США Робсона тут же лишили заграничного паспорта, обвинив в связях с коммунистами и сделав невыездным из страны…
При всей симпатии к Советскому Союзу Поль Робсон коммунистом не был, о чём он вполне определённо заявлял, каждый раз подчёркивая, что он антифашист. Но правительство США каждый концерт Робсона расценивало как пропагандистский, несущий угрозу американскому образу жизни. Всю его жизнь ФБР пыталось найти доказательства тому, что он член коммунистической партии, но так их и не нашло.
В 1949 году, давая показания перед комитетом по антиамериканской деятельности, Робсон заявил: «Вы и ваши предки ответственны за смерть от шестидесяти до ста миллионов темнокожих на невольничьих кораблях и на плантациях, так что не спрашивайте меня о Сталине, пожалуйста».
Паспорт Робсона был аннулирован на несколько лет. А когда он был восстановлен в 1958 году, певец-активист поехал сначала в Лондон, а затем в Москву, где получил Сталинскую премию «За укрепление мира между народами». Певцу также было присвоено звание почётного профессора Московской консерватории.  В СССР певца неизменно ждал тёплый приём. И представленные фотографии показывают искренних в своём интересе и в своём восхищении, в радушии и доброте советских людей, которые пришли на встречу с американским гостем по зову сердца. И если по Ильину в СССР все люди делятся на палачей и их жертв, на мучителей и мучеников, то откуда же нашлось столько искренних и светлых людей?!

ФОТО
1958 год. Американский певец и член Всемирного совета мира Поль Робсон
на улицах Москвы

Современные скептики правого толка скажут, что американскому певцу в СССР сделали показательное выступление с показом «Потёмкинских деревень».  На это возразим, что после первого приезда в 1934 году, в декабре 1936 года Робсон опять вернулся в Советский Союз, на этот раз на месячные гастроли, и привёз с собой сына, тоже Поля, которого в СССР называли Павликом. Он устроил его учиться в школу № 25 (сейчас это школа № 175 в Старопименовском переулке). Интересно, что одновременно с сыном Поля Робсона здесь училась классом старше дочь Иосифа Сталина Светлана Аллилуева. Павлик Робсон учился в советской школе два года, в совершенстве выучив русский язык. После войны в 1949 году Поль Робсон провёл в СССР 9 дней, а в 1958 году приезжал с женой и провёл более двух месяцев… Скажем прямо: «Потёмкинские деревни» столь долго никогда не могли простоять. И, как правило, их показывают издалека, мимоходом… А американской певец жил в России, встречался со множеством людей, которые проявляли к нему, к его жизни и песням искренний и живой интерес. Такое подделать и сыграть невозможно. Это запечатлено в кадрах кинохроники, концертных записях, фотографиях.  Самым большим по численности был концерт в Лужниках:
«15 августа 1958 года самолёт с певцом на борту опять приземлился во Внуково. Встречали его на самом высоком уровне: к самолёту подошли министр культуры Николай Михайлов, известный писатель Борис Полевой, композитор Тихон Хренников.
Через два дня Робсон выступил во Дворце спорта в "Лужниках", где убрали ледовую площадку и сделали партер: 15 тысяч человек собрались послушать чернокожего американского певца. Робсон пел негритянские спиричуэлс, русские и советские песни, которые искренне любил. "Голос могучий, необычайно широкого диапазона, удивительного звучания, дар трагического актёра", — так описывал его пение Борис Полевой» (Из сетевой публикации).
Поль Робсон из далёкой Америки видел успехи советской России — в мирном труде и во время Великой Отечественной Войны, в науке и искусстве, в промышленности и сельском хозяйстве.

Видела успехи СССР, советского строительства и семья Рерихов из далёкой Индии. Так Н.К.Рерих писал в 1943 году:
«Какой удар фашистам итальянским, немецким, японским и зарубежным русским (ведь и такие имеются)!...
"Не замай" Россию! Не замай народ русский! Кинулся на Россию безумный Гитлер. Прицепился и мыльный пузырь Муссолини. Пришли всякие наймиты и финны, и румыны, и венгры. Даже испанцы и какие-то французы пытались услужить фашизму.
"Не замай!" Слышите ли, не замай! Худо вам будет! Худо будет всем, дерзнувшим против России. Эй, вы там! Не замай!
"Тщетны россам все препоны"» (Рерих Н. К. Листы дневника т.3. Респице финем! 26.07.1943г.).
В этих словах великий русский мыслитель и художник Н.К. Рерих явственно показывает, что историю и подвиг Советского Союза и советского народа не отделяет от истории России и русского народа, но рассматривает как их неотъемлемые составляющие.
И в 1946 он восхищается мировой великой героической жертвой Народа Русского во время Войны и его не менее героическим строительством в послевоенное время:
«Прилетела Ваша добрая весть от 10 Июня — скоро долетела, ведь мы привыкли к длиннейшим срокам. Да, исстрадались Вы и Ваша дочь. Елена Ивановна слезу пролила, читая о пытках. Не люди, а звери — хуже зверей. И сколько этого фашистского сора еще ползает! Сколько скудоумцев и злоумцев не понимают, какую мировую героическую жертву принес Великий Народ Русский, Народ-Победитель. Радуемся Вашей светлой оценке советского строительства, ибо мы живем тем же сознанием. Великое несломимое будущее дано Народу-Труженику и Строителю. "Когда стройка идет — все идет"» (Рерих Н.К. Листы дневника, т.3. Булгаков 24.06.1946г.).
И принёсшая человечеству Агни-йогу, провозвестие Огненной Эпохи Е.И. Рерих в 1947 году писала:
«Ненавистники Новой Страны ненавидят ее прежде всего за ее живую мощь духа и природные богатства... Знаю все недочеты, все ужасы и страдания страны, но также знаю, что из всех испытаний страна выйдет победительницей, ибо в ней живет самоотверженность» (Письмо Рерих Е.И. от 12.02.1947г.).

И о том же пишет в 1951 году:
«Лучшая страна будет охранена. Ничто не устрашит ее, она устоит, и многое злое минует ее. Сужденное исполнится. Знамя развернется на небесах от края и до края. Дивно видеть, как ослепленные люди летят к своей карме, как мотыльки на огонь. Все преломляется в сознании их, как в кривом зеркале. Атомные бомбы не спасут, не защитят от кармы, но могут лишь неожиданно осложнить ее. Благословенна та страна и велик тот народ, который положил свои силы на новое строительство и уменье, кто прежде всего позаботился о здравии народном и о всеобщем Просвещении. Но все это Вы сердцем чуете и знаете. Потому, родная, учите молодежь хранить мужество, радоваться трудностям. Преодоленные препятствия и изживаемые в терпении трудности приближают нас иногда на столетия. Цель, поставленная перед нами, настолько высока и прекрасна, что действительно становится легко и радостно продвигаться, зная закон ведущий. Закон самоотверженности любви — великий сезам, был и остается таким.
Человек, живущий мыслью о Благе и поступающий с лучшими намерениями, никогда не одинок. Высшее Присутствие и Водительство с ним. Вначале, может быть, оно редко ощущается, но, если человек не отойдет в нетерпении, все придет в назначенный для этого срок. Каждый имеет свой срок. Пусть радость осознания такого Присутствия уже временами озаряет наше сознание. Пусть все помнят это» (Письмо Рерих Е.И. от 28.02.1951г.).
Здесь Е.И.Рерих говорит о благословении стране и народу, «который положил свои силы на новое строительство и уменье, кто прежде всего позаботился о здравии народном и о всеобщем Просвещении». И также говорит о Высшем Водительстве, которое действует не только в отношении отдельного человека, но в отношении страны, народ которой во время войны и в послевоенное время живший мыслью об Общем Благе, об общем мире и стремившийся в массе своей поступать согласно лучшим намерениям.

Так И.А. Ефремов из Советской России, Поль Робсон из далёкой Америки и семья Рерихов из далёкой Индии радовались успехам СССР в довоенное время, победам Красной Армии во время войны и успехам нового строительства в период послевоенный. Собирали средства для помощи Советскому Союзу и его армии. Но Ильин из близкой Швейцарии не видел и не желал видеть. Успехи мирного времени он либо не замечал, либо считал лживой советской пропагандой. И, признавая военные победы, опасался, как бы победы русского народа не приписали большевикам и коммунистам и в следствие этого те не приобрели больше сторонников в Европе и по всему миру. А в послевоенное время он мучительно ищет пути возрождения России по всему миру, но при этом даже не пытается искать в СССР…
Впрочем, настоящее размышление предпринято по другой теме. Тема же правильного и неправильного сосредоточения в творчестве И.А. Ильина столь сложна, что для неё необходимо отдельное размышление…

---------------------
Заключительный комментарий к подборке текстов

Как было сказано во вступлении к настоящей подборке текстов, неоднократно приходилось слышать и читать мнения разных «экспертов» и «миротворцев» внутри и вне России о том, что русский философ И.А. Ильин был националистом и фашистом. Но при этом в подавляющем большинстве случаев эти современные «прокуроры и судьи» рассматривали лишь формальные «доказательства вины» философа, преимущественно используя цитаты, вырванные из контекста его кратких политических статей и его значительных философских трудов. И уж почти невозможным было найти сколь-нибудь неформальный анализ, исследование духа философии И.Ильина, а не только лишь буквы, пригвождённой к позорному столбу.
В настоящей работе на биографическом контексте философа и контексте его эпистолярного наследия второй четверти XX века было показано, что если Ильин и был националистом и русским фашистом, то в совершенно особенном смысле, кардинально отличном от широко распространённых представлений о национал-социализме и фашизме. Он был ярчайшим мыслителем, идеологом Белого Движения. Именно Белому Движению он посвятил всю свою жизнь с момента высылки из СССР и до смерти в 1954 году. Именно формированию и распространению Белой Идеи он служил своей философской мыслью. На путях Белого Движения к успеху новой, лучшей России до 1934 года Ильин искал преимущественным сосредоточением у фашизма Италии и национал-социализма Германии. Он был положительно предубеждён в отношении этих движений и даже оправдывал их ошибки, искренне полагая эти ошибки, с одной стороны, болезнями роста, а с другой — неизбежной реакцией сопротивления злу большевизма и коммунизма силой.
Но после того, как столкновение с реальностью национал-социализма и не случайных ошибок, но — преднамеренного и сознательного идеологического выбора тьмы и зла руководящей верхушкой Германии отрезвило философа, он кардинально переосмыслил идеи родины, национализма, государства и «пограничные» понятия. Уже в 1934 году, ещё до этого переосмысления Ильин решительно отклонил предложение германского правительства. Предложение стать голосом идеологии фашизма в кругах русской эмиграции. Отказался, хотя от такого предложения невозможно было отказаться и после этого оставаться в безопасности. Как пишет философ своему другу И. Шмелёву: «…запретили мне политическую деятельность в их стране под угрозой концлагеря…»
И после 1934 года Ильин не только переосмысливает понятие национализма, но и принимает решение впредь искать иные, отличные от германского национал-социализма и итальянского фашизма пути преодоления большевистской и коммунистической угрозы. Листки послевоенного бюллетеня «Наши Задачи» показывают, что философ искал во всех прежних (дореволюционных) и современных (послереволюционных) формах государственного устройства. Искал в опыте социальных построений разных народов и государств. Искал всюду и у всех, кроме социалистического строя, кроме СССР и его народа. Именно по отношению к СССР срабатывало у Ильина отрицательное предубеждение, которое ослепляло философа по отношению ко всему, происходившему в стране и во внешних взаимодействиях СССР с другими странами.
Нужно объяснить и это предубеждение.

~~~~~~~~~~~~~
О предубеждении Ильина против большевиков и Советской России

До революции Ильин был сторонником монархического устройства России. Он видел смуту периода Первой Мировой Войны и в особенности предреволюционную времени. Видел опасность, описанную Ф.М. Достоевским в «Бесах». В двух революциях 1917 года он видел западные попытки ослабить и расчленить Россию. И поэтому пришедшим к власти в октябре 1917 года большевикам приписал служение Западу, его целям в отношении России…
В статье «Политика и уголовщина» для бюллетеня «Наши Задачи» Ильин пишет:
«В страшные годы 1917-1920 смешалось все. Люди грабили и уверяли, что они "грабят награбленное". Интеллигентные революционеры присваивали себе чужие дома, чужие квартиры, чужую мебель, чужие библиотеки — и нисколько не стыдились этого. Крестьяне грабили помещичьи усадьбы; революционные матросы — офицеров и городских "буржуев"; чекисты — арестованных; безбожники — храмы; солдаты — военные склады. Революция стала грабежом, следуя прямому указанию Ленина. В марте 1917 года Временное правительство амнистировало уголовных, считая их, по-видимому, нелегальными борцами против имущественной несправедливости, которые совершали свои уголовные деяния якобы вследствие отсутствия в стране свободы и равенства и якобы жаждали морального возрождения…
И вот преступный мир покинул тюрьмы, освобождая их для "контрреволюционеров" — и привычные жители тюрем влились в революцию. Уголовные, принимавшие коммунистическую программу, быстро и легко врастали в партию и особенно в Чеку; уголовные, желавшие грабить самовольно, вне революционной дисциплины, арестовывались и расстреливались…
Главные правила революции гласят: "Добро есть то, что полезно революционному пролетариату; зло есть то, что ему вредно", "революции позволено все"; "законы буржуазных стран не связывают революционера". Все это внушено членам компартии и ее чиновникам. Так возник этот режим: разбойники стали чиновниками, а чиновники стали разбойниками. Уголовные и политики слились. Политическое и уголовное смешалось. В самую сущность новой "политики" были включены: ограбление, ложное доносительство, беззаконные аресты, произвольные мучительства и убийства, вечная ложь, вечное вымогательство и законченный административный произвол. Уголовное (преступное) обхождение человека с человеком стало самой сущностью политики. А политика, принципиально признавая преступление полезным для революции, зловеще засветилась всеми цветами уголовщины.
Но, что еще хуже: режим, возникший из этого смешения, поставил граждан в такие условия, при которых невозможно прожить без "блата". Это систематически подрывает все основы русского правосознания — вот уже в течение тридцати лет».
В этих нескольких абзацах представлено видение Ильиным всего, происходившего в России начиная с революции и до конца сороковых. Философ пишет: «В марте 1917 года Временное правительство амнистировало уголовных…» Но, несмотря на это, во всех ужасах предреволюционного, революционного и послереволюционного времени по мнению Ильина виноваты большевики… И далее тоже предубеждение он переносит на «большевистскую, советскую» Россию, на СССР.
Предубеждение философа и его неправильное сосредоточение, то есть сосредоточение исключительно на всём отрицательном в СССР по закону соответствия неизбежно притягивали как вызывающие доверия все не только правдивые, но и ложные свидетельства против СССР в зарубежной печати, в том числе в эмигрантской. Все положительные свидетельства Ильиным воспринимались как ложные: либо как намеренная ложь советской пропаганды, либо как непреднамеренная ложь введённых в заблуждение советскими «Потёмкинскими деревнями».
Помимо этого, панический страх новых революций в странах Европы и Америки вызывал неизбежную реакцию сопротивления со стороны буржуазной верхушки. Последняя, владея СМИ, использовали их для распространения выгодной им информации, смешивая ложь, клевету и всяческую полуправду, в сознании масс искажающую реальное положение дел до неузнаваемости. Так буржуазные элиты коллективного Запада, желавшие расчленения и порабощения России, покрывали непроглядной тьмой всё происходившее в Советской России. Так что жертвы революционного и послереволюционного времени, покинувшие Россию или высланные из России, воспринимали СССР как «царство бесов», «власть тьмы и тьму власти», как тюрьму народов. Трагический опыт невольных изгнанников, дополненный клеветой западной антисоветской пропаганды, побуждал жертв, с одной стороны, не верить никаким сведениям, фактам, показывающим успехи Советского Союза, и с другой стороны, побуждал верить любой лжи и клевете против СССР, исходящей от западных элит и их подконтрольных СМИ. Более того, побуждал жертв и изгнанников искать спасения и помощи у западных держав и их правительств. А те, манипулируя их ослабленными в переживании трагедии России сознаниями, использовали обманутых против самой России. Западные кукловоды создавали или поддерживали движения за возрождение прежней, царской России, хотя, конечно, совершенно не планировали её возрождения, а только желали ослабления и расчленения России в любой её форме (до- или послереволюционной). Ради достижения той же цели создавали или поддерживали всевозможные очаги напряженности вокруг России.
Что это было именно так, свидетельствует вся история России XX – первой четверти XXI веков: её послереволюционный период, её послевоенные периоды (после гражданской и Великой Отечественной войн), период после распада СССР, период цветных революций в бывших союзных республиках и странах Варшавского Договора, и особенно период от госпереворота 2014 года на Украине при поддержке коллективного Запада и последовавшая нацификация и милитаризация страны для создания из прежней братской республики вражеской Антироссии. Даже И.Ильин в статьях бюллетеня «Наши Задачи» неоднократно отмечает намерения Запада ослабить, расчленить и даже уничтожить «варварскую» Россию…
Возвращаясь к образу Ленина в описании Ильина, необходимо отметить, что это типично западные клише, тысячу раз и даже сотню тысяч раз повторённое, так что многими воспринимающееся как истинная правда о революционном Вожде. Ильин пишет: «Революция стала грабежом, следуя прямому указанию Ленина».
Вероятно, по мнению И.Ильина бесы Ф.М.Достоевского были на стороне большевиков и в самих большевиках, а Ленин был вождём бесов, вдохновлявшим их на всё низкое, описанное в приведённом фрагменте. Но вот как в противоположность Ильину американский журналист Джон Рид в книге «Десять дней, которые потрясли мир» описывал период между двумя революциями 1917 года:
«Американцам показалось бы невероятным, что классовая борьба могла дойти до такой остроты. Но я лично встречал на Северном фронте офицеров, которые открыто предпочитали военное поражение сотрудничеству с солдатскими комитетами. Секретарь петроградского отдела кадетской партии говорил мне, что экономическая разруха является частью кампании, проводимой для дискредитирования революции. Один союзный дипломат… подтверждал это на основании собственных сведений. Мне известны некоторые угольные копи близ Харькова, которые были подожжены или затоплены владельцами, московские текстильные фабрики, где инженеры, бросая работу, приводили машины в негодность, железнодорожные служащие, пойманные рабочими в момент, когда они выводили локомотивы из строя...
Значительная часть имущих классов предпочитала немцев революции — даже Временному правительству — и не колебалась говорить об этом. В русской семье, где я жил, почти постоянной темой разговоров за столом был грядущий приход немцев, несущих "законность и порядок...". Однажды мне пришлось провести вечер в доме одного московского купца: во время чаепития мы спросили у одиннадцати человек, сидевших за столом, кого они предпочитают — "Вильгельма или большевиков". Десять против одного высказались за Вильгельма.
Спекулянты пользовались всеобщей разрухой, наживали колоссальные состояния и растрачивали их на неслыханное мотовство или на подкуп должностных лиц. Они прятали продовольствие и топливо или тайно переправляли их в Швецию. В первые четыре месяца революции, например, из петроградских городских складов почти открыто расхищались продовольственные запасы, так что имевшийся двухгодовой запас зернового хлеба сократился до такой степени, что его оказалось недостаточно для пропитания города в течение одного месяца... Согласно официальному сообщению последнего министра продовольствия Временного правительства, кофе закупался во Владивостоке оптом по 2 рубля фунт, а потребитель в Петрограде платил по 13 рублей. Во всех магазинах крупных городов находились целые тонны продовольствия и одежды, но приобретать это могли только богатые.
В одном провинциальном городе я знал купеческую семью, состоявшую из спекулянтов-мародёров, как называют их русские. Три сына откупились от воинской повинности. Один из них спекулировал продовольствием. Другой сбывал краденое золото из Ленских приисков таинственным покупателям в Финляндии. Третий закупил большую часть акций одной шоколадной фабрики и продавал шоколад местным кооперативам, с тем чтобы они за это снабжали его всем необходимым. Таким образом, в то время как массы народа получали четверть фунта чёрного хлеба в день по своей хлебной карточке, он имел в изобилии белый хлеб, сахар, чай, конфеты, печенье и масло... И всё же, когда солдаты на фронте не могли больше сражаться от холода, голода и истощения, члены этой семьи с негодованием вопили: "Трусы!", они "стыдились быть русскими"... Для них большевики, которые в конце концов нашли и реквизировали крупные запасы припрятанного ими продовольствия, были сущими "грабителями".
Под всей этой внешней гнилью тайно и очень активно копошились тёмные силы старого режима, не изменившиеся со времён падения Николая II. Агенты пресловутой охранки всё ещё работали за и против царя, за и против Керенского — словом, на всякого, кто платил... Во мраке действовали всевозможные подпольные организации, как, например, чёрные сотни, стараясь восстановить реакцию в той или иной форме.
В этой атмосфере всеобщей продажности и чудовищных полуистин изо дня в день было слышно звучание одной ясной ноты всё крепнущего хора большевиков: "Вся власть Советам! Вся власть истинным представителям миллионов рабочих, солдат и крестьян. Хлеба, земли, конец бессмысленной войне, конец тайной дипломатии, спекуляции, измене... Революция в опасности, и с ней — общее дело народа во всём мире!"
Борьба между пролетариатом и буржуазией, между Советами и правительством, начавшаяся ещё в первые мартовские дни, приближалась к своему апогею. Россия, одним прыжком перескочив из средневековья в XX век, явила изумлённому миру две революции — политическую и социальную — в смертельной схватке.
Какую изумительную жизнеспособность проявляла русская революция после стольких месяцев голодовки и разочарований! Буржуазии следовало бы лучше знать свою Россию. Теперь лишь немногие дни отделяли Россию от полного разгара революционной "болезни"...»
Нужно пояснить, что Джон Рид был тогда в России и видел происходившее. По собственному признанию автора он лишь «пытался смотреть на события с точки зрения добросовестного журналиста, заинтересованного в установлении истины». В предисловии он писал: «В борьбе мои симпатии не были нейтральны», они оказались на стороне большевиков. Оказались потому, что на их стороне оказалась справедливость, проявленная в заботе о благе трудового народа…
И здесь весьма показательны приведённые Джоном примеры, которые, с одной стороны, подтверждают слова Ильина о «революционном грабеже», но, с другой стороны, показывают, что грабёж полным ходом осуществлялся буржуазными классами ещё до октябрьской революции 1917 года. Ведь именно представители буржуазии могли, «пользуясь всеобщей разрухой, наживать колоссальные состояния и растрачивать их на неслыханное мотовство или на подкуп должностных лиц». Они могли «прятать продовольствие и топливо или тайно переправлять их в Швецию»… И особенно показателен приведённый Ридом пример с купеческой семьёй, состоявшей из спекулянтов-мародёров, которые «"стыдились быть русскими"... Для них большевики, которые в конце концов нашли и реквизировали крупные запасы припрятанного ими продовольствия, были сущими "грабителями"».
Исходя из двух описаний — Джона Рида периода между двумя революциями 1917 года и И.Ильина периода после октябрьской революции — можно, как минимум, частично оправдать послереволюционный грабёж со стороны большевиков реакцией на предреволюционные грабёж, спекуляцию, изуверства со стороны буржуазии, купечества и офицерства. И даже вполне вероятно, что не от большевиков исходила эта реакция, а от неуправляемых масс голодных, униженных и обездоленных солдат, рабочих и крестьян. Также можно предположить ошибочное восприятие Ильина, основанное на предубеждении: послереволюционные грабежи, погромы, изуверства, устраиваемые сторонниками старого режима и альтернативных революционных направлений, философ, не вникая в детали, мог воспринимать именно как большевистские…
И здесь интересно описание послереволюционного грабежа самим Ильиным. Он пишет: «Интеллигентные революционеры присваивали себе чужие дома, чужие квартиры, чужую мебель, чужие библиотеки — и нисколько не стыдились этого». Кого же философ подразумевает под интеллигентными революционерами? Практически во всех партиях, действовавших в период между двумя революциями 1917 года и после октябрьской революции некоторую часть составляла интеллигенция. Представители «умеренных» партий (кадеты, октябристы, меньшевики) предпочитали легальные методы борьбы. Радикальные методы предпочитали представители социалистов-революционеров (эсеры) и монархистов (черносотенцы). Под подробные описания Дж.Рида бесчинств, погромов, грабежей, спекуляции более всего подходят, именно, эсеры и монархисты, действовавшие из разных побуждений и мотивов, но во многом схожими методами. При этом одни из них (которые из двух, не вполне ясно), положившие начало процессам, можно назвать преступными или уголовными, а другие — реакцией на эти преступные и уголовные процессы в российском обществе.  Согласно свидетельствам Рида большевики участвовали в этих процессах, скорее, пресекая бесчинства, грабежи, спекуляцию. И поэтому получается, что Ильин приписывал большевикам вину эсеров и черносотенцев.
Джон Рид был гражданином другой страны, находившимся в то время в России. Он не был ни ограбленным и униженным, ни грабившим чужое имущество, чтобы присвоить его себе. Он просто «пытался смотреть на события с точки зрения добросовестного журналиста, заинтересованного в установлении истины». Поэтому его свидетельства в отличие от множества других можно полагать менее предубеждёнными и более беспристрастными. Пожалуй, в западном мире книга Рида до сих пор остается одним из наиболее объективных свидетельств о периоде между двумя революциями 1917 года, о послереволюционном периоде и о Ленине.

ФОТО
Изменения количественного состава партий российского общества в период между двумя революциями 1917 года

Вот что журналист пишет о росте популярности большевиков у народа:
«С тех пор как в марте 1917 г. шумные потоки рабочих и солдат, затопив Таврический дворец, принудили колеблющуюся Государственную думу взять в свои руки верховную власть в России, именно массы народные — рабочие, солдаты и крестьяне определили каждый поворот в ходе революции. Они низвергли министерство Милюкова; их Совет провозгласил перед всем миром русские мирные условия — "никаких аннексий, никаких контрибуций, право самоопределения народов"; и опять-таки в июле именно они, ещё неорганизованные массы стихийно поднявшегося пролетариата, снова штурмовали Таврический дворец, чтобы потребовать перехода власти над Россией к Советам.
Большевики, тогда ещё небольшая политическая секта возглавили движение. В результате катастрофической неудачи восстания общественное мнение повернулось против них, и шедшие за ними толпы, лишённые вождей, отхлынули назад, на Выборгскую сторону…. Тогда последовала дикая травля большевиков: сотни их, в том числе Троцкий, госпожа Коллонтай и Каменев, были заключены в тюрьмы; Ленин и Зиновьев принуждены были скрываться от ареста; большевистские газеты преследовались и закрывались. Провокаторы и реакционеры подняли неистовый вой о том, что большевики — немецкие агенты, и во всём мире нашлись люди, поверившие этому.
Однако Временное правительство оказалось не в состоянии подтвердить обоснованность этих обвинений; документы, якобы доказывавшие существование германского заговора, оказались подложными и большевики один за другим освобождались из тюрем без суда, под фиктивный залог или вовсе без залога, так что в конце концов в заключении осталось всего 6 человек. Бессилие и нерешительность Временного правительства, состав которого непрерывно менялся, были слишком очевидны для всех. Большевики вновь провозгласили столь дорогой массам лозунг: "Вся власть Советам!", и они вовсе не исходили при этом из своих узкопартийных интересов, поскольку в то время большинство в Советах принадлежало "умеренным" социалистам — их злейшему врагу.
Ещё более действенным было то, что они взяли простые, неоформленные мечты масс рабочих, солдат и крестьян и на них построили программу своих ближайших действий. И вот, в то время как меньшевики-оборонцы и социалисты-революционеры опутывали себя соглашениями с буржуазией, большевики быстро овладели массами. В июле их травили и презирали; к сентябрю рабочие столицы, моряки Балтийского флота и солдаты почти поголовно встали на их сторону…
Многие авторы объясняют свою враждебность к советскому строю тем, что последняя фаза русской революции была просто борьбой "порядочных" элементов общества против жестокостей большевиков. Но в действительности именно имущие классы, увидев, как возрастает мощь народных революционных организаций, решили разгромить их и остановить революцию. Добиваясь этой цели, буржуазия в конце концов прибегла к отчаянным мерам. Для того чтобы сокрушить министерство Керенского и Советы, был дезорганизован транспорт и спровоцированы внутренние беспорядки; чтобы сломить фабрично-заводские комитеты, закрывали предприятия, прятали топливо и сырьё; чтобы разрушить фронтовые армейские комитеты, восстановили смертную казнь и потворствовали поражениям на фронте.
Всё это было великолепной пищей для большевистского огня. Большевики ответили проповедью классовой борьбы и провозглашением верховенства Советов.
Между этими двумя крайними направлениями находились группировки, целиком или частично поддерживавшие их, в том числе так называемые "умеренные" социалисты — меньшевики, социалисты-революционеры и ещё несколько мелких партий. Эти группировки тоже подвергались нападкам со стороны имущих классов, но сила их сопротивления была подорвана их же теориями.
В общем меньшевики и социалисты-революционеры полагали, что Россия экономически не созрела для социальной революции, что возможна только революция политическая. По их мнению, русские массы были недостаточно подготовлены для того, чтобы взять власть в свои руки; всякая такая попытка неизбежно привела бы к реакции, с помощью которой какой-нибудь беззастенчивый политикан мог бы восстановить старый режим. Вот почему получилось так, что, когда "умеренные" социалисты были вынуждены взять власть, они страшились использовать её.
Они полагали, что Россия должна пройти через те стадии политического и экономического развития, которые прошла Западная Европа, и лишь после этого вместе с остальным миром дойти до вполне развитого социализма. Естественно поэтому, что они в согласии с имущими классами считали, что прежде всего Россия должна стать парламентским государством, хотя и с некоторыми поправками против западных демократий. Следствием этого было то, что они настаивали на участии имущих классов в правительстве.
Отсюда был только один шаг к их поддержке. "Умеренные" социалисты нуждались в буржуазии, но буржуазия не нуждалась в "умеренных" социалистах. Таким образом и получилось, что министры-социалисты были вынуждены мало-помалу отступать по всем пунктам своей программы, а представители имущих классов наступали всё решительнее.
И в конце концов, когда большевики разбили в прах все пустые компромиссы, меньшевики и эсеры оказались участниками борьбы на стороне буржуазии... В настоящее время то же самое можно видеть почти в любой стране мира.
Большевики… — это не разрушительная сила, а единственная в России партия, обладающая созидательной программой и достаточной властью, чтобы провести её в жизнь. Если бы им в тот момент не удалось удержать власть, то, по-моему, нет ни малейшего сомнения в том, что уже в декабре войска императорской Германии были бы в Петрограде и Москве и Россия снова попала бы под иго какого-нибудь царя...
После целого года существования Советской власти всё ещё модно называть восстание большевиков "авантюрой". Да, то была авантюра, и притом одна из поразительнейших авантюр, на какие когда-либо осмеливалось человечество, — авантюра, бурей ворвавшаяся в историю во главе трудящихся масс и всё поставившая на карту ради удовлетворения их насущных и великих стремлений. Уже был готов аппарат для раздела крупных помещичьих имений между крестьянами. Уже были созданы фабрично-заводские комитеты и профессиональные союзы, чтобы пустить в ход рабочий контроль над производством. В каждой деревне, в каждом городе, в каждом уезде и в каждой губернии имелись Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, готовые взять на себя дело местного управления.
Что бы ни думали иные о большевизме, неоспоримо, что русская революция есть одно из величайших событии в истории человечества, а возвышение большевиков — явление мирового значения».

Здесь можно прокомментировать важную мысль: «Провокаторы и реакционеры подняли неистовый вой о том, что большевики — немецкие агенты, и во всём мире нашлись люди, поверившие этому».
В 90-е через книги западных и прозападных авторов о Ленине нам внушали, что он был немецким агентом и делал революцию на немецкие деньги. Ленина, как и многое и многих из советского прошлого стали очернять зарубежные и наши внутренние «доброжелатели» и «правдоискатели». И из образа революционного святого Ленин намеренными искажениями и клеветой создали образ тирана и деспота, чуть ли не психопата и террориста. В нулевые и десятые о Ленине как-то мало вспоминали. И вот в 2019 году вышел художественный фильм режиссера В.Хотиненко «Ленин. Неизбежность». Интересна основная идея автора, которая проходит через фильм фоном: РЕАБИЛИТАЦИЯ ЛЕНИНА. В фильме представлена версия режиссёра, согласно которой Ленин, прекрасно сыгранный Е.Мироновым, проявляется как выдающийся мыслитель и стратег, который, образно говоря, согласился сыграть партию в шахматы с немецким правительством, дававшим деньги на революцию в России, и одиозным социал-демократом А.Парвусом, который выступал посредником в передаче денег. Необходимо отметить, что в период Первой мировой войны Парвус выступал за победу Германии, призывал российских социал-демократов способствовать поражению России в интересах европейской социал-демократии. Он успешно провёл переговоры с министром иностранных дел Германской империи Готлибом фон Яговом. По результатам переговоров немецкое правительство выделило лично Парвусу деньги на организацию революции в воюющей Российской империи. На полученные средства Парвус финансировал и подогревал протестные выступления народных масс в Петербурге, которые привели к свержению монархии в Российской империи и отречению Николая II от власти. В 1916 году Парвус получил прусское гражданство за «особые заслуги» перед Германской империей.
В 1917 году Парвус организует возвращение в Россию из эмиграции лидера большевиков Владимира Ленина с группой его соратников. Немецкое правительство желает ослабить Россию. Парвус, используя немецкие деньги, преследует свои цели. Он видит в Ленине неизбежность грядущей революции и единственного, кто реально может её организовать. Но сам Ленин видит и понимает, что им хотят воспользоваться и немцы, и Парвус. Взвесив все «за» и «против», Ленин принимает предложение Парвуса воспользоваться немецкими деньгами. Однако при этом Ленин стремится переиграть своих «компаньонов» и осуществляет революцию иначе, чем те планировали: он осуществляет её в интересах России и вместо политической революции совершает социально-политическую. Революция не только меняет власть с одной политической силы на другую, но также меняет социальный строй общества. Киноверсия В.Хотиненко в художественной форме, но весьма убедительно показывает, что Ленин не был ни немецким шпионом, ни тираном или деспотом, ни психопатом или террористом, но — выдающимся мыслителем и стратегом своего времени, который организовал революционный переход к небывалому в прежней истории социально-политическому строю. После чего в Советской России и СССР начался прежде невиданный в истории массовый эксперимент воспитания человека нового типа — коммунистического или иначе — общинного, который сначала думает об Общем Благе и о благе ближних, лишь потом — о себе и даже вовсе забывает о себе в служении другим. Эксперимент получился не вполне удачным. Но причины тому не только в России, а более в тех открытых внешних и скрытых внутренних врагах, во множестве внешних и внутренних противоречивых сил, которые мешали и до сих пор мешают строить в России заповеданную нам Новую Страну.

Что Ленин повёл революцию в верном направлении, то есть в направлении, требуемом течением Эволюции, свидетельствует и Послание Махатм Востока к Советскому правительству, привезённое Рерихами в 1926 году. В Послании говорится:
«На Гималаях Мы знаем, совершаемое Вами.
Вы упразднили церковь, ставшую рассадником лжи и суеверий.
Вы уничтожили мещанство, ставшее проводником предрассудков.
Вы разрушили тюрьму воспитания.
Вы уничтожили семью лицемерия.
Вы сожгли войско рабов.
Вы раздавили пауков наживы.
Вы закрыли ворота ночных притонов.
Вы избавили землю от предателей (денежных).
Вы признали, ничтожность личной собственности.
Вы угадали эволюцию Общины.
Вы указали на значение Познания.
Вы преклонились перед Красотой.
Вы принесли детям всю мощь Космоса.
Вы открыли окна дворцов.
Вы увидели неотложность построения домов Общего Блага.
Мы остановили восстание в Индии, когда оно было преждевременным, также Мы признали своевременность Вашего движения и посылаем Вам всю Нашу помощь, утверждая единение Азии! Знаем, многие построения совершатся в годах 28–31–36.
Привет вам, ищущим Общего Блага!»
Махатмы (Великие Души) Востока, давшие через Елену Ивановну и Николая Константиновича Рерихов Учение Живой Этики (Агни Йогу), поручили им передать Советскому правительству это Послание, книгу Учения «Община», картинную сюиту «Майтрейя» (семь картин), имеющую второе название «Красный всадник», а также картины «Красные кони» и «Гора Ленина», сопроводительное письмо и Ларец со Священной гималайской землёй. На ларце была надпись: «На могилу Брата нашего Махатмы Ленина». В июне 1926 года Н.К. Рерих вручил Послание и дары наркому иностранных дел Чичерину.
Вот текст письма:
«Только глубокое осознание коммунизма даст полное благосостояние народам.
Нам известно, что некоторые слои крестьянства не могут вместить идею коммунизма. Необходимо новое обстоятельство, которое введет их в русло истинной Общины. Таким всемирным обстоятельством будет принятие коммунизма буддийским сознанием.
Если Союз Советов признает буддизм учением коммунизма, то наши общины могут подать деятельную помощь, а сотни тысяч буддистов, рассеянных по миру, дадут помощь неожиданную.
Доверяем посланному нашему Акдорже (Н.К.Рериху) передать подробности нашего предложения. Можем утверждать, что нужны неотложные меры для введения мирового коммунизма как ступени неотложной эволюции.
Посылаем землю на могилу брата нашего Махатмы Ленина.
Примите наш совет и привет!»
Некоторые утверждения Послания могут показаться ошибочными. Но лишь потому, что каждое из них наполнено особым пониманием Великих Учителей человечества. Пониманием, основанным на знании Законов Жизни и Эволюции. Приводить здесь подробное объяснение не представляется возможным. Желающие понять сокровенный смысл Послания рекомендуется изучить сетевую публикацию «Послание Махатм Советскому народу» по ссылке: https://nfo-mir.com/lectures/item/634/
Здесь же отметим, что Послание к советскому правительству (1926) было написано примерно в тоже время что и труд «О сопротивлении злу силой» (1925), а также статья «Белая Идея» (1926) И.А. Ильина. К сожалению, руководство Махатм советским правительством не было принято. И за этим последовали неотвратимые внутренние и внешние последствия в стране. Но всё-таки как кардинально разнится взгляд Учителей человечества на Советскую Россию и взгляд эмигрантов, любивших лишь прежнюю Россию и грезивших возвратом именно прежней страны… Когда Махатмы Востока и семья Рерихов протягивают руку помощи советскому правительству и Советской России, Ильин и другие сторонники Белой Идеи, белого движения готовы были объединяться хоть с чёртом и дьяволом, лишь бы одолеть воображаемых чертей и дьяволов большевизма и коммунизма. Ильин готов учиться у итальянских фашистов и германских национал-социалистов их победам над коммунистическими настроениями в своей стране. Ярое неприятие советской власти, большевизма и коммунизма так ослепляет философа, что он утрачивает способность ясно мыслить и в помрачении ума предубеждением оправдывает фашистов и национал-социалистов вплоть до 1933 года. И лишь личное столкновение с оборотной стороной этих движений в 1934 году отрезвляет Ильина. Но отрезвляет лишь отчасти. Прозревая ошибки фашизма и национал-социализма, философ до конца жизни остаётся слепо предубеждённым в отношении СССР, высоких идей и реальных достижений социализма и коммунизма…
Но вернёмся к Ленину и революции 1917 года: что бы не говорили ныне о них западные антироссийски настроенные пропагандисты и одурманенные ими, это был необходимый сдвиг сознания, требуемый Законами Эволюции, Духом Времени. За этим сдвигом последовал глобальный эксперимент на 1/6 части обитаемой людьми поверхности Земли, который готовил множество душ к самоотречению ради Общего Блага. И если посмотреть на этот глобальный эксперимент в свете Провозвестия Огненной Эпохи, в свете Агни Йоги, то можно увидеть и понять, что все мы, рожденные в СССР в несовершенных условиях этой страны, несмотря на всевозможные перегибы и уклонения учились служить Высшему, Общему Благу и ближним. Кто-то учился лучше, кто-то — хуже. Но это была великая школа сотрудничества, в которой во множестве готовились дети Новой Расы, строители Нового Мира.

~~~~~~~~~~~~~
О свободе Президента России В.В. Путина от предубеждений Ильина

Как было сказано в самом начале настоящего размышления, современные «прокуроры и судьи» навешивающие на И.А. Ильина ярлыки «националист» и «фашист», конечно, не могут повредить этим самому почившему философу, но через него пытаются бросить тень на Президента России В.В. Путина, который с глубоким почтением относится к его творчеству. Именно, внешние враги и внутренние предатели России желают Президента представить националистом и фашистом. Несомненно, что это ложь. И создатели этого современного западного мифа знают, что это ложь.
Разумный человек, изучая труды других людей, не может доверять всему написанному другими слепо. Он должен пропустить воспринятое через свою душу, провести самостоятельное распознавание и только после этого принять, отвергнуть, принять полностью, частично или с дополнением своего внутреннего опыта.
Гаутама Будда говорил ученикам:
«Не верьте моим словам только потому, что их сказал Будда, но проверяйте их как следует. Будьте сами светом для себя!»
Он также говорил:
«Не принимайте ничего на веру лишь в силу традиций, хотя бы это высоко чтилось многими поколениями и в различных местах. Не верьте ничему на том основании, что многие говорят об этом. Не поклоняйтесь слепо вере мудрецов прошлого. Не верьте тому, что вы создали в своём воображении, убедив себя, что это есть Божественное откровение. Не верьте ничему лишь на основании авторитетов ваших наставников или духовников. После исследования верьте только тому, что вы сами проверили и нашли обоснованным, и только тогда согласуйте с этим своё поведение».
Думается, что Президент России даже в почтении к трудам И.А. Ильина следует этим наставлениям Гаутамы Будды. В.В. Путин не просто прочитал, не просто изучил основные труды философа. Он их пропустил через своё сознание, через свою душу, провёл самостоятельное распознавание, исследовал ошибки философа, обусловленные предубеждениями, извлёк из ошибок уроки и положительный опыт, творчески переработал, адаптировал к современности и реализовал в практической личной, общественной и государственной деятельности. И осуществляет ныне в служении благу России и в служении страны России общечеловеческому, планетарному, Общему Благу.